Л. Зилов
Стихотворения
Автобус
Ворона-карабута
Глиняный болван
Городская улица
Двор да изба народу гурьба
Деревенская улица
До обеда далеко
Дождик
Загадки-складки
Как небо упало
Как пожар тушили
Катина кашка
Кисель
Коля на дубу
Костя пошёл в гости
Кто скорее
Льдина из Ландрина
Май и Октябрина
Мелюзга
Мизгирь
Миллионный Ленин
Отгадай-ка
Пес Акимка
Сказка о каравае
У Леши калоши
Хлеб
Что сделал трактор
АВТОБУС
Ходит сторож у гаража.
Не случилась бы пропажа
Там, в гараже, толстопуз
Отдыхает автобус.
Не видать огонь:
Не слыхать гудков.
Далеко до утра,
Отдохнуть пора!
Отпирают вдруг ворота
Сразу четверо Федотов.
Настежь раскрывают,
Солнышко впускают.
Собирайся, толстопуз,
В путь-дорогу, автобус.
Дождался утра,
Выезжать пора!
Тут один Федот
В автобус идет.
Окна протирает,
Пол подметает.
Собирайся, толстопуз,
В путь-дорогу, автобус!
Дождался утра,
Выезжать пора!
Другой Федот
Насос берет,
Не спеша качает,
Воду наливает.
Собирайся, толстопуз,
В путь-дорогу, автобус!
Дождался утра,
Выезжать пора!
Тут и третий Федот
Инструмент достает.
Смотрит: все ли цело?
Маслом маслит смело.
Собирайся, толстопуз,
В путь-дорогу, автобус!
Дождался утра,
Выезжать пора!
А четвертый-то Федот
Ярким лампам счет ведет.
Проверяет их под ряд.
Хорошо ли все горят.
Собирайся, толстопуз,
В путь-дорогу, автобус!
Дождался утра.
Выезжать пора!
Из гаража чист и пуст
Покатился автобус.
За рулем — дядя Егор.
В куртке кожаной шофер.
Собирайся, толстопуз.
В путь-дорогу, автобус!
Тра-ра-ра, тра-ра-ра,
В путь пора, в путь пора!
Тут по лесенке-раз-раз —
Влез кондуктор, дядя Влас,
Дернул тонкий ремешок,
Услыхал шофер звонок.
Ходу дал, затрубил,
По улице покатил.
Тра-ра-ра, тра-ра-ра,
В путь пора, в путь пора!
У бульвара мирно встал:
Таню с мамой увидал.
Таню мама подняла,
По ступенькам с ней вошла.
И опять толстопуз
Покатился автобус:
Тра-ра-ра, тра-ра-ра,
В путь пора, в путь пора!
Едет Таня, едет мама
Быстро-быстро, прямо-прямо.
Диванчик трясется,
Танечка смеется.
Мчится-мчится толстопуз
По улице автобус:
Тра-ра-ра, тра-ра-ра,
Сторонись, детвора!
ВОРОНА-КАРАБУТА
БАЙКА ЛЬВА ЗИЛОВА
В некотором царстве,
В некотором государстве
Были небылицы:
Солетались птицы,
На лужок сажались,
В кружок собирались.
Крыльями махали,
Скакали, кричали,
Начальство выбирали
В птичье государство:
Лебедя на царство,
Сыча воеводой.
Журавля-то дьяком.
Сотником сороку,
Синицу десятским,
Воробья рассыльным,
А галку-то с палкой.
Вороне — карабутс
Чину не досталось,
Она осерчала, —
Пива напилася,
С пива захмелела,
Прочь полетела,
Летела да села
На дом голубиный,
А дом-то новый
Верх-то шатровый!
Крышу разломала,
Солому раскидала,
Выставила двери,
Выстудила избу.
Голубят хватала,
В подпол запирала.
Сама полетела,
На сушину села —
На ту ли сушину,
На самую вершину.
Прилетел голубь,
Глядь — дом без верха.
Выставлены двери,
Хоромы стужены,
Голубят нету!
Кричат голубята:
"Прилетела, батя,
Ворона-карабута;
Верх-то сломала,
Нас перехватала,
В подпол запирала! —
Полетел голубь
К своему начальству.
Послало начальство
Сотника-сороку
С воробьем — рассыльным:
С той ли галкой
С палкой.
Сидит ворона,
Сидит карабута,
Сидит на сушине,
На самой вершине.
Галка-то палкой
В сушину тар-тарки,
А ей ворона,
С сушины кар-карки.
Летела ворона,
Летела карабута
На суд судиться —
К лебедю-белу,
К журавлю-то дьяку,
К сычу-воеводе
При всем честном народе.
Начальство судило,
Судило рядило,
Ворону обвинило,
Ее присудило:
Ей бы, вороне,
Вороне-карабуте,
Топоричек сделать
С игольное ушко,
Нарубить три воза —
Три воза сырины.
Журавль приказ выдал
С царскою печатью;
Взяла галка палку,
Кричит галка тар-тарки,
А ворона кар-карки…
На суд поглядела,
Да прочь улетела.
А куда девалась-
Про то неизвестно!
ГЛИНЯНЫЙ БОЛВАН
СКАЗКА ЛЬВА ЗИЛОВА
Жили-были старик да старуха
И случись с ними такая проруха:
Сколько лет жили вместе на свете,
Не родились все у них дети!
Говорит раз дед: «Вылепим сына
Мы с тобою, старуха, из глины!»
Вот они глину месили-месили,
Вот они сына лепили-лепили:
Вышел у них сын —
Кругом аршин,
Ни на что не похожий,
С глупой-преглупой рожей.
Говорит дед: «Эх, старуха, давай сломаем!
И без такого век скоротаем!»
Говорит старуха: «Не трожь!
Высохнет, будет хорош!»
Стащили они болвана в светелку,
Поставили сушиться на полку.
Вот он сох-сох, высох;
Посмотрел на стариков своих лысых,
Да и говорит между тем:
«А я вас, родители, съем!»
Испугался старик, старуха пуще:
«Замесить-бы нам его погуще!»
А болван в ладоши захлопал
Да зараз их обоих и слопал.
Вошла в избу сестра старикова.
Говорит болван тетке: «Здорово!
Я родителей съел, не подавился,
И тебя ухитрюсь!»… И — ухитрился.
Потом съел дядю вдогонку,
Потом соседского теленка
И пошел по улице в развалку.
Съел странника с сумою и с палкой.
Ехал мужик на лошади пегой —
Съел и мужика с лошадью и с телегой…
И все ему, болвану, мало!
Все, как ни в чем не бывало!
Съел бабу с ведрами и с коромыслом,
Идет дальше с животом отвислым…
Все ему мало, болвану!
Чего он наел, считать не стану;
Только пошел дождик прыткий —
Спрятался болван под ракиткой.
Чует болван, что лякнет…
Потом как крякнет!
Лопнул, развалился,
На земь повалился…
Стал народ из болвана вылезать
И ну старика со старухой ругать,
А они говорят: «николи такого греха не забудем
И болванов больше лепить не будем!»
Знавал я болвана почище:
Всю Русь забил в животище;
Да в него революция угодила,
Таким дождем прохватила,
Что ручьями всю его глину
Унесло в морскую пучину.
ГОРОДСКАЯ УЛИЦА
Спешит народ, бежит народ
Взад и вперед, взад и вперед;
Вдоль тротуара там и тут
Чего-чего не продают.
Вот папиросы — «Ира», «Ада»,
Вот полный ящик шоколада,
Вот ворох книжек и газет,
Вот полевых цветов букет,
Вакса, гуталин, шнурки…
Пищат и дразнят языки.
Мороженик мороженым торгует намороженным.
Сыр, колбаса и хлеб в ларьке,
Гора клубники — на лотке.
Трамвай ползет, набит битком;
Трусит извозчик с седоком;
Спешит, звенит велосипед;
Как вихрь летит мотоциклет.
Пузатый едет автобус,
Везут возы тяжелый груз.
Несется «форд» во весь опор,
В’езжает грузовик во двор.
Команда скачет на пожар
Ручьи воды по мостовой
Пускают из кишки струей.
Гремит оркестр, и на парад
Идут войска — за рядом ряд.
Ирис мальчишка продает.
Карета помощь подает.
Везут картины из кино
Точильщик точит длинный нож.
Разносят почту почтальоны.
Квас продают из павильона.
Газетчики по мостовой
Бегут с «Вечернею Москвой»,
Детьми веселый полон сквер.
Спешит народ, бежит народ:
У всех забот, у всех хлопот…
И всем защита и пример —
Жезл поднял милиционер.
ДВОР ДА ИЗБА НАРОДУ ГУРЬБА
Не пахарь,
не столяр,
не кузнец,
не плотник,
а первый в селе
работник.
Один — махай
четыре — гуляй,
два — детям страсть,
четыре — всем сласть.
Без оглобель, без дуги,
деревяшка на груди.
Бредет-везет,
головой качает,
колесо подпевает.
Четыре столба,
на горе гора.
Скажешь — ляжет,
сядешь — встанет.
Пойдет шагать,
на коне не догнать.
По горам, по долам
ходит шуба да кафтан.
Домой пригнали,
урожай сняли:
Васеньке — валенки,
сестричке — рукавички,
отцу — тулуп,
матери — полушубок.
О бородой, а не мужик,
с рогами, а не бык,
доят, а не корова,
с пухом, а не птица,
лыки дерет,
а лаптей не плетет.
Ничего не болит,
а все стонет.
По земле ходит,
а неба не видит.
Роется, копается,
в грязи валяется.
Днем молчит,
ночью ворчит —
кто к хозяину идет,
ему знать дает.
Мохнатенькая,
усатенькая.
Есть почнет,
песни поет.
Вскочит, выгнется,
месить тесто примется.
Сядет ждать еду
у дыры в углу.
Под полом-полом
у нее много хором
у хором двери,
у дверей звери.
Зверей проведет,
крупу молоть почнет,
Маленький Ерошка
живет в лукошке.
По избе скачет —
уши прячет,
встанет столбом —
уши торчком.
Один — будило,
другой — клохтило,
третий — крякуша,
четвертый — гоготуша.
Не богат Ипат
да зато тароват:
полон двор дружков:
поят, кормят, одевают
и добро охраняют.
ДЕРЕВЕНСКАЯ УЛИЦА
На работах весь народу
Сено граблями гребет,
А в деревне тишина —
Зной и неба вышина.
Ребятишек полон пруд —
Плещут, скачут и орут.
Закачались, заскрипели
Под березами качели.
Бабки выстроивши в ряд,
Выбивают их подряд.
Колька, Петька и Егорка
Кувыркаются с пригорка.
Камешками поперек
Запрудили ручеек.
Но что лучше всего —
Вода вертит колесо.
В холодочке дед Федот
Ловко лапотки плетет
В кузнице кузнец кует.
Пчел разводит пчеловод.
Бродят куры с петухом.
Пес улегся калачом.
Вдоль по срубу сонно
Скачут две вороны.
Чистят клювы, словно
Точат их о бревна.
Жирным боком прямо в грязь
Боров лег, не торопясь.
Воробей исподтишка
Воду пьет из черепка
Кошка пестреньких котят
Облизала всех под ряд.
С поля к пруду скот гурьбой
Прибежал на водопой.
Пьют коровы и телята,
Овцы и ягнята,
Козы и козлята.
У колодца в один дух
Пьет из ковшика пастух.
Пес Полкан не отстает —
В воду влез и тоже пьет.
Утки вышли из воды.
На лужку лежат холсты.
Гуси яростно шипят,
Защищая гусенят.
С поля сено привезли.
Лошадь в стойло повели.
Палкой сторож в доску бьет.
Собрался под липой сход.
Васька, Петька, Дрон с Сысоем
Скачут весело в ночное.
Собирает мать ребят.
Спать ребята не хотят.
Все играют в палочку-
Выручалочку.
Засветились огоньки.
Сторож дремлет у доски.
ДО ОБЕДА ДАЛЕКО
Под окном Манюшка
Играла в игрушки.
Есть захотела,
В окно поглядела.
Ой-ой-ой, ой-ой-ой,
Стол стоит совсем пустой!
Охо-хо, охо-хо,
До обеда далеко!
Принялась Манюшка
Снова за игрушки.
Есть захотела,
В окно поглядела.
С ней и пес-барбос
К окошку прирос.
— «Видишь, песик, бедный.
Только примус медный…
Охо-хо, охо-хо,
До обеда далеко!»
Принялась Манюшка
Снова за игрушки.
Есть захотела,
В окно поглядела.
За ней кот-воркот
К окошку ползет.
— «Видишь, кот-котюля,
На примусе — кастрюля…
Охо-хо, охо-хо,
До обеда далеко!»
Принялась Манюшка
Снова за игрушки.
Есть захотела,
В окно поглядела.
С ней коза-дереза
Тоже пялит глаза.
— «Что там, козочка, еще?
Льют в кастрюлю молоко…
Охо-хо, охо-хо,
До обеда далеко!»
Принялась Манюшка
Снова за игрушки.
Есть захотела,
В окно поглядела.
С нею петух-Петя
Туда же метит.
— «Видишь, Петя Петушок,
Завился огонь в кружок…
Охо-хо, Охо-хо,
До обеда далеко!»
Принялась Манюшка
Снова за игрушки.
Есть захотела,
В окно поглядела.
А за нею телка, —
Поглядеть хоть в щелку.
— «Теленочек, не тянись:
В молоко сыпят рис…
Охо-хо, охо-хо,
До обеда далеко!»
Принялась Манюшка
Снова за игрушки.
Есть захотела,
В окно поглядела.
За ней жеребенок —
Изо всех силенок.
— «В молоко, конек,
Сыпят сладкий сахарок…
Охо-хо, охо-хо,
До обеда далеко!»
Принялась Манюшка
Снова за игрушки,
Есть захотела,
В окно поглядела.
Я за ней, лиходей,
Посмотрел и воробей.
— «Слышишь, птичка: плюм-плюм, —
В молоко упал изюм…
Ну, теперь ждать легко,
До обеда не далеко!»
Принялась Манюшка
Снова за игрушки.
Есть захотела,
В окно поглядела.
На тарелку Маше
Кладет мама каши.
Говорит в окошко:
— «Иди, поешь немножко».
Бросила Манюшка
Все свои игрушки.
В комнату вбегала,
На стул залезала.
— "Погодите, погодите,
На меня вы не глядите.
Всех накормит Маша:
Кота и собаку,
Козу-Забияку,
Петуха и телку,
Жеребенка с холкой,
Не забудет и тебя.
ДОЖДИК
«Трах-тах-тах, тра-pa-pax!»
Гром ударил — просто страх.
— «Ой-ой-ой, ой-ой-ой,
Дождь на улице какой!»
Вон бегут две тетеньки,
Спрятавшись под зонтики.
Вон бежит малыш
Мокрехонек, как мышь.
Башмачища чьи-то Катя
Добыла из-под кровати,
Зонт раскрыла дождевой,
Побежала за водой,
За водою ключевой.
«Тру-ту-ту, тру-ту-ту», —
Застучало по зонту.
Скачет дождик дробный,
Башмачища мокнут;
Гонит воду: "ба-ба-ба, « —
Водосточная труба.
Вздулась пена горкой
В катином ведерке.
Постирушка — „чви-чви-чви“,
Потекли кругом ручьи.
Кукла Лизавета
До гола раздета.
Сохни, сохни, сохни вся,
Постирушечка моя!
Сохни, зонтик дождевой, —
Скоро мать придет домой.
Солнце в небе катится,
Кукла в чистом платьице,
А у Кати — „ой-ой-ой!..“ —
Разболелся зуб гнилой.
ЗАГАДКИ-СКЛАДКИ
I. ЗВЕРЬ-ЗВЕРИНА, КАК ТВОЕ ИМЯ? (про лесных зверей)
II. КУКУРЕКИ, КРЯКИ И ПТИЦЫ ВСЯКИ (про птиц)
III. ДВОР ДА ИЗБА — НАРОДУ ГУРЬБА (про домашних зверей и птиц)
IV. МЕЛЮЗГА (про насекомых)
V. ХЛЕБУШКА — ВСЕМ НА ПОТРЕБУШКУ (про то, как из зерна хлеб
получается)
VI. ПОЛЕ — РАЗДОЛЬЕ, ОГОРОД — ПОДСПОРЬЕ (про то, что растет в поле и в
огороде)
VII. НЕВЕЛИКА СНАСТЬ, ДА И С ТОЙ НЕ ПРОПАСТЬ (про то, какие орудия и
инструменты у земледельца)
VIII. У БАБКИ — ИМЕНЬЕ. У ПЕЧИ — СНАРЯЖЕНЬЕ (про домашнюю утварь)
IX. ЧТО ЕСТЬ В ПЕЧИ — НА СТОЛ МЕЧИ (про кушанья и приправы)
X. ГЛИНЯНЫЙ ЗЕМЛЯЧОК (про то, как делают из глины горшок и для чего он
нужен)
Каждую загадку
разгадывай по порядку.
Начнешь путлять —
ни одной не понять.
I. ЗВЕРЬ-ЗВЕРИНА, КАК ТВОЕ ИМЯ?
1. Маленький,
беленький.
По лесочку
прыг-прыг,
по снежочку
тык-тык.
(Заяц)
2. Сам краснущий,
хвост длиннущий.
По кустам-то
вкруг-вкруг,
а хвостом-то
шурк-шурк.
(Лиса)
3. Сероватый,
зубоватый.
По полю рыщет,
телят, ягнят ищет.
(Волк)
4. Большущий,
толстущий,
косолапый,
ходит растяпой.
Глаза, как щелки,
хвоста нет только.
(Медведь)
5. У лесной коровы
голос громовый,
рога суковаты,
глаза слеповаты.
(Лось)
6. Сама мелковата,
а хвост богатый.
С ветки на ветку
скок-поскок,
орешек за орешком
щелк-пощелк.
(Белка)
7. Весь в колючках,
ворчит, как злючка.
Чуть испугается —
колобком свивается.
(Еж)
8. Слеп да тупорыл,
всю землю изрыл.
Мороз пришел —
вглубь ушел.
(Крот)
9. Вытянулась подковочка
веревочкой.
Поднимешь —
смерть примешь.
(Змея)
10. Из куста под кусток
черный ремешок.
Кривуля-шипуля,
за ногу типуля.
(Змея)
11. В траве мелькает,
хвостом виляет.
Хвост оборвет —
другой наживет.
(Ящерица)
II. КУКУ РЕКИ, КРЯКИ и ПТИЦЫ ВСЯКИ
1. Пестрая крякуша
ловит лягушек.
Ходит в развалочку
спотыкалочкой.
(Утка)
2. Красноногий, долгошеий,
шипеть умеет.
Щиплет за пятки —
беги без оглядки.
(Гусь)
3. Натужится,
напружится,
начнет болтать,
почудному лопотать.
(Индюк)
4. Клохчет,
квохчет,
детей созовет,
всех под крылья подберет.
(Курица)
5. Хвост с узорами,
сапоги со шпорами.
Ночью распевает,
время считает.
(Петух)
6. Живет в своем доме,
спит на соломе.
На высоком шесте
распевает в высоте.
(Скворец)
7. Кар да каркарки,
ноги, как палки.
Крылья растрепущие,
глаза завидущие.
(Ворона)
8. Гладенький,
аккуратненький.
Урчит-воркует,
дружка целует.
(Голубь)
9. Наша тараторка
пестра, белобока.
Крутит головкой,
хвост мутовкой.
(Сорока)
10. Маленький,
удаленький.
По двору прыг-прыг,
чирик-чирик.
(Воробей)
III. ДВОР ДА ИЗБА — НАРОДУ ГУРЬБА
1. Не пахарь, не столяр,
не кузнец, не плотник,
а первый работник.
(Лошадь)
2. Один — махай,
четыре — гуляй,
два — детям страсть,
четыре — всем сласть.
(Корова)
3. Ничего не болит,
а все стонет.
По земле ходит,
неба не видит.
Роет, копается,
в грязь бултыхается.
(Свинья)
4. Днем молчит,
ночью ворчит.
Кто к хозяину идет,
ему знать дает.
(Собака)
5. По горам, по долам
ходит шуба и кафтан.
Домой пригнали,
всю красу сняли.
Васеньке — валенки,
сестричке — рукавички,
отцу — тулуп,
матери — полушубок.
(Овца)
6. С бородой, а не мужик;
с рогами, а не бык;
доят, а не корова;
с пухом, а не птица.
Лыки дерет,
лаптей не плетет.
(Коза)
7. Не лошадь, а пашет.
Везет, да не бегом.
Без оглобель, без дуги,
деревяшка впереди.
Головой качает,
колесо подпевает.
(Вол)
8. На четырех столбах,
на горе гора.
Скажешь — ляжет,
сядешь — встанет.
Пойдет шагать —
на коне не догнать.
(Верблюд)
9. Маленький Ерошка
живет в лукошке.
По избе скачет,
уши прячет.
Встанет столбом —
уши торчком.
(Кролик)
10. Мохнатенькая,
усатенькая.
Есть начнет,
песни поет.
С постели вскочит,
постель топчет.
(Кошка)
11. Под полом-полом
у нее много хором.
У хором двери,
у дверей звери.
Зверей проведет,
крупу молоть почнет.
(Мышь)
IV. МЕЛЮЗГА
1. Ходит над нами
вверх ногами.
С нами обедает,
всего отведает.
Станешь гнать —
начнет жужжать.
(Муха)
2. Худ да тонок,
голосом звонок.
Летит — распевает,
сидит — кусает.
Кто его убьет —
свою кровь прольет.
(Комар)
3. Черный-пречерный,
скачет проворно.
Живет в чести
у собак в шерсти.
(Блоха)
4. Летит,
гудит.
Разлетится — дюк! —
Наткнулся на сук.
Упал, уморился,
мертвым притворился.
(Жук)
5. Ползет, извивается,
в землю впивается,
землей питается,
и с начала и с конца начинается.
(Червяк)
6. Залез под потолок,
забился в уголок.
Без рук без станка
холста наткал.
Кто придет гостить,
тому голову сложить.
(Паук)
7. Стоит дом,
в дому сто хором.
Хозяева из сада
сносят усладу.
Не мешай, не тронь,
обожгут, как огонь.
(Пчелы)
8. В лесу у пня —
суетня, беготня.
Народ рабочий
весь день хлопочет —
из лесного сора
строит себе город.
(Муравьи)
9. Нивесть откуда явился,
за печь забился.
Живет-поживает,
песни распевает.
(Сверчок)
10. Жук — не жук,
бродит по столу вокруг.
Усами мотает,
крошки сбирает.
Вдосталь наестся —
И на печь греться.
(Таракан)
V. ХЛЕБУШКА — ВСЕМ НА ПОТРЕБУШКУ
1. Железный нос,
в землю врос,
роется, копается,
за корни хватается.
Кончит, встряхнется,
за то же возьмется.
(Пашут)
2. Дыровата,
зубовата,
по пашне скакала,
комьев искала.
Поле прострочила,
землю распушила.
(Боронят)
3. Тысяча братьев маются,
в одной зыбке качаются.
Мечут их в долину,
в земляную перину.
Вырастет рать —
в зыбку не убрать.
(Сеют)
4. Криво-лукаво
по полю гуляло.
Полевая слава
поникла, повяла.
Полегла без рук, без ног
во все поле поперек.
(Жнут)
5. Плотнички,
бестопорнички
ставят избушки
по щетинной горбушке.
Нет в селе люда,
зерна в селе груда.
(Ставят копны)
6. У гумна, позадь двора,
выростала гора.
Высока, широка,
щетинные бока.
(Скирда)
7. Чурки летят,
приговаривают в лад:
„Потату, потаты,
такату, такаты“.
Поскакали птички,
птички-невелички.
На лопату сели,
шуг — полетели.
(Молотят и веют)
8. Вода напугалась,
с высоты кидалась.
Одно колесище —
с целое домище,
а другое колесо
мягким пухом занесло.
Пушок, пушок,
полезай в мешок.
(Мелют)
9. На печь поставят,
вздыхать заставят.
Без рук, без ног
поползет за порог.
(Тесто)
10. Выростала гора,
в знойно пекло ей пора.
В пекле нарядилась,
всем пригодилась.
Развалилась по кускам,
пошла по рукам.
(Хлеб)
VI. ПОЛЕ — РАЗДОЛЬЕ, ОГОРОД — ПОДСПОРЬЕ
1. Как под снегом, под снежком,
под пушистым тюфяком
ждет весеннего тепла
островерхая трава.
Растопляйся, снежок,
дай нам хлеба ломоток.
(Озимь)
2. На стеблях кошели,
в кошелях рубли.
И сыт будешь,
и одет будешь.
(Зерно в колосьях)
3. В поле сережки —
коню кормежка.
Кинь горстью —
прилетят гости.
(Овес)
4. Выросла каша,
подспорье наше:
Одна — кругла, золочёна,
другая — черна, гранёна.
(Просо, греча)
5. Катышки расскакались,
землей прикрывались,
по тычинке всползли,
синим цветом расцвели.
(Горох)
6. Били,
колотили,
клочьями рвали,
по лугу валяли.
Половину съели,
половину на плечи одели.
(Лен)
7. Стоит Матрешка
на одной ножке,
закутана,
запутана.
(Капуста)
8. Зелены, гладки,
привязаны к грядке.
По осени — со сладцой,
по зиме — с сольцой.
(Огурцы)
9. Сверху пучок.
Снизу хвосток.
Крепка, круглолица,
из-под земли глядится.
(Репа)
10. Вверху зелено,
внизу красно.
Выдерну корешок —
искрошу в пирожок.
(Морковь)
11. Стоит тычинка,
на тычинке тавлинка —
крупой набита,
шапочкой накрыта,
гвоздиком прибита.
(Мак)
12. Потянешь помело —
вытянешь гнездо.
Еде смена,
хлебу замена.
(Картофель)
13. Была стрела
зелена, весела.
Погорела, повяла,
пестунка спеленала.
Кто его ел —
еще захотел.
(Лук)
14. Повернулось к солнцу
золотое донце.
В донце
оконца,
в оконцах щелкунчики,
щелкунчики-грызунчики.
В праздник гуляют,
в будни масло сбивают.
(Подсолнух)
15. Долгая Мавра
жестка, корява.
На всех зла,
а всем мила.
(Редька)
VII. НЕВЕЛИКА СНАСТЬ, ДА И С ТОЙ НЕ ПРОПАСТЬ
1. Одна нога,
да и та крива.
По земле тащится,
земля потрошится.
(Соха)
2. Полке на палке
себя не жалко:
и в жар ползет,
и снег гребет,
а ветру навстречу
золото мечет.
(Лопата)
3. Зубов с полета,
а безо рта;
две пары гребней,
а причешись-ка ей.
(Борона)
4. Согнута в дугу,
летом — на лугу.
Посвистывает, подмигивает,
плечом подрыгивает.
На зиму — домой пришла,
на полати залегла.
(Коса)
5. Мал-горбат
Берет в обхват.
Обнимет, пригубит,
на смерть загубит.
(Серп)
6. Мотается,
болтается.
Ударит — спохватится,
назад попятится.
К небу взлетит —
опять бить норовит.
(Цеп)
7. Цапастый,
грабастый.
На что наскочит,
то и поволочит.
(Грабли)
8. Идет мужик по лесу,
зеркало за поясом.
Вынул, поклонился —
дуб повалился.
(Топор)
9. Звенит, плюет,
взад-вперед ползет.
Что в зубы возьмет,
на две части разоймет.
(Пила)
10. Сам худ,
голова с пуд.
Носом грянет —
крепко станет.
(Молоток)
VIII. У БАБКИ — ИМЕНЬЕ, У ПЕЧИ — СНАРЯЖЕНЬЕ
1. Черный крюк грохочет,
золото ворочает.
Избил, исколотил,
назад поворотил.
(Кочерга)
2. Не бык, а бодает,
не ест, а еду хватает.
Что схватит — отдает,
сам в угол идет.
(Ухват)
3. Вот я каков —
Иван Русаков.
Сяду на конь,
поеду в огонь.
Вернусь из огня,
тащи из меня.
(Горшок)
4. Сама в луже,
хвост наружу.
Из лужи возьму,
ко рту подниму,
на язык подам,
а глотай уж сам.
(Ложка)
5. Черна, кругла, мелка.
Напьюсь молока,
испеку пирог
вдоль да поперек.
(Сковорода)
6. Из лесу принесли,
согнули, сплели.
На дыре дыра,
кругом кора.
Сверху накладут,
снизу подгребут.
(Решето)
7. Есть — не ест, только пьет.
Огонь в пазуху берет.
Под трубу встанет —
песню затянет.
На стол встанет —
всех к себе поманит.
(Самовар)
8. В брюхе листок,
красный кипяток.
На брюхе нос да рука —
и та под бока.
(Чайник)
9. Железная полоса
в деревяшку вросла.
Разбойником не слыла,
а всем головы поснесла.
(Нож)
10. Воду обниму,
на плечи подниму.
Приду домой —
и вода со мной.
(Ведро)
IX. ЧТО ЕСТЬ В ПЕЧИ — НА СТОЛ MЕЧИ
1. Мяли-валяли,
в огонь кидали.
В огне сидел,
тулуп надел.
Раздобрел, распух,
стал высок да сух.
Стали резать его —
крови нет ничего.
(Хлеб)
2. Белый песочек
слипся в комочек.
Из воды родится,
воды боится.
Кинешь щепотку —
еда в охотку,
а один поесть —
наказаньем счесть.
(Соль)
3. Накрошили в варево
из подполья шариков,
нахрустили хрустиков
с долгошеих кустиков.
Сдобой заправили,
на костер поставили.
Сошел с костра —
хлебать пора.
(Щи)
4. Сера, мала, А
в бане была.
Парилась, прославилась,
к обеду управилась.
В корыто пала,
в топленое сало.
Пришли лопаты,
унесли в палаты.
(Каша)
5. Судари-сударики,
точеные шарики,
в воду метались,
на дно спускались.
Воды напились,
распухли, раздались.
Через тын, через брод
покатились в рот.
(Горох)
6. Плешь калили,
чаду начадили.
Гречей поливали,
с плеши плешь снимали.
Вчетверо согнули,
в озеро макнули.
Огонь потух,
живот распух.
(Блины)
7. Был болтач
жидок, горяченек.
Стал болтач
холоден, густенек.
Тронешь — засмеется,
шуба затрясется.
Зубы рады:
жевать не надо.
(Холодное)
8. У белой бочки
тонки бочочки.
Два питья влиты,
кругом укрыты.
Нивесть, где жерло;
нивесть, где дно.
А само-то мало,
а само-то сытно.
(Яйцо)
9. Не снег, а бела;
клейка, а не смола;
не мед, а сладка;
не вода, а жидка.
У одной возьму,
у другой отниму:
в пищу, в питье —
на все, про все.
(Молоко)
10. Нарвали, насушили,
по морям возили.
Пришло в двух рубашках,
в свинцовых кармашках.
Возьмешь — черно,
нальешь — красно.
В горшке попреет,
напоит, согреет.
(Чай)
11. Ни снежок, ни ледок,
ни патока, ни медок.
Малым забава,
еде приправа.
Пока сух,
не разгрызешь вдруг;
а как в варево попал,
так и след пропал.
(Сахар)
12. На деревянном поле
режут да колют,
лопатами гребут,
в ямы кладут.
Костяшками рубят,
рукоделье губят.
Подвал набьют —
и прочь пойдут.
(Обедают)
X. ГЛИНЯНЫЙ ЗЕМЛЯЧОК
1. Копали в круче,
кидали в кучу.
Поливали водой,
разминали пятой.
Будь ты, куча,
мягка, тягуча.
Пойдешь смело
в любое дело.
(Глину месят)
2. На кружок посадили,
ремень пустили.
Завертелся кружок,
родился землячок.
Будь уемист, широк,
приземист, глубок,
крепок да тонок,
легок да звонок.
(Лепят горшок)
3. Посадили в печь
закалить, прожечь.
Сутки держали,
студить выгружали.
Жди-пожди базара,
станешь товаром,
поедешь в дорогу
нам на подмогу.
(Обжигают)
4. Прощался с домом,
прятался в солому.
Повезли косогором
на базар в город.
Красовитый, новый
для варева, для жаркова.
Из глины сбит,
дешев-сердит.
(Везут на базар)
5. На рогожу становили,
по лбу бить норовили.
Он хозяев выручал,
громким голосом кричал:
„Трень-брень, трын-брын.
доставай алтын!
Тетки Варвары —
не надо ли товару?“
(Продают)
6. Пришел на базар
дед Елизар.
Приценялся, выбирал,
за медяк сторговал.
Пойди-ка, посуда,
глиняное чудо,
пойди, выручай-ка
у печи хозяйку.
(Купили)
7. Елизарова Ненила
на коня его садила.
Повез его конь
опять в огонь.
Садись в жар, в уголечки,
кали свои бочочки.
Вари снедь деду,
поспевай к обеду.
(Сажают в печь)
8. Сел он у поленьев
в золоте по колени.
Стал ворчать, кряхтеть,
ключом кипеть.
„Ой, бабушка, выдвигай,
родимая, помогай:
подгорит, говорит,
убежит, говорит“.
(Варит)
9. День за днем коротал,
всю семью питал.
Кому щей плошку,
кому картошку.
„Ешьте плотнее,
будьте сытнее —
всякая работа
сытому в охоту“.
(Питает)
10. Прожил полвека,
стал калекой.
Спеленали берестой —
помирать постой.
На тебе гречицы,
сольцы да водицы.
На тебе мяса
и всякого припаса.
(Лопнул, починили)
11. Жил-жил, развалился,
ни на что не годился.
Кинули при дороге,
лошадям в ноги.
Прими меня, землица,
пора угомониться.
В рытвину, в колею
свои кости отдаю.
(Развалился)
12. Подошел пес,
отвернул нос.
Ворона клюв сунула —
и та не клюнула.
Хоть бы пригаренки
самой маленькой…
Огляди его всего —
как есть ничего.
(Никому не нужен)
КАК НЕБО УПАЛО
БАЙКА ЛЬВА ЗИЛОВА
Проголодалась у себя в норе мышка,
Раскинула маленьким умишком.
„Каждый день, — говорит, — мне работа“.
И выбежала в лес на охоту.
Вокруг дуба мышка бежала,
Какой-то травки мышиной искала.
Упал жолудь на головку мышки,
Перепутались у нее мыслишки,
Так-то она перепугалась,
Назад помчалась.
Встретилась ей крыса на дороге,
Она от нее давай бог ноги.
Кричит ей крыса: „Чего ты, сестрица?“
„Ах, — говорит, — небо валится:
Мне одним куском голову задело“.
Думает крыса: „Плохо дело“.
„Погоди, — кричит, — и я с тобою“.
Бегут, ног не чуют под собою.
Навстречу им заяц: „Да что вы?
Не совсем, должно быть, здоровы?“
„Так и так, — кричат, — небо развалилось,
В мышку попасть умудрилось“.
А заяц скорей свои ушки
Загнул к макушке,
Обогнал их, кричит: „Скорей!
Мои ноги ваших длинней!“
Бежали-бежали, споткнулись,
На лису наткнулись,
„Что, — говорит, — за страсти?“
„Уж такие, — кричат, — напасти:
Небо лопнуло, мышку задавило,
Чуть было совсем не убило'“.
Бегут вчетвером, столкнулись с волком,
„Что за спех — говорите толком?“.
Кричат ему: „Нам не до споров,
Беги без разговоров“.
Слышит медведь крики недалече;
Вышел навстречу.
„Что такое, — мямлит, — случилось?“
..Небо, — кричат ему, — лопнуло, свалилось.
Позади все зверье побито,
Осколками покрыто».
Бегут дальше, медведь за ними следом…
Только что он кончил с обедом:
Бежать не бежит.
На весь лес кряхтит…
«Бегут, как полоумные. Право…
Эй, вы, стойте. Куда вы?
Какое такое небо на самом деле?
Кабы лопнуло, так были бы в нем щели.
Эй! Убило кого, что ли?
Тише, вы. У меня мозоли».
Бежали они так, бежали,
Ничего впереди не видали —
Дуют себе прямо…
Медведь кричит: «Яма!»
А они в нее раз —
И весь сказ.
Притрюхал медведь, нагнулся,
Поглядел на них вниз, оглянулся…
Спрашивает: «Все вы здесь, что ли?
Спасли, — говорит, — меня мозоли,
Без них было бы дело…
Небо-то, ведь, ребята, цело».
КАК ПОЖАР ТУШИЛИ
У Володи
В огороде —
Хоть не наш,
Хоть не ваш, —
Загорелся шалаш.
С крынкой по тропинке
Пробежала Нинка.
Через гряды ни-по-чем
Скачет Машенька с ковшом.
С кружкой,
Каплюшка
Тащится Катюшка.
Варенька-старательница —
С синей полоскательницей,
Юля-замазуля —
С черной кастрюлей
Вася-Васейка —
С зеленой лейкой.
Воду лили-лили
Огня не затушили
На подмогу дядя Тит
С двумя ведрами катит.
Раз хлестнул, два хлестнул
Весь пожар слизнул.
КАТИНА КАШКА
Катя — непоседа,
Ей не до обеда.
Кашу ела, не доела,
Кончить Шарику велела.
— Шарик, слушай-ка,
Кашку кушай-ка! —
Кашка сладенька,
Кашка масляненька!
Шарик — пес,
Мокрый нос,
Не съел, убавил,
Кошке оставил.
Ну-ка, мол, иди-ка,
Кашки лизни-ка, —
Кашка сладенька,
Кашка масляненька!
Кошка-лизунья,
По столам лазунья,
Кашу ела, не доела,
Облизнулась и запела:
Ешьте, мол, доешьте,
Катю утешьте! —
Кашка сладенька.
Кашка масляненька!
Серая мышка,
Мышка-норышка,
Кашу ела, не доела,
Прохлаждаться не посмела, —
Под пол в норку ушла,
Чтобы кошка не нашла…
А кашка сладенька,
Сладенька, масляненька!
Катя кашку взяла,
Птичке в клетку дала.
Птичка ела, не доела
И на жердочку взлетела.
На жердочку села,
Песенку запела:
А кашка-то сладенька,
Сладенька, масляненька!
Ночью хлоп с потолка
В клетку сам таракан,
Кашу ел, не доел,
Убрался, покуда цел.
Как бы, мол, от птицы
Жизни не лишиться.
А кашка сладенька,
Кашка масляненька!
Утром, что есть духа,
Прилетела муха.
Кашу ела, не доела,
Прочь из клетки улетела.
Поела, мол, и рада, —
Убираться надо.
А кашка сладенька,
Сладенька, масляненька!
Форточка раскрылась,
Бабочка явилась.
Хобот в кашу макнула
И назад порхнула.
Вкусней в саду кашка
С медовой бражкой,
Хоть эта и сладенька,
Хоть и масляненька.
Мама блюдце убирала,
Отмывала, вытирала.
Свежей кашки клала,
Катю кушать звала.
— Катя, Катюша,
Сядь, покушай!
Кашка сладенька,
Кашка масляненька!
Катя — непоседа,
Ей не до обеда.
Кашу ела, не доела,
Кончить Шарику велела.
Шарик ел, не доел,
Кошка ела, не доела,
Мышка ела, не доела,
Птичка ела, не доела,
Муха ела, не доела,
Таракан доесть хотел,
Да и тот не успел…
А для бабочки в саду
Стоит кашка в цвету.
КИСЕЛЬ
На торгу-торгу кругом
Ходит баба с киселем.
— «Киселя, киселя,
Кому надо киселя!».
Подходил к бабе купец,
Покупал он весь корец,
Приносил кисель домой,
Становил на стол резной.
Собирал он всю семью
Ко тому ли киселю.
Ела бабка, ел и дед,
Ел с соседкою сосед,
Ели дети, ел и внук:
Только ложки стук-постук.
Ну, кисель! Ну, кисель!
Ну, и сладок он, кисель.
Вся купецкая семья
Всласть наелась киселя.
Выставлял купец его
На раскрытое окно,
На всю улицу кричал,
Всех прохожих угощал:
— «Киселя! Киселя!
Кому надо киселя!».
Ели поп с понамарем,
Ел слепец с поводырем,
Ел и мельник, и пастух;
Только ложкой стук-постук.
Ну, кисель, ну, кисель,
Ну и сладок он, кисель!
Всласть наелся весь народ.
Из корца кисель ползет, —
Никому на ум нейдет.
Киселя, киселя,
Кому надо киселя!
Как из рощи, из полей
Прилетал тут воробей,
Сел на краюшек корца,
Поклевал все до конца.
На того ли воробья
Вся купецкая семья:
Тут и бабка, тут и дед
И с соседкою сосед,
Тут и дети, тут и внук,
Тут и мельник, и пастух,
Тут и поп с понамарем,
И слепец с поводырем:
— «Вы ловите воробья,
Изведите воробья.-
От того ли воробья
Нам не стало киселя!».
КОЛЯ НА ДУБУ
Во лесу густом
Вырос дуб шатром.
Шу-шу, шу-шу…
Топором этот дуб
Срубил Клим-лесоруб.
Хах-гах, хах-гах.
Подошел с пилой Василий,
Дуб на бревна распилили.
Зынк-зынк, зынк-зынк…
Мастер Пров пустил станок,
Напилить досок помог.
Шик-шик, шик-шик…
Тит рубанком скользким
Обстругал те доски.
Шурк-шурк, щурк-шурк.
Из досок столяр Ермил
Табуретку смастерил.
Тук-тук, тук-тук…
А маляр Тараска
Ее покрасил краской.
Шарк-шарк, шарк-шарк…
Купили табуретку
Бабка да дедка.
Так-так, так-так…
Домой приносили,
Колю усадили.
Гоп-гоп, гоп-гоп.
Сидит Коля на дубу,
Трубит Коленька в трубу.
Тру-ру, тру-ру…
КОСТЯ ПОШЕЛ В ГОСТИ
Пришел Костя
к бабушке в гости.
Стала бабушка тужить —
нечем Костю угостить.
— Уж как нынче-то, дружок,
испекла я пирожок:
румян, высок,
внутри грибок.
Только Шарик-пес
пирожок унес.
— Уж как нынче-то, мой милый
манной кашки я сварила
с молочком, с сахарком.
Только эту кашку
съела кошка Машка.
— Уж как нынче, мал-мальчишка,
испекла я и коврижку,
на беду —
на меду.
Только ту коврижку
всю изгрызла мышка.
— Уж как нынче, мой дружок,
был и сладкий творожок.
Из печки вынут,
на сито откинут.
Только тот творожок
исклевал петушок.
— Уж как нынче в плошке
я нажарила картошки;
лучку накрошила,
сальца положила.
Да с окошка
всю картошку
сшибла рогом егоза,
непутевая коза.
— Уж как нынче под крыльцом
снесла курица яйцо.
Теплое яичко
кругло — не величко.
Я за ним под крыльцо
да и кокнула яйцо.
— Уж как нынче в лес я шла
землянички набрала —
крупной, спелой
кузовок целый.
Да тебя не ждала,
на себя извела.
— На, вот хлебца ломоток
да макай в молоко.
Хлебушко ржаное,
молочко парное.
Дитятко родное,
придешь в другой раз
всего будет запас.
Пирожок с грибком,
кашка с сахарком,
коврижка с медком,
творожок с молоком,
картошка б плошке,
яичко невеличко
да ягодка земляничка.
КТО СКОРЕЕ
1. ЛОМОВИК
Воз с дровами шаг за шагом
лошадь исподволь везет.
Как замучилась бедняга-
с морды каплет мыльный пот.
2. ГРУЗОВИК
Тех же дров
пять возов
грузовик
в один миг
перевез, свалил, готово!
и за грузом мчится снова.
3. МОТОЦИКЛЕТКА
Шумит, дымит вдали
и мимо пулей меткой
несется, вся в пыли,
треща мотоциклетка.
4. ВЕЛОСИПЕД
Тот пешком идет, тот едет,
и в толкучке со звонком
кто-то на велосипеде
пробирается тайком.
5. ИЗВОЗЧИК
На извозчике не скоро
доберешься до конца —
знай, трусит он через город
час, и два, и три часа.
6. ЛЕГКОВОЙ АВТОМОБИЛЬ
Мчится форд,
догоняет, обгоняет все и всех,
пролетает, подлетает и кончает скок и спех
у ворот.
7. АВТОБУС
Желтый, толстый, неуклюжий,
без столбов и проводов
там и сям автобус кружит
да кричит из-за углов.
8. ТРАМВАЙ
Вдоль столбов по рельсам длинным,
с края города на край
проплывает мирный, чинный
электрический трамвай.
9. ПО ЛЕСТНИЦЕ ПЕШКОМ
Вверх по лестнице к седьмому этажу
я всхожу-всхожу-всхожу-всхожу-всхожу;
да когда же, да когда же, наконец,
бесконечным этим лестницам конец!
10. ПОДЪЕМНАЯ МАШИНА
На подъемной машине,
только кнопку нажми,
и приедешь в кабине
ты во все этажи.
11. ПОЕЗД
Поезд свистнул, поезд вздрогнул,
тронулись вагоны цугом —
друг за другом, друг за другом.
Пыхнул, охнул; пыхнул, охнул…
Все быстрее,
все скорее;
промелькнули водокачка, семафор,
с нефтью бак, дров кладка, погреб и забор,
стрелка, навес,
переезд…
Там-там,
прям-прям,
птицей
мчится,
мчится поезд по полям.
12. ПЛОТЫ
Плоты неторопливые
канатами сплелись
и тянутся ленивые,
скрипя рулями, вниз —
несет их вниз течением
широкою рекой,
между мелей с умением
ведет их рулевой.
Волною пароходною
вздымает их горбом;
котел с ухой походною
вскипает над костром.
13. ПАРОХОД
Раз — гудок, два — гудок, три — гудок!
Носовую чалку в воду!
Пароходу
на свободу
путь широк.
Заработала машина, воду вспенили колеса…
Кормовую — в воду тоже,
и вперед!
Носовую, кормовую замотали в круг матросы,
и в машину машинисту
с рубки
в трубку
в трюм басисто
капитан приказ дает:
— Полный ход! —
Плещут плавни,
роют, месят волны вод,
и пустился в полный ход
легкий, плавный
пароход.
14. ЛОДКА
Хлопочут весла: плюх да плюх,
плывет, подрагивая, лодка.
Помощник-ветер дунул вдруг,
надулся парус посередке.
Весла на борт,
лодка на бок;
сил у ветра набралась,
прилегла и понеслась.
15. МОТОРНАЯ ЛОДКА
Моторная лодка —
водяная мотоциклетка.
Постукивает четко,
дымит бензином едко;
нырнет, опять взметнется
и мчится-мчится-мчится.
Вода винтом мутится,
крутится,
серебрится
и белой пеной вьется.
16. АЭРОПЛАН
Пробежался по площадке,
поднялся и — выше-выше!
Вниз уходят трубы, крыши…
Город в улицах, как в клетках;
клочья снега, как заплатки;
реки, речки, словно ветки.
Выше-выше!
В небе точкой
еле виден, еле слышен…
И совсем не виден летчик.
Без дорог летит упрямо
прямо-прямо-прямо-прямо.
ЛЬДИНА ИЗ ЛАНДРИНА
С откоса без оглядки
Блестят ребячьи нитки;
Оттуда и отсюда
Бегут к реке с откоса.
Разбили два, три носа.
Там ногу отдавили.
Тут руку прищемили.
А одному мальчишке
На лоб набили шишки.
В реке случилось чудо:
В кустах прибило льдину
Из чистого ландрина,
Клейменную при том
На фабрике клеймом!
Рабочие Гублеса
Шестом из под навеса,
Плотовщики баграми,
Милиция штыками.
Канатчики канатом,
Калашники ухватом,
Извозчики вожжами.
Разносчики лотками.
А сторожиха Зоя
Печною кочергою —
Ту льдину ухватили.
Ту льдину потащили.
Галдели, потели —
Дубинушку пели,
И — вытащили льдину.
Ту льдину из ландрина.
Клейменную при том
На фабрике клеймом.
Кто ломом, кто пешнею.
Кто просто пятернею,
Кто острым топором.
Кто толстым колуном.
Кто длинным молотком.
Кто гирей, кто пестом.
Кузнечными клещами,
От сахара щипцами
И всякими вещами
Давай ломоть ту льдину.
Ту льдину из ландрина.
Клейменную при том
На фабрике клеймом.
Вдруг туча налетела.
Гром грохнул, как из пушки;
Все кинулись к избушке.
Где жили две старушки,
Старушки-вековушки.
Избушка закряхтела
И до земли присела,
Но всех укрыть успела.
А гром грохочет пуще,
А туча гуще-гуще,
А дождик чаще-чаще.
Ручьи мутней и слаще.
Вдруг молния мигнуло
И в льдину ту нырнула,
И льдину всю разбила.
На части расщепила —
Ту льдину, ту льдину,
Из чистого ландрина.
Клейменную при том
На фабрике клеймом.
Ту льдину ливнем мыло,
Стегало и мутило.
Сверлило и долбило.
И белой пеной взбило,
И пену в реку смыло.
Ушла гроза далеко.
Взглянуло солнце сбоку.
Лучами залитая
Пестреет мостовая.
И проводивши тучу.
Народ сбежался в кучу.
Толкается, судачит,
А ребятишки плачут;
Растаяла вся льдина.
Вся льдина из ландрина,
Клейменная при том
На фабрике клеймом.
Схватили все ведерки,
К реке сбежали с горки, —
В ушаты, в бочки, в кадки
Воды вливают сладкой.
Пьют воду по бульварам.
По мокрым троттуарам,
В садах и на вокзале.
Кто в кружке, кто в бокале.
Уж задыхаясь паром.
Вскипели самовары.
Пьют в кривенькой избушке
Ландринный чай старушки.
И вместо нефти скверной
Полны водой ландринной,
Веселые цистерны
Сцепились в поезд длинный.
Бегут, бегут проворно
За паровозом черным,
А паровоз дымит.
Дымит, спешит, свистит.
Свистит среди долин:
«Ландрин-ландрин-ландрин».
МАЙ и ОКТЯБРИНА
Сказка
ихняя кровать и швабра; Африка, негры, пирамиды, крокодил, банан и летчик:
Бенарес, который бенаресит; индийские ребята в штанишках и без штанишек:
тигр и надсмотрщик; пять Японии и калошная фабрика; красноармеец,
крестьянин, рабочий и весь — СССР.
I.
У одного гражданина
В трудовом билете
Были записаны дети
Май и Октябрина.
Родились они в одно время,
Доросли до десяти лет в ту пору.
Она ходила с косой и пробором,
Он в красноармейском шлеме.
Нынче, лежа в кроватках.
Размечтались они оба —
Облететь бы весь земной глобус.
Посмотреть, где хорошо, где гадко:
Да и заснули сладко.
II.
Мы их будить не станем,
А что видят во сне расскажем.
На картинках покажем
Всем Ваням и Маням.
— Что, — говорит Май, — в самом деле,
Выстроим аэроплан сами:
Своими руками
Из постели.-
Ширмы крыльями стали,
Винтом завертелась швабра…
Вылетели из окна храбро
И — поминай, как звали.
Ночь была над городом честь-честью:
Рдели фонари рассыпанной клюквой,
Звезды сплетались в буквы,
Месяц читал их, как номер Известий.
А внизу, изрыгая пламя.
Как знамя,
Вели хороводы
Заводы.
Дети резали воздух кроватью.
Ветер хлестал, как попало:
Рвал одеяло
И платье.
III.
Время мчалось, себя не помня.
День вскочил на плечи ночи,
Ночь разлетелась в клочья,
Стало ярко
И жарко,
Как в домне.
Внизу было пусто и сонно.
Пирамиды во весь рот улыбались…
Даже Октябрина догадалась,
Что это Африка, определенно.
Недаром, приняв в Ниле панну,
Наслаждаясь жарой ужасной,
Крокодил под пальмой прекрасной
Угощался бананом:
Недаром, наобедавшись туго.
Обезьяны чесали друг друга:
И негры, сверкая глянцем.
Своим предавались танцам.
Вся Африка ребят увидала.
На разные голоса закричала.
Загудели нутром пирамиды:
«Были — были на вас у нас виды!»
Зарычали прищурившись крокодилы:
«Это с вашей стороны в высшей степени мило!»
Завизжали с ужимками обезьяны:
«Наконец-то Сы-сы-сы-р в наши страны!»
А негритянский народ
Как заорет
Во весь рот:
«Вот они, вот!»
IV.
Снизил Май к ним свою машину.
Оставил ее у пирамиды.
Которая видала виды,
И пошел по Африке с Октябриной.
Вдруг: свисток с парохода.
Приехали в касках французы,
С ними напитал толстопузый
И пушки прямо с завода.
Едва они сходни спустили,
Замелькали у негров пятки —
Кинулись они без оглядки,
В чем были;
Ускакал и, задрав хвосты, обезьяны;
Нахмурились видавшие виды
Пирамиды;
Крокодил бросил жевать бананы.
Удивились Май с Октябриной.
Плачут пирамиды: «Толи будет!
Начнут палить из орудий.
Нажгут неграм спины».
Удивились ребята пуще:
— Это зачем-же такое? —
Глядь: негров больше прежнего втрое,
Почернели они еще гуще.
Тешут камни, рельсы и шпалы.
Ставят пальмы телеграфными столбами…
Французы их бьют бичами.
Не дают отдохнуть ни мало.
День за днем, ночь за ночью
Кладут они версту за верстой.
Длинный бич жалит остро.
— Нет мочи.
Рассердился Май не на шутку:
-Эй вы, французские каски.
Это еще что за сказки.
Что за прибаутки?
Если вы не уберетесь отсюда,
Соберем в Сы-сы-сы-р ребятишек
И будет тогда вам крышка,
И гам, и вашему чуду! —
Погнались за ними французы,
Едва Май с Октябриной
Влезли в свою машину.
Капитал тут выпятил пузо,
Закричал: «Догоняй, негодяев!
Видно им у себя стало тесно…
Мне давно про них все известно
Хватай их!»
Взлетел аэроплан вслед за ними.
Начал забираться кверху.
Пришло тут Октябрине не до смеху,
Даже щеки стали сырыми.
Если выше них заберется
Да бомбу запустит, —
Не успеешь не то что струсить,
Ахнуть не придется!
— Ну-ка, — говорит Май, — для почину!
Не боюсь я всей этой братьи! —
Да как двинет их машину кроватью:
Взорвался у них бак с бензином,
Полетели, как гири,
Пассажиры.
V.
Выправил Май свою птицу.
Завертел вьюном свою швабру
И понесся храбро
Туда, куда спится.
Мчатся, мчатся… Дышать нечем.
Уже утро с востока кудесит.
Смотрят: Бенарес бенаресит
Золотыми пагодами навстречу.
— Эх, — говорит Май, — какие громады.
Когда их клали,
Сколько народу исстегали
Надсада!
Хороши, да толку в них мало:
Жить-не живут, стоят пусты.
А людей-то в городе как густо.
Ступить некуда стало.-
Пролетели они над Бенаресом.
Спустились на лесной поляне.
Привязали машину к лиане
И пошли вон из леса.
Видят — большое поле.
На поле густеют кусточки,
Полопались на них коробочки
И лезет хлопок па волю.
Обирают хлопок индийцы —
Ни посмеются, ни попоют, как немые,
И худые-худые.
Как спицы.
С ними и ихние ребятишки
Тоже коробочки колупают…
Думал Май, что они играют.
Да нет — надсмотрщик на вышке.
Ушел куда-то надсмотрщик,
Собрал Май всех ребятишек,
В штанишках и без штанишек,
Желтых и тощих.
— У нас, — говорит, — ребятам приволье.
Зимой в школе весело и интересно.
Летом и вовсе чудесно,
Гуляем на раздолье.
Это оттого, что наши тятьки
Поумней были дедов —
Прогнали всех мироедов,
От которых жилось не сладко;
Отмяли у них землю и заводы
И владеют всем сами.
Не будьте и вы дураками,
Как придут ваши годы.
А чтобы помнить как быть вам,
Пойте за нами песню;
Запевалась она на Пресне,
А теперь весь мир зовет к битвам.
Слов в ней мало,
Да солоно от них достается,
А зовется
Интернационалом! —
VI.
Только ребята запели,
Как надсмотрщики шасть с плетями.
— Расправляйся, — кричат, — с русскими чертями,
Которых по радио гнать велели! —
Бросились Май с Октябриной,
За ними надсмотрщик — англичанин.
Побежали они назад к поляне,
Да и наткнулись на зверину:
У самого у бамбука,
Где валяются кости,
Тигр спит, устав от злости…
Вот так штука!
Тигр-то во сне когти крючит;
С’ест — не очнется…
А сзади надсмотрщик несется…
Выбирай-ка, что лучше.
Думает Май: будь что будет
Быть бы на аэроплане…
— Ешь их, — кричит англичанин.-
Медаль присудим! —
Разбудили тут зверя дети,
Да только одно спасибо:
Разбудили-то позже, чем могли-бы,
И достался ему надсмотрщик с плетью.
VII.
Побежали они веселее.
Вдруг река перед ними, как море.
Хуже тигра им горе:
Как ее одолеешь.
Видят: прет мимо них слонище,
Мнет деревья, как травы:
Ходит влево и вправо
Хоботище.
Кричит Октябрина:
— Слоник,
Переправь ты нас через реку;
Найдем дома фанерку,
Выстроим тебе домик,
Накормим с изюмом ситным,
Напоим чаем с ландрином…
Он — Май, а я — Октябрина.
И живем мы в Москве, на Мытной.-
Взял их слон на широкую спину,
Вытянул вперед хоботише
И пошел по речному днищу
Месить глину.
VIII.
Отвязали они от лианы
Свою машину
И полетели в другие страны.
Задернула ночь занавески,
Застегнула все кнопки — звезды.
Волн кипели борозды
И светилась разноцветным блеском.
Колыхнуло утро туманы,
Зарумянились острова в океане,
Горные озерки, как вода в стакане.
И в кудрявых рощах вулканы.
Островов было много-много
И вулканов без счета.
В горных гребнях бухты, как соты,
А гребни, как ноги осминога.
— Май, Май! — закричала Октябрина.
Вот где красиво!
Как живут здесь должно быть счастливо.-
Спусти, Май, машину! —
IX.
Пырнула машина книзу,
Даже дух захватило.
Чуть-чуть в озеро не угодила.
Да и села на поле с рисом.
Потянуло вдруг духом нехорошим.
Оглянулись дети, а это дым с завода —
Стоят корпуса, наглотавшись народа,
И делают галоши.
Идет мимо старичек косоглазый,
Маленький, как обезьяна.
— Что, — говорит Май, — здесь за страны? —
Да понял его не сразу.
Бормочет о каком-то Ниппоне…
Наконец, догадалась Октябрина:
— В школе мы глядели картины,
Было там пять таких Японии.-
— Сходим, — говорит Май, — на завод этот,
Там, должно быть, есть комсомольцы.
Они нам расскажут, как тут живется,
И что у них есть, чего у нас нету.-
В ворота не пустил сторож,
Так они через забор перелезли,
Спрашивают: комсомольцы есть-ли?
Да попался им такой заморыш,
Ободранный, грязный, сонный.
— Нас, — говорит, — здесь детей много,
Только нет комсомольца никакого
И народ-то мы не ученый.
Нас купцы по деревням скупили,
Тут мы в мастерских и едим, и ночуем…
Никакой воли не чуем
И думать-то про нее забыли.
Вон идите в тот корпус.
Где варят старую резину.-
Пошли Май с Октябриной,
А там ребят целые толпы.
Таскают резину
В корзинах.
Кидают ее в баки…
Затянуло весь корпус паром,
Густо пахнет варом
Печи полыхают во мраке.
Обступили их дети с резиной
Удивляются всему у наших:
И шлему, и нашивкам на рубашке,
И ленте в косе у Октябрины.
— У нас, — говорит Май, — вдосталь тоже
Таких, у которых нет дома;
Только они живут по другому —
У них вместо дома хоромы,
И тепло, и сыто и пригоже.
У нас дети на первом месте,
Для детей ничем не скупятся:
Есть им чем наняться
И где поиграть вместе.-
Говорят дети: «Возьмите нас с собою!
Кормят нас, чтобы не помереть только,
Отдохнуть не дают нисколько.
А бою-то сколько, бою».
Отвечает им Октябрниа;
— Взять-то вас, нету места,
И двоим тесно…
Да и не поднимет машина —
Говорит Май: — Вижу, что вам тяжко…
Выростайте, да будьте хваты.
А теперь выбирайте делегатов,
Дам я вам винтовку и шашку.-
X.
Не слыхали ребята ничего такого,
Не поймут, что такое за делегаты…
Пришлось Маю помогать им.
— Несознательности, — говорит, — у вас много.
Надобно вам организоваться,
Комитет составить,
Иначе вам дела не поправить-
Можете не сомневаться.
Вот эти делегаты и будут комитетом…
Согласны:
Возражений нету:
Принято единогласно!
Вот вам и путь к советам.
От имени Союза Республик
Дарю вам это оружие.
Только с ним добьетесь, чего нужно;
Только шашка вам дверь прорубит
В царство свободы;
Только винтовка
Порвет веревку
С трудового народа. —
Передал он им шашку и винтовку,
А Октябрина куклу…
Вдруг пламя в печах потухло,
Дым повалил из топок,
Подхватило их ураганом
И очнулись в небесной пучине…
Несла их машина
В иные
Страны.
XI.
— Ах, — говорит Октябрина, —
Домой-бы! —
Снизились они малость,
Разглядеть,
Где лететь
Досталось
И что там внизу такое,
Видят: лесок, в леску дрёма.
Стоит столб, на столбе серп и молот
Из золота
И четыре буквы знакомых.
У столба красноармеец, будто он снится.
Держит на изготовку
Винтовку,
Охраняет границу.
Весь из каленой стали,
Шлем со звездой пятиугольной:
Взгляд клинками молний
Пронзает черные дали.
Кричит ему Май: — Товарищ!
Россия это? —
«Лозунг?»
Май крикнул; — Советы! —
«Пароль?»
Май крикнул: — Пролетарий! —
«Ладно, — кричит, — лети открыто.
Чего там у капитала?
Хорошего мало?
Ништо! Везде будет крыто!»
Кричит ему Май: — Значит взаправду
Россия?
«Ах вы, говорит, такие-сякие,
Это видно про вас писали в Правду:
Улетели, мол, двое галченков
Неизвестно куда на кровати
Да кстати
Почитай в одних рубашонках.
А они, вишь, с отличьями всеми,
Франтами франты:
Девчонка с красным бантом,
Мальчонка в советском шлеме».
XII.
Летят дальше… Из утренней дали
Идет за плугом крестьянин.
Землю таранит
Серебряной сталью.
Конь гнет широкую шею,
Налегая грудью могучей.
У пахаря ветер летучий
Бороду веет.
Дальше летят… Клокочет
Пламя буйного горна;
Вздымает молот огромный
Рабочий.
Гудят содрогаясь заводы,
Мечут в вагоны изделья;
Льют переливные трели,
Бегут поезда, пароходы.
Нет ни бича, ни хозяев —
Бездельников толстопузых;
Сами рабочие блузы
Все себе добывают.
Кричит Май: — Все ясно нам стало
За долгую нашу дорогу.
В мире горя так много,
А смелости мало.
Тяжело там живется,
Нет мочи!
«Ништо, — кричит им рабочий, —
Перевернется!»
Летят дальше… Вот среди сада
Учатся дети в школе,
Отроят завод себе что-ли,
Или чего еще надо.
Учатся дети играя,
Крепнут в игре и смелеют,
Сладить они сумеют
С насильников стаей.
Дети помогут
Неграм, индийцам, японцам;
Дети возьмут в дорогу
Ничто другое, как солнце.
Солнцем рассеют темень
Невежества, рабства и гнета.
Работа, только работа
Без крови и пота,
Работа ума — их время.
Проснулись Май с Октябриной
В солнечных веселых кроватках.
Как потянуться сладко,
Ночь была длинной-длинной.
Неужели они летали
В далекие страны?
Как было все это странно,
Как много они увидали!
И Африку с крокодилом,
И Бенарес, и тигра…
Пойдут теперь у них игры.
XIII.
Где будут пирамиды с Нилом
И слон, и французский летчик,
И — прочее.
А все-таки дома лучше:
Некого дома бояться,
С каждым могут они потягаться
Во всяком случае.
Не от кого ждать обиды,
Не погонят через силу на работу…
А учиться им в школе в охоту:
Нынче-же будут лепить пирамиды.
XIV.
Теперь предоставляется слово Маю
Для доклада.
— Побывали вы с нами, где надо,
Эту книжку читая.
Видели Африку, Индию, Японию
(Следующий раз полетим в страны другие)-
Везде дела из рук вон плохие,
Насколько помню я.
Везде рабочему народу дышать нечем,
Только у нас простор и свобода
Для трудового народа.
Мы себя угнетать не позволим!
Только мы других не увечим.
Предлагаю принять резолюцию в заключенье:
Слава труду и поле!
Да здравствует Сы-сы-сы-р
и его мировое значенье!
МЕЛЮЗГА
Загадки
МУХА
Бродит над нами
Вверх ногами.
С нами обедает,
Всего отведает.
Станешь гнать-обижать,
Начнет виться
и жужжать.
КОМАР
Собой тонок,
Голосом звонок,
В носу спица.
Никого не боится…
Его убивать —
Свою кровь проливать.
ПЧЕЛА
Стоит дом
В тысячу хором.
Хозяева из сада
Носят усладу.
Не мешай, не тронь
Обожгут, как огонь.
БАБОЧКА
Ползала по дорожке
В мохнатой одежке.
Торчала торчком
Сухим сучком.
Наряды одела
И прочь улетела.
ПАУК
Залез на потолок,
Забился в уголок.
Без рук, без станка
Холста наткал.
Гостя примет,
Голову снимет.
МУРАВЬИ
В лесу у пня
Суетня, беготня;
Народ рабочий
Весь день хлопочет.
Из лесного сора
Строит себе город.
СВЕТЛЯК
На кусту огонь.
Не спугни, не тронь.
Не задуешь, не зальешь,
А возьмешь
На ладонь
И — погас огонь.
ТАРАКАН
Жук, не жук,
Бродит по столу вокруг.
Крылат, а не летает,
Усами мотает.
Везде-б ему втереться,
Вдосталь напереться
И — на печь греться.
СВЕРЧОК
Невесть как явился,
За печь забился.
Живет-поживает,
Песни распевает
И осень, и зиму,
Никому не видимо.
ЖУК
Летит —
Пешком идет —
Землю дерет.
Рогат да черен,
Шесть ног, а не проворен,
МИЗГИРЬ
В старопрежние года,
В жаркие — лета
Тут случилась срамота,
Всему миру тягота:
Стали мошки-комары забавляться.
На раздольи потешаться,
В крынки залезать,
Молоко болтать,
Скот, людей кусать,
Кровь пускать.
Проявился тут Мизгирь,
Удал богатырь,
На то осердился,
На спину ложился —
Ножками трясет,
Мережки, плетет,
Растянул мережки,
На все пути-дорожки.
Летела муха
Со всего духа,
За сеть зацепила,
В сеть угодила.
Стал ее Мизгирь бить да, губить,
Нечестно душить.
Муха в ноги валилась,
Мизгирю взмолилась:
— Батюшка, Мизгирь,
Удал богатырь!
Не губи, не бей,
У меня много детей —
Будут сироты,
Станут под вороты",
Начнут милостинки просить
Тебя, Мизгиря, корить.
Отпускал мизгирь муху.
Полетела муха
Со всего духа,
Полетела, зажужжала,
Комаров-мошек повещала:
«Гой есте вы, комары-мошки!
Вы летите с болота к сторожке,
У сторожки лежит разбито
Осиновое корыто.
Под корыто залезайте,
Животы свои спасайте!
Народился Мизгирь,
Удал богатырь,
Ножками трясет,
Мережки плетет,
Ставит на пути — дорожки,
Где летают комары и мошки!
Всех изловит, погубит,
Головы порубит!» —
Комары — мошки слетались,
Под осиновое корыто забирались;
Под корыто забились,
Как мертвые, повалились.
Мизгирь пришел,
Сверчка нашел,
Таракана да клола
На полатях у попа.
«Ты, сверчок,
Кинь шесток,
Садись на пенек!
Ударь в гусли
На всеё на Русь ли!
А ты, таракан,
Стучи в барабан;
А ты, клоп-блинник,
Гляди в осинник,
Ляжь под корыто,
Кое разбито.
Про меня ли молодца,
Мизгиря — удальца,
Плети славу всему свету —
В живе-де его нету,
Его — де хватали,
В Казань ссылали,
Изрубили на колоде
При всем честном народе,
При самом воеводе!
Колоду расщепали,
В печь покидали!»
Сел сверчок
На пенек,
Ударил в гусли
На всеё на Русь ли.
Рыжий таракан
Забил в барабан;
Полез клоп-блинник
В частый осинник,
Заполз под корыто,
Кое разбито.
— Что вы сюда запали,
Мертвыми стали?
Мизгиря-борца.
Добра молодца,
Вживе нету
С прошлого лету.
Хватали его, вязали,
В Казань ссылали,
Разрубили на колоде
При всем честном народе,
При самом воеводе.
Колоду исщепали,
В печь покидали! —
Возрадовались комары да мошки,
Полетели на прежние дорожки,
За сети зацепили,
К Мизгирю угодили.
Говорил Мизгирь,
Удал богатырь:
«Что вы пчелки — тощи?
Были бы вы проще,
Пивца — винца испивали
И нам бы подавали!»
МИЛЛИОННЫЙ ЛЕНИН
I. НАТУ С ТУМАЕМ
В местах, которые мы видели
только в книжках, —
в знойной Калькутте, в Индии,
жили двое мальчишек.
Ну, такие ребята бедовые,
никакого нет сладу!
Шныряли по улицам города,
получая щелчки в награду;
все торговки их знали,
и все кондуктора на трамвае.
Одного Нату звали,
а другого Тумаем.
Проводили они ночь, где попало,
питались всем, что ухватят,
но одеты были, как полагалось,
в чалмы и в халаты.
Когда где-нибудь пахло скандалом
или на заводе бывала стачка,
только их не доставало
в придачу:
кидаться камнями в жандармов,
наваливать поперек улиц баррикады —
это был для них такой праздник,
что лучше не надо.
II. БУНТ
Приятелей у них было много,
особенно один грузчик,
прикрытый рванью убогой,
но богатырь сущий.
Были у него вечные стычки
с управляющим складов
от скверной привычки
не ждать, а требовать платы.
Раз как-то случилось,
что не выдали сполна за работу, —
в гавани каша заварилась,
грузчики ворвались в контору.
Разбили стекла в окошках,
разнесли шкафы и телефоны
и требовали хозяев на площадь
собственной персоной.
Впрочем, кое-кто из рабочих,
а с ними и ребята, признаться,
кричали, что гораздо короче
прикончить всех тунеядцев.
На рынке, в золоте вечера,
красный шарф завился, как знамя;
шли хозяев искать, а навстречу
прискакали жандармы.
— Бей их! — крикнул богатырь-грузчик.
— Бей их! — повторили Нату с Тумаем.
Полетели камни, щебень и всякий мусор,
крикнули жандармы: — Стреляем! —
Оказалось трех залпов довольно:
бросились все, куда попало,
и остались на земле двое —
грузчик и еще один малый.
III. СКАЗАНЬЕ О ЛЕНИНЕ
Сразу тут всякого народа
набилось на рынке темном
из гавани и с заводов
пестрым комом.
Окружили убитых с криком и гамом,
и какой-то нищий
запел не о Будде и Браме,
а о ком-то гораздо выше.
«Далёко-далёко,
у северных пределов Белайта,
где холод жестокий,
где моря и реки льдом сжаты,
где огонь день и ночь змеится
неугасимый,
откуда бегут звери, летят птицы
туда, где теплые зимы, —
в стране, осыпанной снегом белым,
как бумагой хлопчатой,
стали рабочие люди безумно смелы
и пошли войной на богатых.
Отняли у них землю и заводы,
отняли всю власть и все деньги
и на восток и на юг несут свободу,
и ведет их Ленин.
Он такой же, как этот,
как этот грузчик убитый,
для него нет желтых и белых,
а только голодный и сытый.
С Лениным полмиллиона,
таких же, как он, смелых —
в их руках свободы оборона,
в их руках рабочее дело.
Бегите — бегите
туда, в царство льда и ночи!
Ведите — ведите
на помощь войска рабочих.
Придут они скоро-скоро,
мы их восстаньем встретим,
нам терять только голод
да цепи!»
IV. В СТРАНУ ЛЬДА И НОЧИ
Закричали Нату с Тумаем:
— Мы пойдем сквозь и ночь и по льдинам,
Только дороги не знаем…
Расскажи, где его найти нам!
Отвечал им нищий: — Пароходом
вплоть до Порт-Саида океаном.
Там битком набито народа,
и оттуда пути во все страны.
Там спросите у нашего брата, —
мы обходим весь мир, как тени, —
как добраться вам до Белайта,
где Ленин —
Ничего не сказал больше нищий,
но вокруг закипела площадь;
город стал тесней и ниже крыши,
а жизнь — проще.
Поняли все, что Нату с Тумаем
умней старших:
оттого бедняки и страдают,
что над ними купцы и раджи.
Но никому не пришло в голову,
что может быть близкой свобода, —
а ребята неслись уже к молу,
где готовились в путь пароходы.
V. ПЛЫВУТ
Юркнули в трюм
и за бочки забились.
Сказал пароход «гум»,
содрогнулось нутро, поплыли.
Время шло долго и мучительно.
Мотало их штормом,
сражались с крысами отвратительными
из-за жизни и корма.
Раза два на якорь становились,
открывался трюм, и, как воры,
ребята и крысы
забивались в норы.
Знойный грозный и мглистый
дышал океан пустынный.
Небо было безжалостно чисто,
день был длинный-длинный.
Но ребята в трюме
слышали только машину
да писк, да скрежет крысиный,
да с палубы крики и шумы.
VI. В ФРУКТОВЫХ БОЧКАХ
Наконец встали прочно.
Гремели, орали раскатисто.
Путь был кончен,
трюм опоражнивали начисто.
У лестниц поставили стражу,
положение было скверное:
можно было попасться сразу,
и избили бы их наверное.
Но и тут нашелся приятель,
пароходный юнга;
забегал он к ним на досуге
и был посвящен в их тайну.
Из фруктовых бочек
повыкидали они гранаты,
залезли, свернулись, и готово —
забил их юнга, как надо.
Грузчики не догадались нисколько,
что бочки весили вполовину;
подобрали гранаты и только,
да ругаясь подставили спины.
По ругани ребята почуяли,
что и здесь будет то же самое,
что и здесь работой измучены,
и вырвется бунт, как пламя.
VII. В КУТУЗКЕ
Под навес их свалили,
к вечеру было дело.
И ребята решили
действовать смело.
Шла посадка каких-то темнокожих,
гнали куда-нибудь на работы.
Мелькали полицейские рожи,
шла суматоха.
Только что ребята вылезли из засады
и хотели дать тягу,
как поймали их за шиворот сразу,
и попало беднягам.
Да мало еще, что попало,
впихнули их, как воришек, в кутузку,
где было народу немало:
сиди, пока разберутся.
Очутились они в казарме,
сбитой из глины;
на земле копошились, как в яме,
темные, голые спины.
«Что же», — подумали ребята, —
по крайней мере под крышей.
Спросим, как добраться до Белайта
и о ком говорил нищий".
VIII. НОВЫЙ ЗНАКОМЕЦ
— Эй, откуда явились? —
их окликнули сразу: —
или рыбу в тюках ловили? —
Уставилась кровавая маска.
Была она сизо-багрова,
сочилась и вспухла;
ссадина шла через голову,
и было рассечено ухо.
Весь народ был избит без разбору —
вышло, должно быть, дело.
— В Калькутте разгромили контору,
стреляли, разогнали, влетело.
— Ленина надо сюда бы, —
ответил новый знакомец: —
трусливы мы все, как крабы,
никогда мы их так не сломим.-
— Ленин? Мы к Ленину едем,
мы ему обо всем расскажем.
Его здесь восстаньем встретят
и всех богатеев свяжут.
У него есть войска из рабочих,
таких же, как мы вот с вами…
Где, где страна льда и ночи,
покрытая вечно снегами?
Он живет там, мы знаем,
нам сказали в Калькутте, мы оттуда…
нас послали к нему с Тумаем,
и он у нас будет, будет!
IX. НА СВОБОДУ
Засмеялись страшные люди
да сказали: — Чего смеяться!
Пусть идут к нему эти ребята,
если уж нам не добраться.
Не смейтесь, не смейтесь:
разве нам те, кто в Белайте,
не братья?
И не братья нам эти дети?
Нам не братья владельцы наши,
нам не братья купцы и раджи,
нам роднее англичане солдаты,
чем весь род богатеев проклятых!
Все нас бьют и собаками травят
за то, что не белой масти,
только Ленин сказал, что мы вправе
уйти из-под ихней власти…
Здесь Порт-Саид, ребятишки.
Плывите в Константинополь…
Вон, в углу, лазейка подкопа,
выбирайтесь, и — крышка!
X. В КАБАКЕ
Утекли ребята без спроса
и пошли таскаться по рынку.
В кабаке увидали матросов,
подошли к ним и стали хныкать:
— Надо нам в Константинополь,
у нас там папа и мама! —
— Врете, азиатские микробы;
говорите, что нужно, прямо.-
Рассказали Нату с Тумаем.
— Ишь, пострелята,
и они уж про Ленина знают…
Выпороть вас, ребята,
да к родителям представить.
Куда забрались, пойди ты!
Или дом-то у вас в канаве
и с отцом да с матерью квиты?
Сами мы к Ленину трафим,
да вас-то куда нам нужно!
Ну, бегите за нами,
да только дружно! —
XI. НА «КАНОССЕ»
Вышли, а ночь, как чернила, —
ничего-то не видно во мраке.
Только сирена вопила,
да колокол тренькал на баке.
Вызвали шлюпку матросы,
втащили ребят (вещи будто);
влезли на ют «Каноссы»,
и сволокли их в каюту.
Наверх они вышли уж в море,
и хоть за борт грозил кинуть боцман,
да вскоре
сам гонял на работы и вздорил
и таскал их за лохмы.
Бирюзовое море
с нарядными островами.
Уступы нагорий
с кружевами-лесами…
Соленый и теплый ветер,
солнце, качка, бескрайные воды…
Хорошо бы на белом свете
жить совершенно свободным.
Но капитан был зверский
и все начальство такое ж.
Кормили мерзко,
жалованье платили пустое.
Работой морили без меры,
донимали уборкой и ученьем,
драли, как изуверы,
свыше терпенья.
— Удрать бы с вами на север, —
говорили матросы ночью: —
туда, где Ленин,
где царство рабочих.-
Приплыли в Константинополь.
Говорят матросы: — Прощайте!
XII. КОНСТАНТИНОПОЛЬ
Вот вам и ваша Европа,
вот вы и в Белайте!
Тут уже близко,
как-нибудь проберетесь —
поклонитесь Ленину низко,
если найдете.-
По Горе в садах громоздился город:
черепичные крыши, минаретов копья,
купола мечетей в зеленом уборе,
старинные башни, как надгробья.
Пошли ребята в Константинополь,
вышли на площадь скоро,
смотрят: валят толпы
и красные знамена в узорах.
Поют песню,
окружили фонтан, а над фонтаном
человек в феске
кричит гортанно…
А кругом теснят верховые,
разогнать хотят их должно-быть:
раздаются окрики злые,
на дыбы поднимается лошадь.
А народ кричит: — Ленин, Ленин…-
И выводят другого,
в синей блузе, постарше,
а народ не дает сказать слова, —
кричит и флагами машет.
XIII. ЭТО НЕ ЛЕНИН
Говорит Нату.- Это — Ленин! —
И пустились к фонтану напором,
а там, на ступени,
один из матросов.
— Эй, куда вы без спросу!
Это не Ленин, а его товарищ…
Идемте со мной на «Каноссу»,
нас хотят в Одессу отправить.
Свезем уж вас, куда надо.-
Ну, и радость была ребятишкам!
Нет с ними сладу —
так и скачут вприпрыжку.
XIV. «В ТРЮМ, НЕГОДЯИ!»
На утро поплыли снова.
Прошли Босфором,
мимо садов, дворцов и всяких диковин
в Черное море.
Уселись ребята
на носу парохода проворно,
у якорей, на канаты,
и смотрят вперед упорно.
Опять слепящий блеск моря;
только оно здесь темнее,
только в его просторе
ветренней и холоднее.
Вдруг капитан: — Прочь отсюда!
В трюм, негодяи!
А ребята ему: — Оттуда
не увидишь Белайта.-
Пнул ногой их, как кошек,
полетели они друг за другом…
Да Нату как выхватит ножик,
а Тумай — топор в руки.
Горящими глазами, как тигрята,
впились в капитана.
— Стой, не дадим вас, ребята! —
закричала команда;
и скрутили капитана ремнями.
Прибежало начальство всем стадом,
револьверы затрещали хлопками,
но всех их смяли матросы,
сволокли в трюм, свободе не веря…
А в дали белесой
затемнел берег.
XV. КРАСНОЕ ЗНАМЯ
— Белайт! — закричали ребята.
— Мы близко, мы близко, Ленин! —
— Давай свисток! Долой флаг проклятый!
— красным заменим!
Взвилась к мачте чья-то рубаха.
— Ура! — закричала команда.-
Довольно рабьего страха,
нам чужого начальства не надо! —
От города выбежал катер,
красным флажком играя.
Спрашивают: — Кто? отвечайте! —
— Свои! — Нату им с Тумаем.
С мостика ответили то же
и гости появились на юте —
совсем не похожи
на властей от Босфора до Калькутты,
а простые матросы.
Переводчик объяснил им все дело,
пароход в рейд вошел смело
и спустил якоря с кормы и с носа.
XVI. ЛЕНИН УМЕР
Кидался снежной крупою
пронзительный ветер,
мачты шатались толпою;
город гремел мостовою,
кутаясь в телеграфные сети.
Переправились ребята в город,
поручили их там комсомольцам.
Но вместо красных флагов висели черные,
креп обвил и причальные кольца.
Когда спросили ребята,
что значит такая замена,
почему песни похожи на клятву —
им ответили: — Умер Ленин! —
Навстречу, как военные отряды,
шли рядами рабочие строго;
флагов поникли складки,
овевая печально дорогу.
XVII. ПЕПЕЛ ОТ СОЛНЦА
Значит, теперь не дождаться,
помощи из Белайта!
Теперь, может статься,
и здесь станет хуже каземата?
Скуют цепями рабочих,
сорвут красные знамена,
и будет страна льда и ночи
страною рабства и стонов…
— Мы хотим хоть труп его видеть! —
сказали они комсомольцам, —
пусть хоть пепел от солнца,
если самое солнце убито.-
— И мы едем тоже
с ним проститься…-
ответили белокожие,
и нахмурили лица.
— Мы возьмем вас с собою,
вы увидите все, что хотели.-
И труба затрубила к сбору,
барабаны затарахтели.
— Не тужите, ребята, —
нас все те же миллионы.
Смерть его не тревога набата
и не плач похоронный.
Смерть его, это — клич к сбору:
смыкайте ряды, смыкайте
по всему земному простору,
и у вас, и у нас, в Белайте! —
XVIII. ЧЕРНЫЙ ПУТЬ
На каждой станции, в каждом городе,
в каждом селе и деревне
сквозь поездной грохот
они слышали раскаты пенья.
Они видели толпы темные
с черными знаменами —
шли рабочие продымленные
колоннами;
шли дети и женщины,
пели медные трубы,
шли люди в рядах поспешных,
сжимая горькие губы.
И чем дальше бежал их поезд,
чем дальше они слушали пенье,
они чуяли в пенье: «К бою!
Не умер, не умер Ленин.»
XIX. ПОЖАРИЩА
Ехали мимо пожарищ,
огороженных свежими столбами.
Длинные рабочие казармы
слабыми дышали дымками.
В многосветных новых строеньях
ухали и жужжали машины.
Груды песка и каменья
поднимали из-под снега спины.
— Почему так много пожаров? —
спрашивали Нату с Тумаем.
— Богачи не отдали даром
то, что мы у них отнимали.
Здесь места жестоких сражений,
здесь погибло товарищей много —
мимо кладбищ и разрушений
наша дорога.
Но мы раны почти залечили,
строим новые мы заводы,
воздвигаем дружным усильем
в год, на что уходили годы.
XX. МИЛЛИОННЫЙ ЛЕНИН
Все страшней становилась стужа,
все железнее сковывал воздух.
Люди кирками дружно
разбивали, как камень, воду.
И раскрылся ледяной город
в золотых колпаках и шпилях.
Дымы, вздымаясь хором,
е морозное небо плыли.
Воспаленное солнце светило спросонку,
висло сводом тяжелым небо;
земля стала чугунно-звонкой,
деревья — колоннадой медной.
Трепетали поблекшие знамена,
поседевшие черные полотна;
барабаны в воздухе плотном
гремели похоронно.
И когда они от вокзала
бежали Москвой вечерней,
в жгучем морозе звучали
и марш, и пенье уверенней.
Костенело в губах дыханье,
мозг был стиснут клещами,
и воздуха колыханье
било ледяными краями.
Раздалась дымно-сизая площадь
со стеной розовато-бурой.
Шли седые за лошадью лошадь
и люди в звериных шкурах.
Ревели гудки, грохотали орудья…
И сотни тысяч рабочих
им открыли великое чудо
страны льда и ночи:
Вот он кто, этот Ленин, —
не труп, пронесенный в пагоду,
под огни, засиявшие радугой,
а люди, проходившие с пеньем!
Площадь колыхалась рядами,
стужа под марш скрежетала,
плясало
костров клокотавшее пламя.
Вот он — Ленин Белайта!
Он принесет свободу
под этих песен раскаты
из стужи в зной всем народам.
Он — эти полмиллиона
бойцов закаленно-смелых,
в их руках свободы оборона,
в их руках рабочее дело.
С ними вместе, как за первым отрядом,
все рабочие люди Белайта,
задушившие черных гадов
и несущие свободу братьям.
Песнь их — клятва и призыв к бою:
Смыкайте ряды, смыкайте
по всему земному простору!
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Опустив торжественные знамена,
бесконечными рядами, под пенье
труб, гудков, орудийного грома, —
проходил миллионный Ленин.
ОТГАДАЙ-КА!
Бежит по двум дорожкам,
гудит, скользя по нитке.
У кучера подножка
позванивает прытко.
На автомобиль похоже
и на танк тоже.
Связаны колеса цепями,
прет без дороги, где назначут,
землю роет когтями,
а сзади вороны скачут.
Дом — не дом,
воду сверлит винтом,
внутри огнем полыхает,
чего только на себе не таскает!
и все вздыхает, вздыхает.
Два солдатика стоят,
ничего не говорят.
Почему такие странные?
потому что — - ----------
Я в Москве, он в Ленинграде
в разных комнатах сидим.
Далеко, а будто рядом,
разговариваем с ним.
Я в башмак вопьюсь, как ножик,
и не летом, а зимою
быстро-быстро, без дорожек,
ты покатишься со мною.
Много звезд у темной ночи,
но вы знаете ли, дети,
ту звезду, что всем рабочим
днем и ночью ярко светит?
Все тебе я рассказал,
хоть никто и не слыхал.
Положил слова в карман,
карман бросил в чемодан.
Чемодан потрясли
и карман унесли.
Побежал паровоз
и слова мои увез.
Иду я на дощечках,
в руках копья в колечках.
С горы без опаски
качусь, как на салазках.
Несется и стреляет,
ворчит скороговоркой.
Трамваю не угнаться
за этой тараторкой.
Один для жатвы нужен,
другой с заводом дружен;
один с другим сойдутся —
буржуи затрясутся.
Немой, а всем народам
понятен ярким цветом.
Поет он про свободу
в республике советов.
По ступенькам не всхожу,
на диванчике сижу,
но к седьмому этажу
я и сидя угожу.
Палку вниз, — автомобили
понеслись, гудят трамваи…
Палку вверх — и все застыли,
разрешенья выжидая.
Верхом сижу,
а ногами хожу.
Никто не ведет,
а качусь вперед.
Приспособилась на крыше
и чего только не слышит —
раздаются издалече
пенье, музыка и речи.
Возит и греет и в небе мелькает,
молотом бьет и пускает машину,
на ветер слово за словом кидает,
нитку гореть заставляет
тонкую, как паутина.
В совершенной темноте
представляют на холсте.
Как театр, ни дать — ни взять,
только слова не слыхать.
ПЕС АКИМКА
У калитки пес Акимка
Поджидает животинку.-
Вот лошадь — работница,
Хозяйская помощница.
Вот корова — поилица,
Всей семьи кормилица
Вот коза с козлятами
Бородатыми.
Вот овца с яркой,
В тулупах им жарко.
Вот свинья с дочерью да внучками,
Хвосты закорючками.
Вот кролики — попрыгушки,
Ушки на макушке.
Вот кот — зверобой
Поднял хвост трубой
Ты, кот, не задавайся!
Задаешься — не кайся!
На кота Акимка, кот от Акимки —
Не осталось у ворот животинки!
СКАЗКА О КАРАВАЕ
В борозду на пашне черной
Дядя Влас кидает зерна
И зубаста, и страшна
Ковыляет борона.
Так темно, что мочи нет!
Как-бы выглянуть на свет?
Дождь идет — идет — идет,
Вот еще недостает!
Упираясь корешком
Зерна тянутся ростком
И, струясь, поверх борозд
Загустел зеленый мост.
Небо в тучах, ветер злится;
В теплый край несутся птицы;
На зеленый шелк ростков
Снег летит из облаков.
Для ростков и зерен снова
В бороздах тюрьма готова.
На полях сугробы вьюга
Наметает ветром туго,
В тихий полдень вперегонки
Скачут по полю зайченки —
Поглодать бы им кусточков,
Пожевать бы им росточков!
Стало солнце в небе ярче,
Стало греть все жарче — жарче…
Под снегами там и тут
В бороздах ручьи бегут;
Разбудили все ростки,
Снег прогнали до реки…
И опять поверх борозд
Загустел зеленый мост.
Говорит росток ростку:
Заплетем по колоску,
Что-бы было чем зацвесть,
Где-бы бабочкам присесть.
Стебли вытянулись тонко,
Зажужжали мухи звонко;
Вьются стаи толкачей
Вкруг колосьев-усачей,
Я они, купаясь в зное,
Опушились в голубое
И, склонясь к земле кругом,
Налились крутым зерном.
В шуме волн своих тяжелых
Ждут они серпов веселых.
Вышел в поле круглый серп,
Горстью стебли черп да черп,
Затянул жгутом и хлоп —
Повалился крепкий сноп.
Воз за возом, друг за другом,
Повезли их длинным цугом;
Обогнули жесткий луг,
На току сложили в круг.
Стали цепы причитать,
Градом зерна выбивать.
От мякины, от усатой
Их провеяли лопатой
И на мельнице потом
Размололи жерновом.
Замесив в квашне опару
На печь ставила Варвара.
Поднялось наутро тесто,
Не хватает тесту места:
На лопату хлеб клади
Да поглубже в печь сади.
Стали хлебы поспевать,
Надо хлебы вынимать;
Положить на стол рядком,
Принакрыть их рушником.
Пить садились дети чай,
Починали каравай.
Каравай наш, каравай,
Ты живи да поживай,
Чтобы в поле хлеб родился,
Чтобы в доме хлеб водился,
Чтоб на совесть был ломоть,
Чтоб крепил он нашу плоть!
Хлебу в светлом поле
Слава!
Жаворонку в небе
Слава!
Пахарю и жнице
Слава!
Мельнице на речке
Слава!
Пекарю в светлице
Слава!
Жаркой русской печке
Слава!
Слава — слава караваю!
Слава — слава урожаю!
Посолим да поедим,
Кончив, поблагодарим
Землю, солнце, дождь и руки
Тех, кто с хлебом принял муки,
Кто нам с пашни да на стол
Черный хлебушка привел!
У ЛЕШИ КАЛОШИ
Шел дождик две недели,
И дома все сидели.
Вдруг утром как-то встали, —
Глядь: тучи убежали,
И вымытое солнце
Во все лицо смеется.
А на дворе-то слякоть.
Ну, как тут не заплакать!
Так захотелось ножкам
Побегать по дорожкам,
А у бедняги Леши
Дырявые калоши…
Хоть снег и быстро тает,
Да мама не пускает —
Вдруг Леша захворает!
Сидит он на крылечке,
На солнечном местечке,
А на него, на Лешу,
Носок его калоши
Из темного чулана
Выглядывает рваный
И говорит: «Послушай!
От слез не будет суше.
Калош ты хочешь новых
И крепких и здоровых, —
Садись в меня, как в сани,
Сейчас мы их достанем».
Хоть удивился Леша,
А сел-таки в калошу.
Калоша, что есть силы,
Как мячик, подскочила
И понеслась далеко,
Высоко-превысоко,
Через леса и горы.
И реки, и озера,
Над морем-океаном,
Совсем в другие страны…
И вдруг с небесной кручи
Спустилась в лес дремучий.
«Ну, где же тут калоши?» —
Заудивлялся Леша.
Глядит: идет, краснеясь,
Вдоль по лесу индеец,
Несет топор, ведерко
И длинную веревку.
Кругом глазами водит
И к дереву подходит.
А за индейцем этим
Несут жена и дети,
Уткнувши в подбородки,
Большие сковородки.
На сук свою веревку
Индеец вскинул ловко
И по веревке прямо
Полез к верхушке к самой.
Ах, дерево он губит:
В стволу дорожку рубит,
Внизу вбивает трубку
В глубокую зарубку
Сидит и смотрит зорко:
Смола течет в ведерко.
И, накопив до края,
Смолу он разливает
Умело и проворно
По сковородкам черным.
А дети в чаще рыщут
И корешочков ищут.
От сока корешочков
Смола срослась в комочки.
Они их в шар слепили
И к маме потащили;
А мать тот шар сначала
В лепешку раскатала,
Потом на сук наткнула,
Чтоб ветерком обдуло,
И, провисев день целый,
На солнце затвердела.
«Да где же тут калоши?» —
Все спрашивает Леша.
«Постой, — калоша шепчет, —
Пусть ссохнется покрепче…
Еще-еще немного —
И пустимся в дорогу».
«Лепешка — не калоши», —
Ей отвечает Леша.
Взяла его досада:
«Лепешек мне не надо:
Хочу ходить в калошках,
А не в твоих лепешках!»
Калоша в путь готова.
Не говоря ни слова,
Как мячик, подскочила,
Лепешку прихватила
И понеслась высоко,
Обратно в путь далекий,
К другому краю света-
В Республику Советов…
Ну, словом, в наши страны,
Над морем-океаном,
Через леса и горы,
И реки, и озера.
И вдруг с небесной кручи —
Шлеп! на завод кипучий:
«Устройте-ка калоши
Из каучука Леше».
«Бросайте в бак резину, —
Ответили машины, —
Сейчас ее мы сварим.
Все дело вам направим
И сделаем для Леши
Завидные калоши».
Резину разварили,
Очистили, промыли,
И, сдобрив в меру
Серой,
Резиновую кашу
Перемесили с сажей.
Потом по ткани гладкой
Размазали лопаткой,
Через вальцы прогнали,
Листами спрессовали,
Полосок накроили,
Края кругом слепили,
Покрыли лаком
Ярко
И обожгли надежно
В жарище невозможной,
Как обжигают блюдо
И всякую посуду…
И вот они готовы.
Скрипят, блестят, и снова
У маленького Леши
Чудесные калоши.
В них можно по дорожкам
Бежать веселым ножкам.
Вдруг… Леша на крылечке,
На солнечном местечке,
Сидит и трет глазенки
Испачканной ручонкой,
А мама из корзинки
Берет его ботинки.
На них блестят калоши,
Подмигивая Леше,
И пахнут, — вот так штука! —
Как сок от каучука,
Который не напрасно
Цедил индеец красный.
ХЛЕБ
Железный нос
В землю врос.
Роет, копает,
Зеркалом сверкает.
Начали братцы
Из зыбки выбираться!
На землю упали,
До лета пропали.
Стоит в поле стена,
Бежит по стене волна
Стена качается,
До земли сгибается.
Мал — горбат
Берет в обхват.
Как пригубит,
Так и погубит.
Скрипит скрипица,
На себя дивится.
На ней гора
Полна добра.
Целый день глотает,
Сыта не бывает.
Жнет, жует,
Назад отдает.
Сору накидали,
Сквозь сито пускали.
Дом дрожит,
Ручей бежит.
Крылья заскрипели,
Камни завертели.
Каждый мешок
Изотрут в порошок.
Месиво в кадушке
Вздулось подушкой.
Офкает, пряфкает,
Без отдыха чавкает.
Корой покрылось,
Всем пригодилось.
Разнимали по кускам,
Раздавали по рукам.
ЧТО СДЕЛАЛ ТРАКТОР
I.
Завод не спал все ночи
И нынче трактор кончил.
Ворота раскрывали,
«Счастливый путь» — кричали.
И проводить в дорогу
Народа вышло много, —
С машины два рабочих
Махнули кепкой прочим
И, флаги раздувая,
Под носом у трамвая,
Пустились в путь далекий —
В село Переволоки,
От шефа, от завода,
Помочь трудом народу.
II.
Катили да катили
По грязи да по пыли
И выехали в поле,
К веселому раздолью.
А там, вспотев, как в бане,
Подшефные крестьяне
Бредут, сгибая спины,
В бескрайные равнины.
Лошадки друг за другом
Вышагивают туго.
Сказал рабочий Скоров
Игнатьеву — шофферу.
— Останови-ка трактор,
Весь день пробьются так-то…
Бросайте! Для почину
Попробуем машину;
И бороны давайте, —
Мы с ними и покатим.
Нас на работу вашу
Прислал завод Сельмаша.
III.
Тут Мишка, Тишка, Гришка —
Крестьянские мальчишки —
Две бороны веревкой
В одну связали ловко,
И с трактором их скоро
Сцепил надежно Скоров.
И, врезавшись плугами,
Пошел писать кругами
Свободно и просторно
По пару трактор черный.
Из-под борон вздымаясь,
Волною раздаваясь,
Без борозды без лишней
Вскипает пашня пышно,
Направо и налево,
Готовая для сева.
— Эй-эй, хватили лишку,
Тот пар деревни Пнишки! —
Кричат крестьяне.- Стойте,
Себя не беспокойте.
— Нам надобно простора, —
Им отвечает Скоров, —
Да за одно и Пнишкам
Устроим их делишки.
IV.
Вернулся трактор с поля.
А в поле-то раздолье:
Черным-черна земля-то,
Разделана богато;
Пока под солнцем преет,
Ее бы и засеять.
Глядят: бобыль Ерошка
Уж сеет из лукошка, —
Взманил его, вишь, трактор,
И всем бы надо так-то.
Похлестывает мерно,
Ан, лих, выходит скверно:
Где густо, — пересеял,
Где пусто, — недосеял.
— Ну разве не умора, —
Сказал крестьянам Скоров, —
А сколько так, ребята,
Зерна выходит зря-то!
Ведь в потребилке в вашей
Есть сеялка Сельмаша.
— И то! — кричат крестьяне.-
Сейчас ее достанем.
Схватились, поскакали
И сеялку пригнали.
И с сеялкою снова
Об’ехал поле Скоров.
Сквозь частые воронки
Ручьи пускает тонко,
И зерна в землю прытко
Ложатся нитка с ниткой,
Поклевывают метко —
Не часто и не редко.
V.
Засеял поле Скоров
И — в ход без лишних сборов.
Всей волости помочь бы
С шоффером он не прочь бы.
Да гиблые местечки —
Болота, гати, речки…
Как раз машину можно
Сгубить неосторожно.
Хоть звать их всюду звали, —
Нет, так и не попали:
— Все ваши деревушки
Нуждаются в просушке.
На будущее лето
Возьмемся и за это.
Ну, а пока попашем
Вон тем, соседям вашим.
У них неважно тоже,
Да хоть проехать можем, —
И трактор время гонит
И пашет, и боронит
Да за одно и сеет,
Где сеялка поспеет.
Сам впереди несется,
Вслед борона трясется,
А позади за чалку
И сеялка в развалку.
Проедет, — все готово,
Жди только всходов новых.
VI.
Чуть справились, а дело
Другое подоспело:
По заревым по росам
Заняться сенокосом.
Крестьяне в потребилке
Раздобыли косилку
И к трактору вожжами
Ее волочат сами.
— Ну, что ж, — сказал им Скоров —
Скосить мы скосим скоро,
Не помешали б кочки,
Пенечки да кусточки.
Простору нам давайте,
А там не унывайте:
Машиной всю Расею
Запашем и засеем.
VII.
И, флаги раздувая,
Катят в луга, играя;
Трава волной валится;
Стоит народ, дивится:
«Веселая работа!
Кати, не знай заботы…
И рук не отмахаешь,
И ног не истаскаешь.
Работу нашу всю бы
Машиной делать… Любо!
Завод бы вот поставить
Всем нашим делом править…»
А трактор косит-косит,
Передохнуть не просит.
Сама трава ложится
На солнышке сушиться.
VIII.
Июль. Жнитво готово.
Шеф шлет машину снова.
Из города по тракту
Катит знакомый трактор.
По ржи — за ним поспей-ка —
Ушел сам-друг со жнейкой.
Колосья режет, вяжет,
Сноп, не тряхнувшись, ляжет,
Не обсыпая зерна, —
И складно, и проворно.
На что в руках надежно
И то просыпать можно:
Как вскинешь расторопней, —
В снопе не хватит сотни,
А жнейка колос сжатый
Затянет в сноп шпагатом,
Не толще и не туже,
И выложит наружу.
IX.
Везут из потребилки
Четверкой молотилку,
И тут же, среди поля,
Поставили в раздолье.
От трактора с привода
Ремнем ей дали ходу:
Гудит, снопы глотает,
Зерно в мешки ссыпает.
По лубяным телегам
Шумит зерно с разбега.
Накрыли пологами
И повезли лугами
Под горку недалечко
На мельницу, на речку.
Да там работа стала,
Плотину, вишь, прорвало.
Глядят: бежит по тракту
Домой знакомый трактор.
— Эй, случай-то бедовый!
Не вызволишь ли снова?
— Все сделаем, что сможем!
Уж как-нибудь поможем!
Давай ремень, Игнатьев!
Посторонитесь, сватья!
Немного осади-ка!
Стой — стой!.. Вперед пусти-ка!
Надел? Включай! Вот так-то-
Пошла! Что значит трактор!
«Ну-ну! По утру нива
Стояла нерадива,
А к вечеру — с мукою.
Ведь это что ж такое!»
И к трактору воз целый
Привязывают смело.
— Свезите-ка всем прочим
Товарищам-рабочим
За то, что потрудились
И своего добились:
Жалея наши спины,
Прислали нам машину.
Свое у вас занятье,
А по труду мы — братья!