Стихотворения (Ширяевец)/Версия 3

Стихотворения
автор Александр Васильевич Ширяевец
Опубл.: 1924. Источник: az.lib.ru • Матери
Свисток
Песня жизни
«О, сколько их, просящих хлеба…»
Из песен о городе
Из зимних картин
Цветы счастья (Папоротник)
Песня о двадцатом числе
Песня
Песня о Руси
Кабацкая
Полям
Пески
Клад
Рыбацкая
Скрипка
Скитница
Казанская татарка
Мордовка
Башня Сумбеки
«В душном городе нищ я и жалок…»
«Серый, хмурый день заглянул в окно…»
Святки
«Одному-то сужено — ряса да скиты…»
«Не сдержали станичники атаманов зарок…»
Угоднику
Миссис Бром. Америко-трагедия
«Ты с молитвами, с четками, с ладаном…»
Туркестану
Картинка
Осеннее
«Дышат пьяно лиловые выси…»
Аму-Дарья
Удалая
«Вышел день в рубахе синей…»
«День — мордвин, от сусла разомлелый…»
Глаза
«Не надо мной летят стальные птицы…»
«Магам»
«Мои стихи певучей изразцов…»
«Я — в Жигулях, в Мордовии, на Вытегре…»
Сон мечети
У Хаваста
Илья Муромец

Александр Ширяевец

Стихотворения

Оригинал здесь — http://nk-poety.narod.ru/win/main/main.html

СОДЕРЖАНИЕ

Матери

Свисток

Песня жизни

«О, сколько их, просящих хлеба…»

Из песен о городе

Из зимних картин

Цветы счастья (Папоротник)

Песня о двадцатом числе

Песня

Песня о Руси

Кабацкая

Полям

Пески

Клад

Рыбацкая

Скрипка

Скитница

Казанская татарка

Мордовка

Башня Сумбеки

«В душном городе нищ я и жалок…»

«Серый, хмурый день заглянул в окно…»

Святки

«Одному-то сужено — ряса да скиты…»

«Не сдержали станичники атаманов зарок…»

Угоднику

Миссис Бром. Америко-трагедия

«Ты с молитвами, с четками, с ладаном…»

Туркестану

Картинка

Осеннее

«Дышат пьяно лиловые выси…»

Аму-Дарья

Удалая

«Вышел день в рубахе синей…»

«День — мордвин, от сусла разомлелый…» (публикуется впервые)

Глаза

«Не надо мной летят стальные птицы…»

«Магам»

«Мои стихи певучей изразцов…»

«Я — в Жигулях, в Мордовии, на Вытегре…»

Сон мечети

У Хаваста

Илья Муромец (публикуется впервые)

МАТЕРИ

Нас с тобой нужда разъединила,

Злобная, голодная нужда,

Ты свои уж растеряла силы

По пути тяжелого труда,

И с тоской, волнуясь и не веря,

Смотришь в даль, загадочную даль;

С каждым днем обида и потеря,

С каждым днем сильней гнетет печаль.

Молод я, но та же ждет дорога,

Ты прошла, мой темный путь далек…

О блесни ж, заветный огонек,

Слишком было выстрадано много!..

25 июля 1905

СВИСТОК

Чу, гудит свисток фабричный,

Рвется к небу в воздух сонный

Наглый резкий крик,

Эй — вставай-ка, горемычный,

Спишь в бреду ты, утомленный,

Как больной старик.

Кончен отдых. Рано, рано

Безучастные машины

Начинают гул;

День пройдет в тупом тумане,

Ноют плечи, ломит спину,

Полночь — ты заснул…

И свисток разбудит снова,

И волнуясь торопливо,

Побежишь опять

Под машинный гул суровый

Труд тяжелый кропотливый

За гроши продать.

<1908>

ПЕСНЯ ЖИЗНИ

Кто-то тихим, грустным голосом поет, —

Песня льется, надрывается, звенит…

Грусть неясная волнует и гнетет,

Много сердцу эта песня говорит.

Как во сне, я вижу сгинувшие дни,

Молодые, улетевшие года…

Не зажгутся снова прошлого огни,

Не вернутся дни былые никогда.

В вихре жизни мчусь к желанному концу…

Отчего же злая грусть меня томит?

Смутный призрак наклоняется к лицу,

Песня стонет, надрывается, звенит…

<1908, 1913>

*  *  *

О, сколько их, просящих хлеба

На тротуарах, папертях!

Зачем вас осудило небо

Влачиться у нужды в когтях!

Или к молитвам вашим глухо,

Или не видит, как толпой

Ребята, старики, старухи

Стоят с протянутой рукой?!

А тут же рядом блеск богатства,

Веселый говор, сытый смех…

Одним — утонченные яства

И ряд утонченных утех,

Другим — скитание до ночи

Из-за гроша, из-за куска,

Всегда заплаканные очи,

Всегда голодная тоска!..

<1909>

ИЗ ПЕСЕН О ГОРОДЕ

Лишь вечер — дикие напевы

И стон шарманки зазовут

Туда, где крашеные девы

Торгуясь, тело продают…

… В узорах ярких скинет платье

И, взглядом опытным маня,

Свои продажные объятья

Раскроет с смехом для меня…

И вот безвольному, хмельному,

На миг сожмет мне душу стыд

И унесет меня к былому

И светом детства озарит…

… Я задрожу от скорби жуткой,

Но говорит твой взгляд: «Я жду!»

И я, с бесмысленною шуткой,

В твои объятья упаду…

<1910>

ИЗ ЗИМНИХ КАРТИН

Всю ночь, как призрак белый,

Пустившись в дикий пляс,

Метель в полях шумела,

Куда-то вдаль неслась…

И прилетала снова

На крыльях из парчи, —

И был, как стон больного,

Ее напев в ночи…

Всю ночь метель рыдала,

И крылась в сердце жуть, —

И сердце, ноя, знало,

Что счастья не вернуть…

<1910>

ЦВЕТЫ СЧАСТЬЯ

(ПАПОРОТНИК)

Расцветают в ночь Купала, небывалой красоты,

Как огни багряно-алы, чародейные цветы…

Чащи, заросли лесные обступили их гурьбой,

Караулят злые силы вместе с Бабою-Ягой…

Если счастье не ласкало никогда — иди туда:

Ровно в полночь на Купалу расцветет цветок-звезда.

Только знай, что злая сила и хитра и велика, —

Ждет удaлого могила из-за приворот-цветка…

Если страх душе неведом, на смекалку тароват, —

Рви его: пойдешь к победам, будешь счастлив и богат!

<1911, 1913>

ПЕСНЯ О ДВАДЦАТОМ ЧИСЛЕ

Посвящаю Грише Фирсову

Что нам живется скверно,

Друзья, сомненья нет,

Об этом уж наверно

Узнал весь белый свет.

Но в виде утешенья

Нам счастье принесло

За все наши мученья —

Двадцатое число…

Сдавили циркуляры

Нас так, что не вздохни,

Чуть провинился — кары,

И шею низко гни…

Приказов пишут томы

(Без них жизнь тяжела!)

Но забываем, кто мы,

Двадцатого числа…

Дежурим дни и ночи

И надрываем грудь,

Сиди, хоть нет уж мочи,

Не думай отдохнуть, —

Нам отпуск сновиденье

Лишь принести могло…

О, дай же нам забвенье,

Двадцатое число!

Угрюм чиновник с виду —

Забит, вот и угрюм,

Кляня свою «планиду»,

От горьких сохнет дум…

И иногда со стоном

Он гибнет в море зла,

Но выглядит бароном

Двадцатого числа…

За труд гроши дают нам

(Еще непрочь давать!)

Об уголке уютном

Не стоит и мечтать…

В квартирах ветер веет,

Эх, не для нас тепло!

А впрочем, что ж — согреет

Двадцатое число!

Ну, будет… Ведь негоже

О многом петь в наш век,

А я чиновник тоже

И бедный человек…

Споешь, потом потужишь,

Плохи будут дела, —

Боюсь, что не дослужишь

До этого числа…

<1912>

ПЕСНЯ

От сохи Микулы,

Полевой межи,

Унесло парнишку

В Город — царство лжи…

Силы удалые

Загубил я там,

Верить разучился

Огневым мечтам…

И теперь так жаль мне

Ясных дней былых,

Шум приветный бора,

Даль полей родных,

Где, простой, как дети,

Люд живет в тиши,

Сохранивши веру,

Чистоту души…

Где так щедро солнце

Шлет свои лучи

На кривые избы

На хлеба, бахчи…

<1912, после 1920>

ПЕСНЯ О РУСИ

В равнинах, которым нет края,

Забылась ты в снах хмелевых…

О Русь, дорогая, родная,

Как жутко в просторах твоих!

Убогие, бедные хаты…

Кружится-шумит вороньё…

Покрыли, прикрыли заплаты

Могучее тело твое…

Заснула, и снятся дни злые,

И снится былая судьба:

Колышутся орды Батыя

И губят поля и хлеба…

Как тучи, каленые стрелы

Несутся… И кровь, и огонь…

И топчет пронзенное тело

Татарский безжалостный конь…

Ты много врага загубила,

Да враг-то велик и силен,

И выю в бессилье склонила,

И долог был лютый полон…

И видишь ты, видишь в кошмаре

Иное, иные века:

Насели цари и бояре,

И снова обида горька…

И вот на равнинах без края

Забылась ты в снах хмелевых…

— Проснешься ль и сгонишь, родная,

Ты полчища воронов злых?..

Июль 1912, 1916

КАБАЦКАЯ

Одному-то — утехи да золото,

А другому — сума, лоскуты…

— Кем-то жизнь моя смята, размолота,

Кем-то радости все отняты…

Голоси про «Варяга», гармоника!

Разрыдаюсь, что сам не герой…

Разуважит судьбина покойника

Той сосновой доской гробовой…

Кто помянет бездольного пьяницу,

Что расскажут, споют обо мне?! —

И от думы душа затуманится…

— Утопить бы кручину в вине!

Тем — палаты, утехи и золото,

А тебе — кабаки, беднота!..

— Кем-то сгублена жизнь и размолота, —

Эх, недаром она пропита!

<1913>

ПОЛЯМ

В. С. Миролюбову

Я из Города — из плена

К вам приду

И на травы, и на сено

Упаду!

Загляжусь, как васильковый

Лен цветет.

— Пусть кует мне жизнь оковы —

Не скует!

Словно в золоте червонном,

Ходит рожь,

Шелестит-шуршит с поклоном:

— Узнаёшь?

Звонкой песней вместе с жницей

Я зальюсь!

Над судьбой-озорницей

Посмеюсь!

Манит к воле голос в поле

Ветровой!

Опьянею я от воли

Полевой!

1913

ПЕСКИ

Спят, зацелованные зноем,

Шелками желтыми цветут.

Нет ни души, лишь с нудным воем

Протащится порой верблюд;

Уродливо горбы колышет,

Тюки обвесили бока.

Плетется сонно и не слышит

Ударов сонных вожака…

Зной так и пышет… Знойно-сине

Застыло небо… Вот расцвел

Мираж… Пропал… Молчит пустыня,

И душный сон ее тяжел…

Пески… пески… Взбугрились хмуро,

Околдовал их пьяный зной…

Спят, и не полчища ль Тимура

Во сне им видятся порой?

Но все равно, недолго в грезах

Им забываться, и свистки

Шальных, крикливых паровозов

Разбудят мертвые пески…

19 сентября 1913, 1924

КЛАД

— «Аль весь век носить онучи!

Срам!.. И девки не глядят!»

И пошел он в лес дремучий

Поискать заветный клад.

— «Чай, недаром молвят старцы,

Будто там вон, под бугром,

Цепью скованные лaрцы

С атамановым добром»…

… Заработал тяжким ломом,

Ажно пронял жар и пот…

— Вот, не будет бобылем он,

Первым выйдет в хоровод!

Темень… Шорох… Чьи-то зенки,

Словно уголь… Хвост… Рога…

Кто-то ловит за коленки…

Топот, крики: «Ага-га!»

— «Не трусливого десятка!» —

Молвит парень. — «Не спугнуть!»

Но душа уходит в пятки,

И мутит лесная жуть…

Звякнул лом о клад заветный…

Парню дрожь унять невмочь:

— «Будут все теперь приветны!

В жены — старостину дочь!»

«Слава Богу!» —

Только это

Молвил, — вырос вновь бугор…

… Прошатался до рассвета —

И в онучах до сих пор…

1 января 1914, 1916

РЫБАЦКАЯ

По заре наша ватага

Уплывала на улов.

— Будет рыба — будет брага,

Взвеселится рыболов…

Лёгка лодочка-смолёна

Птицей ринулась с весла…

— Волга — матушка студёна,

Много ль в сети нанесла?..

— Руки — рученьки могучи,

Невода тянуть пора!

— В неводах-то рыбы — кучи,

Словно груды серебра!

Поклонились Волге с лодки

За удачливый улов…

— Захмелела вся слободка,

При колечке рыболов!..

25 мая 1914, 1920 (?)

СКРИПКА

Пела скрипка, и чудился раненый

Белый лебедь… алела волна…

И мерещился взгляд затуманенный

Свет-Царевны в плену колдуна…

— «Не печалься, тюрьму опрокину я!

Ты недаром меня столько ждешь!»

Но звенела тоска лебединая:

— Не найдешь… Без Царевны умрешь…

1914

СКИТНИЦА

Унывно-ласковые взоры —

Родник нездешней красоты…

Уста — раскольничьи затворы,

В снах — заповедные скиты…

Уйдешь из мира, примешь схиму,

Схоронишь девичью красу…

И узришь крылья серафима

Ты в смольной келье и в лесу…

И не уронишь наземь четки,

Не побледнеешь у ворот,

Когда невесело на лодке

Жених твой мимо проплывет.

<1915>, 1920 (?)

КАЗАНСКАЯ ТАТАРКА

Глаза — агаты. Сколько зноя!

И так стройна, и так смугла!

Есть что-то дикое, степное, —

Не с Тамерланом ли пришла?..

Тебя мольбой и вздохом слёзным

Никто б разжалобить не смог,

А вот перед Иваном Грозным

Сама упала бы у ног!

<1915>

МОРДОВКА

На белой, узорной рубахе

Монет и ужовок не счесть!

Румяна… Вот кинутся свахи!

А косы — одной не заплесть!

А голос — певучий и зычный:

Как выйдешь с подругами петь,

Заслушался б город столичный,

Заслушался б сам Кереметь!..

Пусть зимнее солнце так тускло,

Пусть снежная вьюга пушит, —

Напаришь похмельного сусла

И выпьешь — огонь пробежит!

Ты чтишь и иконы, и мощи,

Обедню, молясь, простоишь…

— Кто ж тянет в священные рощи,

Кому заклинанья творишь?

<1916, (?)>

БАШНЯ СУМБЕКИ

Давно-давно умолк Сумбеки

Великий плач, а ты — цела.

И будешь ты грустить вовеки

О тех, кого пережила.

Не о Сумбеки ли прибоем

Поет весенняя река?

Одна… не скачут с диким воем

На помощь ханские войска…

Лишь ночью жуткой и туманной,

В годину битвы роковой,

Услышишь снова вой гортанный

И плач Сумбеки горевой…

<1916, (?)>

*  *  *

В душном городе нищ я и жалок,

И тоску одолеть мне невмочь…

Снятся пляски и песни русалок

В колдовскую Купальскую ночь…

— Сам не свой я! Мерещится, снится,

Как аукает Леший в бору,

И огнится, взлетая, Жар-птица,

И разбойничий клад на яру…

Жутко мне… Захирею я скоро…

Не заглянет сюда Лесовик…

— Убежать бы к родному простору,

На зазывный русалочий крик!

<1916, 1918>

*  *  *

Серый, хмурый день заглянул в окно,

В золотой парче Осень с песней шла…

Скоро хлынет дождь… Ах, не все ль равно!

Вспомню дни Весны, и душа светла!

Зацветал тогда твой привольный сад,

Ты ждала меня, лаской нежила…

Колдовская речь! Приворотный взгляд!

На всю жизнь меня ты утешила!..

… Серый, хмурый день заглянул в окно,

В золотой парче Осень с песней шла…

Полумгла и дождь… Ах, не все ль равно, —

Вспомню быль весны, и душа светла!

<1916>

СВЯТКИ

Месяц — ласковый кудесник —

Встал, и ясен и пригож,

А в селе — гульба и песни, —

Расходилась молодежь!

Снежный хруст… Возня и шутки,

Брызжут пылью снеговой…

— Как зовут?.. — Зовут — Зовуткой!

А тебя? — Меня — Бовой!

— Мне кольцо не подаришь ли?

— Подарю, да не при всех!..

С пляской ряженые вышли, —

Ой, умора! Визг и смех!

Месяц, ласковый кудесник,

Зачинает ворожбу…

А в селе — гульба и песни

И гаданье про судьбу…

<1916, 1922>

*  *  *

Одному-то сужено — ряса да скиты,

А другому — бархаты, Жигули да нож.

— Путь — моя дороженька, и куда же ты,

Да в какую сторону парня поведешь?..

Где-то: в дыме ль ладана, о грехах стеня,

В келье я последнюю перейду межу,

Аль на площадь Красную поведут меня

И на плахе голову буйную сложу?..

6 января 1917

*  *  *

Не сдержали станичники атаманов зарок:

Схоронить атаманушку промеж трех ли дорог, —

На Болотной на площади на колу голова, —

Так с повольницей царская расплатилась Москва!

Стихла голь, и не пенится в Жигулях пьяный мед,

Снова Кривда кобенится и с побором идет…

Да зато Стеньки аховый не забудется клик,

Пусть монахи с анафемой, — песней вспомнит мужик!

Ноябрь 1917

УГОДНИКУ

Пусть безумствую, кощунствую,

И кляну свои пути, —

Суждено мне — сердцем чувствую

Вновь с мольбой к Тебе прийти…

Перед ликом встану благостным

Хлынут слезы, что ручьи,

Пусть по-детски будут радостны

Дни последние мои…

6 декабря 1918

МИССИС БРОМ

Америко-трагедия

I

Муж — король кофейно-чайный,

(Кто не знает мистер Брома!)

Деловит необычайно,

Посему так редко дома…

Миссис (родом из Ташкента)

Все скучает… ищет друга,

И, конечно, ждет момента

Водрузить рога супругу…

II

Жарко летом в Нью Иорке,

Разъезжаются все янки…

Бромы тоже. На пригорке

Дача грустной туркестанки…

По делам кофейно-чайным

Колесит муж ряд плантаций,

Ищет ярких встреч случайных

Миссис (впору ей стреляться!)

III

И случилось — (все возможно! —

Лишь была бы воля Рока…)

По соседству — гость вельможный,

Магараджа, сын Востока…

Имя… впрочем, важно ль это!

Право, длинное такое…

Суть ведь в том, что он с рассвета

Шлет и розы и левкои…

IV

Магараджа статен, строен,

В драгоценных весь каменьях,

Не один дворец построен

У него в своих селеньях…

Яхты… и аэропланы

(Миссис к ним питала слабость!..)

… И сердечные туманы

Разлетелись… в сердце радость!..

V

По делам кофейно-чайным

Мистер Бром летит в экспрессе,

Магараджа (не случайно!)

С миссис вылез в поднебесье…

Мистер Бром, дымя гаванной,

Шпарит мысленно активы,

Миссис шепчет: «Мой желанный,

Как красиво! Как красиво!»

VI

Гм… да… После дел кофейных

Возвратился Бром на дачу,

Но не видит плеч лилейных,

Ищет, ищет… чуть не плачет!

Где же, где? Глядит в испуге…

— Сто чертей! Но нет смуглянки…

И остался без супруги

Мистер Бром, нью-иоркский янки…

VII

Где кумирни, как громады,

Где идут все к Гангу с жаждой,

По буддийскому обряду

Повенчалась с магараджей

Миссис Бром… — Глаза, как угли

У супруга, и суровым

Не бывает… Ездят в джунгли, —

Жизнь не та, что с мистер Бромом!…

VIII

… Мчатся месяцы и годы,

Утекают в море реки…

Снова на сердце невзгоды, —

Ах, нам счастье не навеки!

Миг, и вдруг покажет жальце

Жизнь (об этом знает каждый).

… Грезит миссис о ямайце,

Будет с носом магараджа…

1918

*  *  *

Ты с молитвами, с четками, с ладаном,

А я с песней да рваной сумой…

— Аль забыла, что нами загадано?

Разлюбила простор волновой?..

Глянь-взгляни на леса непокорные,

На речную раздольную синь,

И скуфеечку бархата черного

В удалые расплески закинь!

Пусть старухи вздыхают и молятся,

Не молиться, а петь нам с тобой!

— Слышишь: в песнях и в пляске околица!

Погляди, как взметнулся прибой!..

<1918, 1923>

ТУРКЕСТАНУ

Край солнца, хлопка, рисовых полей,

Лоз виноградных, ароматов пьяных,

Ты нeлюб мне недвижностью своей,

Ты не живешь, ты — в чарах снов дурманных!

А жизнь зовет на новые пиры,

А жизнь творит за ярким чудом — чудо…

— Пусть зацветут шелками Бухары

Твои мечты, твоим навеки буду!..

<1919>

КАРТИНКА

Посевов изумрудные квадраты,

Ряд тополей, талы, карагачи,

Речонка… Запах близкой сердцу мяты

И солнца необычные лучи.

На ишаке старик длиннобородый

Трусит рысцой… Заплатанный халат,

Но выглядит калифом. Ищет броду

Сартёнок смуглый, мутным струям рад.

А вдалеке, грядой неровно-длинной,

Вонзились в небо горные вершины.

<1919>

ОСЕННЕЕ

Догорают, червонятся листья опавшие,

Тянет в степи сожженные петь на ветру…

Нынче снилась Аленушка, горько рыдавшая

Во сыром, обнищалом, осеннем бору…

Шелестела дубровушка, словно ласково сетуя,

А она разливалася — ни кровинки в лице…

И всплакнул я во сне над весною отпетою,

О загубленных силах, о близком конце…

<1919, 1922>

*  *  *

Дышат пьяно лиловые выси,

Как всегда, беспечальны…

Месяц четок, как был при Чингисе,

Весь хрустальный.

Громкий выкрик призывно-покорный

С высоты минарета.

Звон дутара тягуче-минорный

Где-то…

<1919, 1924>

АМУ-ДАРЬЯ

Лавиной неприглядно-бурой

Бурлит меж низких берегов,

И будто слышен голос хмурый:

— «Я — дочь снегов и ледников!

Всё опрокину, всё смету я!»

И вот, разрушив ряд плотин,

Вдруг воду желтую, густую,

Стремит по новому пути!

Всегда в борьбе неутомимой,

Всегда тоска созревших сил!

За это в крае нелюбимом

Тебя одну я полюбил!

<1919>

УДАЛАЯ

Солнце — в мурмолке Кудеяровой!

Золотой кафтан лихо вскинуло!

— Не спасет свеча воску ярова!

Волга пьяная в душу хлынула!..

Позабыл-замял на полслове я

Староверское славословие!..

— С той кабацкою славной голью я,

Кинусь с песнями во раздолие!..

10 ноября 1920

*  *  *

Вышел день в рубахе синей,

Женихается с зарей.

С кладенцом — мечом Добрыни

Солнце встало над горой.

Убежала ночь-уродка,

Чуть слышна ее тоска.

Заплясала в пене лодка

Молодого рыбака!

15 ноября 1920

*  *  *

День — мордвин, от сусла разомлелый, —

Снял онучи, зашагал в лесок.

Баловался земляникой спелой,

Горячо глотал березный сок.

Побежал на визги человечьи

К плёсу — бабы бултыхались вплавь.

Задышал вдруг огненною печью,

Увидавши медовую явь…

Проглядел, как тихо ночь подкралась,

Наложила ептимью: «Казнись!»

Бил поклоны, а душа металась

К телу бабью, на сверкучий визг…

16 ноября 1920

ГЛАЗА

Посмотришь бегло — будто бы как все…

Посмотришь глубже — засосало в омут!

Глаза, глаза!.. И льнешь лучом к росе,

И давит, жжет квадрат холодных комнат.

И кто ж тебе придется по душе?

Калик немало пустишь ты по свету!..

Тону, тону в глазах, как в Иртыше

Тонул Ермак… И нет спасенья, нету…

17 ноября 1920

*  *  *

Не надо мной летят стальные птицы,

Синиц с Дуная мне прилет милей!

Я наяву, — да это мне не снится! —

Плыву в шелках червленых кораблей!..

— Вокзалов нет!.. Железных хриплых рёвов!

Нет паровозов черных! — я не ваш!..

— Есть вешний шум в сияющих дубровах,

Запев Садко, звон богатырских чаш!..

17 ноября 1920

«МAГАМ»

О, «маги» рифм, изысканных донельзя,

Волхвы с бульваров Питера, Москвы,

Не стoите вы пуговицы Ерьзи

И волоса с Конёнковской главы!

К чему плести венки сонетов кислых?..

Разливом книг вливаться в города? —

Цветущий жезл в перчатках ваших высох,

В вас крови нет! — гематоген! — вода!

19 ноября 1920

*  *  *

Мои стихи певучей изразцов

Мечетей Самарканда, но зачах я

В лучах чужих!.. — Страна моих отцов,

Несусь к тебе на песенных ладьях я!..

Звенит здесь небо сказкой бирюзы,

Но нету в нем Ильи-Пророка грома!..

С пахучим сеном не скрипят возы!..

Не дышит прель Весны и чернозема!

Что в розах мне!.. Пускай цветут шелка

Огнями зорь — не здесь я!.. Не в пустынях!..

Я слышу зов родного василька!..

Я у разливов Волги хмельно-синих!..

13 декабря 1920

*  *  *

Я — в Жигулях, в Мордовии, на Вытегре!..

Я слушаю былинные ручьи…

— Пусть города найлучшие кондитеры

Мне обливают в сахар куличи —

Я не останусь в логовище каменном!

Мне холодно в жару его дворцов!

— В поля! На Брынь! К урочищам охаянным!

К сказаньям дедов — мудрых простецов!

15 декабря 1920

СОН МЕЧЕТИ

Приснился сон мечети старой,

Что не мечеть она, а сад…

Запели птицы и дутары,

Шумел веселый водопад…

Сходились девушки — как пери,

Твердили странное, и вот

Мечеть раскрыла настежь двери,

Проснулась и чего-то ждет…

17 января 1921

У ХАВАСТА

Утро. Солнце и ветер. Небо — сплавы сапфира.

Скудно-желтые степи. Позабытый курган.

Замечтался, и вот повелители мира

Поднялися с полками из неведомых стран.

Паровозный свисток… Вереницею длинной

Потянулись вагоны… Вновь минувшее спит.

Но запомню надолго горький запах полынный,

Смуглолицую девушку в древней степи.

<1921>

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ

Забражничали вешние ветра,

Трубят хвалу забытому Стрибогу.

— Илюшенька, пора бы встать, пора!

Да где ж — сидит. Что плети руки, ноги.

Над Карачаровым метельный вой,

Бьет батогом Оку мороз сердито.

— Вставай, Илюшенька! Вставай, родной!

А ноги будто оловом налиты.

Так просидел он тридцать три годка

Под тихий свет лампад неугасимых.

Деревенела матери тоска, —

Заела сына немочь, подкосила!

— Стук-стук в окно. — Калики! — заходи!

И вот ввалились нищие бродяги;

Такая мочь из каждой прет груди,

В глазах степная, земляная брага!

Заветным словом одарен Илья,

Заохала родимая сквозь слезы:

Встает сынок, выходит из жилья,

И пожню с займищем расчистил борзо!

Смеются перехожие: вот-вот!

Давно бы так! Чуть-чуть не засмердило!

Дивится Карачаровский народ,

А там и Русь и свет весь дался диву!

— Илюшенька, остепенись, присядь!

А он с работой днюет и ночует.

И не уймут Илью, и не унять

Вовеки силу земляную!

Февраль 1924