В некотором царстве, в некотором государстве жили-были старик со старухою, и они жили несколько лет в своем супружестве, но детей у них не было, о чем они чрезмерно сокрушались. И как уже приходили к глубокой старости, то начали просить Бога, чтобы даровал им хотя единое детище, которое бы в старости их было помогою в работе и доставлял пропитание. И так молятся они год, молятся другой и чрез целые семь лет не вымолят себе ни единого детища. Но к несказанному старика и старухи обрадованию и утешению на осьмом году понесла она и родила вдруг семь сынов, которых всех назвали Симеонами. Лишь только старик с старухою могли им дать некоторое воспитание, то будучи обременены старостию и дряхлостию, вскоре оба умерли, а детей своих оставили сиротами еще в несовершенных летах. Робята начали упражняться в крестьянской работе, в которой столь прилежны были, что нимало не уступали своим соседям.
В некоторое время случилось королю Абидаламу ехать мимо той деревни и, увидав он работающих на поле семь юношей, весьма много тому удивлялся, что такие молодые робята пашут и боронят. Почему, желая узнать, кто они таковы, послал к ним придворного своего лакея спросить, чьи они дети, и где их отцы. Посланный, подошед к Симеонам, спрашивал их, для чего они такие малые робята упражняются в [с]толь тяжелой работе; лучше бы они шли в город и промышляли себе другим способом пропитание. Старший Симеон с учтивостию и почтением отвечал придворному лакею, что они бедные сироты и некому за них работать, потому что лишились уже давно своих родителей. «Как вас зовут?» — спрашивать продолжал придворный. «Всех Симеонами», — отвечали они. Посланный тотчас возвратился к своему королю и донес с почтением ему о всем обстоятельно. Король, выслушав сие, немало сожалел о сем и приказал придворному взять их с собою ко двору.
Король Абидалам по приезде своем во дворец собрал всех своих министров, бояр, князей и думных дьяков и требовал у них совета следующим образом: «Почтенные мои господа министры, бояре, князи и думные дьяки! Вы видите семь сих сирот, которые не имеют у себя ни родителей, ни родственников. Придумайте теперь, пригадайте, что мне должно делать с ними, дабы они, пришед в совершенный возраст, меня благодарили. Требую вашего благоразумного в сем случае совета, как мне с ними поступить». Все с почтением отвечали на сие королю: «Милостивейший государь! Как уже теперь все сии робята находятся на возрасте и имеют некоторое понятие о всем, то не угодно ли будет вам каждого спросить порознь, в какую кто желает науку или художество». Королю Абидаламу весьма понравился сей совет, и он, нимало не медля, говорил ласково большему Симеону: «Слушай, друг мой, объяви мне по самой справедливости, в какую ты желаешь идти науку или какому обучаться художеству; и когда ты мне откроешь свое намерение, то я тому и отдам тебя учиться». Выслушав сие, старший Симеон с почтением и учтивостию говорил королю: «Милостивейшей государь! Я никакой не желаю обучаться науке, ниже художеству; и ежели вы мне прикажете посреди вашего королевского двора построить кузницу, то я сковал бы вам столб до самого неба». Король, видя, что сего не для чего учить какому-либо ремеслу, потому что он и так уже совершенно искусен в кузнечном ремесле. Но, не доверяя несколько сему, чтобы он мог сковать столб до самого неба, приказал посреди своего двора построить кузницу, в которой он начал отправлять свою работу со всякою поспешностию.
По сем король, призвав другого Симеона, спрашивал: «А ты, мой друг, к какой науке или художеству имеешь охоту, признайся мне чистосердечно, и я прикажу тебя тому выучить». — «Ваше величество, — говорил другой Симеон, — я ничему учиться не желаю, а когда большой мой брат скует железный столб до неба, то я по тому столбу взлезу на самый верх и стану с оного смотреть во все государства и буду тебе сказывать, что в котором королевстве делается». Король из ответа сего понял, что и оного учить не для чего, потому что он и без всякой науки уже довольно мудрен и разумен, почему обратил свое внимание на третьего и спрашивал его, чему он желает учиться. «Я не хочу ничему обучаться, — говорил королю третий Симеон, — и когда большой мой брат скует мне топор, то я оным — тяп да тяп — тотчас бы построил корабль». Выслушав сие, король, говорил ему: «О! Мне корабельные мастера надобны, но и тебя уже учить более ничему не надобно».
Потом спрашивал король четвертого: «А ты, Симеон, чему желаешь учиться?» — «Ничему, Ваше Величество, — отвечал Симеон, — ежели мой брат сделает корабль, и когда ему случится быть в море, и нападет на оный неприятель, то я в таком случае, взяв корабль за нос, поведу в подземные королевства, а когда неприятель возвратится, то опять корабль свой выведу на прежнее место». Король, слушая четвертого Симеона, несказано удивлялся его хитростям и сказал ему: «Тебя, друг мой, нечему более учить, ты и без науки весьма хитр». Обратясь король к пятому Симеону, спросил его: «А твое желание к какой науке?» — «Ни к какой, ваше величество, — отвечал сей, — если мой большой брат скует мне ружье, то я тем ружьем, какую бы птицу ни увидел, хотя она будет от меня в весьма дальнем расстоянии, подстрелю». — «Ты исправный будешь стрелец, — говорил сему король, — и тебя учить не для чего». Глядя на шестого Симеона, он спросил: «А ты к какой науке имеешь охоту?» — «Я ни к какой не имею охоты, ваше величество, — с почтением отвечал Симеон. — Когда мой брат подстрелит птицу, то я, не допущая ее до земли, на лету подхвачу ее и принесу вашему величеству».
Напоследок король спрашивал седьмого Симеона: «Ты какою желаешь заниматься наукою?» — «Никакою, Ваше Величество, — отвечал последний Симеон, — я и без всяких наук имею предорогое ремесло». — «Какое? — спрашивал король. — Пожалуй, объяви мне об оном». — «Я столь искусно умею воровать, — продолжал Симеон, — что никому противу меня в сем успеть не удастся». Король весьма осердился, услыша о таком гнусном последнего Симеона ремесле, и потом, обратясь к своим министрам, требовал от них ответа, как должно наказать сего последнего за его худой промысел. «На что его наказывать,— говорили министры, — может быть, он вор с именем и такой, который в ином случае будет весьма нужен для Вашего Величества». — «Какую мне может вор оказать услугу?» — говорил король. «Легко сие статься может, — продолжали министры, — уже десятый тому наступил год, как, Ваше Величество, достаете себе в супруги прекрасную Саргскую королевну и много потеряли войска, издержали довольно количество золотой казны, но достать и до сих пор не можете. Сей, может быть, Вашему Величеству украдет прекрасную королевну Елену». — «Вы правду говорите, — сказал король, — и я не намерен наказывать сего вора, но должен его содержать в своей милости».
После сего король Абидалам, обратясь к последнему Симеону, говорил: «Можешь ли ты съездить за тридевять земель в тридесятое королевство и достать мне Саргскую королевну, прекрасную Елену, в которую я уже долгое время страстно влюблен? И когда ты сослужишь мне верою и правдою такую услугу, то я за то дам тебе великое награждение.» — «Это наше дело, Ваше Величество, — отвечал Симеон, — и если только сие угодно Вашему Величеству, то я вскоре сие исполнить постараюсь». — «Я прошу тебя, а уже более не приказываю, — говорил король Абидалам Симеону, — не медли более в моем королевстве, бери себе войска и золотой казны столько, сколько тебе надобно, и поезжай в Саргское королевство». — «Мне не надобно ни войска твоего, ни золотой казны, — продолжал Симеон, — но только отпусти нас всех братьев, и мы тебе достанем прекрасную королевну Елену, а без сего никак исполнить оного невозможно». Королю хотя и не хотелось отпустить всех Симеонов, однако, желая пользоваться красотою Елены Прекрасной, на сие согласился.
Между тем временем большой Симеон в кузнице на королевском дворе сковал железный столб до самого неба, а другой Симеон взлез на самую верхушку того столба и смотрел во все стороны, и как обратился за тридевять земель к тридесятому королевству, то увидел королевну прекрасную, сидящую под окном, и уведомил о сем короля Абидалама, который, услышав сие, вящею воспылал любовию к Елене. Потом говорил Симеонам: «Друзья мои! Не дайте мне безвременно умереть, отправляйтесь как можно поскорее в путь свой, ибо я более не могу жить на свете без прекрасной королевны Саргской». Большой Симеон братьям своим сковал одному топор, а другому ружье, и, запасшись всем нужным к дороге, отправились они в путь свой. Меньшой же Симеон не забыл взять с собою кошку, которую так к себе приучил, что она везде за ним бегала, и когда он останавливался на дороге или в другом каком месте, то и кошка становилась на задние лапы и ласкалась к нему.
Долгое время шли они путем-дорогою, наконец пришли к черному морю, через которое им надлежало переезжать, но переправиться было не на чем. Они долго ходили по морскому берегу, искали какого-нибудь дерева, чтобы [из] оного сделать для себя судно. Напоследок нашли превеликий дуб, из которого третий Симеон, взяв свой топор, в одну минуту срубил корабль, и оный вдруг сделался оснащен и наполнен разными драгоценными товарами. Все Симеоны сели на тот корабль и поплыли в путь свой, который окончили чрез несколько месяцев и благополучно прибыли в Саргское королевство. Как скоро они въехали в королевскую пристань, тотчас опустили якорь в море и остановили корабль.
На другой же день последний Симеон, взяв свою кошку, пошел в город и, пришед к королевскому двору, остановился противу окошек прекрасной королевны Елены. В то время кошка села на задние лапы и начала ласкаться к своему хозяину. Но как в сем королевстве совсем не было кошек и не слыхивали про них, что то есть за зверь — кошка, прекрасная королевна Елена, сидя под окошком, увидела кошку, тотчас послала своих нянюшек и мамушек, чтобы спросить у Симеона, какой это зверок и не продажный ли. Ежели его продает, то сколько требует за него цены? Нянюшки и мамушки королевнины, подошед к Симеону, говорили ему, что «королевна их, прекрасная Елена, приказала у тебя спросить, какой это зверок и не продашь ли ты его? Когда продаешь, то сколько тебе надобно за него цены?» Выслушав сие, Симеон сказал присланным от королевны, чтобы они донесли королевне, что сей зверок называется кошкою: «Я его не продаю, а когда угодно будет ее величеству, то оным служить ей могу без всякой платы». Нянюшки и мамушки, возвратясь в палаты королевны, донесли ей о всем том обстоятельно, что им сказывал Симеон.
Прекрасная Елена чрезвычайно обрадовалась, услышав о сем, и приказала Симеона привести в свои палаты. Как скоро Симеон пришел в королевнины покои, то она вышла сама к нему навстречу и спрашивала его, не продает ли он зверка, называемого кошкою. Симеон с почтением отвечал королевне: «Ваше Величество! Осмеливаюсь вам донести, что сию кошку не продаю, но если она понравилась вам, то с великим усердием услужить сим готов». И потом отдал королевне кошку, которую она к себе взяв на руки, пошла в палаты, куда и Симеону приказала за собою идти. По сем королевна пошла к своему родителю и, показав ему кошку, объявила, что ей принес в подарок некоторый чужестранец. Король, видя такового удивительного зверка, чрезвычайно любовался на него и приказал представить к себе того самого человека, который поднес королевне кошку. Король, увидя его, чувствительно благодарил за сей подарок и хотел было Симеона наградить золотою казною, но он от сего отказался, почему король сказал ему с ласковостию: «Друг мой! Живи до тех пор в моем дворце, пока отсюда не отправишься в свой путь, и в сие время при тебе кошка лучше может привыкнуть к моей дочери». Симеон не мог также согласиться и на сие, но донес королю, что он бы с великою охотою своею согласился сие исполнить, если бы не было у него с товарами корабля, на котором он приехал в сие королевство, и не имеет такого надежного и верного человека, кому бы мог оный поручить под смотрение. «Но если угодно будет вашему величеству, то я всякий день буду приходить во дворец к вашей любезной дочери и приучать к оной кошку». Таковой учтивый ответ Симеона весьма понравился королю, и он согласился на его предложение при том, чтобы Симеон всякий день ходил к его дочери. С сих пор он ходил к королевне всякий день.
В некоторое время Симеон, пришед к королевне и избрав удобный случай, говорил: «Милостивая государыня! Счастливым бы я себя почел на свете, если бы ваше величество изволили удостоить своим милостивым посещением мой корабль, на котором я имею такие драгоценные и удивительные товары, что смело могу уверять вас, что вы оные никогда не изволили видать. Почему всепокорнейше прошу вас сей день удостоить меня своим посещением». Королевна благосклонно приняла его предложение и обещалась оное исполнить, если получит на то позволение от своего родителя. По сем, нимало не медля, пошла в покои своего родителя и просила у него позволения погулять на корабле приезжего того купца, который подарил ей кошку. Король, чрезмерно любя свою дочь, позволил ей идти на корабль, приказывая только, чтобы она взяла с собою нянек и мамок своих. Королевна, получа позволение от своего родителя и взяв с собою нянек и мамок, пошла с Симеоном. И как скоро пришли они на корабельную пристань, то Симеон просил с покорностью королевну на свой корабль, на котором по приходе ее начал показывать королевне разные товары. Между тем меньший Симеон сказал королевне: «Ваше величество! Прикажите своим нянюшкам и мамушкам сойти на несколько времени, я вам намерен показать такие товары, которых они не достойны смотреть». Королевна, не знав намерения Симеонова, приказала сойти своим нянькам и мамкам с корабля долой; и как они сошли, то Симеон стал показывать еще кое-какие товары, а между тем братьям своим тихонько приказал, чтобы они отрубили якори и пустились в море на всех парусах. После сего уже прошло часа два, как он показывал королевне свои товары, то она, поблагодаря Симеона, сказала ему, что уже время ей возвратиться ко двору, потому что родитель ее будет ее дожидаться к обеденному столу. И лишь только вышла из каюты и увидела, что корабль уже был на ходу и удален от берегов, ударила себя в белую грудь и, оборотясь вдруг лебедем, полетела было в свое королевство. Пятый Симеон, взяв тотчас свое ружье, подстрелил лебедя, а шестой, не допуская до воды, подхватил ее и принес опять на корабль, где королевна по-прежнему стала девицею.
Няньки же и мамки прекрасной Елены-королевны, стоя на корабельной пристани, увидели, что корабль отвалил от берега и поехал с королевною, нимало не медля, побежали во дворец и уведомили короля, что Симеон обманул их и королевну увез с собою на корабле. Весьма прискорбна королю была таковая нечаянная ведомость, и он несколько времени занимался мыслями, что должно в сем случае делать. Напоследок решился послать погоню вслед за Симеоновым кораблем. И так нарядя целый флот, отправил за Симеоном. Когда тот флот начал уже нагонять их корабль, то четвертый Симеон, вскочив со своего корабля, ухватил его за нос и увел в подземное королевство. Видя сие, посланные от короля Саргского, как корабль ушел на дно моря, думали, что оный уже совсем потонул, и им не оставалось более ничего делать, как только возвратился обратно в свое королевство и уведомить о сем своего короля, что и исполнили.
Между тем Симеоны благополучно прибыли в свое королевство и вручили прекрасную Саргскую королевну Абидаламу королю, который за таковую их верную услугу и службу наградил их всех золотом, серебром и драгоценными каменьями, приказал им идти, кто куда пожелает. После сего сам женился на прекрасной Елене-королевне и жил многие лета во всякой любви и приязни.
Примечания
- Смотри также русскую сказку «Семь Семионов».