Санковскому стремлюсь я ныне подражати,
Апреля первый день стихом моим сражати;
Химеру древнюю сразил Беллерофон,
Сразим и мы сие чудовище, как он.
И се воспосажден поверх коня крылата,
Несусь и зрю уже ужасна сопостата.
Нестройный изувер, змей, тигр и человек,
И боле, нежель всё, что ныне я изрек,
Блестящей чешуей слоистый хвост свивая,
Шипит, крутяся вкруг и жало сокрывая.
Едва неравный бой кипети зачинал,
Робел крылатый конь. Я сам в себе стонал.
При горизонте вдруг се тучи появились,
Внезапу небеса пред нами растворились,
Спустившися с небес, туман от глаз пропал,—
Богиня к нам снизшла — я Истину узнал.
Не так перед весной снега с полей катятся,
Не так перед зарей верхи гор пламенятся,
Как пред богинею исчез сей изувер.
Богинин луч очей моих преграду стер,
И видел я обман и кроющуся злобу,
Составивших сего чудовища утробу.
Притворство зрел я в нем и с хитростию лесть,
Что с легковерностью старались ложь соплесть.
Тогда богиня мне рекла: «О человек,
Обманываться так привык ты весь свой век».
