Кто за насъ — иди за нами!
И сомкнутыми рядами
Мы пройдемъ надъ головами
Проклинающихъ враговъ…
Кто за насъ — иди за нами,
Чтобы не было рабовъ!
Кто мы? Насъ много. Мы — люди великой свободы.
Мы за страданья доступнаго счастья хотимъ.
Родина! Родина! Даромъ пропавшіе годы,
Даромъ пропавшую мощь мы тебѣ возвратимъ.
Кто за насъ — иди за нами!
Мы возможнаго хотимъ.
Мы беремъ свой хлѣбъ горбами.
Русь вѣка питалась нами.
Мы на Волгѣ — бурлаками;
Подъ камнями съ фонарями
Мы за тачками бѣжимъ;
По желѣзу молотками
Мы стучимъ, стучимъ, стучимъ…
Кровью горячей мы рабство вѣками поили.
Рабство падетъ отъ ударовъ житейскихъ наукъ.
Все впереди! Не напрасно вѣка проходили:
Прадѣдъ не зналъ, до чего дострадается внукъ.
Кто за насъ — иди за нами!
Жизнь и правда насъ зовутъ!
Будутъ дни: блестя штыками,
На своихъ свои пойдутъ…
Но не разъ враги предъ нами
Жерла пушекъ повернутъ…
Вѣчная память погибшимъ за дѣло святое!
Вѣчная память замученнымъ въ тюрьмахъ гнилыхъ!
Вѣчная память сказавшимъ намъ слово живое!
Вѣчная память!..
И месть за нихъ!
ТРИ ЗНАМЕНИ.
Надъ землею вьется знамя, знамя черное.
Знамя черное, громадное, какъ туча.
Стонетъ, плачетъ чья-то грудь подъ пыткою.
Долго стонетъ… Какъ она могуча!
Въ грудь могучую,
Въ грудь живучую,
Злымъ судьей на смерть осужденную,
Кто-то сталь вонзилъ раскаленную,
Кто?
Кто этотъ великанъ, свалившій великана?
Какъ шла борьба? Великая борьба?
Судьба-ли это? Или не судьба?
И не было-ли здѣсь обмана?
Не видно ничего. Откуда тьма кругомъ?
А! Знамя черное родило эту тьму.
Чуть слышно борется замученный съ врагомъ.
Куда вошелъ я? А! Въ тюрьму.
Вотъ знамя черное замкнулось аркой свода.
Какъ душно здѣсь! И хочется кричать.
И я рванулся. Закричалъ: — Свобода! —
A эхо мнѣ отвѣтило: — Молчать! — .
Тюрьма. Мы всѣ живемъ въ тюрьмѣ,
Подъ чернымъ знаменемъ окаменѣлымъ.
Въ тюрьмѣ, гдѣ можно лишь страдать душой и тѣломъ,
Иль ползать гадами во тьмѣ.
Во тьмѣ! Во тьмѣ!
Вы, что родились
Подъ чернымъ знаменемъ,
Подъ страшнымъ символомъ бича и тьмы,
Давайте грезить
О свѣтломъ времени,
О дняхъ паденія твердынь тюрьмы.
Давайте грезить.
Вотъ знамя черное
Въ клочки разорвано. Горитъ въ кострахъ.
Тюрьма упала.
Бѣгутъ тюремщики,
Въ преступныхъ душахъ ихъ и злость, и страхъ.
Ужъ мы свободны.
Воть символъ новаго —
Мы знамя бѣлое несемъ впередъ.
Ужъ мы не стадо
Рабовъ закованныхъ.
Ужъ мы — стихія. Ужъ мы — народъ.
Проходятъ годы.
И трудъ свободнаго,
И генія смѣлаго творятъ, творятъ.
Надъ нами знамя
Святое, бѣлое,
И нѣтъ возврата намъ въ тюрьму, назадъ,
Но кто это? Кто тамъ? Подходятъ сюда…
Ихъ много. Какъ много… Все страшныя лица.
Эй! Кто вы, бродяги? Вонъ наша граница!
Здѣсь строится мирное царство труда.
Эй! Кто вы, бродяги? Откуда? Куда?
— Не бродяги мы. Не люди мы.
Мы — лишь призраки людей.
Стоны, слезы — мы. Мы вырвались
Изъ раздавленныхъ грудей.
Наше небо — пропасть черная,
Каждый день нашъ — черный день.
Мы изъ тюрьмъ идемъ, изъ каторги,
Изъ голодныхъ деревень.
Тамъ религія — безправіе,
Тамъ пророки — палачи.
Тамъ земля и стѣны шепчутъ:
— Эй! Молчи! —
А! Страшно мнѣ. Сквозь тьму, сквозь стѣны
Я вижу все. Я вижу все.
Вонъ ночью вѣшаютъ кого-то,
Вонъ бьютъ кого-то… по лицу…
А! Страшно. Гдѣ мой сонъ прекрасный?
Гдѣ знамя бѣлое мое?
Въ моей душѣ нѣтъ ликованія,
Но гнѣвъ растетъ въ моей душѣ.
И вижу я теперь не знамя бѣлое —
Вонъ знамя красное, какъ зарево, горитъ.
Я слышу дикій крикъ: «О! будьте прокляты!»
И знаю я, кому и кто кричитъ.
И хочется и мнѣ кричать: «О! Будьте прокляты!»
Бѣжать и оставлять кровавый слѣдъ.
И хочется поднять стаканъ вина безумнаго,
Вина кроваваго,
И пить, и пить за красный цвѣтъ…