Николай Бенецкий
правитьСтихотворения
правитьХоромы и домишко
Челнок
Город
Кот и лисица
Ворона и попугаи
Вахмистрова лошадь
Хоромы и домишко
Баснь
Вблизи хором высоких
Домишко маленький стоял;
От бурь, дождей и гроз жестоких
Его большой Дом заслонял.
Случись же, как назло,
Дом молнией сожгло;
Домишко мой хоть цел остался,
Но бурям, сирота, в добычу весь достался!
Вельможа не походит ли на Дом,
Вокруг которого домишки вьются?
Но грянет молния в него и гром…
Домишки сиротами остаются!
1826, Балтийский Порт
Челнок
парабола
На поверхности зеркальной
Вод не веял ветерок.
В синеве, я вижу, дальной
Скользит по морю Челнок.
Чуть-чуть парус надувает
Ветер слабый в Челноке,
И тихонько подвигает
Чёлн, чуть видный вдалеке.
Ветр свежеет, Чёлн быстрее
Катит к пристани сильней
(Бьётся в путнике живее
Сердце к родине своей).
Вот достиг желанной цели,
Не страшится больше он
Грозных бурь, опасных мелей
И седых ужасных волн.
Так, подумал я, в юдоли
Жизни ветер роковой
Дует всех нас поневоле
К матери земле сырой.
Счастлив, парус кто направит
В тиховейный ветерок,
В мирной пристани поставит
Свой неведомый Челнок.
1826, Балтийский Порт
Город
парабола
Не знаю, в старину, какой-то Город был
Большой, пространный,
Но чудным он прослыл
Затем, что был постройки странной.
Ни одного
В нём дома не было прямого.
Теперь мы не найдём такого
Уродливого града; но чего
В прошедшие года на свете не случалось?
Минерва сделала Юпитеру доклад,
Чтобы благоволил свой бросить взгляд
На безобразное строенье.
Зевес тотчас же отдал повеленье,
Чтобы ни одного в нём здания кривого
Не стало. Зевсова довольно слова.
Слетел Меркурий вниз; приказ отдал
И сверх того подпиской обязал,
Чтобы стоять всем прямо.
Но зданье каменно упрямо;
Домы, опершися друг на друга, стоят
И говорят:
«Хотя запрещено и строго,
Но нас ведь много,
И всех не станет же Зевес губить».
А я скажу (не с тем, чтобы домам грубить):
Разделка будет с ними вскоре,
Что им настанет горе.
Зевес давно решил послать в строптивый град
Землетрясенье —
Тогда уже навряд
Кому останется спасенье.
1830, Ревель
Кот и лисица
баснь
В какой-то малой деревушке
Жил Кот
В крестьянской бедненькой избушке.
Мышиный род,
На этот год,
В деревне той стал изводиться,
И нашему Коту не стало чем кормиться.
Задумал он идти
В поля, иль лес, чтоб там найти
Чем поживиться.
А в ближнем поле и лесу
Указ высокий львиный
Определил Лису
Судить весь род звериный.
Приплёлся Кот к горе,
К лисицыной норе,
И перед ней смиренно промяучил,
Что голод-де совсем его измучил.
И вследствие сего
Нельзя ли допустить его
В поля, поправиться мышами.
Лиса окинула Кота глазами
От головы до ног
И видя, что он тощ и плох,
Дала соизволенье
Ловить Коту мышей для прокормленья.
И вот,
Чрез несколько недель наш Кот
Поправился приметно
И потолстел заметно.
Знать, оттого, что вдоволь ел,
Мышиный стол Коту поднадоел.
(Но участь всех зверей -: в довольстве забываться).
Решился Кот забраться
К Лисице в закрома
Курятинки отведать.
К несчастию, Лиса сама
Туда же шла обедать…
Взбесилася Кума;
От ярости ужасной
Что делать, не приложит и ума.
Но вдруг
Наш Кот смекнулся,
Зафоркал, обернулся
И бросился на сук,
На самый верх он дерева забрался
И там до вечера остался;
А ночью кое-как
Наш Кот опять к избе пробрался
И был радёхонек, бедняк,
Что на зубы к Лисе голодной не попался.
Хотя мошенник с плутом, иногда,
И подружится,
Но никогда
В ладу им долго не ужиться.
1830, Ревель
Ворона и попугаи
баснь
Когда к делам определять того,
Кто в них не смыслит ничего,
То завсегда почти выходит тут потеха.
О том
Я басню расскажу, для смеха.
В какой-то дом,
Где много Попугаев жили,
Ворону тоже поместили.
А должность-то её вот состояла в чём
(В язык их ей отнюдь не велено вступаться):
Лишь Попугаи раскричатся,
То Чернопёрая должна была кричать,
Чтобы заставить их молчать.
Вороне в голову однажды мысль вселилась
Всех подчинённых осмотреть,
И вот пустилась:
С вороньей важностью изволит всё глядеть,
Торжественно так выступает;
На обе стороны кивает
И взглядом, как рублём, дарит.
Вот Попугай один, из клетки, говорит:
«Какой дурак так выступает»,
Другой кричит: «Ступай, брат, вон».
И вдруг со всех сторон
Поднялся крик разнообразный.
Нельзя было остаться праздной
Вороне тут никак,
Она тож каркнула, да так,
Что окна все затрепетали.
Вороний крик
Навёл внезапно страх, да на один лишь миг:
Лишь вон она, все враз захохотали.
Что, если бы и всех Ворон
Так выпроваживали вон?
1830, Ревель
Вахмистрова лошадь
баснь
В какой-то армии (но только не у нас)
Случилось один раз
Кавалерийское ученье.
Как кончилось оно, начальник полковой
Приказ по эскадронам отдал свой:
«Два дня отдохновенья
И порция людям;
Овса дать вдвое Лошадям».
А исполнитель повеленья
Был Вахмистр пожилой,
Начальником за честность чтимый.
И Вахмистров Конь удалой,
И страстно им любимый,
С другими Лошадьми стоял.
Лишь только он овёс им показал,
Все в один раз заржали,
Уставились ушьми и ждали,
Но что ж?
Как начался делёж,
То Вахмистр наш исправный
Не всем Коням паёк дал равный:
Коню, на коем ездил сам,
Овса премножество досталось;
А остальным дал малость:
Помазал только по усам.
В делах то ж самое бывает:
Чей Вахмистр сам хребет седлает,
Тому даёт он больше и овса,
Хотя другой подвержен равной доле.
И что же тут за чудеса?
Свой своему друг поневоле.
1830, Ревель
Николай Бенецкий.
Басни и параболы. Ревель, 1830.
Оригинал здесь