Старик и молодой ворон (Аверченко)

Старик и молодой ворон
автор Аркадий Тимофеевич Аверченко

Дата создания: 1920, опубл.: 1920. Источник: Аверченко А. Т. Собрание сочинений в 13 томах. Т. 11. Салат из булавок. — М.: Изд-во «Дмитрий Сечин», 2015. — С. 395-396. • Впервые: Юг, 1920, 26 августа. № 123 (316).

Одна дама спросила меня:

— Долго еще продержатся большевики?

Я ответил отрывисто, убежденно, категорически:

— Нет. Недолго.

— Позвольте! Но ведь они, например, открывают университеты!

— Что ж из этого?

— Да ведь университеты открываются не на месяц и на год. Потом, они ставят памятники …

— Кому?

— Этим … своим знакомым.

— В чем же тут ужас?

— Памятники тоже на год не ставят. Это дело сотен лет. Потом они затеяли строить башню в память Интерна­ционала, и башня эта должна быть в полтора раза больше Эйфелевской …

— Все-таки, в чем же дело?

— А в переговорах с англичанами они предлагали аренду фабрик на сто лет!

— Ну-с?

— Если вдуматься во все это — то ведь большевизм собирается основаться в России минимум на сто лет. Ведь это же ужас!

— Ну, не плачьте. Не портите своих ясных глазок. Я вас утешу… Правда, большевики основывают университе­ты, но полный курс в них — двухмесячный. Этого срока мало даже для курса обучения на пишущей машинке или обучения полудюжине бальных танцев у танцмейстера … Правда, они ставят памятники — но что это за памятни­ки? В позапрошлом году один памятник, поставленный в Москве, кажется, у Никитских ворот — обвалился через полтора часа после его постановки. Теперь они, конечно, наловчились делать памятники, но что это за материал: глина, дерево, алебастр. Из такого же материала делали раньше киоски на народном гулянии в городском саду. Правда, на другой день после гулянья их сносили, но года два-три они могли простоять. У коммунистов тоже нечто вроде временного гулянья. Весьма возможно, что коммунис­ты начали строить памятник Интернационалу «в полтора раза выше Эйфеля», может быть, они даже начали рыть фундамент площадью в квадратную версту … Но ведь цы­ган из сказки тоже обвязывал веревкой целый лес, чтобы сразу перетащить его, чем таскать по вязанкам. Я думаю, роет коммунист этот грандиозный фундамент, роет, кана­лья, вяло, из-под палки, роет — а сам все время в сторону поглядывает: вот-вот придет, как снег на голову, свалится настоящая русская власть и по шее даст… Так и останется на посмех потомству бесформенная яма.

— Все это хорошо … А столетняя концессия, обещанная англичанам?

— А хотите, я вам на двести лет обещаю, что угодно? Что мне, жалко, что ли? Вы знаете чудесную историю о старике и молодом вороне?

Она улыбнулась сквозь слезы:

— Нет, не знаю.

— Ну, слушайте. Один старик от кого-то услышал, что вороны живут по триста лет. Я на слово никому не верю, — сказал сам себе старик, ухмыляясь в сивые усы. — Прове­рю-ка я на опыте.

Я замолчал.

— Ну? Что ж этот старик?

— Что? Пошел, купил молодого ворона, посадил его в клетку и стал ждать.

Слезинки на глазах дамы высохли. Она весело, раскатисто засмеялась.

— Что ж он, триста лет должен был ждать?

— Очевидно.

— Все-таки, чем же эта история кончилась?

— Старик протянул ноги через три года, а ворон живет до сих пор. Он кланяется вам, целует в губки и просит меня передать вам: не вешайте носика!