Николай Курочкин
Стихотворения
Библиотека поэта. Большая серия.
Поэты «Искры». В двух томах
Том второй. Д. Минаев, В. Богданов, Н. Курочкин, П. Вейнберг, Г. Жулев,
В. Буренин, Н. Ломан, А. Сниткин
Издание третье
Л., «Советский писатель», 1987
СОДЕРЖАНИЕ
Вступительная заметка
358. Послание к Н. Л. Гнуту (Подражание Языкову с четырьмя
благоприобретенными у него стихами)
359. Дурные вести
360. Дева и жрецы (Фантастическая сцена времен доисторических)
361. Утешение в разлуке (Дуэт на голос: «Пловцы»)
362—363. Парижские оды
1. Ода на «Него»
2. Ода на современное состояние Франции
364. В ресторане (В прошлом году)
365. «Честным я прожил певцом…»
366. Некрасов
ИЗ ПЕРЕВОДОВ
Джузеппе Джусти
368. Ископаемый человек
Николай Степанович Курочкин, старший брат редактора «Искры» В. С.
Курочкина, родился в Петербурге 2 июня 1830 г.
В 1848—1854 гг. он учился в Медико-хирургической академии. По
окончании академии служил некоторое время окружным врачом пяти уездов
Петербургской губернии, врачом Ораниенбаумского госпиталя, а затем
отправился в Крым в действующую армию. После войны, выйдя в отставку,
занялся частной практикой и принимал больных в Максимилиановской больнице. В
1858—1859 гг. служил врачом в Русском обществе пароходства и торговли и в
связи с этим много путешествовал: побывал в Западной Европе, на Кавказе, в
Сирии и Египте.
Литературой Курочкин стал заниматься на школьной скамье. Сохранился
листок из гимназического журнала, выходившего под его редакцией. {Рукоп.
отд. Института русской литературы (Пушкинского дома) АН СССР, собр. П. Я.
Дашкова.} Еще гимназистом, в 1847 г., Курочкин поместил в «Репертуаре и
пантеоне» (№ 9-10) перевод романа А. Гуссе «Три сестры», в студенческие
годы сотрудничал в «Сыне отечества» (повесть «Недоразумение» — 1850, № 12,
стихи, переводы, фельетоны), а в начале 1860 г., вернувшись в Петербург,
совсем бросил медицину и посвятил себя исключительно литературе.
Курочкин был деятельным сотрудником «Искры» с первого же года ее
существования. Он печатался в «Искре» под многочисленными псевдонимами (Пр.
Преображенский, Хрисанф Тюптетяев, Илья Чичервикин и др. {Не принадлежат
Курочкину приписывавшиеся ему ранее псевдонимы: Пр. Владимирский и Пр.
Вознесенский.}). Курочкин принадлежал к руководящему ядру «Искры»; он
принимал близкое участие в редакционной работе, в борьбе журнала со всеми
устоями самодержавно-бюрократического государства, с реакционной
журналистикой и литературой, с идеалистической философией (борьба
Курочкина за материалистическое мировоззрение нашла свое выражение в большом
цикле его фельетонов «Житейские выводы и измышления», печатавшемся в «Искре»
на протяжении двух лет, и в ряде других произведений). Из произведений
Курочкина совершенно ясно его отношение к реформам 1860-х годов (см., напр.,
отклик на судебную реформу — «Утешение в разлуке»), в том числе к
крестьянской реформе 1861 г. Об этом имеется также не вызывающее никаких
сомнений свидетельство современника. «Странно, — говорил Курочкин в 1864 или
1865 г., — что до сих пор так ликуют и утешают себя настоящими и будущими
реформами, которых ждет та же участь, что и крестьянскую реформу. Обкорнают,
урежут, сократят, объяснят каждую из них так, что все новое совершенно
сведут на нет».[1]
Курочкин печатал в «Искре» и публицистические статьи, и фельетоны, и
драматические сцены (в прозе и стихах), и переводы, и оригинальные
стихотворения. Лирика занимает сравнительно небольшое место в его
поэтическом творчестве этих лет; стихи Курочкина разнообразны, но тяготеют
по преимуществу к жанру сатирического фельетона. К 1862—1863 гг. относится
цикл путевых впечатлений, корреспонденции в стихах, из которых в настоящий
сборник включены «Ода на Него» и «Ода на современное состояние Франции». В
них ненависти к режиму Наполеона III сопутствует преклонение перед
революционным прошлым Франции. У Курочкина, как и у других искровцев,
неоднократно встречаются стихотворения, написанные в форме монолога,
вложенные в уста сатирического персонажа, имитирующие его образ мыслей и
фразеологию. Хотя Николай Курочкин и не владел стихом столь виртуозно, как
его брат Василий или Д. Д. Минаев, стих его подчас бывал тяжеловат и даже
неуклюж, многие его стихотворения отличаются не только политической
остротой, но и тонкой художественной формой; так, в сценке «Утешение в
разлуке» весело и умело использованы популярные романсные размеры и
интонации.
Журнальная и редакционная работа Курочкина не ограничивалась
«Искрой». В 1861—1862 гг. он несколько месяцев редактировал журнал
«Иллюстрация», {См.: Бушканец Е. Г. Н. С. Курочкин — редактор «Иллюстрации»
// «Революционная ситуация в России в середине XIX века». М., 1986.} в
1865—1867 гг. — «Книжный вестник», который превратил в боевой журнал
демократического направления. По его собственному свидетельству, в «Книжном
вестнике» рассеяно много его рецензий и небольших статей, напечатанных без
подписи. {См. анкету Курочкина из собрания библиографа Н. Я. Агафонова
(«Лит. наследство». М., 1949. Т. 51/52. С. 342).} Официальным редактором
«Книжного вестника» Курочкина не утвердили, так как, по отзыву III
Отделения, он «не представляет достаточных ручательств в благонадежности».
{Винер Е. Н. Библиографический журнал «Книжный вестник». Л., 1950. С. 132.
Больше чем через десять лет, в 1876 г., по поводу ходатайства о разрешении
журнала «Библиографический листок», III Отделение писало, что несколько
петербургских литераторов намереваются возобновить «Книжный вестник»,
выходивший под редакцией Курочкина и других и имевший «крайне вредное
влияние на литературные вкусы публики» (Дело 3-й экспедиции III Отделения,
1876, № 16, ч. 1 // Центр. гос. архив Октябрьской революции (дальше:
ЦГАОР), ф. 109.} В 1867 г. под редакцией Курочкина вышел также «Невский
сборник». В разное время Курочкин сотрудничал, кроме того, в «Московской
медицинской газете», журналах «Век», «Гудок» 1862 г., «Время», «Русский
мир», «Дело», в газетах «Очерки», «Современное слово», {Сохранились
интересные письма к Курочкину редактора «Современного слова» Н. Г.
Писаревского, дающие возможность установить принадлежащие ему
корреспонденции из-за границы // ЦГАОР, ф. 95, оп. 2. Производство высочайше
учрежденной в С.-Петербурге следственной комиссии, 1866, № 155. Л. 18-21
об.} «Гласный суд»; в последней он заведовал отделом иностранной политики.
Еще в 1849 г., студентом 1-го курса Медико-хирургической академии,
Курочкин посещал кружок петрашевца С. Ф. Дурова и в связи с этим привлекался
к допросу следственной комиссии по делу петрашевцев. {Петрашевцы. М.; Л.,
1928. Т. 3. С. 360; «Дело петрашевцев». М.; Л., 1951. С. 205, 248, 279—280.}
Через двенадцать лет, в 1861 г., он вступил в революционное общество
«Земля и воля», а в 1862 г. был избран кандидатом в члены его центрального
комитета.[2]
В 1862 и 1863 гг. Курочкин был за границей, в том числе в Лондоне, и,
без сомнения, встречался с Герценом, хотя и утверждал на допросе в
следственной комиссии по делу Каракозова, что видел Герцена только на
всемирной выставке, но ни в какие сношения с ним не входил. {Производство…
следственной комиссии, 1866, № 203. Л. 43 // // ЦГАОР, ф. 95, оп. 1.} То,
что Курочкин был в дружеских отношениях с Герценом (правда, в более
поздние годы), засвидетельствовано рядом современников, да и самим Герценом.
«К<урочкину>, — писал он А. П. Пятковскому 5 марта 1869 г., — кланяйтесь
дружески. Скажите ему, что сын мой женился» и т. д. {Герцен А. И. Собр. соч.
М., 1964. Т. 30, кн. 1. С. 52.} К Герцену, сообщает в своих воспоминаниях
Пятковский, Курочкин, «кроме уважения, питал еще какую-то сердечную
нежность, как к человеку рыцарского характера, с которым он познакомился
лично во время своих заграничных путешествий». {Пятковский А. Две встречи с
А. И. Герценом // «Наблюдатель». 1900, № 2. С. 294—295. О своем знакомстве
с Герценом Курочкин рассказывал и П. Д. Боборыкину; см.: Боборыкин П. Д.
Воспоминания. 1965. Т. 2. С. 137.} Курочкин был в близких отношениях и с
другими представителями революционной эмиграции. Летом 1864 г., в связи с
планами реорганизации «Колокола», выдвигавшимися «молодой эмиграцией», Н. И.
Утин писал Огареву, что в реорганизованном «Колоколе», кроме него, могли бы
сотрудничать В. И. Касаткин, М. С. Гулевич, Л. И. Мечников «и даже Курочкин
мог бы кое-что писать, ибо личность талантливая». {«Лит. наследство». М.,
1955. Т. 62. С. 657—658.} Другом Герцена и Мадзини, Лаврова и Бакунина
называет Курочкина В. В. Тимофеева. {Т-ва В. (Починковская). Г. И. и А. В.
Успенские // «Минувшие годы». 1908, № 2. С. 278.} С 1862 г. в связи со
сведениями о его сношениях с «лондонскими пропагандистами», т. е. Герценом и
Огаревым, Курочкин состоял под секретным наблюдением полицейских органов.
{Лемке М. Очерки освободительного движения «шестидесятых годов». Спб., 1908.
С. 116. Подозрения о связях Курочкина с Герценом зафиксированы и в ряде
более поздних документов, 1866 и 1870 гг. — см.: Производство…
следственной комиссии, 1866, № 163. Т. 2. Л. 88; № 203, Л. 58 и 58 об.
(ЦГАОР, ф. 95, оп. 1). В 1870 г. Курочкину на этом основании было отказано в
выдаче заграничного паспорта.} В 1865 г. Курочкин был охарактеризован ими
как «давно известный своим вредным направлением». {Герцен А. И. Полн. собр.
соч. Пб., 1922. Т. 17. С. 363—364.}
В 1863 г. во Флоренции Курочкин сблизился с кружком русской
революционной молодежи, и особенно с Н. Д. Ножиным. Здесь был и его старый
знакомый гарибальдиец Л. И. Мечников. Ножин был впоследствии тесно связан с
петербургским революционным подпольем. Был связан с ним и Куронкин. Курочкин
встречался с его главными деятелями, в том числе с И. А. Худяковым, был
осведомлен о том, что там делалось, знал, по-видимому, о готовящемся
покушении на Александра II. {О знакомстве Курочкина с Ножиным и его
революционных связях середины 1860-х годов см, статью Е. Колосова «Н. К.
Михайловский в деле Каракозова» («Былое». 1924, № 23) и книгу Е. Л.
Рудницкой «Шестидесятник Николай Ножин» (М., 1975, по указ.).} После
каракозовского выстрела Курочкин не только был арестован, наряду с другими
«неблагонадежными» литераторами, за сотрудничество в журналах «крайнего
направления», но, кроме того, был привлечен к следствию по каракозовскому
делу. Четыре месяца он просидел в Петропавловской крепости и по освобождении
был подчинен полицейскому надзору.
По отзывам многих современников, Курочкин был глубоко преданным
литературе, умным и остроумным, разносторонне образованным человеком,
прекрасным собеседником. Курочкин «имел огромное влияние на мое развитие, —
писал Н. А. Лейкин. — …Благодаря ему я приохотился к серьезному чтению и
расширил свой кругозор. Он натолкнул меня на чтение книг естественнонаучного
и философского содержания». {«Н. А. Лейкин в его переписке и воспоминаниях».
Спб., 1907. С. 169.} Он тепло относился к молодым, начинающим писателям и
оказывал им всяческую поддержку. Н. К. Михайловский называет Курочкина своим
«литературным крестным отцом»: «Он приютил и кормил меня в трудное время,
никогда ничем не давал мне почувствовать, что делает одолжение».
{Михайловский Н. К. Литературные воспоминания и современная смута. 2-е изд.
Спб., 1905. Т. 1. С. 49.} «Он же меня впоследствии и в „Отечественные
записки“ ввел».[3] Многие другие писатели с уважением
вспоминали о Курочкине, об интересных встречах и разговорах с ним. Так, в
1886 г., прочитав «Пестрые письма» Щедрина, Н. И. Наумов писал А. М.
Скабичевскому: «Целый день я ходил как ошалелый под влиянием их, и
окружающая мерзость показалась, наконец, до того мерзостной, что хоть в гроб
ложись… и припомнились мне слова покойного Николая Курочкина: „Мало того,
что в гроб положили, еще и свинцовой крышкой прихлопнули!“» {Наумов Н. И.
Собр. соч. Новосибирск, 1940. Т. 1. С. 356.}
Разностороннее образование сказалось в ряде статей Курочкина. Он
писал по вопросам литературы (о Минаеве, А. К. Толстом, Берне,
ЭркманШатриане) и медицины; ему принадлежат статьи о современном положении
Франции, о тюрьмах, о съезде естествоиспытателей, об ассоциациях, о Прудоне,
о Рошфоре, — и обо всем он писал дельно, толково и вместе с тем политически
остро. Он принимал участие в «Энциклопедическом словаре, составленном
русскими учеными и литераторами» (1863—1864). Знание французского и
итальянского языков определяло круг его переводческой деятельности. Он
переводил Джусти, Порта, Альфиери, Гюго, Бодлера, Надо, Коппе и др.; перевел
несколько пьес, которые неоднократно ставились на сцене столичных и
провинциальных театров («За монастырской стеной» Л. Камолетти и др.). Кроме
того, под его редакцией были переведены книги Прудона «Искусство, его
основания и общественное значение» и Макиавелли «„Государь“ и „Рассуждения
на первые три книги Тита Ливия“».
С 1868 г. основной становится для Курочкина работа в «Отечественных
записках», перешедших в руки Некрасова. В течение четырех лет он заведовал
библиографическим отделом журнала и заменял Некрасова и Салтыкова, когда они
уезжали из Петербурга. Курочкин печатал в «Отечественных записках» стихи,
критические и публицистические статьи, рецензии, переводил иностранные
корреспонденции и романы. В конце 1860-х годов он принимал также близкое
участие в редакционном кружке газеты «Неделя», где благодаря ему был
напечатан цикл фельетонов Герцена «Скуки ради».
С начала 1870-х годов Курочкин тяжело болел, а последние несколько лет
своей жизни был прикован к постели, не оставляя, однако, литературной
деятельности. В 1870—1880-х годах Курочкин кроме «Отечественных записок»
печатался в «Пчеле» Микешина, «Устоях», «Русском богатстве» (он был членом
артели «Русского богатства»), «Слове», «Наблюдателе». Имеются указания на
сотрудничество Курочкина в газете «Вперед» П. Л. Лаврова. {<Голицын Н. Н.>
История социально-революционного движения в России. 1861—1881. Глава
десятая. Спб., 1887. С. 61.}
По инициативе Курочкина и Гл. Успенского, с которым он был в дружеских
отношениях, в 1875 г. во французской газете «Le rappel» была помещена статья
парижского корреспондента «Отечественных записок» Л. Шассена о Чернышевском.
{Тверитинов А. Об объявлении приговора Н. Г. Чернышевскому, о
распространении его сочинений на французском языке в Западной Европе и о
многом другом. Спб., 1906. С. 75.}
До конца жизни Курочкин не изменил своим убеждениям. Годы реакции не
привели его, как многих, к теории «малых дел». В его лирике появляются,
правда, мотивы подавленности, безнадежности, но зато его сатира по-прежнему
звучит язвительно. Уже в последние годы своей жизни он напечатал в
«Наблюдателе» ряд сатирических стихотворений, создав литературную маску
поэта — околоточного надзирателя Ефима Скорпионова.
Курочкин умер 2 декабря 1884 г.
358. ПОСЛАНИЕ К Н. Л. ГНУТУ
(ПОДРАЖАНИЕ ЯЗЫКОВУ С ЧЕТЫРЬМЯ
БЛАГОПРИОБРЕТЕННЫМИ У НЕГО СТИХАМИ)
Плохих певцов плеяде бледной
Тебе судил могучий рок
Нравоучительно-победный,
Хоть жесткий преподать урок!
Чад незаконных Аполлона
Хоть и невесело колоть —
Но сорных трав и с Геликона
Не запрещается полоть.
Пускай до времени под паром
Лежат журналы без стихов;
Пусть не печатаются даром
Случевский, Страхов и Кусков.
_Пусть с пробудившейся поляны
Слетают темные туманы;
Пусть, слыша выстрел, кулики
На воздух мечутся с реки_!
1860
359. ДУРНЫЕ ВЕСТИ
Тяжесть какая-то жить не дает…
Каждый день вести дурные несет…
Умер один, застрелился другой,
Этот во гробе одною ногой,
Этот исчез. А ведь нет и недели,
Как и еще одного мы отпели
И опустили на вечный покой…
Что ж это? воздух ли нынче такой?..
Время ль такое для нас подошло?
Стало ли жить всем невмочь тяжело,
И от страданий и слез пролитых
Даже нет силы дышать у живых?..
Просто не веришь, на самом ли деле!
И утешаешь себя: не во сне ли…
Только нет мочи от горьких вестей,
Да и кругом всё пустей и пустей!..
Или всегда уж на свете так было,
Или так нужно, чтоб юность и сила,
Жажда свободы и творческий труд
В ранних гробах находили приют?
Что ж?.. покоряясь бесстрастной судьбе,
Тихо угаснем в неравной борьбе…
С верой, что вызовут наши гробы
Новое племя для новой борьбы.
<1862>
360. ДЕВА И ЖРЕЦЫ
(ФАНТАСТИЧЕСКАЯ СЦЕНА ВРЕМЕН ДОИСТОРИЧЕСКИХ)
Действие — в капище, посвященном Эскулапу.
Дева
Отцы-целители и столпники науки,
Пред сонм ваш жреческий предстать дерзаю я
И с кроткою мольбой к вам простираю руки…
Верховный жрец
Post hoc {*} поведай нам, о чем мольба твоя…
{* После этого, затем (лат.). — Ред.}
Дева
Надежда робкая и твердое желанье
Направили, отцы, мои стопы сюда.
Сознала я в себе высокое призванье,
Мне тяжко жизнь влачить без пользы и труда!
С младенчества глядеть я не могла без муки
На горе страждущих, на бедствия людей
И просветить хочу свой разум днем науки,
Чтоб быть полезною им помощью моей…
Хочу, целители, учиться медицине.
Хочу трудиться я… и после быть врачом…
Верховный жрец
(строго)
Держите вашу речь в сем храме по-латыни,
По-русски не пойму, вы просите о чем…
Дева
Увы! я языком Галена не владею,
Но просьба так моя понятна и проста…
Я в жизнь хочу внести известную идею,
Что дверь научная напрасно заперта
Для женщины рукой обычая фатальной…
Пора, давно пора рассеять этот мрак!..
Верховный жрец
Ты хочешь бабкою быть, верно, повивальной,
Иначе речь твою я не пойму никак…
Что ж? смело хоть сейчас беритесь за работу,
Диплом экзамена у нас бывает мздой,
Экзамен в капище сем каждую субботу
Во весь учебный год идет своей чредой…
Дева
Нет, смысл мольбы моей понять вы не хотите.
Я знания ищу — хочу природу знать,
Меня на лекции вы только допустите,
А лекарский диплом от вас зависит дать,
Когда, окончив курс науки человека,
Своими знаньями его я заслужу…
Верховный жрец
Таких безумных слов я не слыхал от века,
И смысла здравого я в них не нахожу…
Смешно опровергать нам просьбу вашу, право.
Для женщин нет еще у нас врачебных мест…
Лечить, сударыня, больных — мужское право!..
(Обращаясь к жрецам.)
Hoc verbum virginis, eheu! absurdum est!
Один из жрецов
Eheu!
Второй жрец
Me Hercule! {*}
{* — Увы! слова девы бессмысленны! — Увы! —
Клянусь Геркулесом! (Лат.) — Ред.}
Третий жрец
Scandala medicinae! {*}
{* Скандал для медицины! (Лат.) — Ред.}
Какого зрелища свидетелем я ныне!..
Общие рыдания.
Верховный жрец
(звонит для произведения спокойствия)
Не время вздохами и жалкими словами
Нам гнев свой выражать на деву, о жрецы!
Рассудим обо всем спокойно, между нами,
Составимте совет… и пусть во все концы
Молва народная несет решенье наше…
Пусть в даль грядущую веков оно пройдет…
Скажите, например, Бомбастус, мненье ваше,
А после прочие сочлены в свой черед…
Бомбастус
Я, с ясностью своей взглянув обыкновенной,
В словах бесхитростных то мненье изложу:
В мольбе бессмысленной сей девы дерзновенной
Злоумышление я прямо нахожу…
Сим наглым стимулом, невиданным афронтом,
Собратья! поражен я более вас всех…
Клянусь Фалесом я, Драконом и Гельмонтом:
На нашу практику свершается набег!
Не верьте в женщинах стремлению к науке!
И если деву мы допустим быть врачом,
Погибнем с голоду и мы и наши внуки…
Без славы, без больных, оставшись ни при чем…
Хор жрецов
В словах Бомбастуса высокой правды много.
Pro Dei nominis {*} — сомненья в этом нет…
{* Во имя бога (лат.) — Ред.}
Верховный жрец
Итак, о женщина! иди своей дорогой…
Вот на мольбу твою единственный ответ…
Скорее удались!..
Деву уносят из храма.
А мы об этом диве
Еще недели три подумаем слегка,
Составим протокол — и tabulae votivae {*}
Его перенесут в грядущие века!
1862
{* Tabula votiva (лат.) — табличка с надписью или изображением, которую
в древности вывешивали в храме — в исполнение обета и в благодарность
божеству за избавление от смертельной опасности. — Ред.}
361. УТЕШЕНИЕ В РАЗЛУКЕ
(ДУЭТ НА ГОЛОС: «ПЛОВЦЫ»)
По реке вниз по широкой
(Говорить не нужно где)
Взятку гонят в край далекой
Изменения в суде.
Река шумит
Река ревет,
Власы чиновник
На бреге рвет:
Сердит, и страшен,
И злобы полн,
Глядит, как взятку
Уносит челн!..
Чиновник
(тенор)
О друг души моей, прощай!..
Взятка
(дискант)
Дитя! утешься, не рыдай!
Не верь в беду, пока прогресс
Еще для многих — темный лес.
Чиновник
Ах! как не верить мне, когда
Нет больше старого суда…
И чтоб тебя увидеть вновь…
Взятка
Уменье нужно, и любовь:
Умей в суде
Найтись в беде
Всех — провести,
Меня — ввести!..
Чиновник
Но как?.. Но как?..
Взятка
Ты не дурак…
Чиновник
Совет подай…
Взятка
_Изобретай_!!!
Река шумит,
Река ревет —
Но уж чиновник
Волос не рвет…
Чиновник
Помедли, друг! не уезжай!..
Взятка
Довольно выть! домой ступай!
Уже тебе сказала я:
Найтись умей — я вновь твоя.
Чиновник
Но как найтись?..
Взятка
_Лишь не ленись_…
И вновь вдвоем
Мы в жизнь войдем…
Чиновник
Войдем?.. прости…
Взятка
Войдем!.. прощай!..
Чиновник
Изобрести?!!!..
Взятка
Изобретай!!!..
1862
362—363. ПАРИЖСКИЕ ОДЫ
1
ОДА НА «НЕГО»
Lui, toujours lui!.. {*}
{* Он, всегда он!.. (Франц.) — Ред.}
«Он! всюду Он!» — как тот Наполеон,
Собой Гюго когда-то вдохновивший,
Во всем, везде, повсюду виден Он,
На всё, на всех свой гений наложивший!
Во всем Его с восторгом тайным зрю,
Везде Его я мыслью прозреваю… —
На новые ль казармы посмотрю,
Зуава ли на улице встречаю…
Дивлюся ли бульваров широте,
Заслышу ль звук знакомый барабана,
Шевара ли замечу в тесноте,
Следящего глазами Жан Вальжана!
Услышу ли случайно, как Сенат
Любой вопрос в стенах своих решает,
Войду ль порою в Люксембургский сад,
Где тишь да гладь… Его напоминает!
Сижу ль в кафе с газетою в руке
И новый в ней «_авертисман_» {1} замечу
Иль, господи прости, communique {2}
В одном столбце два раза сряду встречу, —
Он, всюду Он, опять и снова Он,
Французам ум и волю заменивший…
Он, наглухо, на всё, со всех сторон,
Как бандероль, свой гений наклеивший!..
{1 Avertissement (франц.) — уведомление,
объявление, предупреждение. — Ред.
2 Правительственное сообщение (франц.) — Ред.}
2
ОДА НА СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ФРАНЦИИ
Ты ль это, Франция, о коей с юных лет
Наслушался я столько разных страхов
(В те дни, когда еще о жителях планет
Своих словес не изрекал нам Страхов)?
Ты ль предо мною, буйная страна,
С конвентами, народом, гильотиной,
Европы вождь… будивший ото сна
Всё, что кругом баюкалось рутиной!
Где без боязни гражданин-герой
На плаху шел за мысль свою когда-то, —
Мой детский сон смущавшая порой
Неотразимым образом Марата!..
Где после дважды черни страстный крик
На баррикадах грозно раздавался,
А дряхлый мир — глухой, слепой старик,
Дрожа за жизнь, от ужаса терялся!..
Ты ль предо мной!.. иль прошлой славы сон
Навеки свеян чутким аквилоном…
И сам Париж — сей буйный Вавилон —
Стал в наши дни — _клубничным Вавилоном_!
Канкан, канкан, опять и вновь канкан,
Горят огнем _широкие_ бульвары,
Весь день гремит и стонет барабан,
Снуют толпой усердные мушары… {*}
{* Mouchards (франц.) — шпионы. — Ред.}
И сладко мне! я вижу, победил
Рассудок — черни дикие мечтанья.
И буржуа надежно оградил
На долгий ряд годов свои стяжанья…
Так пусть прошедшее французов в наши дни
Шальной поэт на жалкой лире славит…
Его мальчишки слушают одни!
Солидный взгляд — его мечты раздавит!
Пускай поет!.. что было — то прошло…
Утопий вздорных не вернуть стихами,
Прошедшего все ужасы и зло
Давно Скарятин доказал статьями,
Ему поверь… бессилье тщетных слов
Он жизненным узнал экспериментом…
И в оны дни за это сам Катков
Его держал своим корреспондентом!
1863
364. В РЕСТОРАНЕ
(В ПРОШЛОМ ГОДУ)
Мальчик! карту! два прибора,
Джину, пирожков…
Ну-с, так вновь для разговора
С вами я готов.
Увеличивать напрасно
Незачем беду;
Верьте, жрут они прекрасно
Мох и лебеду…
Дай сюда!.. составлен глупо
Нынче ваш обед,
Дайте просто: устриц, супу,
С зеленью котлет,
Да пулярку пожирнее
Или… каплуна…
Каплуна!.. каплун вернее.
Карточку вина!
Вы напрасно всё поете,
Что мужик забит…
Вот и карта… что вы пьете —
Нью или лафит?
Или белого хотите?
Если всё равно,
Так лафиту… но смотрите,
Подогреть вино.
В три рубли! зачем? оставьте:
Moi, je pays {*} весь счет,
Да бутылки две поставьте
{* Я плачу (франц.). — Ред.}
Редереру в лед!
Finissez donс {*} ваши речи,
{* Кончайте же (франц.). — Ред.}
Вас я не хочу
Разорять для нашей встречи
И за всё плачу…
Вот и джин… царапнем, что ли?
Настоящий он…
Не от голода, от воли
По России стон!
Я проездом видел, точно,
Есть кой-где беда,
Но зато ведь как порочна
Грубая среда!
Пьянство, буйство, лень повсюду,
Лишь на злое прыть;
Как же, спрашиваю, худу
В наши дни не быть?
Изленились — так за это
Кое-где и мрут,
Остальное всё газеты
Из злорадства врут.
Franchement, {*} я враг до смерти
Мнений через край,
И у нас не голод, верьте,
А неурожай…
1868
365
Честным я прожил певцом,
Жил я для слова родного.
Гроб мой украсьте венком!
Трудным для дела благого
В жизни прошел я путем.
Пел и боролся со злом
Силой я смеха живого…
Гроб мой украсьте венком!
Трудным для дела благого
В жизни прошел я путем.
1875 или 1876
366. НЕКРАСОВ
«Я призван был воспеть твои страданья,
Терпеньем изумляющий народ,
И бросить хоть единый луч сознанья
На путь, которым бог тебя ведет!» —
Так о себе в час скорбного волненья
И тягостной борьбы с самим собой
Сказал поэт народного терпенья,
Теперь уже отшедший в мир иной,
Когда просил, сознав, что непогодам
Противиться в нем силы сломлены,
За каплю крови, общую с народом,
Он родину простить его вины.
И — он свершил вполне свое призванье,
Он к страждущим — сочувствие привлек,
Расслушал стон народный и рыданья
И в звуки их могучие облек,
И осветил народа путь тернистый
Сознания лучами… этот свет
В грядущем мрак рассеет ночи мглистой,
Всё сбудется, о чем мечтал поэт!
Недаром с музой мести и печали
Он пережил всю скорбь страны родной,
Недаром песни все его звучали
Такой глубокой правдой и тоской!
Да почиет же в мире!.. Увлеченья
Все музою его искуплены,
И не зачтет, поняв его значенье,
Никто за ним и никакой вины.
5 января 1878
ИЗ ПЕРЕВОДОВ
Джузеппе Джусти
368. ИСКОПАЕМЫЙ ЧЕЛОВЕК
Вот в красе своей всецелой
Допотопный идиот,
Экземпляр окаменелый
Исчезающих пород.
Он в безделье и досуге
Дни проводит напролет
И, вращаясь в светском круге,
Пьет и курит, ест и врет.
Пуст душой, но сложен плотно,
По подобию быка,
Он десятки лет охотно
Роль играет мотылька.
Вечно с дамами любезно
Светский вздор им городит
И бесплодно, бесполезно
Только землю тяготит.
Умирая сам от скуки,
Он — стране своей чужой,
Презирает он науки,
Называя их чумой;
Но за это без умолку
По часам толкует он,
Не без чувства, не без толку,
О покрое панталон.
За любовное свиданье
Он отдать бывает рад
Совесть, честь и состоянье
И идти хоть в самый ад.
Пусть кипит и жизнь и пресса
В вечном шуме вкруг него —
В них нисколько интереса
Он не видит своего.
Только в лени, только в неге
Да в обжорстве он силен
И в невежества ковчеге
От житейских зол спасен;
Но хотя от древа знанья
Не отведал он плода,
Жизнью разные познанья
Приобрел он без труда.
В удовольствиях охоты
Зоологию узнал
И, уплачивая счеты,
Математиком он стал;
В ресторанах титул лестный
Гастронома заслужил
И практически-известный
Ряд рецептов изучил…
Он искусства мир в балете
Изучил со всех сторон;
Королей начтет в пикете
До четырнадцати он.
С географией немало
Он трущоб ночных знаком
И в истории… скандала
Всеми признан знатоком.
<1866>
ПРИМЕЧАНИЯ
358. И. 1860, № 37, подпись: Пр. "Преображенский. Обращено к Н. Л.
Ломану («Гнут» — псевд. Ломана) и написано в связи с его пародиями на К. К.
Случевского, П. А. Кускова и других враждебных И поэтов. В ответ на
«Послание» Ломан посвятил Н. Курочкину пародию «Вы не поверите, что мне
недавно приснилося…» (стих. 416). В «Послании к Н. Л. Гнуту» пародийно
использовано стих. Н. М. Языкова «Элегия» («Поэту радости и хмеля…»);
последние четыре строки, как и указано в подзаг., целиком взяты из него с
небольшим изменением. Упомянув Н. Н. Страхова, Курочкин имел в виду
несколько стихотворений, напечатанных им в начале его литературной
деятельности.
359. «Век». 1862, № 15/16. Чиновник особых поручений Министерства
внутренних дел Ю. М. Богушевич в своем донесении о журнале «Век» писал:
«Стихотворение Н. Курочкина „Дурные вести“, по своему мрачному,
безотрадному, зловещему характеру, весьма неодобрительно в настоящее время
тревожного настроения умов в обществе» (Дело Особенной канцелярии министра
народного просвещения, 1862, № 94. Л. 36).
360. И. 1862, № 4, подпись: Пр. Преображенский. В начале 1860-х годов
усиленно обсуждался вопрос о предоставлении женщинам возможности получить
высшее образование и связанные с ним права и преимущества. Неоднократно
писали, в частности, о высшем медицинском образовании женщин, причем многие
представители медицины резко высказывались против женщин-врачей, видя в них
своих конкурентов. Автор статьи «К вопросу о врачах-женщинах в России»,
появившейся в газете «Медицинский вестник» (1862, 27 янв.) одновременно со
сценкой Курочкина, недвусмысленно заявил по этому поводу: «Самые
несговорчивые противники женщин ни слова не говорят против того, чтобы
женщины только учились медицине… Но вся война против того, чтобы они,
выучившись, не получили диплома и не рискнули заниматься медицинскою
практикою… Из всех противников допущения женщин к изучению медицины самые
яростные — врачи, которые живут исключительно „практикою“. Неужели они
боятся, что женщины отобьют у них практику?» А за два дня до сценки
Курочкина в СПбВ (1862, 24 янв.) была напечатана статья Л. Онацевича «Быть
или не быть женщине врачом?», автор которой, ссылаясь на физиологические и
психологические особенности женщины, писал: «Едва ли женщина может быть
хорошим врачом, потому что не имеет свойств, которые требуются для хорошего
врача. По нашим законам звание врача дает известные права и налагает
известные обязательства, но так как женщина обязательств исполнить не может,
то и звания получать не должна. Но распространить знание медицины между
женщинами очень полезно, и для того хорошо было бы допустить женщин к
слушанию медицинских лекций, не подвергая их никаким экзаменам и не давая им
никаких дипломов». Как известно, путь к высшему образованию был еще долго
закрыт для женщин. Имя одного из действующих лиц сценки, Бомбастуса, связано
с именем Т. — А. Парацельза Бомбаста фон Гогенгейма. Возможно, впрочем, что
Курочкин имел в виду и английское слово «bombast» — напыщенность,
высокопарность, в том числе напыщенная, высокопарная речь; с таким значением
это слово вошло позже и в немецкий язык. Еще в 1797 г. Н. М. Карамзин писал:
«Один б_о_м_б_а_с_т, один гром слов только что оглушает нас и никогда до
сердца не доходит» (Соч. Л., 1964. Т. 2. С. 89). Капище — языческий храм; в
переносном смысле — место служения чему-нибудь вообще: капище наук и т. д.
Эскулап (римск. миф.) — бог врачевания. Столпник — религиозный
фанатик-отшельник, молившийся, стоя на небольшом столпе (столбе) или
затворившийся в маленькой башенной келье; однако, возможно, что слово
«столпники» употреблено здесь вместо «столпы» — выдающиеся люди, являющиеся
опорой чего-нибудь. Сонм — собрание. Геркулес (Геракл) — герой греческой
мифологии, совершивший множество подвигов.
361. И. 1862, № 41, подпись: Пр. Преображенский. Отклик на судебную
реформу, основные положения которой были утверждены Александром II и
опубликованы в сентябре 1862 г. В «Утешении в разлуке» пародийно
использовано стих. А. В. Тимофеева «Разлука», на слова которого А. Е.
Варламов написал романс «Пловцы».
362—363. Стих. 1 — И. 1863, № 15, подпись: Пр. Преображенский; стих. 2
— И. 1863, № 20, подпись: Пр. Пр. Из семи стихотворений цикла «Парижские
оды» (в свою очередь входящего в большой цикл «Заграничные песни»)
печатается два. «Парижские оды» написаны под непосредственным впечатлением
от пребывания в Париже в 1863 г. Центральное место в этих впечатлениях
занимает огромный полицейско-бюрократический аппарат Наполеона III,
господство произвола и насилия, обеспечивавшие буржуазный «порядок» и
душившие все живое в стране. Против всего этого и направлены сатиры
Курочкина.
1. Lui, toujours lui! — неточная цитата из стих. В. Гюго о Наполеоне I
«Lui» («Он») (сб. «Orientales», 1829). Зуава ли на улице встречаю.
Упоминание о зуаве (солдате алжирских полков французской армии) намекает на
захватническую колониальную политику Наполеона III. Алжир уже был в то время
французской колонией, но в нем то и дело вспыхивали восстания, которые
"жестоко подавлялись. Жан Вальжан — главный герой романа В. Гюго
«Отверженные» (1862), преследуемый инспектором полиции Жавером (Курочкин по
ошибке называет его Шеваром).
2. «Жители планет» — статья Н. Н. Страхова («Время». 1861, № 1). Где
после дважды черни страстный крик и т. д. О революциях 1830 и 1848 гг.
Неотразимым образом Марата!.. Через двадцать с лишним лет Я. П. Полонский
писал в стихотворном послании к А. Н. Майкову:
На Курочкина смахивал немного —
На Николая. — Помнишь Николая?
Который поклонялся чудотворцам
Французской революции и, вероятно,
Молился образам Дантона и Марата…
(Полонский Я. П. Стихотворения и поэмы. (Л.), 1935. С. 279. Б-ка поэта. БС).
Аквилон — северный ветер. Горят огнем широкие бульвары — см. вступ.
статью, т. 1, с. 22. Шальной поэт — Гюго, живший в это время в изгнании в
Лондоне. Давно Скарятин доказал статьями и т. д. До возникновения газеты
«Весть» и перехода на откровенно крепостнические позиции В. Д. Скарятин
Сотрудничал в ОЗ Краевского, СПбВ, РВ Каткова. О его корреспонденциях из
Парижа, печатавшихся в «Современной летописи» РВ, и других статьях о Франции
см. т. 1, примеч. 62.
364. И. 1868, № 38, подпись: Пр. Преображенский. В 1867—1868 гг. в
России был голод, но официозная печать, по прямому указанию правительства
(см. заявление Гл. упр. по делам печати — «Голос». 1868, 25 янв.), старалась
преуменьшить размеры бедствия и предпочитала говорить не о голоде, а о
«неурожае», «недостатке хлеба» и пр. Стихотворение высмеивает эти писания
реакционных газет.
365. «Пчела». 1876, № 42. Стихотворение выбито на могильной плите В.
С. Курочкина. Принадлежит оно не ему, как полагал Н. В. Гербель («Русские
поэты в биографиях и образцах», 2-е изд. СПб., 1880. С. 652), а Николаю
Курочкину. Об этом свидетельствуют заметки в журнале «Пчела» и «Театральной
газете» (1876, 22 нояб.) о памятнике В. С. Курочкину. Из этих заметок
узнаем, что на заседании комитета С.-Петербургского собрания художников 25
окт. 1876 г. решено было на пьедестале памятника В. С. Курочкину поместить
«стихотворение брата покойного сатирика Н. С. Курочкина, как нельзя теплей и
лучше выражающее деятельность оставившего нас поэта». И дальше приводится
текст стихотворения. См. также биографические сведения о В. С. Курочкине,
сообщенные Н. С. Курочкиным казанскому библиографу Н. Я. Агафонову (Центр,
гос. историч. архив Татарской АССР в Казани, собр. Агафонова), и фельетон Д.
Д. Минаева «Чем хата богата» («Молва». 1880, 21 февр.). Гроб мой украсьте
венком! — ст. из стих. 125 (т. 1).
366. «Свет». 1878, № 2. Ст. 1-4 — из стих. Некрасова «Умру я скоро.
Жалкое наследство…». Оттуда же — ст. 11 и (в измененном виде) ст. 12.
Другое стихотворение Н. С. Курочкина о Некрасове — «Над могилой Некрасова»
(«Слава печальнику горя народного…») — напечатано в БВ. 1878, 1 янв.
Джузеппе Джусти
368. И. 1866, № 5, подпись: Пр. Преображенский. Вольный перевод стих.
«Un fossile». Пикет — карточная игра.