Баллада о конфузливой даме
Граф Калиoстро
Довольно
Если хочешь
Заморские павы
Мечты!.. Мечты!..
Предание о черном камне
Трень-брень
Cмерть поэта
Бим-Бом
Жираф и гиппопотамша
Ишак и Абдул
Король и шут
Крокодил и негритянка
Кудесник
Купальщица и кит
Очень просто
Перс на крыше
Песенка о некой китайской барышне Ао
Фарфоровая любовь
Чертова колыбельная
Январские рифмы
Баллада о конфузливой даме
Подобно скатившейся с неба звезде,
Прекрасная Дама купалась в пруде…
Заметив у берега смятый корсаж,
Явился к пруду любознательный паж.
Увидя пажа от себя в двух шагах
Прекрасная Дама воскликнула: «Ах!»
Но паж ничего не ответствовал ей
И стал лицемерно кормить лебедей.
Подобным бестактным поступком пажа
Зарезана Дама была без ножа.
Так в этом пруде, всем повесам в укор,
Прекрасная Дама сидит до сих пор…
Граф Калиoстро
Колонный Эрмитажный зал
Привстал на цыпочках!.. И даже
Амуры влезли на портал!..
Сам Император в Эрмитаже
Сегодня польку танцевал!..
Князь К., почтен и сановит,
Своей супруге после танца
В кругу галантных волокит
Представил чинно иностранца,
Весьма приятного на вид:
— Граф Калиостро — розенкрейцер,
Наимудрейший из людей!
Единственный из европейцев
Алхимик, маг и чародей!
Прошло полгода так… И вот,
Княгине князь промолвил остро:
— Вам надо бы продолжить род
Совсем не графа Калиостро,
Ну, а как раз — наоборот!
Княгиня, голову склоня,
В ответ промолвила смиренно:
— Ах, не сердитесь на меня,
Я не виновна совершенно!
Ну что ж могла поделать я?
Граф Калиoстро — розенкрейцер,
Наимудрейший из людей!
Единственный средь европейцев
Алхимик, маг и чародей!..
Довольно
Я, как муха в сетях паутины,
Бьюсь с жужжанием в гостиных. Довольно.
Ваши женщины, песни и вина,
Понимаете, безалкогольны.
И дошло до того, что, ей-богу,
На Таити из первой кофейни
Я уйду, прихватив на дорогу
Папирос и два томика Гейне.
Там под первою пальмой, без риска
Получить менингит иль простуду,
Буду пить натуральные виски
И маис там возделывать буду.
И хотя это (вы извините)
С точки зрения вашей нелепо,
Буду ночью лежать на Таити,
Глядя в синее звездное небо.
А когда, кроме звездной той выси,
И Эрот мне окажется нужен,
Заработав кой-что на маисе,
Накуплю там невольниц пять дюжин.
И, доволен судьбой чрезвычайно,
Буду жить там, пока с воплем странным
Пьяный негр, подвернувшись случайно,
Не зарежет меня под бананом.
Если хочешь
Если хочешь, для тебя я
Пропою здесь серенаду,
Буду петь, не умолкая,
Хоть четыре ночи кряду?
Если хочешь, я мгновенно
Сочиню тебе отменный,
Замечательный сонет?
Хочешь?
«Нет!»
Заморские павы
У заморских пав краса
Никогда не хмурится!
Перед их красой глаза,
Как от солнца, жмурятся!
Истукана вгонят в дрожь
Взоры их испанские!
Только мне милее все ж
Наши-то: рязанские!
Эх, ты, Русь моя! С тебя
Глаз не свел ни разу я!
— Эх, ты, русая моя!
Эх, голубоглазая!
Мечты!.. Мечты!..
Хорошо, черт возьми, быть Карнеджи,
Жить в каком-нибудь, этак, коттедже
И торжественно, с видом Сенеки,
До обеда подписывать чеки!..
На обед: суп куриный с бифштексом,
После — чай (разумеется, с кексом),
В крайнем случае, можно и с тортом,
Вообще наслаждаться комфортом.
Чтобы всякие там негритосы
Набивали тебе папиросы,
А особые Джемсы и Куки
Ежедневно бы чистили брюки!
Чтобы некая мистрис прилежно
Разливала бы кофе и нежно
Начинала глазами лукавить,
Потому что иначе нельзя ведь!..
Чтоб в буфете всегда было пиво,
Чтоб, его попивая лениво,
Позвонить Вандербильду: — «Allo, мол,
Взял ли приз ваш караковый „Ромул“?!»
В пять часов на своем «файф-о-клоке»
Спорить с Гульдом о Ближнем Востоке
И, на тресты обрушившись рьяно,
Взять за лацкан Пьерпонта Моргана!
А затем в настроенье веселом
Прокатиться по всем мюзик-холлам
И в компании с лучшими денди
Исключительно пить «шерри-бренди»…
…Если же денег случайно не хватит
(Ну… Китай, что ли, в срок не уплатит…),
То вздыхать не придется тревожно:
Призанять у Рокфеллера можно!..
…Хорошо, черт возьми, быть Карнеджи,
Жить в каком-нибудь, этак, коттедже
И, не сдав даже римского права,
Наслаждаться и влево, и вправо!
Предание о черном камне
В стране, где измену карает кинжал,
Хранится в народе преданье:
Как где-то давно некий паж вдруг застал
Принцессу во время купанья.
И вот, побоявшись попасть на глаза
Придворной какой-нибудь даме,
Он прыгнул в отчаяньи, словно коза,
За черный обветренный камень.
Но сын Афродиты не мог нипочем
Снести положенья такого,
И стал черный камень прозрачным стеклом
Под взором пажа молодого.
Для вас, о влюбленные, был мой рассказ,
И хоть было очень давно то,
Давайте за это еще лишний раз
Прославим малютку Эрота.
Трень-брень
В тот день все люди были милы,
И пахла, выбившись из силы.
Как сумасшедшая, сирень.
Трень-брень.
И, взяв с собою сыр и булку,
Сюзанна вышла на прогулку.
Ах, скучно дома в майский день.
Трень-брень.
Увидев издали Сюзанну,
Благословлять стал Жан Осанну,
И прыгнул к ней через плетень.
Трень-брень.
Пылая Факелом от страсти.
Промолвил Жан Сюзанне: «3драсте»
И тотчас с ней присел на пень.
Трень-брень.
Была чревата эта встреча
И, поглядев на них под вечер,
Стал розоветь в смущенье день.
Трень-брень.
И вот наутро, как ни странно,
Не вышла к завтраку Сюзанна,
У ней всю ночь была мигрень.
Трень-брень.
Вот что от края и до края
С Сюзаннами бывает в мае,
Когда в саду цветет сирень.
Трень-брень.
Смерть поэта
Знайте: как-то, когда-то и где-то
Одинокий поэт жил да был…
И всю жизнь свою, как все поэты,
Он писал, пил вино и любил.
Обогнавши Богатство и Славу,
Смерть пришла и сказала ему:
«Ты — поэт и бессмертен!.. И, право,
Как мне быть, я никак не пойму!»
Улыбаясь, развел он руками
И с поклоном промолвил в ответ:
«В жизни я не отказывал даме!
Вашу руку!»
И умер поэт…
Бим-Бом
Где-то давно, в неком цирке одном
Жили два клоуна, Бим и Бом.
Бим-Бом, Бим-Бом.
Как-то, увидев наездницу Кэтти,
В Кэтти влюбились два клоуна эти
Бим-Бом, Бим-Бом.
И очень долго в Петрарковском стиле
Томно бледнели и томно грустили
Бим-Бом, Бим-Бом.
И, наконец, влезши в красные фраки,
К Кэтти явились, мечтая о браке,
Бим-Бом, Бим-Бом.
И, перед Кэтти представши, вначале
Сделали в воздухе сальто-мортале
Бим-Бом, Бим-Бом.
«Вы всех наездниц прекрасней на свете», —
Молвили Кэтти два клоуна эти,
Бим-Бом, Бим-Бом.
«Верьте, сударыня, в целой конюшне
Всех лошадей мы вам будем послушней» —
Бим-Бом, Бим-Бом.
И в умиленьи, расстрогавшись очень,
Дали друг другу по паре пощечин
Бим-Бом, Бим-Бом.
Кэтти смеялась и долго, и шумно:
«Ола-ла! Браво! Вы так остроумны,
Бим-Бом, Бим-Бом.»
И удалились домой, как вначале,
Сделавши в воздухе сальто-мортале,
Бим-Бом, Бим-Бом.
И поступили в любовном эксцессе
С горя в «Бюро похоронных процессий»
Бим-Бом, Бим-Бом.
Жираф и гиппопотамша
Однажды в Африке
Купался Жираф в реке.
Там же
Купалась гиппопотамша.
Ясно,
Что она была прекрасна.
Не смотрите на меня так странно.
Хотя гиппопотамши красотою не славятся,
Но она героиня романа
И должна быть красавицей.
При виде прекрасной Гиппопотамши
Жесткое жирафино сердце
Стало мягче самой лучшей замши
И запело любовное скерцо.
Но она, —
Гипопотамова жена,
Ответила ясно и прямо,
Что она — замужняя дама
И ради всякого сивого мерина
Мужу изменять не намерена.
А если, мол, ему хочется жениться,
То, по возможности, скорей
Пусть заведет жирафиху-девицу
И целуется с ней.
И будет его жребий радостен и светел,
А там, глядишь, и маленькие жирафчики появились…
Жираф ничего не ответил.
Плюнул. И вылез.
Ишак и Абдул
Раз персидскою весною
Шел Абдул к Фатиме в дом
С нагруженным косхалвою
Очень глупым ишаком.
Шел Абдул и пел: «Всю ночь-то
Процелуюсь я, да как…
Ты ж не будешь оттого, что
Я Абдул, а ты — ишак».
Так, смеясь весьма ехидно,
И хватаясь за бока,
В выражениях обидных
Пел Абдул про ишака.
«Вот идет со мной ишак,
Он — один, а глуп, как два.
Ай, какой смешной ишак.
В-ва!!!»
И, придя к ней — стук в окошко:
«Вот и я, Фатима, здесь.
Целоваться вы немножко
Не интересуетесь?»
Но она ему на это
Отвечала кратко, что
Мужу старому Ахмету
Не изменит ни за что.
Он сказал: «Ай, как вы строги…»
И ушел домой он… так…
И, обратно по дороге,
Про Абдула пел ишак:
«Вот идет со мной ишак.
Он один, а глуп, как два.
Ай, какой смешной ишак.
В-ва!!!»
Король и шут
1
Жил-был в некоем царстве когда-то
Могучий король Альтоном…
А с ним королева Беата
И шут в красной шапке с пером…
Беата подобна Венере!
И в спальню, лишь станет темно,
Король к ней входил, стукнув в двери..
А шут прямо через окно!…
И вот, к изумленью старушек,
В один из параднейших дней,
Под грохот ликующих пушек
Вдруг двойня явилась у ней!..
А ну-ка, узнайте вы тут.
Где здесь король и где шут?
2
Согласно придворной программе
На радостном празднике том
Король пировал за столами,
А шут доедал под столом…
Шли годы так!.. И на финале,
Хотя и в различные дни,
И шут, и король поикали
И померли оба они!..
Как солнечный луч на обоях,
Промчались столетья… И вот
Остались от них от обоих
Два черепа! Этот и тот!
А ну-ка, узнайте вы тут,
Где здесь король и где шут?!
Крокодил и негритянка
Удивительно мил,
Жил-да-был крокодил —
Так аршина в четыре, не более.
И жила-да-была,
Тоже очень мила,
Негритянка по имени Молли.
И вот эта Молли-девица
Решила слегка освежиться
И, выбрав часок между дел,
На речку купаться отправилась…
Крокодил на нее посмотрел:
Она ему очень понравилась,
И он её съел…
А, съевши, промолвил: «Эхма,
Как милая Молли прекрасна!»
Любовь крокодила весьма
Своеобразна.
Кудесник
В старом замке за горою
Одинокий жил Кудесник.
Был на «ты» он с Сатаною
(Так поётся в старой песне.)
Был особой он закваски:
Не любил он вкуса пудры
И не верил женской ласке,
Потому, что был он мудрый.
Но без женской ласки, право,
Жизнь немного хромонога.
Деньги, почести и слава
Без любви?.. Да ну их к богу.
И сидел он вечер каждый,
О взаимности тоскуя.
И задумал он однажды
Сделать женщину такую,
Чтоб она была душевно
Наподобие кристалла,
Не бранилась ежедневно
И не лгала. И не лгала.
И, склонясь к своим ретортам,
Сделал женщину Кудесник,
Ибо он на «ты» был с чертом
(Так поётся в старой песне.)
И, чиста и непорочна,
Из реторты в результате
Вышла женщина… Ну точно
Лотос Ганга в женском платье.
И была она покорна,
Как прирученная лайка,
Как особенный, отборный
Черный негр из Танганайка.
И, как будто по заказу,
Все желанья исполняла.
И не вскрикнула ни разу,
И не разу не солгала…
Ровно через две недели
Вышел из дому Кудесник
И… повесился на ели.
(Так поётся в старой песне.)
Купальщица и кит
Как-то раз купалась где-то
В море барышня одна:
Мариэтта, Мариэтта,
Называлась так она.
Ах, не снился и аскету,
И аскету этот вид.
И вот эту Мариэтту
Увидал гренландский кит.
И, увлекшись Мариэттой,
Как восторженный дурак
Тут же с барышнею этой
Пожелал вступить он в брак.
Но пока он ту блондинку
Звал в мечтах своей женой,
Та блондинка — прыг в кабинку
И ушла к себе домой.
И, разбив мечты свои там,
Горем тягостным убит,
В острой форме менингитом
Заболел гренландский кит.
Три недели непрестанно
Кит не спал, не пил, не ел,
Лишь вздыхал, пускал фонтаны
И худел, худел, худел…
И, вблизи пустой кабинки,
Потерявши аппетит,
Стал в конце концов сардинкой
Гренландский кит.
Очень просто
Солнце вдруг покрылось флёром…
Как-то грустно… Как-то странно…
«Джим, пошлите за мотором
И сложите чемоданы…»
Положите сверху фраки,
Не забудьте также пледы:
Я поеду в Нагасаки,
В Нагасаки я поеду…
Там воспрянет дух поникший
И, дивя японок фраком,
Я помчусь на дженерикше
По весёлым Нагасакам…
Ах, как звонок смех японок
Для родившихся во фраках.
Ах, как звонок, ах, как звонок
Смех японок в Нагасаках…
Эскортируемый гидом,
Я вручаю сердце Браме
И лечу с беспечным видом
В некий домик к некой даме…
Имя дамы: «Цвет жасмина»,
Как сказал мне гид милейший,
Ну, а более рутинно —
«Гейша-Молли, Молли-гейша».
К ней войду с поклоном низким,
Поднесу цветы и ленты
И скажу ей по-английски
Пару нежных комплиментов…
Запишу на память тему,
Повздыхаю деликатно,
Вдену в лацкан хризантему
И вернусь в Нью-Йорк обратно.
Перс на крыше
Хорошо жить на востоке,
Называться Бен-Гасан
И сидеть на солнцепёке,
Щуря глаз на Тегеран…
К чёрту всякие вопросы.
Тишь да гладь да благодать.
Право, с собственного носа
Даже муху лень согнать…
Прямо даже непонятно:
Персия это? Иль персидский рай?
Ай, как хорошо! Ай, как приятно!
Ай-яй-яй-яй-яй-яй!
Хорошо сидеть на крыше
Персом с ног до головы…
И жиреть там от кишмиша,
Абрикосов и халвы…
Если ж станет очень грустно,
Скушай персик от тоски…
Ай, как вкусны! Ай, как вкусны,
Ай, как вкусны персики!
Прямо даже непонятно:
Персия это? Иль персидский рай?
Ай, как хорошо! Ай, как приятно!
Ай-яй-яй-яй-яй-яй!
Чтоб любви не прекословить,
Стоит только с крыши слезть…
Кроме персиков, ещё ведь
Персиянки тоже есть…
Ай, Лелива, глаз как слива,
Шаль пестра, как попугай.
Ай, Лелива! Ай, Лелива!..
Как целует! Ай-яй-яй!
Прямо даже непонятно:
Персия это? Иль персидский рай?
Ай, как хорошо! Ай, как приятно!
Ай-яй-яй-яй-яй-яй!
Песенка о некой китайской барышне Ао
В молчаньи, с улыбкой лукавой,
В Китае китайский пьёт чай
Китайская барышня Ао —
Сун-Фу-Липо-Тань-Ти-Фон-Тай.
Согласно привычке старинной,
Пыхтя от любовных забот,
К ней как-то с умильною миной
Явился китайский Эрот.
«Послушайте, барышня Ао,
Нельзя же всё время пить чай.
Ах, барышня Ао, в вас, право,
Влюблен целиком весь Китай.
Взгляните, как ясен день майский,
Вот глупая!..» И на финал
Он в злости её по-китайски
«Китайскою дурой» назвал…
И быстро ушел, негодуя,
Прервавши с ней свой разговор…
Вот всё… Что ж поделать могу я,
Когда вдалеке до сих пор
В молчаньи, с улыбкой лукавой,
В Китае китайский пьёт чай
Китайская барышня Ао —
Сун-Фу-Липо-Тань-Ти-Фон-Тай.
Фарфоровая любовь
В старомодном тихом зальце
Увлеклись, скосивши взоры,
Два фаянсовых китайца
Балериной из фарфора.
Увидав, что близок Эрос,
Улыбнулась танцовщица,
И ей очень захотелось
Перед ними покружиться.
Как легки её движенья,
Как скользит она по зале.
И китайцы в умиленьи
Головами закачали.
И меж ними танцовщица,
Улыбаясь им лукаво,
Всё кружится да кружится,
То налево, то направо.
И, споткнувшись в авантаже,
Вдруг упала без движенья.
Ах, в глазах китайцев даже
Потемнело от волненья.
Ах, как больно… Словно в спины
Им воткнули вдруг иголки.
Ах, разбилась балерина
На мельчайшие осколки…
Так окончился в том зальце —
Неожиданно и скоро —
Флирт фаянсовых китайцев
С балериной из фарфора…
Чертова колыбельная
В облачно-солнечной лужице,
Взоры богов веселя,
Щепкой беспомощной кружится
Маленький шарик-Земля.
Крошечна жалкая доля твоя
С маленьким счастьем и маленькой мукой.
Маленький шарик Земля,
Дай, я тебя убаюкаю.
Между тусклых звёздных точек,
Завертев судьбу свою,
Эй, вертись, вертись, комочек,
Баю-баюшки-баю.
На одной теснясь подушке,
Все миры поймавши в сеть,
Жмут тебя две потаскушки,
Две сестрицы: Жизнь и Смерть.
Так давайте ж что есть мочи
Всё кругом в мошну твою.
Совесть? Честь? — Спокойной ночи,
Баю-баюшки-баю.
Каждый быть собою волен.
Каждый прав в своих делах:
Царь и раб. Мудрец и воин.
Потаскушка и монах.
Счастье — грязная цыганка,
Сердце — глупый свинопас.
Совесть — нудная шарманка.
Солнце — стертый медный таз.
Жизнь и Смерть играют в теннис
Звёздным миром на краю.
Так вертись, не ерепенясь,
Баю-баюшки-баю…
Январские рифмы
Мое пальто — предел мечтаний,
Мое пальто — венец желаний,
И, отвечаю рубль за сто,
Что никогда, никто,
Ну, ни за что
Не видел лучшего пальто!
Его воспеть не в силах бард,
А оценить ломбард!..
Клянусь текущим январем:
Нет даже пятнышка на нем,
Пальто моем!..
Что за покрой?! Что за сукно?!
Но
Не нравится мне лишь одно:
Оно… оно…
Да… летнее оно!