Ставрополь в географическом, историческом, топографическом и статистическом отношениях (Бентковский)

Ставрополь в географическом, историческом, топографическом и статистическом отношениях
автор Иосиф Викентьевич Бентковский

Опубл.: 1854. Источник: az.lib.ru

И. В. Бентковский

Ставрополь в географическом, историческом, топографическом и статистическом отношениях*

Опальные: Русские писатели открывают Кавказ. Антология: В 3 т. Т. 2

Ставрополь: Изд-во СГУ, 2011.

• В издании 1854 года (Тифлис) авторство не обозначено. По данным Н. А. Охонько, автором очерка является И. В. Бентковский.

Географическое положение

Ставрополь, губернский город Ставропольской губернии, лежит под 45°3' северной широты и 59°39' восточной долготы от острова Ферро. Местность города, к которой мы уже присмотрелись, не так сильно действует на нас, но на всякого заезжего гостя, не знакомого еще с богатствами и красотами Кавказского края, она может произвести довольно приятное впечатление. Раскидываясь живописно по горе и ее покатостям, Ставрополь представляет в настоящее время богатую картину и в этом отношении удовлетворяет требованиям вкуса не одного только простого наблюдателя, но даже требованиям самого разборчивого художника. В прежнее время, когда Ставрополь не пользовался еще известностью, некоторые путешественники и туристы присваивали ему название красивого города; но теперь, мы уверены, они совершенно не узнают его, если кто из них не видел Ставрополя с 1837 года. В течение последних 16 лет в нем возникло столько перемен и благодетельных учреждений, что невольно удивляешься быстроте, с какою Ставрополь строился, и как скоро успел перещеголять своею наружностью многие из наших губернских городов. Что споспешествовало успеху, быстрому распространению и украшению Ставрополя, мы скажем в своем месте, а теперь бросим беглый исторический взгляд вообще на его развитие со времени основания.

История города

Ставрополь не принадлежит к числу древних русских городов; в окрестностях его и в самом городе нет никаких развалин и памятников, которые свидетельствовали бы нам о его прежнем существовании; все сохранившееся о нем не восходит далее второй половины прошлого столетия; только названия некоторых родников и речек, как например: Ташла, Мамайка, дают нам знать, что местность, на которой он теперь расположен, принадлежала некогда тюркским племенам. Племена эти не имели прочного жилища и не оставили после себя воспоминания, потому что часто подвергались нападениям как со стороны своих соседей, так и других народов, стремившихся для своего успокоения на Кавказ. Но мы должны заметить здесь, что на Кавказе, до основания настоящего города, название Ставрополь встречалось еще в двух местах, именно: в Кумыкском владении и в Пятигорском уезде, близ Маджарских развалин.

В Кумыкском владении Ставрополем называлась целая область, заключавшая в себе, по словам Гербера, Эндери с небольшим участком владений Шамхала-Тарковского до устьев реки Койсу. Хотя названия этого теперь и не существует, но земля Ставрополь сохранилась в исторических актах. Сверх того, в 1722 году, во время похода Петра Великого чрез эту землю в Персию для удержания кумыков от разбоев и грабежей, на Сулаке, рукаве реки Койсу, построена была крепость и названа по имени страны также Ставрополем, или Крестовым Градом. Некоторые из путешественников и ученых, посвящавших свои труды Кавказу, замечают, что встречаемое в Кумыкском владении название Ставрополя достойно внимания потому, что оно означает древнее поселение там греков; эта догадка может подтверждаться еще тем, что кумыки до сих пор называют реку Койсу «Учь», то есть Крестом. Крепость Св. Креста на Сулаке существовала недолго; в 1735 году, по заключении с персидским Шахом Аббасом III в Ганже мирного трактата, она была упразднена и гарнизон ее переведен в Кизляр. В настоящее время на месте этой крепости находится редут, оставивший, впрочем, за собою название Ставрополя.

Относительно же заштатного города Св. Креста, или Ставрополя, находящегося в Пятигорском уезде, при впадении речки Тумузловки в Куму, близ Маджарских развалин, в летописях сохранились такие сведения: во время господства ханов Золотой Орды Маджары были самым выгодным местом для торговли: сюда наезжали с товарами купцы из Хивы, Бухары, Самарканда и других земель и городов, вели торговлю с кавказскими племенами, а чрез них и с Византией. После место это было, как говорят, летним местопребыванием ханов. Когда же, по преданию, близ Маджар в 1319 году был убит благоверный великий князь Михаил Ярославич Тверской, над его могилой христиане поставили крест и назвали, в память этого события, самую местность Ставрополем. На основании этого же самого предания, блаженной памяти император Павел I, желая упрочить его в памяти народа, в 1799 году дал карабагским и дербентским армянам грамоту с тем, чтобы они, если желают поселиться в России, основали бы близ Можар город Св. Креста.

Таким образом мы видим, что до основания губернского города Ставрополя название это встречалось уже на Кавказе; но имело ли оно какое-либо соотношение с нашим городом, мы не знаем, и наверно можем сказать, что Ставрополь, хотя и носит греческое название, но существованием своим нисколько не обязан древнему народу. Вот истинные причины основания его.

По назначении князя Потемкина Астраханским, Новороссийским и Азовским генерал-губернатором обращено было императрицей Екатериной II главное внимание на укрепление наших границ со стороны Кавказа.

Князь Потемкин, по прибытии на Кавказ, прежде всего старался удостовериться в возможности осуществления предположений своей государыни. Для этого он поручил Астраханскому губернатору, генерал-майору Якобию, лично осмотреть положение нашей границы от Моздока до Азова. Якобий в 1776 году, по обозрении местности, нашел, что для точного определения границы и удержания горцев от грабежей необходимо учредить военную линию между этими двумя городами. Князь Потемкин согласился с этим предположением и представил его на утверждение императрицы Екатерины II, которая также изволила его одобрить и 24 апреля 1777 года повелела привести в исполнение.

По предположению Якобия, вся линия от Моздока до Азова должна была состоять из десяти укреплений, постройка которых начата в 1777 и окончена в 1778 году. В числе этих-то укреплений находился и наш Ставрополь. О нем в донесении князя Потемкина к Екатерине II сказано так: «Под № 8 крепость на вершине Егорлыка, называемой Ташлою, как ближайшая к Черному лесу, прикрывает обще с крепостью под № 7 проход между Калаусскими вершинами и Черным лесом».¹

Из этих слов ясно видно, что главная цель назначения Ставропольской крепости состояла первоначально в том, чтобы ногайцам и черкесам (адыгским племенам) преградить дорогу из Черного леса, нынешнего Темнолесска, и тем остановить их в разбоях. Сведений о нападениях горцев когда-либо на крепость ни в народных преданиях, ни в старых делах не сохранилось; следовательно, Ставрополь с самого своего начала пользовался спокойствием. Крепость, построенная в 1777 году на горе в виде пятиугольника, сохранила почти прежний свой вид и название до настоящего времени. В некоторых из ее зданий, обращенных фасом к югу, заметны еще следы амбразур, а назад тому несколько лет, до сооружения Казанского собора и преобразований, около него сделанных, легко было заметить следы вала; но теперь все это сглажено и не напоминает нам ничего о существовании укрепленного места; разве только по двум старым зданиям, занятым теперь Комиссариатской комиссией, можно догадываться, что они построены не для обыкновенных жилищ, а по военным обстоятельствам.

Что послужило поводом к названию этой крепости Ставрополем? Некоторые старожилы рассказывают теперь следующее предание: когда местность, на которой предполагалось воздвигнуть новое укрепление, была занята и приступлено к работам, на ней найден был крест, неизвестно кем поставленный. Эта неожиданная находка, ободрившая русских переселенцев к преодолению препятствий и давшая им надежду на будущее успокоение, была будто бы главною причиною, почему крепость, означенная прежде просто под № 8, переименована в Ставрополь. Отказать в основательности этому преданию нет никакого повода, так как оно существует. Сверх того, на горе постоянно прежде стоял каменный крест, поставленный в 1817 году купцом Плотниковым, по рассказам одних, в память проезда чрез город Ставрополь бывшего главнокомандующим в Грузии генерала Ртищева; а по рассказам других, в знак избавления Ставрополя от чумы. Крест этот находится теперь во дворе Комиссариатской комиссии; по наружному виду он принадлежит к числу обыкновенных христианских памятников; надписи на нем никакой нет, и потому он не может иметь для Ставрополя в археологическом отношении никакого особенного значения.

В том же самом году, когда приступлено было к устройству линии от Моздока до Азова, для поселения на ней явились с Дону хоперские казаки. О них в наказе, данном на имя Князя Потемкина, упомянуто таким образом: «Хоперскому казачьему полку, расположенному в 27 верстах от Донских станиц, и следовательно, в ненужном месте, велено в этом же году (1778) перейти на линию наступающею весною, под командою войскового старшины (потом подполковника) Конона Устинова, деда нынешних Устиновых; а для содержания форпостов нарядить из Донского войска пристойное прикрытие». По прибытии казаков к Ставрополю, для них тотчас же под поселение отведен был участок земли к востоку от крепости, по горному скату. Здесь-то собственно началось первое население настоящего города, постепенно распространявшегося далее и далее к востоку по равнине. Все постройки, сделанные тогда казаками, были деревянные и не отличались своей красотою. Военным людям, пришедшим на Кавказ для укрепления границ, некогда было думать о красоте и удобстве своих жилищ, они старались только, как бы скорее заложить их основание и потом приняться за свое главное дело — оружие.

В течение первых десяти лет станица строилась, хотя и в беспорядочном виде, но довольно быстро, потому что казаки не имели недостатка в материалах и свободно пользовались лежавшими вокруг них лесами. После же того, как и донцы обзавелись необходимым на первый раз домохозяйством, они обратили внимание и на внутреннее устройство своей станицы. Общими силами построили для себя деревянную церковь во имя Казанской Божьей Матери, огородили свои жилища и начали заниматься садоводством, составлявшим, как кажется, главный предмет тогдашней их хозяйственной деятельности.

В 1785 году учреждено было Кавказское наместничество, состоявшее из уездов: Екатериноградского, Кизлярского, Моздокского, Александровского и Ставропольского; но Ставрополь еще не пользовался в это время правами уездного города, и как ему не представлялось ничего в будущем, то переселенцы, которые начали являться тогда на Кавказ из внутренних губерний, неохотно основывали в нем свои жилища и старались строить для себя дома несколько вдали от станицы, которая, по рассказам стариков, смотрела на новых своих гостей не совсем дружелюбно. Но, невзирая на это, с каждым годом народонаселение Ставрополя понемногу увеличивалось, и из домов переселенцев образовалась уже целая улица, носившая после название Большой Черкасской, что теперь Николаевская. Казаки, видя возрастающее близ них поселение и не желая слиться с ним, отделили, говорят, свою станицу от будущего города плетневым забором, проведенным от старой базарной площади к востоку до конца возникавшей улицы. Забор этот существовал до тех пор, пока Хоперскому полку велено было перейти из Ставрополя на Кубань; но воспоминание о пребывании его твердо сохранилось у граждан. Местность, где жил полк, носит у них до сих пор название станицы, хотя она давно уже слилась с городом и не имеет ничего общего с прежним поселением.

В 1802 г., с преобразованием Кавказского наместничества в губернию, Ставрополю предоставлено было пользоваться правами уездного города. Это новое назначение, надобно было думать, послужит к быстрому оживлению его; но подобная надежда не могла скоро вполне осуществиться. Почти все жители Ставрополя были выходцы из внутренних губерний, не имевшие у себя достаточного состояния для каких-нибудь значительных предприятий и спешившие сюда единственно за тем только, чтобы воспользоваться льготою для поправления своего незавидного положения; следовательно, им всем надобно было вновь начинать свое существование, для поддержания которого очень мало представлялось тогда еще средств. Торговля их с горцами и с некоторыми казачьими станицами, по большей части, шла меновая и ограничивалась мелочными предметами. Получаемые от торговли выгоды употреблялись почти все на постройку незавидных домов, из которых не многие имели у себя деревянные крыши, остальные все были покрыты камышом и соломой. Вот какой жалкий вид представляла в то время большая улица; а лежавшее за нею пространство, занимаемое теперь Архиерейским мостом и Александровскою улицею, покрыто было, по рассказам, водою и густым камышом. Наконец, когда все места на главной улице были заняты, жители принялись за расчистку лежавшего близ них болота и общими усилиями осушили его в три или четыре года. Тогда город начал немного подвигаться на юг, но все это, по бедности жителей, делалось медленно, как бы нехотя.

После этого спустя несколько лет, а именно в 1808 и 1809 годах, в Ставрополь прибыло около 50 армянских семейств. Поселение в городе этого промышленного народа усилило торговлю между жителями и тем открыло им главный источник богатства. Прежняя меновая торговля стала заменяться торговлей правильной и принимать более обширные размеры. Армяне, имея у себя комиссионеров в Нахичевани, Таганроге и других местах, успели в короткое время сблизить ставропольских граждан с своими товарищами и распространить между ними деятельность, которая состояла первоначально в разъездах по станицам и мирным аулам для закупки пшеницы и рогатого скота. Пшеница, чрез посредство армян, отправлялась в Ростов и Таганрог для заграничной торговли, а рогатый скот назначался для внутренних губерний. Эта последняя отрасль промышленности особенно споспешествовала к обогащению ставропольских жителей и дала некоторым из них возможность приобрести в короткое время даже значительные капиталы. Ставрополь, богатея незаметно, начал обращать внимание на свою наружность. Прежние ветхие постройки на большой улице постепенно уничтожались и были заменяемы домами, хотя и не весьма значительными, но по крайней мере такими, которые достойны были сколько-нибудь своего названия и могли на первый раз удовлетворить местным требованиям.

Армяне, поселившиеся в Ставрополе, составили из своих жилищ почти отдельный квартал, который долгое время известен был под именем Армянской улицы. От этого квартала, распространявшегося по горе к югу от старого базара, теперь осталось лишь несколько полуразвалившихся построек, ожидающих сломки для замены их новыми домами. Зато с 1810 года, в течение 25 лет, квартал этот был главным торговым пунктом Ставрополя, потому что каждый армянин имел при своем доме лавку, чрез что из их улицы образовался, на первый раз, гостиный ряд.

Казаки, в это время отделенные совершенно от города, начали селиться по течению речек Ташлы и Мамайки, и из прежде заведенных здесь ими небольших хуторов образовались почти две новых станицы: одна — к северу, а другая — к югу от крепости. Места по Ташле и Мамайке, самые привольные и удобные для садоводства и огородничества, невольно вызывали казаков из старого тесного их жилища на свободное и никем не занятое еще пространство.

В 1822 году, по обозрении Кавказской губернии сенаторами Гермесом и Мертваго, найдено было, что настоящее ее устройство не свойственно местоположению и роду населения. По сему поручено было главноуправлявшему тогда в Грузии генералу от инфантерии А. П. Ермолову составить предположение о более удобном, по местным обстоятельствам, управлении. По проекту А. П. Ермолова велено было сделать следующее распоряжение относительно Кавказской губернии: «Переименовать ее в область, учредив областным городом Ставрополь и поручив вновь назначенному областному начальнику составить сметы на постройку необходимых там помещений».

После такого неожиданного преобразования Ставрополь начинает новую для себя жизнь и быстро идет к совершенствованию.

В то самое время, как проект А. П. Ермолова был утвержден, в Ставрополе, вместе со станицей, считалось едва ли около 5000 жителей, у которых, кроме двух церквей и трех или четырех каменных домов, не было ничего более порядочного, на что стоило бы тогда обратить внимание. Принимая все это в расчет, местное начальство распорядилось оставить Ставрополь еще на два года уездным городом, чтобы он сколько-нибудь успел в это время приготовиться к принятию нового назначения. Наконец 4-го октября 1824 года совершено окончательное перенесение областного города из Георгиевска в Ставрополь.

Генерал-майор князь Петр Дмитриевич Горчаков был первым начальником Кавказской области. При нем Ставрополь мог служить довольно сносным убежищем для некоторых только губернских учреждений; самый ощутительный недостаток был в квартирах, между тем как народонаселение увеличивалось с каждым месяцем все более и более, потому что многие георгиевские граждане изъявили желание перейти в Ставрополь. Князь Горчаков, заботясь устранить как-нибудь этот недостаток и привести в порядок возникавший город, успел возбудить соревнование в ставропольских гражданах к улучшению его. Граждане увидели тогда и сами, что сооружение капитальных строений не может обессилить их материальные средства, но даст им еще скорее возможность подвинуться вперед. Так как в это время не было еще казенных построек для помещения правительственных мест и заведений, жители города спешили воспользоваться этим случаем. Некоторые из них, хотя употребили тогда на постройки последние свои капиталы, но потом вскоре были вознаграждены вдвойне. Город распространялся теперь по горе на запад и к северу от крепости по крутому горному скату.

Князь Горчаков, ознакомясь со Ставрополем, заметил, что между его жителями не было той общежительности и доверия, при каких город мог бы скорее совершенствоваться; поэтому князь старался сблизить между собою общество, чтобы оно совокупными своими силами шло по указанной ему правительством дороге. Далее он увидел, что армяне, прибывшие в 1808 и 1810 годах, развили первоначально торговую деятельность в Ставрополе, предложил еще нескольким семействам этого промышленного народа переселиться из Георгиевска в наш город. Армяне, из любви к генералу, беспрекословно исполнили его желание, и в начале 1826 года в Ставрополе явилось их еще около 30 семейств. Затем князю Горчакову поручено было для окончательного образования областного города переселить казаков на Кубань.

Это новое поручение, возложенное на генерала Горчакова, вполне знакомого с тогдашнею жизнью и характером казаков, было исполнено им не вдруг. Он старался прежде приготовить их сколько-нибудь к этому переселению и для того давал им время и возможность продавать понемногу свои дома и угодья жителям города, которые при посредстве самого князя платили казакам довольно выгодные цены за их имения. Но при всех стараниях оставить казачьи постройки в городе и окрестностях нетронутыми и не заставить казаков ломать дома и везти их за собою, князь Горчаков не мог успеть в этом. Причина, отчего это желание не осуществилось, заключалась в том, что население станицы против города было тогда почти вдвое более. Наконец, в июле месяце 1826 года, князь Горчаков сдал управление Кавказской области генералу от кавалерии Эммануэлю и вместе с тем окончательные заботы о переселении казаков и об устройстве города Ставрополя.

Много бы можно было сказать о служебной деятельности генерала Эммануэля; но как главная цель нашей статьи — представить только картину постепенного развития Ставрополя, то мы и должны ограничиться здесь теми распоряжениями и заботами Эммануэля, которые предприняты были им в отношении областного города.

Генерал Эммануэль по прибытии в Ставрополь прежде всего занялся окончанием начатого князем Горчаковым дела, то есть переселением казаков. Казаки, как мы видели, были уже несколько приготовлены к этому; генералу Эммануэлю оставалось только окончательно побудить Хоперский полк к переселению или, лучше сказать, расшевелить его, чтобы он, не мешкая, искал бы скорее для себя нового счастья и славы не в мирной станице, а вблизи врагов, от набегов которых вверялась ему защита земледельца, не привыкшего носить оружие. В один весенний день 1827 года казаки потянулись из Ставрополя длинной вереницей к берегам Кубани, оставив за собою в городе некоторых товарищей, не успевших приготовиться к переселению. В следующем же году и остальные донцы по протоптанной дороге двинулись в новую станицу, которая приветливо встретила и приютила их у себя и не смотрела на этих пришельцев враждебно, как смотрели на первых выходцев в Ставрополе.

Ставрополь после этого переселения мог свободно развиваться и распространяться во все стороны; гражданам не с кем было теперь вести споров за земли и усадьбы: казаки все оставили в полное их владение. Одним словом, Ставрополь должен был с этого времени изменять свою наружность и стараться придать ей несколько более щеголеватости и красоты, чем прежде. Об этом именно заботился генерал Эммануэль. Первый шаг, сделанный им к усовершенствованию Ставрополя, была забота водворить в нем чистоту и опрятность, на которые до того мало обращали внимания. Каждому домохозяину велено было около своего жилища сделать тротуары и устроить для стока воды канавы и другие необходимые при доме учреждения. За чистотою улиц и жилищ предписано было полиции иметь строгое наблюдение; а чтобы она сильнее могла действовать и побуждать граждан к соблюдению опрятности и ему самому обо всем этом иметь верные сведения, Эммануэль назначил полицейским чиновником одного из своих родственников, о котором у граждан до сих пор сохранилось воспоминание, что он действовал и наблюдал за работами по городу без устали и тем успел завести в нем сколько-нибудь желаемую опрятность.

В это же время Эммануэль, чтобы оставить по себе в Ставрополе память, задумал соорудить в нем какое-нибудь капитальное здание, которое послужило бы на общую пользу гражданам. Здесь же надобно кстати заметить, что дом командующего войсками на Кавказской линии и в Черномории начал строиться также при Эммануэле. Место, где он теперь расположен, и все идущее от него пространство, занятое в настоящую минуту частью Александровской и Театральной улицами, составляло площадь, известную под именем Татарского базара. Сюда по понедельникам съезжались ногайцы и другие горцы из-за Кубани с лесом и мелочными статьями домашнего хозяйства: здесь шла у них, выражаясь словами граждан, деятельная сатовка, или торговля; но татары, сбыв свои произведения в городе, очень редко отправлялись с полною выручкою в аулы, а по большей части оставляли ее снова в Ставрополе, потому что нуждались для домашнего своего быта во многих необходимых предметах. По сбыте товара они тотчас же отправлялись в русские или армянские лавки и закупали там железные и стальные вещи, бумажные и другие изделия. Несмотря на то, что ставропольские купцы с подобными товарами разъезжали по аулам, ногайцы и вообще горцы предпочитали нужные для них предметы покупать в самом городе. Эти небольшие, по-видимому, обороты также много содействовали к обогащению жителей и вместе с тем к расширению торговли. Купцы начали приобретать на значительных русских ярмарках, против прежних лет, гораздо более товаров; но тут они опять встретили небольшое для себя затруднение. В Ставрополе не было прочных, хороших мест и лавок, где бы могли сохраняться запасные товары. Это обстоятельство сделалось известно Эммануэлю и осуществило давно задуманный им план о сооружении на общую пользу в городе капитального здания. Однажды в Собрании ставропольского общества генерал, изложив пред гражданами настоящую их торговую деятельность и указав на недостатки складочных магазинов, начал убеждать к постройке каменного гостиного ряда на большой улице, обещая им со своей стороны всевозможное содействие. Эта неожиданность и заботливость генерала о нуждах жителей была принята с живейшею признательностью гражданами, которые не стали много думать о благом предложении и тут же спросили Эммануэля, когда они могут начать сооружение гостиного ряда. Эммануэль, довольный таким ответом, чтобы не откладывать полезного дела, открыл тотчас же подписку, кто именно из граждан желает участвовать в этом, и между тем поручил архитектору своему составить план. Когда подписка была окончена и представлена Эммануэлю, генерал, увидев из нее, что исчисленные архитектором расходы совершенно покрываются пожертвованиями, велел тогда же приступить к постройке, которая была окончена в 1828 году. Об этом свидетельствует и надпись, сохранившаяся до сих пор в гостином ряду. Содержание надписи следующее: «Сей гостиной рядъ выстроенъ попечениемъ областного начальника, генерала отъ кавалеріи Еммануеля, иждивеніемъ Ставропольскихъ купцовъ, в 1828 году». Таким образом генерал достигнул своей цели и вместе с тем доставил гражданам удобное место для хранения запасных товаров. Ряд этот существует до настоящего времени почти в том самом виде, каким был в 1828 году. Если в нем и сделаны были после какие перемены, то совершенно незначительные. Разница против прежнего времени состоит в том, что три складочных магазина, из которых два расположены по углам гостиного ряда, а один в средине, теперь служат совершенно для другой цели. В среднем помещается церковь, известная под названием Гостинорядской, а крайние обращены в торговые лавки; но об этом подробнее мы расскажем в своем месте.

Эммануэль, окончив свое главное дело, обратил еще внимание на расположение как самого города, так и его окрестностей. До сих пор мы видели, что Ставрополь строился по всем правилам архитектурного искусства, особенно станица, а теперь ни один из граждан не мог начинать ни одной постройки без совета архитектора; предоставлялось только некоторым бедным мещанам, селившимся по речкам Ташле, Мутнянке и Мамайке, где они по большей части занимались садоводством и огородничеством, производить для себя постройки сообразно с местностью, которая мало представляла возможности к устройству правильных улиц.

В 1829 и 1830 годах в Ставрополе образовалось несколько новых улиц, хотя и незначительных, но не менее того служивших неким доказательством, что народонаселение города увеличилось; город распространялся теперь более и более к югу и именно в верхней своей части, известной ныне под именем Солдатской слободки. Эта часть города была в то время самой беднейшей по своим постройкам, но превосходила несколько своей опрятностью жилища граждан, селившихся по северному горному скату от нынешних присутственных мест и бывшей крепости. Зато поселения по Ташле и Мамайке вполне могли называться богатейшими по хозяйственным заведениям и служить своими садами и рощами украшением городу. Эммануэлю так сильно понравилось Ташлинское поселение, что он устроил там для себя загородный дом и дачу. Дача эта существует до сих пор, и хотя давно уже принадлежит почетному гражданину Волобуеву, но в народе носит название Эммануэлевской. Она расположена по обеим сторонам речки Ташлы и составляет как в прежнее, так и в настоящее время крайнее население Ставрополя на северо-востоке.

Вот все, что мы успели собрать о деятельности генерала Эммануэля в отношении нашего города. Что же касается до жизни и военных подвигов его, то мы советуем обратиться к сочинению князя Голицына: «Жизнеописание генерала от кавалерии Эммануэля. Санкт-Петербург. 1851 г.». Автор, приступая к своему труду, начинает его такими словами: «Молодой венгерский дворянин, без всякого покровительства, кроме мужества своего, твердой воли, прямодушия и непоколебимой привязанности ко всему тому, чего требуют долг чести и долг службы, приезжает в Россию, и по истечении лет тридцати является генералом от кавалерии и начальником Кавказской области». Князь Голицын, находясь в близких отношениях к Эммануэлю, изобразил своего бывшего начальника в настоящем виде, поэтому составленная им биография не ограничивается одним послужным списком, а представляет двойную занимательность, как материал для военной истории и как прекрасная характеристика человека, замечательного во многих отношениях.

В 1831 году Эммануэль, по военным обстоятельствам, мало обращал внимания на Ставрополь и почти все это время провел на левом фланге Кавказской линии и в Дагестане. Наконец, в августе этого же года, преследуя фанатика Кази-Муллу от крепости Внезапной, был жестоко ранен в сражении при селении Акташ-Аухе и, не могши продолжать службу, сдал командование войсками и управление Кавказской областью генерал-лейтенанту Вельяминову.

Алексей Александрович Вельяминов принадлежал к числу тех решительных людей, которые, если захотят, все могут делать. Когда известие о назначении его пронеслось по Ставрополю, думали, что город совершенно будет изменен в отношении его администрации и общественного быта; но, пока граждане составляли планы в воображении, с чего начнутся преобразования, Вельяминов прибыл в город и, к общему всех удивлению, мало обратил внимания на его наружность. Занятый, по большей части, военными делами, Вельяминов на первый раз почти не входил в общественную жизнь Ставрополя и не старался вникать в ее заповедные тайны, которые, по справедливости можно сказать, и не заключали тогда в себе ничего любопытного. При том жители Ставрополя едва только начали оправляться от боязни, нанесенной городу холерой, которая причинила ему довольно чувствительный удар относительно народонаселения. Все это Вельяминову было очень хорошо известно, и, хотя он не действовал наперекор обществу, но держал себя от него в отдалении. Все, знавшие Вельяминова лично, отзываются о нем таким образом: «Алексей Александрович выказывал себя только при стечении чрезвычайных обстоятельств. От его необыкновенной проницательности ускользало разве только то, чем он пренебрегал. Перед железной силой его воли преклонялось все, исчезали все трудности. Он не терял слов по-пустому; речь его была ясна и сильна, повеление коротко и убедительно, так что никто не смел и думать о невозможности или медленности исполнения. Редко видели его улыбающимся или сердитым. Спокойная осанка и речь прямая, без всяких изворотов, означали довольство и доброжелательство; но упорное молчание, привычка выдергивать себе волосы из бакенбардов и сдувать их с ладони означали противное, и кто был принят Вельяминовым в таком расположении духа, тому не доводилось похвалиться хорошим его приемом… Таков был постоянно Вельяминов и в кабинете, и перед войском, в походах чрез леса и горы, и на поле сражения. Всякий больше смерти боялся его молчаливой немилости, его безмолвного презрения; зато лестное слово от Вельяминова было лучшей наградой за исправность. Любовь к отдельным лицам в сердце его поглощалась любовью к Отечеству, в обширном смысле этого слова. Русские высоко его ценили; а сыны гор видели в нем силу неодолимую. Когда, бывало, слышали они: „Вельяминов хочет“, тогда всякое сопротивление казалось для них невозможным. „Вельяминов идет“ значило: нет никакого спасения».²

В 1832 году Вельяминов для Ставрополя также ничего не сделал; но вся деятельность его устремлена была в это время на организацию Кавказского линейного казачьего войска, которое увеличилось тогда обращением в состав его нескольких казенных селений. Ставропольские граждане, не видя со стороны начальника поощрений к улучшению и к украшению своего города, оставались в этом отношении в совершенном бездействии. Наконец 1833 год, год неурожая, еще более обессилил материальные средства многих жителей. Город ни в каком случае не мог подвигаться вперед и совершенствоваться: каждый заботился только о сохранении своей личности. Общественная жизнь находилась в совершенном упадке: все ограничивалось тогда, безошибочно можно сказать, одним домашним очагом. Зато некоторым гражданам этот неурожайный год дал средства удвоить, утроить и даже учетверить свои капиталы; мы лично спрашивали несколько раз у теперешних первостатейных купцов-старожилов, что именно помогло им более к обогащению, и большая часть из них отзывалась, что капиталы нажиты ими от торговли в 1833 году хлебом, который они постоянно имели у себя в запасе весьма в значительном количестве, потому что хлеб, как мы видели и прежде, постоянно заготовлялся ими для заграничной торговли. Между тем неурожайный год прошел, все оживилось и начало жить по-прежнему, а город все-таки не двигался вперед. Мы не станем теперь искать причины этому и объясним ее после. Выше замечено нами, что главная деятельность генерала Вельяминова была устремлена на военные дела и что он мало обращал внимания на наружность Ставрополя. Мы не ставим последнего случая в упрек генералу и не можем этого сделать потому, что Алексей Александрович проводил в Ставрополе самую малую часть года: начиная с весны и до глубокой осени, он жил или на правом, или на левом фланге Кавказской линии. Таким образом город, в то самое время, когда легко и удобно было заметить и исправить его наружные недостатки, оставался без руководителя. Это обстоятельство, впрочем, с самого начала не ускользало от соображений генерала Вельяминова; он видел и понимал его хорошо, но думал вознаградить все недостающее для областного города одним разом, по окончании своих обыкновенных военных занятий. Между тем занятия по гражданскому и особенно по военному ведомству увеличивались все более и более; тогда Алексей Александрович счел необходимым просить себе помощника в гражданском управлении. Просьба эта государем была уважена, и в Ставрополь в помощь областному начальнику назначен гражданский губернатор.

Первым губернатором в Ставрополе был действительный статский советник Семенов; но он пробыл в нем несколько месяцев, не успев ничего сделать. Место его занял генерал-майор Таубе, который очень мало действовал самостоятельно и на большую часть своих, даже незначительных, распоряжений по городу предварительно испрашивал разрешения у генерала Вельяминова. Эта неуверенность Таубе в своих действиях очень много замедляла развитие Ставрополя, в особенности в то время, когда он оставался один в городе и был полным его хозяином и руководителем во всех благоразумных и полезных для общества предприятиях.

В течение 1834 и 1835 годов в Ставрополе к прежним незначительным постройкам прибавилось очень немного новых зданий, из которых более заслуживало тогда внимания помещение для штаба войск Кавказской линии и Черномории, расположенное на Александровской улице; но теперь оно не имеет никакого значения и между капитальными зданиями совершенно почти незаметно. В доме командующего войсками также сделано было несколько перемен и пристроек; особенное же внимание А. А. Вельяминова обращено было на усовершенствование находящегося при доме сада, который служил тогда единственным местом для общественных гуляний, но только не во всякое время, а в известные праздничные дни. Иногда гулянья были и в Бабиной роще (нынешнем Воронцовском саду); но роща эта находилась в самом жалком состоянии и мало доставляла удовольствия и развлечения посетителям. А. А. Вельяминов, ознакомившись наконец со ставропольской жизнью и желая сблизиться с обществом, во время пребывания своего в городе начал в торжественные дни давать в доме своем балы, но сам никогда не участвовал в них и был только холодным наблюдателем всего происходившего. Иногда, чтобы ближе увидеть городскую толпу, генерал пред своим домом, на площади, приказывал пускать фейерверки, а в саду заставлял играть полковую музыку. Вот чем в эти патриархальные времена ограничивались общественные удовольствия.

Перейдем теперь к другому, более материальному предмету — торговле, и посмотрим, в каком находилась она состоянии. Из отчетов, доставлявшихся тогда лицами, следившими за успехами торговли, заметно, что обороты капиталов значительно увеличились и что класс промышленных людей с каждым годом также умножался. Успех этот приписывают выгодному положению Ставрополя, хотя он и стоит в таком месте, которое лишено совершенно водяных сообщений. Знатоки дела говорят, что Ставрополь, находясь между двумя морями, Каспийским и Черным, землею Войска Донского и Закавказьем, и на главном почтовом тракте, по необходимости должен был сделаться одним из выгодных рынков для обмена произведений севера и юга; что такое положение дало торгующему сословию удобства к быстрым оборотам и скорому обогащению; но главные обороты в то время, о котором мы теперь пишем, производились на ярмарках Троицкой и Ивановской 12 октября; срок ярмаркам назначался обыкновенно недельный. Хотя этот срок, при худом пути, мог быть несколько стеснительным для приезжих купцов и своевременной доставки товаров, но промышленники распоряжались своими делами в этом отношении так, чтобы успеть прибыть в Ставрополь до начала ярмарки за несколько дней. Это делается и теперь: большая часть хозяйственных произведений сбывается постоянно в самом начале ярмарки, или, по крайней мере, до настоящего разгара ее. Впрочем, несмотря на значительность в тридцатых годах коммерческих оборотов и невзирая на изобилие товаров, ставропольские жители по миновании ярмарок не могли похвалиться дешевизной, особенно тех предметов, которые удовлетворяли нуждам не первой необходимости. А что торговля действительно увеличилась и сословие коммерческих людей умножилось, тому лучше всего служили доказательством вновь выстроенные к северу от гостиного ряда каменные лавки, которые своим числом превзошли даже самый гостиный ряд. В лавках этих, разделенных на четыре довольно значительных корпуса, помещаются теперь по большей части торговцы армяне, поэтому многие жители называют их армянскими лавками. Нужно еще упомянуть здесь, что открытие города Пятигорска с его минеральными источниками усилило в Ставрополе движение и доставило ему несколько материальных средств от проезжавших из внутренних губерний во время курса. Число посетителей Пятигорска в управление генерала Вельяминова было самое значительное, и большая часть из них принадлежала к людям богатым. Эти праздные туристы, стремившиеся ежегодно к минеральным источникам не столько для облегчения себя от недугов, сколько из любви к кавказской природе, не жалели денег и щедро оделяли во время своего проезда Ставрополь и особенно Пятигорск, в котором проживали по три и четыре месяца.

В 1836 году Ставрополь, при быстром увеличении народонаселения, весьма много строился в верхней своей части, известной под именем Воробьевки. Эта часть города, расположенная на возвышенной равнине и признанная в климатическом отношении самой здоровой, состояла из одной улицы, которая простиралась в длину более нежели на целую версту. Здесь в это время в нескольких домах, довольно красиво расположенных, помещался Ставропольский военный госпиталь, остальные незначительные постройки также приносили жителям значительный доход, будучи отдаваемы внаем медикам и другим лицам, искавшим во время лета успокоения от городского шума и от жары, которая для приезжих из внутренних губерний казалась на первый раз невыносимой. В этом же году Ставрополь подвигался на юго-запад от Воробьевского поселения, к тому самому месту, где теперь стоят капитальные здания военного госпиталя. Все начальные постройки были здесь деревянные, но довольно красивой архитектуры. Одно неудобство их состояло в том, что они слишком были удалены от города, так что со стороны площади, что перед домом командующего войсками на Кавказской линии, постройки эти казались совершенно отдельным поселением, или, лучше сказать, загородными домами, но теперь, напротив, мы видим совсем другое, и это незначительное городское предместье величаем новым городом.

1837 год для Ставрополя служит одним из самых достопамятных, почему именно, — это мы увидим. Еще в начале нашей статьи замечено, что если кто с 1837 года не был в Ставрополе, то в настоящее время совершенно его не узнает; этим мы старались напомнить ставропольским гражданам тот незабвенный день, в который они удостоились предстать пред лицом своего августейшего монарха и, оживленные посещением Его Императорского Величества, быстро после того начали подвигать свой город вперед на пути к улучшению. В начале этого года в Ставрополе все было спокойно, тишина не нарушалась никакими новыми занятиями и преобразованиями со стороны граждан. С наступлением весны начаты были постройки, по большей части незначительные. В июне месяце пронесся слух, что в Ставрополь в конце этого года пожалует государь. Известие это более всего озаботило граждан потому, что они ничего не успели сделать замечательного в своем городе, тогда как Ставрополь, считаясь главою области, должен был сколько-нибудь равняться по своей наружности с прочими центральными городами внутренних губерний, а в это время едва ли он своей красотой мог перещеголять некоторые наши уездные города. Граждане, не желая уронить значение Ставрополя, постарались свои жилища, не могшие похвалиться громадностью и изяществом, привести в такой вид, чтобы они заслужили внимание хотя за свою наружную опрятность. Эта забота много содействовала к большему водворению в городе чистоты, устройству тротуаров и других полезных учреждений. Сверх того граждане задумали в это время вымостить главную улицу, которая во время дождей делалась для езды весьма затруднительной. При содействии генерала Вельяминова задуманная мостовая к октябрю месяцу совершенно была готова. Она простиралась от Тифлисской заставы до дома командующего войсками. Следов этой мостовой теперь уже не существует; она заменена впоследствии новой, более прочной и удобной.

В день 17 октября жители Ставрополя толпились по улицам своего города и с минуты на минуту ожидали прибытия августейшего монарха; наконец, пред вечером этого дня, вдруг раздались между народом слова: «Царь, Царь!». Толпа раздвинулась, и по вновь устроенной мостовой пронеслось несколько экипажей к дому командующего войсками на Кавказской линии и в Черномории, куда вслед за тем потянулась вся масса народа и оставалась там до поздней, глубокой ночи.

На следующий день, то есть 18 октября, самая большая масса народа сосредоточилась у гостиного ряда, где устроена была небольшая выставка произведений Кавказского края. Выставка эта удостоилась посещения Государя Императора, и здесь-то ставропольские жители в первый раз имели счастье увидеть своего августейшего монарха. По осмотре выставки Государь с генералом Вельяминовым в сопровождении своей свиты отправился в дом комиссионера Серова взглянуть там на воспитанников уездного и приходского училищ и подарить их открытием гимназии. Этот день, достопамятный для ставропольского юношества, губернская гимназия празднует теперь постоянно каждый год; в чем состоит празднество, будет нами подробно объяснено в своем месте. Государь Император, по открытии гимназии, прибыл снова в дом командующего войсками, где вечером дан был блестящий бал. На другой день, 19 октября, Государь рано утром изволил выехать из Ставрополя по тракту в Новочеркасск в сопровождении многочисленной толпы народа.

Вскоре по отъезде Государя Императора граждане на общественных сходках повели речь о том, что пора заняться им устройством города и перестать скрывать свои капиталы в неизвестности. Они согласились лично просить генерала Вельяминова исходатайствовать им для этого какие-либо льготы и преимущества; но такое благоразумное предприятие их в это время было остановлено болезнью генерала. А. А. Вельяминов с января месяца 1838 года сильно занемог, и болезнь его с каждым днем усиливалась; медицина истощила все свои усилия, но спасти генерала не оставалось никакой возможности. 27 марта он оставил свет, успев только высказать приближенным свое желание о погребении его на родине. 6-го апреля тело покойного генерала при многочисленном стечении жителей и войска торжественно было предано земле. Погребальная процессия печально тянулась от старого Троицкого собора до госпитальных кладбищ, пред которыми, на площади, войска отдали последний долг своему доблестному начальнику и возвестили громом орудий, что его более не существует. За этим вскоре (чрез 12 дней) от военного министра дано было знать генерал-майору Таубе, что Государь Император Высочайше повелеть соизволил: тело покойного генерал-лейтенанта Вельяминова, находящееся в Ставрополе, согласно последней его воле, перевезти для погребения Тульской губернии, Алексинского уезда в село Медведку, принадлежавшее сему генералу. Таким образом последнее желание А. А. Вельяминова исполнилось, и прах его 19 апреля увезен был из Ставрополя, в котором этот отличный генерал не оставил после себя никакого памятника своего управления, кроме одного воспоминания и непритворного уважения к своим личным достоинствам.

После Вельяминова командующим войсками на Кавказской линии и в Черномории назначен был генерал-лейтенант Павел Христофорович Граббе, вступивший в отправление своих обязанностей 30 мая 1838 года с истинным желанием трудиться для общественной пользы и спокойствия Кавказского края. Ставрополь должен был ожидать теперь многого, и долг справедливости требует сказать, что с этого собственно времени он начал свою настоящую жизнь.

Генерал Граббе, по осмотре Ставрополя и всех бывших в нем правительственных и частных заведений, нашел много недостающего для губернского города. Грустное впечатление, произведенное этими недостатками, долго беспокоило генерала, и только деятельный труд с твердою надеждою на успех доставили ему некоторую уверенность, что он достигнет своего желания и невнятное чувство будет вскоре рассеяно. Необходимо здесь нам вспомнить, в каком положении находился тогда город и что в нем было. Начнем прежде всего с духовных учреждений. Ставрополь по своему народонаселению и званию областного города не должен бы был иметь недостатка в Божьих храмах; а в это время в нем было только две церкви: во имя Св. Троицы и Казанской Божией Матери. Последняя была деревянная и довольно ветхая, и та принадлежала не гражданам, а бывшим некогда в городе казакам Хоперского полка. Казаки долго хлопотали, чтобы перенести свою церковь в новую их станицу, и хотя им жители Ставрополя предлагали за нее воздаяние, но они не согласились. Церковь эта в апреле месяце 1839 года была сломана и увезена казаками на Кубань в Суворовскую станицу. Ставрополь остался тогда с одним храмом.

Далее правительственные заведения, под которыми мы разумеем здесь собственно присутственные места, рассеяны были по всему городу, чрез что представлялось большое неудобство в сношениях их между собой. Некоторые же места, получавшие довольно ограниченное содержание на расходы, находились в самых отдаленных частях Ставрополя и имели для себя весьма неудобные помещения; а в дождливое время года и в начале весны к ним совершенно невозможно было ни пройти, ни проехать. Это прежде всего бросилось в глаза генерал-лейтенанту Граббе.

Общественная жизнь после князя Горчакова нисколько не подвинулась вперед; граждане жили в своих тесных домах, не заботясь о взаимных между собою связях и развлечениях. Каждый думал только о себе и поневоле мог наконец очерстветь в нравственном отношении.

О воспитании юношества также мало заботились. Гимназия только что начинала возникать, и для поддержания ее надобно было много труда и усилия со стороны главного начальства. О женском поле и говорить нечего — он предоставлен был самому себе. Слово «пансион», можно смело сказать, было незнакомо тогда Ставрополю.

Наконец, взглянем теперь вообще на Ставрополь: отчего он был так беден постройками? Неужели жители его не имели достаточных средств, чтобы свои жалкие помещения заменить порядочными зданиями, тогда как чувствительного недостатка в материалах, особенно в камне, город не мог тогда иметь?

Вот главные вопросы, на разрешение которых П. Х. Граббе обратил свои усиленные труды после обозрения Ставрополя. По собрании точных сведений о городских средствах и доходах и о состоянии самих граждан, он увидел, что все неудобства могут быть мало-помалу устранены, лишь бы только со стороны жителей было принято живое участие в этом деле. Для того он лично старался узнать от них о причинах медленного развития города. Призвав однажды к себе почетных ставропольских граждан, Павел Христофорович представил им тогдашнюю картину города, его жизнь, потом сличил его с прочими губернскими городами, указал на главные его недостатки и, наконец, спросил их: неужели они не имеют достаточных средств к улучшению своих жилищ, прося вместе с тем говорить ему обо всем откровенно. Тогда граждане объяснили, что они и сами постоянно думали и думают об украшении своего города; но главное затруднение, останавливающее их предприятие, состоит в том, что они, убив на постройку свои капиталы, не предвидят после от того никаких для себя материальных выгод, а только один убыток, и невольно должны будут терпеть недостатки, ибо, соорудив какое-либо капитальное здание, они обязывались половину его покоев отдать под постой, так что выручка употребленного на постройку капитала оставалась явно безнадежной. П. Х. Граббе, узнав теперь истинные причины медленного развития Ставрополя и не сомневаясь нисколько в содействии граждан к исполнению задуманных им планов, принял живое участие в областном городе. Он тогда же убедил жителей приступать немедля к постройкам с твердою уверенностью, что для новых зданий им непременно будет исходатайствована на несколько лет льгота от постоя и других повинностей. Павел Христофорович при этом изложил пред гражданами, что капиталы их нисколько не пострадают, если будут употреблены на постройку, но, напротив, доставят им всегда выгоду, во-первых, потому, что здания, пользующиеся льготой, принесут верный доход от найма; во-вторых, потому, что граждане, занимающиеся подрядами и поставками, будут иметь возможность представлять строения в залоги, а те, которые промышляют другими предметами, также отдавать свои дома в залоги другим благонадежным лицам и пользоваться процентами. Таким образом от капитального здания каждый хозяин получит всегда двойную выгоду — от найма и залога, а чрез то капитал может в короткое время еще более увеличиться. С убеждением этим ставропольские граждане вполне согласились, и с твердою надеждой на верный успех в будущем многие из них в конце 1837 года начали запасаться материалами и готовить планы на новые здания. Между тем генерал-адъютант Граббе вошел с представлением о даровании жителям Ставрополя льготы для новых построек. Представление это увенчалось полным успехом. Всем выстроенным каменным домам предоставлено было пользоваться свободою от найма и других повинностей в течение десяти лет.

В 1839 году генерал Граббе, по военным обстоятельствам, не мог исключительно посвятить свои труды Ставрополю. Самое лучшее время этого года он провел на левом фланге Кавказской линии и ознаменовал себя там новым подвигом, доставившим ему немалую известность, а именно поражением скопищ Шамиля и взятием штурмом замка Ахульго, служившего убежищем этому герою-фанатику. Впрочем, настоящее отсутствие начальника области не остановило наших граждан в предприятиях: в городе вдруг во многих частях, особенно на большой Черкасской улице воздвигнуто было несколько новых каменных двухэтажных домов и повсюду теперь оказывались приготовления к сломке старых хижин и обнаруживалась забота об изяществе выстроенных и вновь предполагаемых зданий. Генерал Граббе по возвращении из экспедиции, заметив, что главное дело кончено и приносит уже свои плоды, обратил внимание на другой заданный им себе прежде вопрос: об общественной жизни и о воспитании юношества.

Для развития общественной жизни П. Х. Граббе употребил со своей стороны большие усилия. Чтобы соединить теснее общество и упрочить связь его навсегда, он придумывал всевозможные средства для побуждения почетных жителей Ставрополя как можно чаще видеться между собой; словом, он хотел вызвать всех из закулисной жизни на свежий воздух и познакомить с удобствами европейского быта. Для того очень часто устраивал он в своем доме балы и подавал собою пример другим подражать ему в этом по возможности и силам. Тогда же каждый из почетных сочленов ставропольского общества, чтобы не уронить себя пред ним, занялся меблировкою своих покоев и начал обзаводиться приличным экипажем. Шаг был сделан вперед, оставалось только поддержать стремление. В это же время явилась мысль об устройстве в Ставрополе бульвара на нынешней Николаевской улице. Заботу об этом генерал Граббе возложил на тогдашнего коменданта, полковника Масловского, который благое намерение своего начальника вскоре привел в действительное исполнение. Пространство, где теперь раскидывается часть нынешнего бульвара от Градской Думы к театру, тогда находилось в запустении, зарастало бурьяном и наводило собою грустное впечатление на гуляющих; а теперь это же место, спустя каких-нибудь 16 лет, служит богатым убежищем от зноя и вместе с тем украшением городу.

Относительно воспитания юношества, как главного и необходимого условия в общественной жизни, генерал Граббе, по мере возможности, старался вникать в тогдашнее положение гимназии, состоявшей в ведении Харьковского учебного округа. Хотя попечение об этом заведении и не относилось к непосредственным его обязанностям, но забота о благосостоянии Ставрополя не давала ему покоя; он везде и во всем хотел оставить после себя память. В свободные от занятий часы П. Х. Граббе очень часто посещал гимназию и нередко лучших из ее воспитанников вместе с преподавателями приглашал к себе на обеды и балы и там, видимо, хотел в одних возбудить соревнование, а других заставить вести молодых людей к истинной цели просвещения. С другой стороны, при содействии Граббе бывший учитель гимназии, Крупье, основал в Ставрополе первый женский пансион, который служил долгое время единственным заведением для воспитания прекрасного пола и существовал бы, может быть, до сих пор, если бы дряхлость не заставила старика Крупье сложить с себя это бремя в 1849 году на другого. Мы должны также заметить, что пансион этот для Ставрополя принес много существенной пользы и особенно в том отношении, что жители города вместо прежнего небрежения о воспитании своих дочерей стали уже чувствовать для себя необходимым и даже почитали самым главным делом в домашней жизни дать своим детям хотя какое-нибудь понятие об окружающем и указать им истинный путь к просвещению.

Бывшие во время управления П. Х. Граббе Кавказской областью гражданские губернаторы генерал-майор Хомутов, действительный статский советник Семенов и генерал-майор Сотников также принимали участие в общеполезных делах и старались помогать своему главному начальнику в скорейшем осуществлении его намерений, но не могли оказать больших услуг Ставрополю потому, что, пробыв в нем по нескольку месяцев, они получали вскоре новые для себя назначения.

Представив по возможности главный переворот, совершавшийся теперь внутри Ставрополя, перейдем снова к его наружности. В течение 1840, 1841 и 1842 годов постройки шли чрезвычайно быстро, так что следить за постепенным возникновением их, как делали мы это прежде, весьма затруднительно; город строился во всех своих частях и предместьях и расширялся незаметно. Мы здесь укажем на те только здания, на которые преимущественно обращено было внимание генерала Граббе. Одно из них принадлежит войску — это казармы, устроенные на площади к юго-западу от дома командующего войсками. Прежде, во время лета, находившийся в Ставрополе батальон располагался в этом самом месте лагерем, а теперь получил для себя всегдашнее верное убежище от зноя и холода. Перевод батальона на постоянные квартиры послужил некоторым образом и к распространению Ставрополя. Это вполне мы видим в настоящее время: расстилавшееся до того времени вокруг казарм пустое пространство представляет теперь хотя и небольшое, но довольно чистое и опрятное поселение, мы могли бы сказать собственно военное поселение, если бы тут не было построек, принадлежащих ставропольским гражданам.

К числу других капитальных зданий, обязанных своим существованием генералу Граббе, принадлежат присутственные места. Выше еще заметили мы, что Павел Христофорович имел сильное желание разбросанные до того времени по городу правительственные учреждения собрать в одно место; но на первых порах успеть в этом было очень трудно. Когда же граждане начали безостановочно заниматься украшением своего города и строиться, генерал Граббе, собрав сведения о сумме, которая употребляется присутственными местами на наем частных домов, нашел, что в общей своей сложности она может вполне удовлетворить за труды того из граждан, кто решился бы принять на себя постройку отдельного здания для помещения всех правительственных мест. Вследствие этого намерение генерала было передано ставропольскому купечеству, из среды которого почетный гражданин Волобуев первый вызвался привести его в исполнение, и это теперь мы видим на самом деле.

Военный госпиталь, первое капитальное здание, бросающееся в глаза въезжающему в город из внутренних губерний чрез Черкасскую заставу, также выстроен под наблюдением П. Х. Граббе.

Радуясь успеху своих предприятий и оживлению Ставрополя, генерал Граббе не остановился и постоянно переходил от одного предмета к другому. Заключенные, имевшие до настоящего времени весьма неудобное и тесное помещение, были также приняты им под свое покровительство. Рассчитывая с истинно христианской заботливостью, что между преступниками могут быть очень легко и совершенно невинные, Павел Христофорович думал устроить такое для тюремного замка помещение, где заключенные прежде своего осуждения были бы сколько-нибудь изъяты от страданий. Для этого, по проекту его, у Гремучего родника воздвигнут, хотя и грустный по своему назначению, но прекрасный по наружности корпус; по крайней мере мы смело можем сказать, что с устройством замка судьба заключенных многим улучшилась, особенно же в теперешнее время.

В довершение всех своих распоряжений к усовершенствованию Ставрополя П. Х. Граббе не хотел оставить без внимания религиозной и нравственной стороны города как главных оснований к его будущему благоденствию и процветанию. Но как это трудное дело не могло быть им исполнено без содействия духовного архипастыря, который бы преимущественно обязан был следить за нравственностью и религией, П. Х. Граббе принял на себя ходатайство об учреждении в Ставрополе Епископской кафедры и отдельной Кавказской епархии. Расчет генерала был верен в том его предположении, что граждане, воодушевленные пастырским словом, непременно займутся постройкой церквей, которые, кроме высокой духовной цели, много послужат к украшению города и поднимут его в глазах простого народа, удивлявшегося прежде, что в Ставрополе один только Божий храм, и очень часто иронически выражавшегося об этом словами: «Уж и видно, что Кавказ». Наконец 4 апреля 1842 года, вследствие ходатайства генерала Граббе, последовало Высочайшее повеление об учреждении Кавказской и Черноморской епархии; но Павел Христофорович не дождался прибытия архипастыря и в конце этого года выехал из Ставрополя, желая ему успеха в дальнейшем развитии.

По отъезде П. Х. Граббе, в январе месяце 1843 года в Ставрополь прибыл новый начальник Кавказской области и командующий войсками генерал-лейтенант Владимир Осипович Гурко. Ставрополь, стряхнувши с себя покрывавшую его прежде пыль, в это время много поюнел и во всем представлял живые следы деятельных трудов и полезных преобразований. Все это генерал Гурко хорошо видел при обозрении города и постановил себе обязанностью продолжать начатое.

В этом же году, как мы помним, вечером в Великую Субботу перед Пасхой наш город был оживлен приездом Преосвященного Иеремии, первого Епископа Кавказского и Черноморского, по справедливости достойного воспоминания и уважения за свои заслуги, оказанные городу в нравственном и религиозном отношениях. Все, что мы видим теперь хорошего и полезного в духовных учреждениях, принадлежит именно ему. Граждане до приезда Преосвященного Иеремии приняли на себя труд приготовить помещение для своего духовного пастыря, но долго у них шли толки о месте, на котором предполагали устроить это помещение, и чрез это к приезду Преосвященного оно не было окончательно отделано. Затем почетный гражданин Волобуев, движимый чувством христианского благочестия, приняв в том деле весь труд на себя, приобрел на Кузнечной улице уютное с домом место и в несколько месяцев привел все там в порядок и устроил домашнюю церковь. С переходом сюда владыки Кузнечная улица получила название Архиерейской, а бывшие невдалеке отсюда, в небольшой лощине, городские кузницы перенесены за город к ярмарочной площади. Новая эта улица, до того заброшенная и мало населенная, быстро начала застраиваться, особенно средним классом ставропольского народонаселения. Пространство за архиерейским домом было занято только старыми городскими кладбищами, а на восток от них разбросано несколько мещанских хижин; теперь же, в течение каких-нибудь 11 лет, из этого пустопорожнего места образовалось целое новое предместье города с правильными улицами, ясно свидетельствующее, что народонаселение Ставрополя значительно увеличилось.

Преосвященный Иеремия, знакомясь понемногу со ставропольским обществом и стараясь понять его с той точки зрения, которая относилась непосредственно к обязанностям архипастыря, увидел, что общество расположено к благим предприятиям и что с помощью его можно много сделать полезного для города. С этой мыслью Иеремия обратился к генерал-лейтенанту Гурко и просил его содействия, которое генерал всегда готов был оказать ему, потому что необходимость в духовных учреждениях была очевидна и отчасти также лежала на обязанности главного начальника. Предоставив теперь заботиться о духовных учреждениях архипастырю, В. О. Гурко желал, по примеру своего предшественника, заняться дальнейшим усовершенствованием города, но по военным делам не мог предпринять многого и решительного. Вторую половину 1843 года он провел на левом фланге Кавказской линии, следя за волнением горцев, которое наконец было прекращено поражением скопищ Шамиля при селении Большие Казанищи. В следующем году после этого удачного предприятия Гурко вновь отправился в экспедицию и все почти летнее время находился в Чечне, занимаясь там учреждением Сунженской линии, где тогда же им заложено было и Воздвиженское укрепление. Однако Ставрополь, несмотря на эти частые отсутствия начальника области, не переставал распространяться; пустопорожние места быстро застраивались, и не какими-нибудь хижинами, как это было прежде, а по большей части каменными домами. Преосвященный Иеремия, со своей стороны, успел привести в порядок заброшенные городские кладбища и убедил граждан приступить к постройке нескольких церквей и к доставлению необходимых для них украшений.

По назначении графа Михаила Семеновича Воронцова (ныне светлейшего князя) наместником кавказским (27 декабря 1844 года) и по прибытии его на Кавказ, страна эта встрепенулась от долгого сна, ожила, и схороненное в ней несколько веков золотое руно вызвано наружу. Генерал-лейтенант Гурко в это время по Высочайшему повелению переведен в Тифлис начальником главного штаба войск, на Кавказе находящихся, а в исправление его прежней должности вступил генерал-лейтенант Николай Степанович Завадовский 21 февраля 1845 года. Все, что было сделано для Ставрополя в течение последних девяти лет, совершилось пред нашими глазами; но вдаваться в подробности, считая здесь излишним, мы объясним в точности все полезные преобразования далее, при обозрении каждой части города отдельно, а теперь укажем только на главные изменения, сделанные в Ставрополе во время управления Кавказским краем генерала Завадовского при содействии Преосвященного Иеремии и гражданских губернаторов, генерал-майоров Ольшевского, Норденстама и Волоцкого.

О постройках, производившихся во все это время, можно бы было написать целую статью, если бы мы стали следить за ними таким же образом, как и прежде; но достаточно сказать, что с 1838 года выстроено в городе более 280 каменных домов, за исключением церквей. Одна эта цифра может свидетельствовать о быстроте и успехе, с каким производились ставропольские постройки в последнее время. Из более замечательных зданий, заслуживающих по своей массивности быть упомянутыми, воздвигнуты: Казанский кафедральный собор, театр, дом купца Плотникова для гимназии, и прочее и прочее.

Все эти постройки, ясно показывающие благосостояние города, заставляли начальство содействовать гражданам в их предприятиях, и пока они так горячо принимались за благое дело, стараться воспользоваться этим всеобщим рвением. Преосвященный Иеремия при содействии командующего войсками, достигнув главной своей цели — устройства церквей, обратился потом с просьбой в Святейший правительствующий Синод об учреждении в Ставрополе духовной семинарии. Просьба эта Святейшим Синодом была принята благосклонно и в конце 1846 года (13 ноября) осуществилась на самом деле. Затем было открыто особое отделение для бедных воспитанников.

Между тем как Ставрополь постепенно совершенствовался и расширялся более и более, наместник кавказский ходатайствовал о переименовании Кавказской области в губернию. Новое назначение, готовившееся Ставрополю, по-видимому, не должно было произвести влияния на его развитие; но когда 2 мая 1847 года последовало Высочайшее повеление о переименовании области в Ставропольскую губернию, наш город поднял свою голову несколько выше. Жители начали гораздо внимательнее всматриваться во все принадлежавшее им и, конечно, много бы сделали хорошего в это время для общественной пользы, если бы, к несчастью, не помешала тому явившаяся тогда холера; однако, несмотря и на этот страшный бич, граждане не жалели денег и приносили огромные пожертвования на разные благотворительные заведения. В этом же году, вскоре после того, как Ставрополь получил название губернского города, положено было основать каменное двухэтажное здание для присутственных мест городового управления. Так как купеческое и мещанское общества постоянно умножались, прежде же выстроенные ими деревянные дома для городских мест сделались весьма тесны, особенно во время выборов или значительных торгов, то сама необходимость указывала, в отвращение неудобств в будущем, построить новое, просторное и во всех отношениях приличное здание, где можно бы было поместить думу, магистрат и другие городские управления. Об этом особенно заботился гражданский губернатор генерал-майор Норденстам; но, когда план и смета были составлены, оказалось, что, по недостатку сумм, на счет городских доходов нельзя предпринять всей постройки. При таком затруднении, по убеждению И. И. Норденстама, 1-й гильдии купец Иван Ганиловский, из усердия к общественной пользе, постройку здания принял на себя, а вместе и все расходы, которые не могли покрыться городскими доходами, решился обеспечить своей собственностью. Городское здание было заложено 29 мая³.

И. И. Норденстам, много старавшийся об устройстве этого здания, не дождался его окончания и дальнейшие заботы о нем передал своему преемнику, генерал-майору Александру Алексеевичу Волоцкому. Площадь, на которой расположены теперь городские места, занята была до того времени базаром, много вредившим чистоте и опрятности города. Когда же Кафедральный собор был воздвигнут на горе близ этой площади, тогда место это в особенности не соответствовало уже цели своего назначения, а потому базар, согласно Высочайше утвержденному плану, по распоряжению генерала Завадовского переведен был к Воробьевскому предместью. Это перенесение мелочной торговли в верхнюю часть города побудило многих жителей поспешить занять для себя выгодные места и устроить заблаговременно удобные помещения. Кроме того, что граждане начали поспешно воздвигать на Воробьевке каменные здания, И. С. Завадовский, чтобы еще скорее подвинуть это дело вперед, много старался об устройстве там нового гостиного ряда. Это предприятие увенчалось полным успехом.

При обозрении городских мест генерал-майором Волоцким в 1848 и 1849 годах замечено было, что квартирная повинность особенно обременительна для жителей города Ставрополя по значительности воинского постоя и что назначение этой повинности хотя делается по возможности уравнительно, но жалобы от обывателей на тягость ее, а от постояльцев — на неудобство квартир — повторялись беспрестанно. Для облегчения в этом случае жителей и вместе с тем для предоставления им средств поправить свое состояние обращена была большая забота на приведение в порядок проекта о замене в Ставрополе натуральной квартирной повинности денежной посредством сбора денег с обывательских недвижимых имуществ. Проект этот, представленный от генерала Завадовского князю-наместнику, был утвержден Государем Императором 13 декабря 1850 года, и вследствие того обыватели Ставрополя освобождены теперь от постоя. Но 1850 год особенно останется достопамятным в летописях наших граждан по пребыванию в Ставрополе государя наследника цесаревича Александра Николаевича. А дабы сохранить на вечные времена в сердцах жителей благоговейную память как о пребывании в Ставрополе в 1837 году Государя Императора, так и о посещении этого города в 1850 году государем наследником, испрошено разрешение: главную улицу города, совершенно теперь вымощенную плитным камнем и украшенную во всю свою длину новым бульваром, именовать Николаевской; вторую же улицу и большую площадь, на которой его императорскому высочеству были представлены генералом от кавалерии Завадовским некоторые части войск, называть Александровской.

Для доставления жителям города Ставрополя развлечений принято было со стороны командующего войсками и гражданского губернатора деятельное участие в устройстве нового бульвара, Во ронцовского сада, общеполезного рассадника, тутового сада и прочего. Кроме того, по предложению генерал-майора Волоцкого коллежский советник П. Н. Нечмиров занялся разведением парка по горе вокруг Казанского собора и устроил близ Варваринской церкви рассадник для обучения воспитанников духовных училищ.

В 1850 году А. А. Волоцкой с вице-губернатором А. А. Борзенко много прилагали старания об учреждении в городе Ставрополе дворянского клуба, который служит теперь лучшим местом для препровождения времени. Более правильное устройство тротуаров, канав для стока воды и освещение трех главных улиц спиртовым газом также начато с 1850 года. Последнему, то есть введению в нашем городе освещения улиц спирто-скипидарной жидкостью, много содействовал один из содержателей питейного откупа по губернии, коммерции советник Кокарев, который, по приглашению господина гражданского губернатора, кроме того, что принял на себя безвозмездно в течение года освещать Николаевскую улицу от самых Тифлисских ворот до госпиталей, а также часть улиц Театральной и Александровской и Александровскую площадь, распорядился еще переделать на свой счет и городские фонари. Превосходство газового освещения явно было признано гражданами, так что многие из них изъявили готовность устроить пред своими домами фонари и освещать их своими средствами. Кроме того, это нововведение вполне было одобрено господином кавказским наместником во время пребывания его светлости в нашем городе в октябре месяце 1851 года; и тогда же, для введения подобного освещения в Тифлисе, по воле князя Михаила Семеновича переслано было туда из Ставрополя для образца двенадцать фонарей.

Князь-наместник, заботясь о благосостоянии вверенного ему края, не оставлял без внимания нашего города, в котором большая часть преобразований, сделанных в наше время, совершена с разрешения или лично по указанию его светлости. В особенности учебные заведения в Ставрополе должны быть много обязаны попечению и участию, которое принял в них князь Михаил Семенович. Женский пол также не может жаловаться в этом отношении; на него обратила внимание супруга наместника, княгиня Елизавета Ксавериевна: ее светлости принадлежит мысль учреждения в Ставрополе Женского благотворительного общества и учебного заведения для воспитания бедных девиц жителей Ставропольской губернии, по образцу Заведения Святой Нины в городе Тифлисе. Теперь цель эта, при самом живом участии и особенной заботливости княгини Воронцовой, достигнута, и заведение с учреждения своего приютило много сирот, а вместе с тем дало возможность недостаточным гражданам предоставить своим дочерям приличное воспитание.

За всеми заботами об украшении города, о доставлении гражданам развлечений и о прочем, местное начальство обратило особенное внимание на заключенных и бедных. Для улучшения сколько-нибудь судьбы тех и других сделано уже много полезных учреждений, — мы не объясняем здесь, каких именно, так как обо всем этом скажем подробно далее, при взгляде вообще на статистику или нынешнее положение Ставрополя; теперь же перейдем к его топографии.

Топография и статистика

Ставрополь, взятый в настоящую минуту со всеми своими окрестностями, занимает довольно обширное пространство, которое представляет из себя местность, усеянную несколькими холмами и небольшими оврагами. По этим-то холмам и оврагам расположена большая часть Ставрополя, местами довольно живописного, а местами грязного и скучного. Центральная улица города, известная прежде под именами Большой и Черкасской, а теперь Николаевская, разделяет Ставрополь в административном отношении на две части: одна из них тянется к югу, а другая к северу; но указать с точностью естественные границы нашему городу не представляется возможности: у нас нет таких рек и гор, которые большей частью служат кавказским местностям пределами, далее которых они не могут двигаться. Границы Ставрополя у нас обыкновенно определяют мерой; жители очень хорошо знают, что земли, принадлежащей городу, считается 17772 десятины 669 квадратных сажен, и им нет никакого дела, где и как она расположена и где естественный ее предел. Определяют еще некоторые таким образом границы Ставрополя, что он окружен со всех почти сторон казачьими землями.

Не отделяя Ставрополя от его хуторов и предместий, можно сказать, что границей ему на юг служит речка Мамайка, к западу — небольшой лес, состоящий из кустарника, к северу — Ташла, со своими двумя притоками, а на востоке беспредельная степь, покрытая по местам небольшими холмами и курганами. Впрочем, границы эти определены нами приблизительно для знакомых с нашим городом, а незнакомые с ним, конечно, не многое узнают из такого топографического определения положения города. Мы обыкновенно привыкли определять положение каждой местности по течению рек, у берегов морей и озер или у подошв замечательных гор; Ставрополь же хотя и расположен на горе и ее покатостях, но гора эта, к несчастью, безымянна и никому не известна. Речки и ручейки, орошающие наш город, также не имеют никакого значения; но во всяком случае мы должны сказать, что Ставрополь находится у верховьев Ташлы, Мамайки, Мутнянки и их притоков, а сказавши это, нам необходимо следует сколько-нибудь объяснить, что это за названия и из чего именно состоят наши речки, между которыми первое место занимает Ташла.

«Ташла» — слово тюркское, значащее собственно каменистый.

Название это вполне верно дано нашей речке потому, что ложе, по которому она протекает, действительно каменисто, как и у всех кавказских горных речек. Ташла образуется на северо-западе от Ставрополя, в лесу, из нескольких родников, между которыми более известен так называемый холодный источник. Направление от своего начала Ташла имеет к в.-с.-в., потом, приняв в себя два небольших ручейка на городской земле, из которых один называется Березовкой, другой Третьей речкой, катит медленно свои воды в подарок Калаусу. По всему течению этих ручейков и самой Ташлы разбросано в разных местах множество прекрасных родников; некоторые из них, расположенные в глубоких оврагах, имеют много привлекательного и живописного. Березовка и Третья речка вообще бедны водой; в жаркое время они едва только струятся. Ташла хотя также не может похвалиться обилием своих вод, но иногда, во время дождей и таянья снегов, делается очень шумной и наносит большой вред жителям, срывая устроенные по течению ее мельницы и ломая мостики, так что иногда во многих местах переправа чрез нее становится весьма затруднительной и даже совершенно невозможной. Доказательством тому может служить несколько примеров, из которых мы долгом считаем привести здесь хоть один, случившийся назад тому года три. Ташла, хорошо известная жителям Ставрополя и окрестных селений и станиц, обыкновенно не представляла преград к переезду; во всякое время и везде можно было найти на ней удобный брод; но однажды весной два казака, нисколько не подозревая разгула речки, отправились из Ставрополя в станицу Михайловскую, и как Ташла не представляла им прежде препятствий при переезде, пустились чрез нее на троеконной своей телеге, но в это самое время быстротой воды были снесены, телега их опрокинута, один казак утонул, а другой едва спасся, телега же их была найдена изломанной и без колес. Впрочем, старожилы рассказывают, что такого разгула Ташлы они и не запомнят, хотя она каждый год весной наносит кое-где своим прибрежным поселенцам вред, но в то время, когда утонул казак, Ташла из речки превратилась в настоящую шумную горную реку.

После Ташлы речка Мамайка занимает у нас второе место. Она образуется на юго-запад от города из шести родников, из которых три в лесу, а три близ каменных ломок. Все ручьи, служащие началом Мамайки, сливаются между собою в версте, не более, от Карабина колодца; потом Мамайка, обогнув наш город с южной стороны, принимает направление на в.-с.-в. до слияния с речкой Мутнянкой. Эта последняя речка вытекает также из родника, находящегося во рву, близ тюремного замка. По величине своей она гораздо менее Мамайки и в жаркое летнее время иногда во многих местах пересыхает. Наконец остается еще нам сказать об одной так называемой речке Желобовке, находящейся почти в самом центре города: она течет из Воронцовского сада и впадает в Мутнянку в полуверсте от ярмарочных зданий.

Итак мы видим, что Ставрополь орошается пятью речками и, как кажется, не должен бы иметь недостатка в хорошей воде, а между тем жители прежде очень часто жаловались на это, особенно в грязное время года, когда сообщение по городу делалось весьма затруднительным. Конечно, те из граждан, которые имели свои дома по речкам или невдалеке от них, не могли чувствовать недостатка в хорошей воде; но ощутительно было это для тех жителей, которые находились в самом городе. Вода доставлялась сюда, как и теперь, из Карабина источника, изобилующего прекрасной ключевой водой. А так как не все жители имели и имеют средства доставать для себя воду из этого колодца или источника, находящегося в трех верстах от центра главного населения, то вследствие того в Ставрополе образовался особый класс промышленных людей, известный под именем водовозов. Они снабжают город водою, и некоторые из них имеют значительные от того выгоды. Впрочем, с 1840 года водовозы эти упали очень много, причина же тому — устройство бассейна. Мысль снабдить Ставрополь хорошей ключевой водой долго занимала граждан, но не находилось между ними человека, который взялся бы за это трудное дело. Почетный гражданин Гавриил Иванович Тамамшев в 1838 году предложил наконец на свой счет провести в город воду из родника, служащего началом реки Мутнянки. Предприятие это жителями было принято с благодарностью и одобрено генералом Граббе. Бассейн, окончательно устроенный Тамамшевым в 1840 году, дал средство бедным гражданам безденежно пользоваться хорошей водой, а вместе с тем служил тогда одним из главных украшений города. Воды из бассейна вытекает в продолжение суток до 12 тысяч ведер.

В последствии времени бывший содержатель питейного откупа Ставропольской губернии пятигорский купец Якунчиков также изъявил готовность устроить на свой счет новый бассейн на ярмарочной площади, который служил бы продолжением водопровода Тамамшева. Такая благородная цель Якунчикова не осталась для него без поощрения и благодарности со стороны начальства и со стороны жителей, особенно в то время, когда многочисленная толпа народа присутствовала при освящении прекрасного и обширного бассейна (1850 года июня 11). Во все время бывших после сего ярмарок, на которые стекается иногда более 20 тысяч народа, никто не мог пожаловаться на недостаток воды, как это бывало прежде. Мы забыли еще сказать, что при бассейне Якунчикова устроен также и водопой для скота, который для продажи на ярмарках пригоняется большими табунами и гуртами.

За всем этим, большая часть ставропольских жителей имеет при домах своих особые колодцы, которых считается в городе 510. Вода в них, в верхних частях города, большей частью очень хороша, а в низменных солонцевата, местами с горечью и может годиться только для мытья различных при доме мелочей.

Город Ставрополь в административном отношении, как мы сказали, разделяется Николаевской улицей на две части; но в народе, со всеми своими предместьями, носит он несколько названий. Названия эти следующие: старый город, новый город (форштадт), Воробьевка, Подгорная слободка, Солдатская слободка, Станица, Мутнянка, Мамайка, Ташлинское поселение, Скомороховы хутора.

Старый город, расположенный частью по незначительному горному склону, а частью на ровном месте, составляет лучшее и самое богатое население Ставрополя; особенно отличаются хорошими постройками улицы Николаевская, Александровская, Театральная и улица присутственных мест. В этой части города сосредоточиваются все более замечательные правительственные, общественные и частные заведения. Самый вид Старого города имеет много живописного при взгляде на него с северной и восточной стороны; он также занимаете первое место и по богатству капитальных зданий, из которых более обращают на себя внимание дом купца Плотникова, присутственные места, Градская Дума, полиция, дома купца Ганиловского и почетных граждан Волобуевых и прочие. Пересчитать все хорошее не достанет и времени; одним словом, вместо прежней бедной Черкасской улицы мы теперь видим улицу, усеянную домами и лавками красивой архитектуры и на каждом шагу встречаем вывески с надписями: магазин такого-то, или продажа таких-то товаров, или, наконец, вывески разного рода ремесленников. Между этими последними вывесками, как и во всяком городе, есть много оригинальных, особенно по своим рисункам, смотря на которые, нельзя иногда не улыбнуться.

К западу от Старого города по равнине тянется Воробьевка, получившая, как говорят, свое название назад тому лет за 60 от бывшего здесь хутора однодворца Воробьева. Эта часть города, лучшая в климатическом отношении и богатая своими садами и огородами, не может только похвалиться постройками; но в последнее время, с перенесением сюда базара и с устройством нового гостиного ряда на прилегающей к ней площади, Воробьевка значительно улучшилась и сделается, может быть, со временем одной из лучших частей Ставрополя. Это доказывается тем, что жители нашего города постоянно стараются сбывать теперь свои старые дома и переселяться на новую площадь. Другое доказательство будущего процветания Воробьевки то, что отводимые на ней вновь под поселение места и те, которые принадлежат ее обывателям, весьма вздорожали против прежнего времени.

Новый город разъединен со старым огромной площадью; на ней теперь устраивается, на юго-запад от дома командующего войсками, аллея из акаций, лип, тополей и других деревьев. Новый город, начавший возникать собственно после постройки военного госпиталя, состоит почти весь из каменных двух- и одноэтажных домов и совершенно слился с Воробьевским предместьем в верхней части. К юго-востоку от нового города расположены казармы Кавказского линейного батальона, а за ними несколько турлучных, деревянных и из мелкого камня домиков, принадлежащих женатым солдатам этого батальона и ставропольским мещанам. Эта местность известна вообще под именем Форштадта; некоторые же название это распространяют и на Новый город.

Солдатская слободка, примыкающая к Старому городу с южной стороны, составляет не слишком богатое население, хотя местами попадаются здесь каменные, довольно порядочные дома, но они в общей сложности своей относительно прочих частей города за исключением, разумеется, предместий, нисколько не придают красоты слободке и даже теряют свое значение против того, если бы они были помещены где-либо в другом месте города или на лучшей улице. Впрочем, надобно сказать, что Солдатская слободка вообще много улучшилась и тянется все далее и далее к югу, так что площадей и пустопорожних мест, разделявших ее прежде с Мутнянским поселением, теперь совершенно почти не существует. Мы как-то года два не посещали этой части города и, посетив ее недавно, были поражены обилием домов и правильным устройством новых улиц, о существовании которых совестно было бы не знать, живя в Ставрополе.

В небольшом расстоянии от Солдатской слободки к востоку встречается еще новое поселение, известное когда-то под именем Кузнечной улицы, а теперь, как сказано выше, переименованное в Архиерейскую улицу. Если живущего в этой части города спрашивают о его квартире, то обыкновенно он отвечает словами: «за Архиерейским мостом». Отчего так скоро заселилась эта местность, также упомянуто выше. К югу, параллельно с этой частью города и с Солдатской слободкой, по речке тянется Мутнянское поселение, не заключающее в себе ничего такого, о чем бы стоило поговорить подробнее.

Далее, к югу от Мутнянки, за небольшой возвышенностью, находится предместье Мамайка, славящееся своими садами, которые расположены по обоим берегам речки, начиная от Карабина источника к востоку, по крайней мере, на пространстве около трех верст.

Перейдем снова в Старый город и, став на его главном возвышении, взглянем на север. Здесь прежде всего бросается в глаза Подгорная слободка, усеянная по крутому горному скату небольшими домиками, в которых, как видно, не принимала своего участия архитектура и предоставляла право каждому поселенцу производить постройку дома по его собственному плану. В этой части улицы кривы, темны, грязны и местами так узки, что двое гуляющих не могут пройти рядом. Некоторые из жителей справедливо говорят, что Подгорная слободка — лабиринт города Ставрополя.

К северо-западу отсюда виднеются на крутой горе так называемые Скомороховы хутора, составляющие из себя хотя небольшое, но чистое и опрятное поселение, которое особенно начало улучшаться с учреждением там женской обители. В обители этой в настоящее время приняли большое участие преосвященный Иоаникий и гражданский губернатор в отношении наделения ее землей и другими угодьями, от которых много зависит окончательное устройство женского монастыря.

В лощине, идущей от запада к востоку, между двумя горными скатами, из которых на одном частью расположены Скомороховы хутора, а на другом Подгорная слободка, тянется по речке Ташле одноименное с нею предместье до Эммануэлевской дачи, которая служит пределом Ставрополя на востоке. В Ташлинском предместье находятся: тутовый сад, школа для образования шелководов и много прекрасных рощ; тут же по речке устроены мельницы, кирпичные, кожевенные и мыльные заводы.

Теперь остается нам упомянуть еще о последней части города — о станице. Так как положение станицы известно уже нам из очерков, представленных в начале статьи, то мы ограничимся здесь общим взглядом на настоящее ее состояние и скажем, что вид прежней станицы совершенно изменился и редко где теперь можно встретить старую казачью хижину с плетневым забором; все почти перестроилось и заменилось домами красивой архитектуры, между которыми есть несколько каменных зданий.

При описании всех этих местностей мы не входили в подробности относительно различных заведений, а упомянули о некоторых из них только слегка, потому что при взгляде на жизнь и занятия ставропольских граждан необходимо пришлось бы снова говорить об этих полезных учреждениях нашего города.

Климат Ставрополя с его поселениями и предместьями весьма умеренный и в общем его состоянии, особливо по результатам физических наблюдений, подходит несколько к климату Астрахани и северной части Тавриды. Десятилетние метеорологические наблюдения показали, что ранняя зима здесь наступает во второй половине ноября, а поздняя — в половине декабря; снега, несмотря на долгие и сильные метели, не очень обильны; зима 1849 года была редким исключением по своим метелям и снегу, выпавшему до пяти футов глубины. Вообще в начале зимы холода почти всегда бывают жестокие, до 22°, но это ненадолго; за сильными морозами внезапно наступает оттепель, а за нею опять холод с вьюгою и метелью; поэтому весьма часто в январе и феврале месяцах случаются дни, похожие на весенние. При таких быстрых и частых переменах погоды в течение марта и апреля весна наступает и продолжается почти незаметно; но зато лето бывает продолжительно, сопровождается умеренными жарами, не более 24° в тени, и дождями, достаточными для орошения почвы; сильные грозы бывают только в окрестностях, а в самом городе редко, причем собравшиеся тучи частью скоро разряжаются вершинами горных возвышенностей, частью при быстром охлаждении на этих высотах, обращаются в ливень. Продолжительная засуха в течение целого лета была здесь в 1833 и 1848 годах; а сильные и продолжительные дожди в 1846, 1850, 1851 и 1854 годах. Осень в Ставрополе дает нам иногда прекрасную погоду, а иногда, в октябре и ноябре месяцах, сопровождается густыми туманами, образующимися из наносимых сюда морских испарений и от низко опустившихся облаков.

Господствующих ветров в Ставрополе два: юго-восточный и северо-западный от Черного моря; первый всегда холодный, а второй теплый и влажный, летом приносит дождь, а зимою снег. Часто ветры эти дуют в течение трех-семи дней, иногда продолжаются и более двух недель, как, например, в 1847 году, с особенно сильными порывами, причем, судя по возвышенной местности города, можно бы опасаться разрушительных действий, подобных свирепствованию бурь и ураганов, но этого не бывает, а ежели и бывает, то весьма редко, потому что сила ветра ослабевает и рассекается, встречаясь на пути своем с горными вершинами. Не мешает, впрочем, привести здесь образец случающихся в Ставрополе бурь. В 1853 году, 10 июля, пред вечером сильный западный ветер, подняв облака пыли, покрыл ими весь город так, что сделалось темно. Потом начал накрапывать дождь, перешедший в ливень, наконец разразилась буря с градом, немного менее голубиного яйца. Чрез 12 минут все стихло; небо прояснилось. Между тем в эти 12 минут во многих местах вырвало с корнями до 20 штук дерев толщиной в 1½ обхвата, снесло с некоторых домов части железных крыш и рассеяло их в разные стороны. В Воронцовском саду сломано несколько деревьев; акации, стоявшие на главной аллее, частью вырваны с корнями, а частью изломаны; фруктовые же деревья попорчены градом. На бульваре Завадовского очень много деревьев расколото и сломано бурей.

В медицинском отношении, судя по избытку довольно хороших гигиенических условий, здоровье жителей Ставрополя должно, по-видимому, быть постоянно в лучшем, добром и цветущем состоянии; однако ж под влиянием климатических перемен и других причин здесь возникают и свирепствуют весьма многие эпидемические болезни, которых вид, течение и свойство различаются по времени года и по особенным местным условиям. Эти болезни суть: катар, лихорадки простудные и перемежающиеся, часто и быстро переходящие в желчную и нервную горячку; воспаление грудных органов, поносы и воспаление глаз.⁴

1) Катар (Catarrhus narium, bronchitis et laryngitis), насморк с кашлем и нередко с опухолью глотки (жаба), а чаще с зубной болью, есть весьма обыкновенная болезнь, появляющаяся в Ставрополе осенью, а наичаще весною от простуды ног; болезнь эта хотя весьма незначительна, но у людей полнокровных и слабогрудных может перейти в страдание грудных органов или же произвести хроническое воспаление с изъязвлением гортани и носовых хрящей (ulcéra cavifavcium et ozoena) и таким образом, при застарелости болезни, подает повод к весьма ошибочному лечению, или же хотя и к очень рациональному, но продолжительному. Но самый несносный и мучительный припадок катара, или простуды, есть зубная боль, которая при костоеде, опухлости десен и возвышенной чувствительности организма иногда подвергает больного такому отчаянию, что он просит вырвать у него один, два и более зубов, лишь бы только избавиться от тяжкой пытки.

2) Лихорадка (febris) в нашем городе господствует более осенью и бывает двух родов: простудная и перемежающаяся. А) Простудная лихорадка (febris catarrhalis rheumatica), которой причина явствует уже из ее названия, появляется при тех быстрых и частых переменах здешней температуры воздуха, какие объяснены в описании климата. Болезнь эта, сопровождаемая головной болью, потерей аппетита, чувством легкого озноба и последующего за тем жара во всем теле, усталостью и ломотою в руках и ногах, поражает преимущественно тех, кои по образу своего утонченного, нежного воспитания не привыкли к климатическим суровым переменам; впрочем, и другие не чужды этой болезни, которая при обыкновенном ее течении совершенно не опасна, так что в три, пять, редко в семь дней, при соблюдении строгой диеты и теплого содержания, при употреблении домашних или медицинских потогонных и других средств оканчивается выздоровлением; но иногда, и притом большей частик", болезнь эта, при постепенном усилении или ожесточении ее припадков, на третий, пятый и чаще на седьмой день переходит или в лихорадку перемежающуюся, или в желчную и нервную горячку.

Б) Перемежающаяся лихорадка (febris intermittens) появляется во всякое время года, более же осенью и притом не столько от простуды или погрешностей в диете, сколько от особенного эпидемического свойства этой болезни для всего Кавказского края. Она равно поражает людей всякого сословия, пола и возраста. Лихорадка эта большей частью бывает здесь трехдневная (tertiana) с правильным течением пароксизмов (constans) и почти всегда сопровождается гастрическими припадками.

Воспаление грудных органов — легких и плевры (pneumonia et pleuritis) — поражает здешних жителей наиболее в зимнее, малоснежное время, при сильных морозах, и зависит не столько от холода, сколько от избытка кислородного газа в сухой атмосфере на возвышенной местности города при влиянии северо-восточного ветра; кроме того, предрасположением к этой болезни служит армяно-грузинская привычка жителей к частым кровопусканиям. Болезнь эта свойственна преимущественно людям среднего сословия и военным нижним чинам.

Поносы гастрические, желчные и кровавые (diarrhea gastrica, biliosa et dyssenteria) появляются в течение лета и в начале осени от излишнего употребления зелени, овощей и плодов и от простуды. Болезнь эта обнаруживается наиболее у людей рабочего класса и у солдат, скоро усиливается и упорно продолжается при обильном употреблении колодезной щелочно-солоноватой воды.

Наконец, частое появление здесь глазной болезни между людьми рабочего класса бывает в летнее время и зависит от сильных продолжительных ветров.

По обозрении господствующих в городе Ставрополе болезней следует показать число умирающих в течение года, чтобы яснее видеть, каким образом и на кого действуют описанные нами болезни. Но прежде этого должно познакомить читателя вообще с народонаселением Ставрополя, в котором к концу 1853 года считалось жителей 17 623 человек. В числе жителей показано.

I. Духовенства	женщин	мужчин	оба пола
Монашествующих	9	--	9
Архиерейских служителей	44	--	44
Священнослужителей	22	14	36
Церковнослужителей	16	6	22
Вдовствующего духовенства	7	9	16
Детей духовного звания	21	34	55
Иноверческого духовенства	5	2	7
II. Служащих
а) военного ведомства: генералов, штаб- и обер-офицеров, жен и детей их	47	296	713
писарей из кантонистов, жен и детей их	343	271	614
б) гражданского ведомства: от IV до XIV класса	341	253	594
не имеющих XIV класса	132	40	172
писарей из кантонистов	95	53	148
III. Отставных
военного ведомства: генералов, штаб- и обер-офицеров, жен и детей их	47	36	83
гражданского ведомства: от IV до XIV класса	37	59	96
IV. Почетных граждан	12	1	23
V. Разночинцев	10	8	18
VI. Актеров и театральных служителей	22	15	37
VII. Купечества
1-й гильдии	26	29	55
2-й гильдии	17	7	19
3-й гильдии	554	277	131
инородного купечества	67	29	96
инородных купеческих детей, приучающихся торговле	17	--	17
VIII. Мещан
принадлежащих городу	2383	2214	4597
инородных	267	193	460
IX. Вечно-цеховых	1	1	2
X. Иностранцев	22	7	29
XI. Нижних воинских чинов
служащих	2615	593	3208
детей их	397	409	816
отставных	297	317	596
кантонистов	1117	--	1117
казаков	63	47	ПО
солдат, проживающих в бессрочном отпуску	26	7	33
XII. Вольноотпущенных, но не причисленных ни к какому званию	17	9	26
XIII. Дворовых людей
живущих при домах своих господ	257	216	503
по паспортам	147	63	210
XIV. Крестьян
казенных	437	389	826
удельных	3	1	4
помещичьих	139	94	233
XV. Колонистов	13	5	18
XVI. Воспитывающихся в разных заведениях	740	100	840
Итого	11183	6444	17623

В течение 1853 года заключено 183 брака, из них: холостых с девицами 124, со вдовами 34, вдовцов с девицами 8, со вдовами 17.

В 1853 году	Родилось			Умерло
		Мужчин	Женшин	Обо пола	Мужчин	Женщин
В январе	40	36	76	33	21	54
- феврале	41	33	74	28	22	50
- марте	35	38	73	40	20	60
- апреле	41	43	84	34	18	52
- мае	41	43	84	28	23	51
- июне	35	39	74	29	31	60
- июле	31	33	64	29	23	52
- августе	36	33	69	26	20	46
- сентябре	41	36	77	29	22	51
- октябре	39	39	78	30	21	51
- ноябре	41	37	78	34	16	50
- декабре	37	42	79	33	22	55
Итого	458	452	910	373	259	632

В числе родившихся за 1853 год считалось: законнорожденных 429 мужчин, 424 женщины, незаконнорожденных 27 мужчин, 25 женщин и подкидышей 2 мужчины и 3 женщины.

Таким образом, из представленных нами трех таблиц о народонаселении, о числе родившихся и умерших в течение года мы видим, что число жителей Ставрополя постоянно увеличивается, а вместе с тем увеличивается и объем города, в котором в настоящее время находится: улиц и переулков — 44, из них мощеных плитами — 2, камнем — 5, площадей — 3, мостов каменных — 4, деревянных — 2, церквей православных — 13, армяно-григорианская — 1, римско-католическая — 1, мечеть — 1, кладбищ — 6.

Домов, принадлежащих разным ведомствам и сословиям:

	Каменных	Деревянных	Вообще
Правительству	10	8	18
Церквам	3	1	4
Разным обществам	3	2	5
Дворянам, чиновникам и их женам	63	283	346
Духовенству	9	36	45
Купцам	120	213	333
Мещанам	66	432	498
Воинским чинам	6	744	750
Крестьянам помещичьим	--	6	6
Крестьянам государственным	1	76	77
Итого	281	1801	2082

Приступая к обозрению духовных учреждений Ставрополя, мы необходимо должны снова упомянуть, что успех в построении Божьих храмов много зависел от основания на Кавказе архиерейской кафедры, как этого всегда и следовало ожидать. В присутствии архипастыря нашлись между гражданами люди богатые верою и готовые жертвовать своим достоянием для славы Бога и для общей пользы. Все духовные учреждения, которые мы теперь видим в нашем городе, обязаны по большей части преосвященному Иеремии, а именно:

I. Казанский кафедральный собор сооружен в 1847 году иждивением городского общества, по плану архитектора Дурново, в русско-византийском стиле. Стоя на горе, собор этот господствует над целым Ставрополем и по своему значению, и по своему положению. На его месте еще в 1817 году предположено было построить церковь во имя святого Николая, и хотя с этой целью делались сборы, но намерение, как видим, осуществилось только спустя тридцать лет. Предположение или, лучше сказать, желание воздвигнуть на горе храм явилось вследствие избавления Ставрополя от чумы. Кавказский край до 1818 года нередко постигала чума, вероятно, заносимая со стороны Грузии от горских племен, имевших беспрерывные сношения с Оттоманской Портой. В 1816 году два зачумленных дезертира, скитавшиеся в горах, были пойманы зимой около Ставрополя и заключены в тюрьму, где жители имели с ними сообщение; от этого зараза быстро разнеслась по городу и далее по области, но вскоре прекращена благоразумными мерами, принятыми со стороны бывшего гражданского губернатора Малинского и его главного сотрудника, ставропольского градского главы, 1-й гильдии купца Никиты Плотникова, который, после прекращения чумы, первый предложил гражданам об устройстве на горе храма. А чтобы жители не забыли своего обещания, в память этого в 1817 году поставлен был на горе Плотниковым небольшой каменный крест. Некоторые из старожилов, не уверенные хорошо в предании, которое передано было их дедами, о находке каменного креста во время сооружения Ставропольской крепости, думают, что крест, о котором гласит предание, и крест, поставленный купцом Плотниковым, один и тот же.

После сооружения Казанского собора нынешний губернатор обратил свое внимание на расстилавшееся вокруг церкви совершенно обнаженное пространство, не представлявшее никаких следов и признаков растительности, и теперь от собора, по горе, вниз к бассейну, устроена широкая каменная лестница, обсаженная по бокам высокими тополями, а по всей горе разбиты тропинки, также обсаженные молодыми деревьями, которые спустя несколько лет примут под свою тень утомленных богомольцев. Смотря от бассейна на соборную гору, особенно в то время, когда народ толпами стремится из церкви по вновь устроенной лестнице и дорожкам парка, мы уверены, что каждый признает живописность настоящего местоположения. Вид собора преимущественно хорош, если на него смотреть издали, с восточной или северной стороны.

II. Старый Троицкий собор сооружен в 1817 году, а в последствии времени к нему пристроено было два придела во имя святого Сергия и святого Николая. Этот храм до приезда преосв. Иеремии был единственным в городе и стоял до 1843 года без ограды. Хотя преосвященный Иеремия не был основателем этой церкви, но оставил в ней память тем, что устроил ограду, а внутри ее развел из акаций и других деревьев небольшой сад.

III. Церковь во имя Нерукотворного Образа, с двумя приделами, находится в старом гостином ряду. Она также отделана до приезда Иеремии, но до этого времени в наружном ее виде не было ничего замечательного, и трудно было даже заметить, что в этом месте между лавками существует Божий храм. Для устранения этого преосвященный внушил гражданам приделать к церкви купол и снабдить ее другими необходимыми принадлежностями, так что в настоящее время всякий видит, что на сем месте господствует присутствие Божие.

IV. Приходская церковь во имя святой великомученицы Варвары построена на старом городском кладбище почетным гражданином Федором Стасенковым, по плану архитектора Воскресенского. Церковь эта, хотя и не так обширна, но по внутренней своей отделке и наружной красоте занимает видное место. В ней есть замечательный образ великомученицы Варвары во весь рост, украшенный богатой серебряной ризой работы известного московского художника Сазикова; тут же устроен по воле наместника кавказского общеполезный рассадник для воспитанников духовных училищ. Князь Михаил Семенович, желая развить между крестьянами Ставропольской губернии садоводство и другие полезные в этом крае отрасли сельского хозяйства и принимая за самое лучшее действовать на них в этом случае чрез посредство духовных пастырей, по предварительному соглашению А. А. Волоцкого с преосвященным Иоанникием, счел необходимым завести в Ставрополе образцовый рассадник для практических занятий воспитанников семинарии, приготовляемых в священнослужители; при этом имелось в виду, что молодые люди вместе с посвящением их в пастырский сан, перенося в свой приход хозяйственные познания, собственным примером будут приохочивать крестьян к полезным занятиям. С этой целью, в продолжение осени 1851 и весны 1852 года, под руководством действительного члена Кавказского общества сельского хозяйства П. И. Нечмирова на месте бывших кладбищенских памятников устроено: а) рассадник плодоносных, лесных и тутовых дерев; б) образцовые плантации марены и кунжута и с) посевы огородных растений, кормовых и аптечных трав. Каждый из воспитанников имеет у себя особую грядку, на которой под наблюдением наставников занимается посевом и ухаживанием за вверенными ему растениями. Этот новый рассадник при осмотре его еще в 1852 году, 27 июня, непременным секретарем Московского общества сельского хозяйства С. А. Масловым и членом того общества А. Ф. Ребровым, найден ими в полной мере соответствующим благодетельной цели князя наместника кавказского. Образцовая посадка всех известных пород дерев и шелковицы, огород и плантации красильных растений и кормовых трав особенно изумили господина Реброва, который назад тому несколько лет видел на месте нынешнего рассадника одни только развалины памятников, поросшие бурьяном.

V. Кладбищенская Успенская церковь выстроена в 1847 году 1-й гильдии купцом Ив. Ганиловским почти в том же виде и вкусе, как и наш главный Казанский кафедральный собор, только гораздо меньшего размера. До устройства этого храма городские кладбища находились в весьма незавидном состоянии: без ограды и без всякой заботы о приведении их сколько-нибудь в такое положение, чтобы благочестивый христианин не скорбел душевно при взгляде на заброшенные памятники. Теперь устроено на кладбище все как следует, и никто не станет сожалеть о прежнем запустении. В настоящее время есть еще предположение: разделить находящееся под кладбищем место на квадраты и умерших погребать по нумерам, с записыванием в особую книгу, так что родственники каждого покойника могут спустя несколько десятков лет отыскать могилу своею ближнего, хотя бы на ней не было и никакого памятника. Кладбище, по новому способу устроенное, должно быть обсажено деревьями и образовать вокруг четырехугольной ограды тенистую аллею, а посредине заключать в себе английский сад.

VI. Приходская церковь во имя святого Андрея Первозванного находится в верхней части города Ставрополя, в начале Воробьевского предместья. Она выстроена на общественный счет, под наблюдением преосвященного Иеремии, с той целью, чтобы основать здесь со временем архиерейский дом и мужеский монастырь; от этого она известна гражданам и теперь не иначе как под именем обители, для которой от города отведено значительное пространство земли с лесом и другими угодьями.

VII. Церковь святого Иоанна Предтечи сооружена также под непосредственным наблюдением преосвященного Иеремии для устраивающейся ныне женской обители. Находясь верстах в трех от города, церковь эта с устроенными при ней домами может по своей местности вполне служить убежищем для тех, кто пожелает отречься от мирских сует и жить вдали от городского шума.

VIII. В отдаленной части Ставрополя, так называемой Мамайке, в 1849 году, по совету преосвященного Иеремии, тоже выстроена небольшая церковь во имя св. великомученика Георгия старанием и участием купца Прокопия Леденева. Таким образом, каждая часть нашего города имеет теперь для себя свою собственную церковь, жители не могут жаловаться на недостаток в этом случае и имеют всегда возможность слушать слово Божие.

Кроме всех этих храмов в Ставрополе устроено еще несколько домашних церквей для заключенных, страждущих недугами и учащихся.

IX. Крестовая — трехпрестольная церковь при архиерейском доме; мы об ней сказали уже выше, при взгляде на развитие Ставрополя.

X. Во имя Скорбящей Божией Матери, при военном госпитале. Церковь эта прежде помещалась поочередно во многих местах, она была устроена сначала в 1838 — 39 годах на горе, в деревянном доме бывшего уездного училища, потом отсюда переведена на Воробьевку, где, смотря по удобству в размещении больных, очень часто переносилась из одного дома в другой; наконец, уже с 1842 года находится на нынешнем своем месте.

XI. При тюремном замке, во имя святых апостолов Петра и Павла. Заключенные, долгое время не имевшие возможности часто слышать пастырские наставления, не могут теперь пожаловаться на это и имеют все средства к успокоению и познаванию себя в духовном отношении.

XII. При губернской гимназии, во имя архистратига Михаила. Церковь эта устроена довольно уютно, красиво, и хотя не может похвалиться своим богатством по недавнему ее существованию, зато приносит много пользы юному поколению в религиозном отношении.

XIII. Церковь при среднеучебном заведении святой Александры, во имя святой Елисаветы, устроена в 1852 году с разрешения ее светлости княгини Елизаветы Ксавериевны Воронцовой, по плану архитектора Красевича, под непосредственным наблюдением попечителя этого храма Я. И. Булычева.

За всем этим в Ставрополе находятся еще:

XIV. Церковь римско-католическая, построенная в 1844 году на счет пожертвований, принесенных проживающими в нашем городе лицами католического исповедания. Она считается в числе приходских церквей и хотя во внутреннем своем составе во многом улучшилась против прежнего, но не имеет до сих пор некоторых принадлежностей, требуемых обрядами западной церкви.

XV. Церковь армяно-григорианская начала строиться в 1810 году, но, выстроенная до половины, по недостатку материальных средств, была оставлена и находилась в таком положении до 1830 года, в котором армяне при посредничестве генерала Эммануэля вновь принялись за это дело и с успехом тогда же окончили. Церковь была воздвигнута с двумя куполами, но впоследствии, года три или четыре назад, один из куполов, по ветхости грозивший падением, сломан.

XVI. Теперь остается еще нам сказать о мечети. В Ставрополе в числе жителей нет мусульман; те же из них, которые временно пребывают в городе по делам торговым, промышленным или другого рода, весьма немногочисленны и никогда не думали об основании мечети. Мечеть же, о которой мы упомянули, находится при гимназии собственно для воспитанников мусульманского исповедания из горцев, которых в настоящее время, кроме 15, предположено иметь в пансионе еще 50 человек.

Переходя от духовных учреждений к правительственным заведениям, находящимся в городе Ставрополе, мы не станем входить в подробности некоторых из них, особенно же в подробности таких заведений, которые должны быть известны каждому.

К числу правительственных заведений мы относим:

I. Присутственные места, губернские и уездные; все они помещаются в отдельном здании, состоящем из четырех корпусов. По переименовании Кавказской области в Ставропольскую губернию места эти действуют на основании общих губернских учреждений с некоторыми только изменениями, а потому объяснять здесь цель и назначение каждого места отдельно мы считаем излишним и даже не поименовываем их, так как штат губернского учреждения должен быть известен всякому.

II. Городские места: Дума, Магистрат, Сиротский суд, Словесный суд и Ремесленная управа также имеют для себя отдельное здание, о котором было уже сказано прежде.

III. Полиция помещается тоже в особом доме, на горе, близ Казанского кафедрального собора. Она состоит из полицмейстера, следственного пристава, двух частных приставов, четырех квартальных надзирателей и 46 нижних воинских чинов. Разбирать здесь действия полиции в отношении города не наше дело; скажем только, что по обширности в настоящее время Ставрополя необходимо в административном управлении разделить его на несколько отделов. Это предположение местное начальство имеет в виду, но по недостатку городских доходов оно остается не приведенным в исполнение. Пожарная часть с 1851 года во многом улучшилась, особенно по доставлении из С.-Петербурга необходимых для нее инструментов, и по возвращении оттуда же людей, посылавшихся для обучения, как действовать пожарными инструментами и исправлять их. Вообще мы должны заметить еще, что значительных пожаров в Ставрополе не было и не бывает; если случится в год два-три пожара, то и те редко в самом городе, а где-либо в отдаленных предместьях его.

Из военных управлений в Ставрополе расположены:

a) генеральный штаб и штаб войск при командующем войсками на Кавказской линии и в Черномории;

b) штаб 19-й пехотной дивизии;

c) штаб 2-й бригады кавказских линейных батальонов;

d) штаб резервной дивизии отдельного Кавказского корпуса, переведенный из Таганрога;

e) штаб 19-й артиллерийской бригады;

f) войсковой штаб, при наказном атамане Кавказского линейного казачьего войска;

g) войсковое правление, основанное в 1844 году. До этого же времени дела казаков Кавказского линейного войска производились в общих губернских присутственных местах. Об открытии войскового правления особенно старался наказной атаман генерал-лейтенант Николаев. До него казаками управлял генерал-майор Верзилин — первый их атаман; он имел пребывание свое в Пятигорске. По смерти Николаева, в 1850 году, наказным атаманом назначен был генерал-майор Круковской, принимавший с своей стороны самое живое участие в судьбе казаков и деятельно заботившийся об улучшении войскового и полковых правлений, и, может быть, он успел бы сделать в этом отношении многое, если бы Чечня не похитила его у казаков в 1852 году;

h) управление VII округа корпуса инженеров военных поселений;

i) комендантское управление с ордонанс-гаузом;

j) межевая комиссия Кавказского линейного казачьего войска, открытая еще при наказном атамане генерал-майоре Верзилине. Главная цель ее занятий — размежевка казачьих земель;

к) Комиссариатская комиссия. Она помещается в нескольких корпусах, на месте бывшего Ставропольского укрепления;

l) полевое провиантское комиссионерство. В 1830 году в Ставрополе была открыта еще Счетная комиссия отдельного Кавказского корпуса, для ревизии книги отчетов провиантского ведомства после военных действий, бывших с Персией и Оттоманской Портой. Она существовала до 1840 года, в котором одна часть ее присоединена к комиссионерству, а другая переведена в Тифлис.

Обращаясь теперь к благотворительным заведениям Ставропольского приказа общественного призрения, необходимо прежде всего указать на средства самого приказа и обороты его капиталов. В течение 1853 года в приказе общественного призрения состояло сумм:

1. Принадлежащих приказу 139245 рублей 90½ копеек. Сверх того:

В долгу на капитале 5-го разряда, отчисленных для отпуска в пособие городам 8350 рублей 25¾ копейки.

Процентов за Государственным заемным банком 12919 рублей 9 копеек. Итого 160515 рублей 25¼ копейки.

2. На предназначенное употребление 15644 рубля 11½ копейки.

3. Апелляционных 3214 рублей 6¾ копейки.

4. По исковым делам (в том числе билетами на 285 рублей 71¼ копейки) 205703 рубля 82 копейки.

5. Взнесенных от частных лиц, присутственных мест и должностных лиц для обращения на праве частных вкладов 582964 рубля 30½ копейки.

6. Пересылочных 274 рубля 72½ копейки.

В числе доходов 1853 года по суммам, принадлежащим приказу, заключаются: а) процентов 50236 рублей 97½ копейки; б) приобретено пользы от хозяйственных заведений 901 рубль 40¾ копейки; в) кружечного сбора в пользу нищих и убогих 9 рублей 52½ копейки; г) разных пожертвований 250 рублей 17½ копейки; д) получено от разных статей, в пользу приказа предоставленных, 1000 рублей 52½ копейки.

Расходы собственных сумм приказа были следующие: а) перечислено на не взятые вкладчиками капиталы процентов 27683 рубля 96 копеек; б) употреблено на содержание приказа и его заведений 7493 рубля 75 копеек; в) перечислено в 5-й разряд из чистого остатка доходов за 1853 год, на основании положения Комитета господ министров, Высочайше утвержденного 23 декабря 1843 года, для заимообразного отпуска в пособие городам 351 рубль 4½ копейки; г) употреблено на разные издержки, падающие на счет сумм приказа, 2446 рублей ¼ копейки и д) употреблено на постройку каменной стены около сада, принадлежащего заведениям приказа, 197 рублей 40 копеек.

Сумма прихода 2-го, 3-го, 4-го, 5-го и 6-го разрядов состоит из 174087 рублей 78 копеек вновь внесенных вкладов и 27683 рублей 96 копеек процентов, перечисленных из 1-го на 2-й, 4-й и 5-й разряды.

Сумма расхода 2-го, 3-го, 4-го, 5-го и 6-го разрядов состоит из 87782 рублей 2 копеек капитальных и билетами 11693 рублей 17¾ копейки на вклады 2-го, 4-го и 5-го разрядов процентов, и 126 рублей 32½ копейки, перечисленных в доход приказа.

Капиталы сии находятся:

В Государственной комиссии погашения долгов 18685 рублей 71¼ копейки, по распоряжению министерства внутренних дел, от 27 января 1819 года.

В Государственном заемном банке 836439 рублей 53½ копейки, на основании 334-й и 362-й статей XIII тома Свода законов гражданских учреждений и Устава общественного призрения.

В бывшем Временном совете для управления департаментом государственных имуществ 28571 рубль 42¾ копейки, по распоряжению министерства внутренних дел от 27 июня 1837 года.

В Херсонском приказе 20000 рублей ¾ копейки, по распоряжению министерства внутренних дел от 8 ноября 1838 года.

На заемщиках 42395 рублей 25¼ копейки.

Налицо 955 рублей ¼ копейки.

Всего 917046 рублей 93¾ копейки.

В числе заведений приказа общественного призрения считаются:

A. Больница, в которой ежегодно средним числом призревается около 300 человек мужского и женского пола.

Б. Дом умалишенных, помещается в одном дворе с больницей. Заведение это, сообразно с своими средствами, находится в должной исправности; на содержание его и больницы употребляется в течение года около 3000 рублей серебром.

B. Богадельня имеет для себя отдельный дом, хотя и не так обширный, но довольно чистый и опрятный. В 1853 году в ней призрено 72 человека. Для успокоения заслуженных воинов приняты со стороны начальства всевозможные меры, а для развлечения некоторых из них в 1848 году, по распоряжению преосвященного Иеремии, при больнице учреждена небольшая библиотека из назидательных сочинений.

Заговорив о благотворительных заведениях города Ставрополя, считаем долгом упомянуть, что общество купцов и почетных граждан нашего города, желая выразить чувства своей благодарности за благодетельное управление краем наместника кавказского князя Михаила Семеновича Воронцова и ознаменовать свою к нему признательность каким-либо полезным делом, на общественном собрании в 1851 году единодушно предположило устроить еще особую больницу на 20 кроватей во имя св. архистратига Михаила, поместив ее в двух принадлежащих городу домах, которые, за переходом из них в новое здание всех городских управлений, сделались свободными. При этом почетный гражданин И. Стасенков и 1-й гильдии купец С. Деревщиков приняли на себя снабдить предположенную обществом больницу всем нужным по госпитальному положению на 3 года и в продолжении означенного срока доставлять съестные припасы для продовольствия 20-ти больных, а дабы обеспечить существование больницы на дальнейшее время, общество составило из добровольных пожертвований сумму в 2000 рублей серебром и сверх того обязалось вносить ежегодно при объявлении капиталов: от 1-й гильдии по 5 рублей, 2-й — по 3 рубля и 3-й — по 1 рублю 59 копеек, что составило бы в год более 300 рублей серебром. Но как назначенные для этого обществом средства не могут покрывать издержек, необходимых на содержание больницы, то, по приказанию князя М. С. Воронцова, жертвуемые обществом суммы переданы в приказ общественного призрения для содержания на них нескольких больных в богоугодных заведениях приказа или для приращения процентами, впредь до усиления средств, могущих обеспечить содержание предполагаемой больницы.

Для пособия бедным города Ставрополя очень часто от граждан и неизвестных лиц приносятся денежные и другого рода пожертвования. Местное начальство, желая возбудить еще более сострадание к бедным и ближе познакомить ставропольских жителей, расположенных к благотворительности, с горестным состоянием многих несчастных и указать им тесные их жилища, поручило некоторым лицам посещать бедных и затем, по тщательному дознанию о поведении подвергнувшихся нищете, печатались по временам в губернских ведомостях краткие биографические очерки таких лиц и семейств, жалкое положение которых заслуживает особенного внимания. Эта мера имела свои благодетельные последствия, и многие из бедных семейств получали вспомоществования деньгами, припасами, платьем и обувью от неизвестных им лиц. Со временем может чрез это образоваться в Ставрополе, по примеру столицы, общество посещения бедных, число которых в нашем городе весьма велико; и главная тому причина заключается в довольно частых здесь случаях, что недостаточные чиновники, приезжая на Кавказ для выгод служебных, от неосторожности, или подвергаясь климатическим болезням, или по другим причинам, умирали, оставляя свои семейства на произвол судьбы.

В 1852 году депутация, отправленная ставропольскими гражданами для поздравления господина наместника кавказского с монаршею милостью — пожалованием князю Михаилу Семеновичу титула Светлости, посетив в Тифлисе в числе разных благотворительных заведений столовую для бедных, пожелала подобное заведение устроить и в Ставрополе. Вследствие этого, с дозволения князя Михаила Семеновича Воронцова учрежден в нашем городе, по примеру Тифлиса, стол для 40 человек бедных, который почетные граждане Василий и Илья Федоровичи Стасенковы, Василий Игнатьевич Волобуев и 1-й гильдии купец Сергей Федотович Деревщиков обязались содержать на собственный счет в течение трех лет. Открытие стола происходило 9 ноября 1852 года.

Ознакомясь с судьбою бедных и участием, принятым в них, следует теперь нам перейти к заключенным и взглянуть на исправительные заведения в нашем городе, как-то: тюремный замок, особое отделение тюрьмы и арестантские роты гражданского и военного ведомств.

Тюремный замок помещается в каменном двухэтажном доме, оконченном постройкой в 1843 году. Состояние заключенных, против прежних лет, постепенно улучшается, и им предоставлена полная свобода заниматься в своих камерах полезными трудами. Чтобы не оставить в совершенном бездействии и других, особенно в весеннее и летнее время, как самое тягостное для заключенного, в 1848 году, по распоряжению господина гражданского губернатора, при тюрьме устроен огород, обработкой которого должны заниматься ожидающие с беспокойством решения своей судьбы. За этим, по ходатайству господина наместника кавказского, в городе Ставрополе учрежден Тюремный комитет, открывший свои действия в начале 1849 года. Заключенные вскоре почувствовали благотворную попечительность комитета и при посещениях наших всегда отзывались, что стеснений и недостатка ни в чем никогда не видели. Внимание комитета особенно обращено на нравственность содержащихся, которые вследствие этого распределены в камерах по роду преступлений, и к ним назначается священник для духовного назидания. Таким образом, члены Тюремного комитета, при своем похвальном соревновании и внимательности, доставили заключенным выгодное содержание, и полезные советы, и упражнения для исправления нравственности.

Особое отделение тюрьмы, которое жители называют часто рабочим домом, назначено собственно для содержания женского пола и осужденных по судебным приговорам к заключению под стражу на срок. Отделение это открыто с разрешения господина наместника кавказского в 1849 году. Из содержащихся здесь: мужчины занимаются столярной работой, шитьем обуви и платья; а женщины — вязанием перчаток, чулок, пряжею и шитьем белья; кроме того, те и другие обрабатывают устроенный и при отделении огород. В течение 1853 года в тюремном замке и отделении содержалось 1308 человек мужского и 265 женского пола, из этого числа умерло 10 мужчин и 6 женщин и выбыло 1137 мужчин и 210 женщин⁵.

Арестантская рота гражданского ведомства существует в Ставрополе с 1840 года; число содержащихся в ней штатом не ограничено; их положено иметь 200 человек и более. По вступлении А. А. Волоцкого в должность гражданского губернатора на роту эту обращено было особенное внимание, и, главное, на недостаток и неудобство ее помещения. Рота помещалась в тесных деревянных зданиях бывшего тюремного замка, пришедших от времени в совершенную ветхость и во многом не удовлетворявших требованиям, какие определены положением о сформировании роты. Арестанты не были распределены на разряды, так что закоренелые в пороках нередко содержались с людьми совершенно невинными, попавшими в роту за неимение письменного вида или утрату билета. Поэтому генерал-майор Волоцкой прежде всего позаботился о возведении для роты нового здания. В 1849 году для нее выстроена хозяйственными средствами казенная казарма на 80 человек, и арестанты тогда были распределены на разряды. В следующем, 1850 году воздвигнута еще одна обширная казарма на 160 человек; а в настоящее время для этой роты строится новое здание в два этажа, из которых в верхнем будет помещена церковь, а в нижнем — мастерская. Арестанты приносят городу огромную пользу; они постоянно занимаются поправкой бульваров, бассейнов, устройством улиц, площадей, разработкою торфа на Кравцовом озере и тому подобным. Плата за городские работы положена каждому арестанту по 5 копеек серебром в сутки.

Военно-арестантская рота имеет для себя особые казармы, выстроенные в 1844 году по распоряжению генерал-лейтенанта Гурко. Арестанты этой роты занимаются разным мастерством и употребляются на работы собственно в тех местах и зданиях, которые принадлежат военному ведомству.

Вообще, всматриваясь во внутреннее состояние Ставрополя, везде в нем виднеются следы преобразований и благодетельных учреждений, начатых после счастливого 1837 года, который оживил граждан и дал им почувствовать, что труд и деятельность никогда не остаются без вознаграждения. В этот же самый год ставропольские граждане поняли, что для полного счастья их города и для продолжения его в будущем нужно было дать и молодому поколению возможность идти вперед по пути саморазвития. Для достижения этого следовало учредить такое заведение, где бы юношество могло образовать свои понятия. До 1837 года в Ставрополе было два училища — уездное и приходское: одно из них помещалось в небольшом деревянном здании, занятом теперь частью Комиссариатской комиссии, а другое — на старой базарной площади в каменном доме, в нижнем этаже которого помещались тогда арестанты, содержавшиеся при полиции. Нахождение дома в таком невыгодном месте не могло соответствовать назначению училища и давало детям возможность предаваться разным шалостям.

В настоящее время для образования юношества в Ставрополе состоят следующие заведения:

1. Гимназия, лично основанная Государем Императором 18 октября 1837 года. Одно это ставит ее высоко пред прочими подобными заведениями, которые не всегда могут удостоиться такой высокой чести. В первое время гимназия не имела у себя ни достаточных средств, ни хороших наставников; воспитанников в ней считалось около 30 человек, классов только четыре. Впоследствии, хотя она и совершенствовалась, но чрезвычайно медленно и нескоро, может быть, достигла бы вполне своего значения, если бы в 1846 году не была изъята из ведомства Харьковского учебного округа и не подчинена непосредственному влиянию наместника кавказского. С этих пор особенная попечительная заботливость как высшего, так и непосредственного начальства гимназии была обращена на состоящий при ней Благородный пансион, на нравственное, умственное и физическое развитие юношей и детей, в нем воспитываемых. Потом, когда успех во всем этом был ясно видим, в гимназии открыты еще два специальных класса; затем, чтобы навсегда сохранить в памяти воспитанников день 18-е октября, в этот день с 1852 года учрежден конкурс лучших сочинений на русском языке для соискания наград. Конкурс 1853 года не только оправдал, по даже далеко превзошел самые смелые предположения. Беспристрастный суд уже решил, что сочинения, читанные на нем, отличались такими достоинствами, каких от учеников гимназии даже и требовать нельзя; сочинения учеников специального класса стоят настолько выше собственно гимназического конкурса и назначенной для него премии, что директор училища по всей справедливости нашел себя вынужденным ходатайствовать у высшего начальства об установлении и для специалистов особой, более приличной премии: одной золотой и одной серебряной медалей. Далее, считая занятие музыкой одним из лучших средств для достижения эстетического образования детей, гимназия приобрела для пансиона фортепиано. Таким образом воспитанники имеют теперь возможность учиться музыке в самом заведении у частных учителей, за условленную с родителями плату; занятия эти принесли уже желаемые плоды. Не совсем также неудачны попытки воспитанников пансиона в драматическом искусстве; по крайней мере представления их театра удостаивались всегда внимания многочисленных посетителей, ловкость и искусство, с которыми воспитанники пансиона выполняют не только общеупотребительные, но и некоторые балетные танцы, заслужили одобрение и господина попечителя кавказского учебного округа, и посетителей. Для развитая и укрепления физических сил устроены при Благородном пансионе гимнастические игры и упражнения, которые уже успели оказать благодетельное свое влияние как на развитие сил, так и на здоровье детей. Библиотека гимназии и физический кабинет находятся в удовлетворительном состоянии. Первая заключает в себе 1765 названий книг, из них 53 сочинения весьма ценные, как напр.: «Всемирная история» Канта. Последний состоит из 83 аппаратов и машин, по большей части годных к употреблению. Число учеников гимназии в исходе истекшего 1852 года было 236; из них в течение 1853 года по разным причинам выбыло 91, вновь поступило 114, за тем остается налицо 278, следовательно, 42 более против прошлого года. Из них 98 суть пансионеры Благородного пансиона, воспитывающиеся: 29 из детей русских чиновников и 15 из детей почетных горцев, на счет государственного казначейства; 15 на счет правления Кавказского линейного казачьего войска; 2 на счет почетного попечителя, 9 из остатков сумм, ассигнуемых по смете на содержание пансиона; 28 своекоштных пансионеров. Остальные за тем 180 живут частью у родителей и родственников своих, частью на частных квартирах.

2. Духовная семинария открыта 13 ноября 1846 года; цель учреждения ее как духовного заведения преимущественно состоит в том, чтобы приготовлять достойных пастырей для православного русского народа. Кроме того, в Ставропольской семинарии обращено особенное внимание на науки, имеющие практическое приложение к жизни, как-то: медицину и сельское хозяйство. В 1853 года в семинарии считалось воспитанников 219, учителей 12.

3. Духовное училище. С какого именно времени оно существует в Ставрополе, мы не могли найти верных и точных сведений. В 1847 году, при бывшем епископе Иеремии, училище значительно увеличилось в своем объеме, особенно когда при нем иждивением 1-й гильдии купца Ивана Ганиловского построен был дом для бедных сирот духовного звания, которые имеют теперь для пропитания и образования своего удобный приют. В настоящее время в Ставропольском духовном училище находятся 240 воспитанников, из которых около 100 человек пользуются казенным содержанием.

4. Армянское училище существует с 1851 года. До основания его дети армян, живущих в Ставрополе, оставались без всякого попечения и никто не заботился о первоначальном их образовании. Некоторые из армян, хотя и отдавали своих детей в приходское училище, но вскоре, как только они выучивались читать и писать по-русски, выходили оттуда по воле родителей и поступали в лавки мальчиками или прислужниками. Но странно было видеть то, что природный армянин, выучившись читать и писать по-русски, часто не знал и не имел понятия о письменах своего родного языка. Это бросалось многим армянам в глаза, но никто не хотел позаботиться об устранении такого недостатка, пока наконец протоиерей П. С. Патканов не предложил небольшому армянскому обществу устроить при церкви училище, где бы дети их могли узнать сколько-нибудь свой язык. Предложение это было принято, и общество тогда же построило при церкви небольшой каменный дом для училища, в котором теперь считается около 30 человек. В училище дети учатся по-армянски и по-русски; священную историю и другие религиозные предметы они слушают на армянском, а грамматику и арифметику на русском языке.

Для воспитания женского пола в Ставрополе открыто с конца 1849 года среднеучебное заведение св. Александры, обязанное существованием своим попечению и заботам ее светлости княгини Е. К. Воронцовой. Княгиня Воронцова, два раза посещавшая это заведение: в 1851 и 1854 годах, лично сделала многие распоряжения, которые послужили к его улучшению. Заведение обязано также много в своем усовершенствовании бывшей вице-председательнице, супруге покойного генерала от кавалерии Анне Павловне Завадовской. Состоя под Высочайшим покровительством всеавгустейшей монархини, оно в настоящее время получило уже довольно значительный состав. После 5-летнего существования заведение имеет теперь все необходимое: имущество, капитал, церковь и больницу. К 1854 году капитал заведения состоял из 15749 рублей, из коих:

1) в Московском опекунском совете — 4000 рублей;

2) там же, полученные от Градской думы на городских воспитанниц, 1440 рублей;

3) в С.-Петербургском опекунском совете 10000 рублей;

4) в Ставропольском приказе общественного призрения 309 рублей.

Этот наличный капитал и самое состояние учебного заведения оправдывают теперь ту цель его и ту заботливость об его учреждении, которыми оно вполне обязано княгине Елизавете Ксавериевне и князю Михаилу Семеновичу Воронцовым, давшим таким образом нашему краю постоянную возможность для образования детей женского пола недостаточных родителей.

Ныне воспитанниц налицо:

содержащихся благотворителями — 48;

своекоштных — 21;

линейного казачьего войска — 17;

от граждан города Ставрополя — 9;

от самого заведения — 2;

полупансионерок — 2;

на счет воспитанниц заведения — 1;

итого — 100.

При заведении состоят:

заведующая заведением — 1;

помощница — 1;

классных надзирательниц — 6;

кастелянша — 1;

дама при больнице — 1;

преподавателей наук, временно приходящих — 5;

лекарь, тоже временный — 1.

Итого — 16.

Не касаясь упомянутого выше сего капитала, заведение святой Александры в течение минувшего года содержалось из сумм, поступивших из следующих источников:

I. От благотворителей, от Линейного казачьего войска, от общества города Ставрополя и от родителей на содержание детей — 6871 рубль 13 копеек.

П. Единовременных пожертвований — 1461 рубль 3 копейки.

III. От лотереи — 1190 рублей.

IV. Деньгами, взнесенными по званию членов, — 610 рублей. Итого 10132 рубля 16 копеек.

Содержание воспитанниц со всем штатом и прислугою, всего 147 душ, обошлось в следующем виде:

а) на продовольствие — 2666 рублей 83 копейки;

б) на сахар и чай — 741 рубль 51 копейка;

в) за наем одной половины дома — 600 рублей;

г) на одеяние и обувь — 1138 рублей 45 копеек;

д) на жалованье — 2756 рублей 26 копеек;

е) на отопление и освещение — 937 рублей 30 копеек;

ж) на разные расходы по содержанию дома — 1240 рублей 89½ копейки. Итого — 10081 рубль 24½ копейки.

В заключение всего этого надобно сказать, что с распространением образования должна развиваться и общественная жизнь Ставрополя. Мы видели, как постоянно совершенствовался наш город, что в нем было прежде и что есть теперь. Относительно общественных удовольствий в Ставрополе существуют различные толки и мнения. Одни из граждан скучают, но это по большой части молодые, отъявленные львы, показывающие вид, что они много видели, много знают, но на самом деле ничего не знающие и жалующиеся на скуку единственно вследствие своей праздной жизни. Напротив того, большая часть ставропольских граждан (мы не включаем, впрочем, сюда средние сословия) очень довольна своею жизнью, которую легко можно разнообразить и в которой много есть средств для развлечения. Положим, что наш город не имеет еще тех средств и удобств, какими пользуются некоторые другие города России, но во всяком случае мы смело можем сказать, что многим губернским городам, судя по сведениям, какие мы иногда встречаем о них в журналах и газетах, еще далеко в этом отношении до настоящего состояния Ставрополя. У нас на Кавказе шесть губернских городов: Тифлис, Кутаис, Эривань, Шамаха, Дербент и Ставрополь, но из них, в отношении общественных удовольствий, преимущество только остается за Тифлисом и Ставрополем. Один господствует за Кавказом, а другой на Кавказе.

Молодые люди, жаловавшиеся прежде на скуку, проводят теперь время довольно приятно в дворянском клубе, помещенном в доме бывшего Благородного собрания. Открытие клуба доставило многим возможность иметь во всякое время полезное и приятное развлечение. Здесь каждый из членов может, по своему вкусу и желанию, избрать для себя занятия и подчас послушать умную беседу, которая всегда доставит более удовольствия, чем бесполезные, щепетильные игры.

Вскоре после открытия дворянского клуба в Ставрополе учреждена публичная библиотека, обязанная своим существованием нынешнему гражданскому губернатору. До 1851 года никто из наших граждан не подумал об этом полезном учреждении. Впрочем, в 1839 году была еще небольшая частная библиотека у купца Челахова, которому за право чтения любители платили по 8 рублей серебром в год, но в библиотеке этой мало было полезных и интересных книг: она состояла большей частью из одних устарелых романов. По смерти Челахова часть этой библиотеки была подарена губернской гимназии, а другая, как говорят, зачитана. А. А. Волоцкой, желая доставить бедным чиновникам и другим недостаточным людям средства к образованию, а всем вообще ставропольским жителям — приятное развлечение, еще в 1850 году хотел осуществить свое предприятие, но библиотека по некоторым обстоятельствам не могла тогда устроиться. По собрании же предварительных сведений о средствах и о тех лицах, которые могли быть полезны в этом деле, библиотека, с разрешения князя наместника кавказского, была наконец открыта 29 декабря 1852 года. Под помещение ее назначен казенный дом бывшей Строительной и дорожном комиссии. При открытии библиотека имела 546 томов разных сочинений, из которых 481 том приобретен был покупкою, а остальные пожертвованы: г. гражданским губернатором, пятигорским купцом Якунчиковым и другими лицами; сверх того ожидались из С.-Петербурга до 240 томов, за которые деньги книгопродавцу были уже заплачены; в настоящее же время в ней считается 523 названия, составляющих вместе с периодическими изданиями 1203 тома. Для составления на будущее время постоянного дохода публичной библиотеки, кроме добровольных пожертвований, принято правилом, по примеру библиотек: Севастопольской морской офицерской и публичной Керченской, чтобы действительные члены библиотеки вносили: состоящие на службе — по одному проценту из получаемого ими жалованья, а купцы и другие частные лица — по семи рублей серебром в год. Библиотека открыта ежедневно утром и после обеда, каждый член свободно пользуется книгами и может читать в библиотеке новые журналы и газеты, а по получении следующих за ними номеров брать к себе и на дом. Кроме всех лучших периодических изданий библиотека получает несколько газет и журналов, французских и немецких, всего на сумму до 240 рублей серебром.

Кто хочет искать других развлечений, вне библиотеки и клуба, тот может найти их в театре, который в последнее время посещен был многими талантливыми артистами, приобретшими себе уже громкую известность в столицах. Но прежде нежели мы приступим к описанию настоящего состояния ставропольского театра, взглянем на его прошедшее положение и на причины, вследствие которых возникло в нашем городе это общественное учреждение. До 1837 года лучшие удовольствия нашего города состояли в мелочных забавах; потом, когда ставропольские граждане начали становиться зажиточнее, прежние развлечения показались им скучными и однообразными. На этом основании в 1840 году заговорили о театре; но решительного ничего еще не было сделано, вследствие споров и затруднений, откуда выписать актеров, где и в каком объеме построить театральное здание. Наконец явился человек, который принял на себя обязанность основать в Ставрополе театр. Это был некто Яценко, без вести исчезнувший потом из нашего города. В 1841 году он отправился набирать труппу, а граждане принялись за постройку незатейливого театра, который был окончен к 1842 году и походил во многом на лубочный балаган. После того явился с актерами и Яценко; начались спектакли; публика с какою-то особенною энергией стремилась в театр, смотрела на все со вниманием, но мало вникала в игру актеров; на первый раз игра нравилась; во взглядах и вкусах не заметно было разнообразия; немногие только не одобряли игру наших лицедеев, зато остальные все стояли за них горой. Казалось бы, чего же более и желать ставропольским артистам, если к ним так горячо была привязана большая часть граждан? Не тут-то было — вкусы начали изменяться. Что это значит, спрашивали, что в театре так мало народа и публика так хладнокровно начала смотреть на игру актеров? Однообразие, однообразие, было ответом, не стоит смотреть и тратить деньги на какие-нибудь пустые водевили, к тому же еще неудачно разыгрываемые; да и на самую наружность театра и на внутреннее его устройство стало как-то приторно глядеть. Требование публики было в этом отношении совершенно справедливо, потому что город богател и у многих граждан были средства для постройки театра в лучшем виде. Публика предлагала им приступить к делу, но все почти отказались строить для театра каменное здание, кроме одного только 1-й гильдии купца И. Ганиловского, принявшего это предложение. Наконец в 1845 году явился в Ставрополе новый каменный театр, удовлетворивший на первый раз требованиям публики. Действительно, по наружному и внутреннему устройству ставропольский театр может поспорить со многими театрами наших лучших губернских городов, но не в состоянии был тогда поддержать себя относительно искусства и похвалиться хорошими артистами. По окончательном, в 1845 году, устройстве театра учреждена была дирекция над прежде бывшими актерами. Граждане сначала не жалели денег, но скоро снова посетители театра начали редеть; наружность не привлекала их. Наконец дирекция уничтожена и ставропольские актеры разбрелись. Город остался опять без театра; но так как общественных развлечений лет семь тому назад в Ставрополе было не слишком много, граждане начали скучать, пустое театральное здание наводило какое-то уныние. Скучавшие непритворно о театре увидели наконец в 1846 году на сцене ставропольского театра труппу Зелинского. В первый раз Зелинский блеснул своими артистами, из числа которых действительно заслуживали внимания и уважения: комик Алексеев, трагик Рыбаков и г-жа Рыбакова. С 1846 по 1849 год, пока эти артисты держались на ставропольской сцене, дано было довольно много дельных представлений. Мы видели игру Алексеева в «Горе от ума», «Ревизоре» и прочем и восхищались ею; хвалили Рыбакова в «Гамлете», «Разбойниках» Шиллера и других замечательных драмах и трагедиях. Даже пустые водевили было приятно смотреть. По отъезде этих двух талантливых актеров труппа Зелинского постепенно начала клониться к упадку. С 1 декабря 1852 года ставропольский театр вновь поступил в ведение дирекции и с этих пор, под наблюдением директоров: генерал-майора А. Х. Капгера, А. Е. Лазарева и гр. С. Иванова, начался в нем ряд многочисленных преобразований во внутреннем его составе. Прежняя меблировка заменена новой, старые декорации вместе с ветхими лицедеями исчезли. Дирекция постаралась приобрести теперь несколько новых талантливых артистов и артисток, которые, как заметно, стараются понять значение своих ролей, а чрез это и игра в театре идет живее. Театральная музыка также может доставить более полное эстетическое удовольствие. За все это публика должна быть благодарна дирекции, которая не щадит ни трудов, ни денег на усовершенствование театра, для поддержания которого светлейший князь Михаил Семенович Воронцов со своей стороны изволил назначать ежегодно 1200 рублей серебром. К числу музыкальных знаменитостей, посетивших наш город, мы относим: г-жу Кристиани — виолончелистку Короля Датского, пианиста Сеймур-Шифа и Апполинария Контского, которым дано было два концерта: 23 и 30 октября 1853 года; в последнее время известный русский артист Живокини 1-й, игра которого давно уже оценена, также дал на ставропольском театре несколько представлений. Между нашими артистами первое место принадлежит г-ну Швану.

Для общественных гуляний в Ставрополе находятся три сада и бульвар.

Бульвар в настоящее время составляет главное место для прогулок ставропольской публики. Он расположен во всю длину Николаевской улицы, почти на полторы версты. В хорошую погоду на нем каждый день можно встретить весь цвет ставропольского общества; бывают иногда и такие случаи, что бульвар не в состоянии поместить своих посетителей, и это лучше всего свидетельствует о его красоте. Первая мысль об устройстве бульвара была еще подана гражданскому губернатору барону Таубе членами Строительной комиссии, но тогдашний градоначальник не привел ее в исполнение, и она дожидалась генерала Граббе. П. Х. Граббе, по устройстве небольшой части бульвара, имел намерение протянуть его во всю длину улицы, но вскоре сам выехал из Ставрополя, и это благое намерение оставалось в забвении до генерал-майора Норденстама, который, по согласию с Н. С. Завадовским, возобновил старую мысль; но за переводом его в Финляндию гражданским губернатором Нюландской губернии он успел только положить начало нового бульвара и дальнейшие заботы о нем передал А. А. Волоцкому. В 1849 году бульвар достиг полного своего значения и размера. В настоящее время его разделяют на две части: на бульвар верхний и нижний; первый из них простирается от театральной улицы до бассейна; а второй — от бассейна до Тифлисских ворот. Нижний бульвар состоит из одной средней довольно широкой аллеи и двух боковых поуже; аллеи состоят из молодых лип, чинар, акаций и разных других деревьев. Верхний бульвар имеет несколько тропинок и аллей, из которых одна главная вполне достойна этого названия; гуляющий защищен здесь от солнечных лучей и на каждом шагу может отдохнуть под тенью густой липы или акации. Господин наместник кавказский во время своего пребывания в Ставрополе, еще в 1851 году, вполне остался доволен устройством нового бульвара — такого богатого приобретения, каким не многие из наших губернских городов могут похвалиться. Князь Михаил Семенович сверх того приказал, в память управления Кавказским краем генерала от кавалерии Завадовского, нижний бульвар назвать его именем, вследствие чего пред началом нашего общественного гулянья на двух каменных столбах сделана следующая надпись: «Бульвар Завадовского. Устроен в 1849 году».

Отправляясь с бульвара в Воронцовский сад, бывшую Бабину рощу, опять видим новое устройство и невольно вспоминаем, каким образом достигла она своего цветущего состояния. Роща эта, по рассказам старожилов, принадлежала когда-то поручику Бабину, а по смерти его перешла в ведение города, сохранив за собою имя своего прежнего хозяина. Князь Михаил Семенович, обратив особенное свое внимание на рощу, поручил местному начальству привести ее в более удовлетворительное состояние, чего она и заслуживала по своим вековым деревьям. По отъезде князя-наместника тотчас же приступлено было к работам и роща, вызванная из запустения, приведена на первый раз в должный порядок. Затем вызвано было также из запустения пустопорожнее место, прилегающее к роще близ арестантской роты; на нем предполагалось прежде выстроить гимназию. Место это, занятое арестантским огородом, было обращено в общеполезный рассадник, о котором мы теперь слышим лестные и справедливые отзывы. В Воронцовском саду выстроен павильон, где иногда танцуют, а в общеполезном рассаднике устроена оранжерея и дом для садовника и учеников. Все эти работы производились под наблюдением статского советника А. И. Полянского, любителя садоводства, который вообще деятельно трудился как в устройстве самого сада, так и принадлежащего к нему рассадника. Когда светлейший князь в последние два раза, в 1851 и в 1854 году, посетил Ставрополь, то нашел этот сад прекраснейшим местом для гулянья; но всего более удостоился одобрения рассадник, служащий питомником многим редким растениям и начавший снабжать губернию молодыми лучших сортов фруктовыми и другими деревьями, которые первоначально доставлены были, по распоряжению наместника, из крымских имений его светлости. Князь Михаил Семенович со своей супругой осматривал деревья, куртины и благодарил начальство за устройство сада; особенно понравились тогда князю выращенные здесь бельбекские тополи. Дорогие посетители Ставрополя, гуляя по главной аллее сада, любовались обширным прудом, чрез который перекинут мост, и устройством павильона, стиль коего и избранная для него местность заслужили особенное одобрение. В заключение всего светлейший князь изволил сказать, что ставропольский рассадник есть лучший из находящихся в черте управления его, и потом приказал из здешнего сада переслать двести тополей в Кисловодск — для тамошней аллеи, и сверх того, особо, в Баку и другие места. За тем тополи доставлены были по просьбам в укрепление Хасавюрт, штаб-квартиру егерского генерал-адъютанта князя Чернышева полка и в Алагирский серебро-свинцовый завод. В настоящее время в Воронцовском саду фруктовые деревья продаются жителям Ставрополя и окрестных мест по следующим ценам: однолетнее деревцо — по 20 копеек, двухлетнее — 30, трехлетнее — 50 копеек, а виноградные лозы — по 1 копейке за штуку. До сих пор мы, прогуливаясь с нашими читателями по городу, указали по возможности на общественные наши заведения и гульбища. Теперь мы посмотрим, нет ли каких еще мест для препровождения времени вдали от города. Если кому угодно последовать за нами, мы, без дальних затей и околичностей, предлагаем отправиться в тутовый сад, расположенный к северо-западу от Подгорной слободки, на гористой покатости, по левую сторону речки Ташлы. Мы уверены, что одно путешествие за город к этому саду доставит много удовольствия. Кто, проходя беспрестанно чрез зеленеющие сады и рощи, утомится долгим путем, тот может везде свободно отдохнуть под тенью, а потом, пройдясь по аллеям тутового сада, посмотреть на развитие шелковицы, кормление червей и наконец на размотку коконов. Ставропольский тутовый сад должен гордиться своими деревьями потому, что они привезены для разведения в нем из дальних земель. Покойный граф Е.Фр. Канкрин, заботясь о расширении и улучшении кавказского шелководства, в 1842 году купил в Тарасконе, во Франции, у братьев Филибер, более тысячи шелковичных деревьев и на свой счет нанял корабль для перевозки их из Марсели в Одессу. Из Одессы деревца эти доставлены были к почтенному патриарху русских шелководов А. Ф. Реброву и разведены в деревне его Владимировке и в Ставрополе в значительном количестве. Они имеют свои особенности: листья их отличаются величиной и прекрасным темно-зеленым цветом. С 1850 года при тутовом саде, по воле господина наместника кавказского, учреждена практическая школа шелководства, состоящая в ведении члена Кавказского общества сельского хозяйства П. Н. Нечмирова. Главная цель ее — образовать шелководов для распространения этой важной промышленности в Ставропольской губернии и приготовлять в запас, для безденежной раздачи жителям, яички шелковичных червей, семена шелковицы и молодые тутовые деревья. Из числа учеников, находящихся теперь в школе, одни принадлежат к обществу мещан городов Ставрополя и Георгиевска, а другие из государственных крестьян. Ученики эти, кроме прямого своего назначения — занятия шелководством, в свободное время упражняются в разведении разных фруктовых и дикорастущих дерев. Приготовляемый же учениками в течение года шелк (для получения одного фунта коего употребляется до 2400 коконов) продается по распоряжению местного начальства в Москве, и вырученные за то деньги обращаются на наем учителя для обучения учеников грамоте, на покупку книг и прочих учебных пособий, а также и на поправку зданий. Из городских доходов, для поддержания школы шелководства, отпускается ежегодно от 450 до 500 рублей серебром, из которых 300 назначается в жалованье шелководу, а остальные на исправление инструментов и строений. В 1851 году секретарь Кавказского общества сельского хозяйства И. Ф. Золотарев прислал для нашей школы несколько яичек особого рода червей. Черви эти, по словам заведывающего школой П. Н. Нечмирова, хотя и не отличаются от обыкновенных итальянских, и притом менее последних, но зато коконы их по густоте нитей несравненно прочнее. Шелк из них выходит превосходного качества, самые коконы особенно удобны к прессованию для пересылки в дальние места. Покойный Н. А. Райко, в проезд свой чрез Ставрополь, 31 марта 1852 года посетив наш казенный тутовый сад и практическую школу, отозвался, что рассадка молодых деревьев произведена в самой правильной пропорции и одобрил шпалерные аллеи из тутовника, расположенные в 16 линий с целью разводить шелковицу посредством отводков, заметив притом, что деревца, оставленные расти кустарником в аллеях, то есть без очистки нижних ветвей, будут чрезвычайно полезны для первоначального кормления червей ранним листом. Заведения шелководства, шелкомотальные машины, образцы шелка с 1849 года, то есть со времени учреждения школы, коконы, опыты размотки шелка в хорошую погоду и во время ненастья, равно весь шелк, полученный в 1851 году, заслужили полное одобрение знаменитого шелковода, который присовокупил, что коконы и шелк находит он весьма хорошего качества и что размотка последнего правильна, будучи производима именно так, как это требуется для фабрикации.

Осмотрев бульвары, рощи, сады для гуляния, не мешает сказать что-нибудь и вообще о садоводстве Ставрополя. Садоводство составляет одну из важнейших отраслей хозяйства в нашем городе; обширные, роскошные сады раскинуты всюду и в самом городе, и по течению речек Мамайки и Ташлы; особенного внимания заслуживают последние, пользующиеся по своему местоположению всеми удобствами и привольями к успешному их разведению. Садоводство в Ставрополе началось с самого почти его основания и на первых порах находилось, по словам старожилов, в таком цветущем состоянии, до которого далеко теперь дойти настоящим нашим садам. Но как старина хвалит всегда свое прошедшее, то мы и не даем полной веры ее рассказам и смело говорим, что садоводство в Ставрополе нисколько не упало против прежнего, а напротив, постепенно совершенствуется. Есть много у нас и таких людей, которые ухаживают за своими садами по всем правилам науки и предоставляют потом другим пользоваться своими наблюдениями и трудами. Кроме разведения в Ставрополе обыкновенных фруктовых деревьев, жители начинают понемногу заниматься также разведением и винограда, лозы которого можно теперь приобресть во всякое время в общеполезном рассаднике при Воронцовском саде. В газете «Кавказ» за 1849 год было напечатано, что купец Н. Н. Плотников сделал весьма удачный опыт разведения в нашем городе винограда и что им задача в отношении того, что виноград может расти в окрестностях Ставрополя, разрешена удачно. Мы должны объяснить, что задача о возможности разводить виноград в окрестности Ставрополя разрешена гораздо ранее купца Плотникова известным любителем садоводства Ф. Я. Макаровским. Сад господина Макаровского находится на северной стороне Ставрополя, в лощине Ташлинского предместья и так же, как сад Н. Н. Плотникова, защищен местностью от непогоды. Впрочем, надо сказать, что виноград не может повсюду вполне созревать в Ставрополе по причине возвышенной местности нашего города, и если он созревает в садах господ Макаровского и Плотникова, то тому споспешествует низменность места, которая, как мы сейчас видели, защищена от ветров. Вообще должно заметить, что городское садоводство находится в хорошем состоянии и многим приносит в урожайные годы большие выгоды. Сверх того 1851 год доказал многим, что по климату своему Ставрополь способен иногда производить в садоводстве редкие явления. В том году после продолжительного и сухого лета в некоторых садах, по снятии фруктов, деревья вновь цвели в сентябре месяце и завязали плод; в саду же П. Н. Нечмирова из числа этих вторичных плодов яблоки, снятые в начале ноября месяца, получили форму и цвет совершенно созревших, и только по величине своей уступали первым плодам. Во время урожайных годов, к числу которых можно отнести и нынешний 1854 год, в Ставрополе бывает такое обилие в плодах и овощах, что, за удовлетворением городских жителей, снабжаются ими соседние селения и станицы. Жаль, что в Ставрополе, при всем богатстве фруктовых деревьев, жители не займутся приготовлением впрок своих плодов и обработкой их, например, из одного чернослива, который в лавках покупается у нас по 10 копеек фунт и дороже, жители могли бы извлечь для себя огромную пользу, так как ставропольская черная слива ни в чем не уступает закавказской и в величине, и в своем приятном вкусе. Другой пример нерадения наших садоводов о сбережении и извлечении из плодов материальной выгоды доказывается еще тем, что во время зимы в Ставрополь привозят из Крыму в значительном количестве яблоки и продают их по 15 и 20 копеек серебром за фунт, тогда как в яблоках, при тщательном занятии жителей сбережением их, Ставрополь никогда не мог бы иметь недостатка. Всех садов в городе считается около 160; из них особенного внимания заслуживают сады господ А. И. Гречанинова, П. Н. Нечмирова, Ф. Я. Макаровского, Н. Н. Плотникова и многих других лиц; здесь всегда с удовольствием можно провести время и полюбоваться правильной рассадкой деревьев и их разведением.

Кроме садоводства средний класс ставропольских жителей занимается в окрестностях и предместьях города хлебопашеством, огородничеством и вообще разведением разных овощей, и всегда труд его вознаграждается с избытком. Места по реке Ташле и ее притокам Березовке и Третьей речке все почти заняты хлебом, гречихой, кукурузой, капустой и другими необходимыми растениями; под сенокос оставлено здесь весьма незначительное пространство; то же самое мы видим и в предместьях Мамайки и Мутнянки. Растительность Ставрополя так богата, что жители, пользуясь плодородием почвы, могли бы легко завести обширные плантации для каких-нибудь ценных произведений природы, особенно таких, которые свойственны только теплому климату. Например, они с успехом могли бы разводить табак и красильное растение марену, особенно последнюю, которая в диком состоянии растет на всем пространстве Ставропольской губернии и обещает большое вознаграждение за правильное ее возделывание. В 1850 году член Кавказского общества сельского хозяйства П. Н. Нечмиров выписал из Закавказского края семена марены, желая развести в окрестностях Ставрополя и во всей губернии плантации этого растения, но, к сожалению, с того времени, как нам известно, немногие занялись усердно этим делом, кроме одного только помещика Пятигорского уезда Шан-Гирея. Свойственная почти каждому нерешимость начинать что-либо новое в хозяйстве, сомнение в успехе, а, может быть, и затруднение в приобретении семян марены, кажется, суть главные причины, удерживающие ставропольских хозяев от этого полезного занятия. Чтобы устранить их по возможности, в 1852 году, по приказанию господина гражданского губернатора в Ставрополе заведены две образцовые плантации марены: одна в казенном тутовом саду, другая при рассаднике, находящемся около Варваринской церкви. В окрестностях Ставрополя находятся еще во множестве фармацевтические растения, из которых, если бы за ними ухаживали как следует, можно собирать обильный запас свежих медикаментов для аптек. В геогностическом отношении почва земли, занимаемая городом, различна: в нижней части его — болотистая и топкая, в подгорной — глинистая, по хуторам — черноземная, а в прочих возвышенных частях — каменистая; последняя состоит из известкового и раковистого камня, который обширными сплошными массами составляет или поверхний слой земли или же, покрытый песчаником и черноземом, лежит не глубже пяти и десяти футов; в этом случае массы его обширнее первых и продолжаются сажени на две в глубину и на несколько сажень в окружности. Из камня сего построены лучшие дома и здания города; но в них сырость и холод уничтожаются только при всевозможных способах и заботах жильцов; причина этого неудобства состоит в том, что доселе не обращено внимания на свойство этого камня, на приготовление его к постройке и на особый способ кладки стен в зданиях, — способ далеко не схож с устройством зданий кирпичных. Кроме этого известкового и раковистого камня, верстах в десяти от города, по дороге к Тифлису, под поверхним слоем чернозема лежат обширные, толщиною в поларшина и более, пласты кремнистого камня, которым вымощены Николаевская, Театральная и часть Александровской улицы длиною до двух верст. Кстати, надобно еще упомянуть и о произведениях, принадлежащих к категории ископаемых веществ, а именно: о введении в Ставрополе топки каменным углем и торфом, с целью сберечь тем сколько-нибудь лежащие вокруг города небольшие леса. Было время, лет за 40 тому назад, окрестности Ставрополя изобиловали лесами, которые в самом начале вырубались с намерением, чтобы лишить хищных горцев надежных притонов для грабежа, потом же, когда не стало притонов, леса также истреблялись быстро, и в настоящее время не только близ нашего города, но и в пределах самой губернии их осталось весьма незначительное количество и в довольно жалком состоянии. Поэтому все должны быть благодарны, что для восстановления и сбережения лесов в том виде, в каком они были прежде, представляется теперь надежное средство, а именно: заменить дровяное отапливание домов открытым близ укрепления Хумара каменным углем, употребление которого введено уже, по распоряжению господина наместника кавказского, во всех казенных местах и в некоторых частных домах. Сверх того, в 1849 году присланным от его светлости генерального штаба подполковником Колодеевым разыскивался в окрестностях Ставрополя торф, который найден в весьма значительном количестве на городской земле, в так называемом Кравцовом озере, в расстоянии от Ставрополя около 9 верст. Окружность этого озера имеет 4 версты, масса торфа лежит у берега на ½ аршина, а на средине от 2½ до 3 аршин глубиною; разработка его производится арестантами гражданского ведомства. В 1851 году князь Михаил Семенович Воронцов, лично осматривая запас и складку торфа, нашел его весьма хорошего качества, но в отношении инструментов для резки его изволил дать указание и приказал заменить их новыми, особого устройства, торфяными лопатами. Это полезное замечание, по распоряжению местного начальства, приведено в исполнение, и разработка торфа идет весьма успешно.

Фабричная и заводская промышленность города Ставрополя с каждым годом увеличивается и приняла бы, может быть, обширные размеры, если бы наш город имел побольше предприимчивых капиталистов. Теперь в Ставрополе считается семь фабрик, из них 5 табачных и 2 хлопчатобумажных. Табачные фабрики все получили свое начало в наше время; первая из них была основана 1-й гильдии купцом Ф. А. Брациановым. Годовой оборот всех пяти фабрик простирается до 6 тысяч рублей серебром.

Хлопчатобумажные фабрики, по недавнему их открытию, приносят в год дохода до 2 тысяч рублей серебром.

Из заводов, находящихся в Ставрополе, заслуживают внимания следующие:

a) Колокольный завод купца И. С. Ефимова находится в предместий Мутнянки. Завод этот, единственный на Кавказе, приносит здешнему краю существенную пользу уже тем, что отлитые на нем колокола обходятся тремя рублями серебром на пуд дешевле против колоколов, привозимых из Великороссийских губерний. Притом теперь есть возможность переливать на этом заводе старые разбитые колокола на новые, как это мы видели уже из того, что разбитый в Троицком соборе 316-пудовый колокол был перелит в 1852 году на новый. Сверх того, в этом же году, для Казанского кафедрального собора отлит особо колокол в 523 пуда, кроме других маловесных. Средний годовой оборот завода, со времени его существования, составляет около двух тысяч рублей серебром.

b) Шорных заводов в Ставрополе три; все они в год приносят доходу до 11650 рублей серебром.

c) Кожевенные заводы, которых в прошедшем году считалось семь, а в настоящем только шесть, по своим годовым операциям самые значительные. Заводы эти, разбросанные по речкам Ташле, Мамайке, Мутнянке, если бы находились в руках предприимчивых капиталистов, могли бы принести огромную выгоду казне и своим учредителям. Многочисленное скотоводство всегда дает здесь способы к дешевому приобретению весьма большого количества сырых кож, недостаток же дубовой коры легко и с выгодою может заменять растение, называемое кермек, содержащее в себе дубильного вещества 22 процентами еще более той коры. О сбыте кожи думать нечего: кроме жителей, которые большею частью покупают обувь, привозимую из внутренних губерний России, одна поставка сапожного товара для войск могла бы составить огромное требование; но за всем этим настоящие кожевенные заводы сбывают своего товара почти на 18 тысяч рублей ежегодно.

d) Мыльных заводов в Ставрополе три; один из них, принадлежащий купцу Луневу, существует уже более 25 лет, другой — около 20, а последний открыт в нынешнем году, и обороты его хорошо неизвестны. Древесная зола, требуемая на эти заводы в достаточном количестве, покупается у жителей, которые стараются сохранять ее и не бросают зря, как в других местах. Мыла на двух первых заводах выделывается в год почти на 4 тысячи рублей серебром.

e) Свечных заводов в городе десять, из них два восковых и 8 сальных. По своим оборотам они стоят выше всех ставропольских заводов и никогда не терпят нужды в сбыте выделываемых ими в течение года свечей, ценность которых простирается более нежели на 35 тысяч рублей серебром.

f) Салотопенные заводы также находятся в хорошем состоянии; в Ставрополе их считается шесть. В течение года они приносят своим заводчикам верных 16 тысяч рублей серебром.

g) Воскобойный завод. В прошедшем году их в Ставрополе считалось два; причина, почему один из них уничтожился, нам неизвестна. Годовой оборот воскобойного завода простирается до 1600 рублей серебром.

h) Кирпичных заводов в Ставрополе шесть; число их против прежних лет уменьшилось, но зато теперь между ними находится один завод кафельный и черепичный чиновника Крупинского, который приготовляет весьма хорошую и прочную черепицу для покрытия домов, и уже несколько каменных и деревянных зданий в Ставрополе покрыты этим новым несгораемым материалом. Кроме того, господин Крупинский выделывает изразцы, водопроводные трубы и плиты для полов. Годовой доход всех шести заводов можно полагать не более как в 3500 рублей серебром. По новости черепичных крыш на Кавказе, сбыт изделий чиновника Крупинского теперь еще незначителен; но если в нашем довольно жарком климате жители поймут всю невыгоду железных крыш и преимущество пред ними черепичных, употребляемых в Крыму, за Кавказом и в Италии, то завод господина Крупинского может со временем принести ему значительные выгоды.

i) Известковый завод приносит в год до 1500 рублей серебром.

j) Водочный и пивной заводы находятся в предместьях Ставрополя, невдалеке от Карабина источника. На этих заводах выделывается в год пива на 3000 рублей и водки на 15000 рублей серебром.

На всех этих заводах работников считается более 200 человек, за исключением прислужников. Здесь надобно сказать кое-что и о ремесленниках города. Вообще заметно, что численность этого класса людей бывает в Ставрополе непостоянна: то увеличивается, то разом уменьшается, так например, в 1850 году их было 170 человек, а в 1853 только 141. Приписывать же это уменьшение тому, что нужда в них не ощутительна, было бы совершенно несправедливо, потому что народонаселение с каждым годом увеличивается, а с этим вместе усиливается и требование на ремесленников. Мы заметили, что многие из этого класса людей принадлежат не к постоянным жителям Ставрополя, а к временным гостям его, приезжающим из внутренних губерний России и из других мест. Эти-то гости, поправив сколько-нибудь свое незавидное состояние, а другие получив даже значительные выгоды в нашем городе, оставляют потом его и отправляются к себе на родину. Вот, как мы думаем, истинная причина, отчего иногда ремесленный класс то разом увеличивается, то вдруг уменьшается. В настоящее время в Ставрополе в числе ремесленников считается: портных мужеских — 31, портных дамских — 5, шапочников — 7, сапожников — 18, башмачников — 3, золотых и серебряных дел мастеров — 11, эполетчик — 1, часовых мастеров — 5, каретных мастеров — 3, кузнечных — 12, медников — 4, колесных мастеров — 3, столяров — 10, бондарей — 9, меховщик — 1, шубников — 2, шорников — 5, красильщик — 1, палочник — 1, цирюльников — 3, кондитеров — 3, булочников — 3, итого — 141.

Торговля города Ставрополя вообще идет успешно; чтобы получить сколько-нибудь приблизительно верное понятие о движении ее в течение года, мы считаем долгом опереться на цифры, которые лучше всяких умствований будут служить доказательством успеха. Торговля Ставрополя вообще сосредоточивается в ярмарках, которых бывает в году три: Троицкая, Ивановская — 12 октября и весенняя — 9 марта.

Троицкая ярмарка существует с 1797 года. Она постоянно бывает в день святой Троицы. На нее, кроме торговцев, стекается народ со всех сторон Ставропольской губернии и отчасти Кавказа. За несколько дней до открытия ярмарки, прежде всего на площади близ Успенской церкви, являются шатры цыган — любимцев степи, потом гуртовщики со скотом, затем разного рода русские промышленники и наконец ногайцы и горцы с лесом из-за Кубани. В последнее же время особенно начали стекаться на ярмарки кочующие народы мухаммеданского исповедания; их привлекает сюда, кроме надежды сбыть повыгоднее свои произведения и закупить необходимые в домашнем быту принадлежности, любопытство и вместе с тем желание показать на скачках свою удаль. Скачки, вследствие ходатайства господина наместника кавказского, учреждены в Ставрополе с 1850 года по Высочайшему разрешению, для распространения и улучшения конских заводов. Лошадь, выигравшая 1-й императорский приз, получает серебряную вазу в 500 рублей серебром. Вторая лошадь — 150 рублей серебряными деньгами. На эти призы дозволяется скакать лошадям, родившимся в России, Царстве Польском, сверх того карабагским, кабардинским, трухменским, арабским и вообще лошадям всех пород, водящихся как на Кавказе, так и в соседних с ним землях.

Значительность торговых оборотов Троицкой ярмарки 1854 года определяется следующими цифрами: привезено товаров собственно русского изделья: сукна разных сортов на 75000 рублей, продано на 15000, осталось на 60000 рублей непроданного. Привезено бумажных изделий, как-то: коленкору, миткалю, кисеи, холстинки, нанки, демикотону, выбойки и платков на 74000 рублей 50 копеек, продано на 22000, осталось на 52000 рублей 50 копеек. Привезено льняных и пеньковых товаров на 13000 рублей, продано на 4940 рублей, осталось на 8060 рублей. Привезено шелковых и полушелковых изделий на 35000 рублей, продано на 21145 рублей, осталось на 13855 рублей. Привезено кож разного рода на 10500 рублей, продано на 7650 рублей, осталось на 2850 рублей. Привезено мягкой рухляди и изделий из нее на 2680 рублей, продано на 1100 рублей, осталось на 1580 рублей. Привезено металлов и разных изделий из них на 23 тысячи рублей, продано на 4250 рублей, осталось на 18750 рублей. Привезено хрусталю, стекол и зеркал на 10000 рублей, продано на 5000 рублей. Привезено фарфоровой и фаянсовой посуды на 4300 рублей, продано на 1550 рублей. Привезено сахару на 15000 рублей, продано на 5900 рублей. Привезено воску на 970, продано на 600 рублей. Привезено табаку на 1270, продано на 789 рублей. Привезено белых книг разными мелочными торговцами на 1700 рублей, продано на 660 рублей. Привезено писчей бумаги на 5000 рублей, продано на 2500 рублей. Привезено товаров европейских на 29120 рублей, продано на 14180 рублей. Привезено бухарских товаров на 4760 рублей, продано на 2465 рублей. Привезено товаров персидских на 15720 рублей, продано на 5670 рублей. Привезено чаю разного рода на 29200 рублей, продано на 15000 рублей. Кроме всего этого, привезено и сбыто хлеба разного рода на 32000 рублей. Привезено рыбы разного рода на 1200 рублей, продано на 1110 рублей. Привезено напитков разного рода на 10000 рублей, продано на 4000 рублей. Пригнано лошадей, рогатого скота и овец русской, калмыцкой и азиатской пород на 33000, сбыто на 10000 рублей. А всего привезено товаров и пригнано скота на 426420 рублей, сбыто на 176909 рублей.

Осенняя, или Ивановская, ярмарка весьма важна для города Ставрополя в том отношении, что в это время жители стараются запастись на ней на зиму разными необходимыми в домашней жизни принадлежностями. Торговые обороты этой ярмарки, бывшей 12 октября 1853 года, уступают немного Троицкой: на нее привезено было товаров и пригнано разных пород скота на 373250 рублей, продано на 85720 рублей, за тем осталось не продано на 287530 рублей.

Весенняя ярмарка, 9 марта, открыта только в 1854 году. Так как она еще неизвестна многим торговым сословиям по недавнему ее учреждению и не установилась еще как следует, то определить с точностью бывший в нынешнем году на ней оборот весьма трудно. Вообще заметим, что стечение народа на нее было не так значительно; причиной тому, как кажется, была весьма дурная погода, — погода, какой ставропольские жители давно не запомнят.

Вообще в городе Ставрополе считается магазинов и лавок 264, трактиров 5, кондитерских 3, кофейня 1, харчевен 2.

Городские доходы ежегодно средним числом простираются до 23000 рублей, а расходы до 21 тысячи рублей серебром.

Наконец, в заключение всего нашего обозрения, следовало бы нам сказать что-нибудь о нравах и обычаях жителей Ставрополя на том основании, что он, принадлежа к числу городов Кавказского края, должен бы иметь какие-нибудь резкие особенности в своем характере, и, может быть, имел их в прежнее время; но, как теперь этого не видно и Ставрополь стал похож на наши Великороссийские губернские города, то мы считаем излишним входить в подробности этого отдела. Скажем только, что разнообразия между жителями почти не существует; живущие же в нашем городе армянские семейства совершенно утратили нравы и обычаи своих предков и во всем стараются следовать европейцам.

Примечания

1. Крепость под № 7 находилась у верховьев Калауса, известных под именем Аджилю.

2. Так характеризует Вельяминова граф Стейнбок в прекрасном историческом рассказе «Последний вали Большой Кабарды», помещенном в 33 и 35 NoNo газеты «Кавказ» за 1854.

3. Во время закладки здания под основу его положена была медная доска с надписью, которую мы считаем за нужное привести здесь для будущих археологов; вот она: «1847 года Мая 29 дня по Р.Х., в XXII лето благополучного царствования Всероссийского Императора Николая Павловича, при Августейшей Супруге Его, Ее Императорском Величестве Александре Федоровне, Наследнике, Великом Князе Цесаревиче Александре Николаевиче и Супруге Его Ее Императорском Высочестве Марии Александровне, во время главного начальствования в Кавказском крае Наместника Кавказского, Генерал-Адъютанта Князя Михаила Семеновича Воронцова, с благословления и освящения места Преосвященным Иеремиею, Епископом Кавказским и Черноморским, в бытность начальником области генерал-лейтенанта Николая Степановича Завадовского, Кавказским гражданским губернатором генерал-майора Ивана Ивановича Норденстама, и в присутствии многих почетных лиц, заложено в городе Ставрополе, на счет городских доходов и содействием Ставропольского 1-й гильдии купца Ивана Григорьевича Ганиловского, здание сие, для помещения городских присутственных мест: Градской Думы, Городового Магистрата и других городских управлений, по плану Архитектора Славянского».

4. Сведения о господствующих в г. Ставрополе болезнях сообщены нам штаб-лекарем Миняевым.

5. По роду преступлений заключенные представляются в таком виде:

	мужчины	женщины
За отступление от православной веры в раскол	2	--
За святотатство	1	--
За вступление во второй брак	1	2
За растрату казенных денег	2	--
За воровство	81	6
За подложную продажу людей	1	--
За убийство	9	8
За грабеж	10	--
За имение фальшивых документов	40	13
За имение фальшивых печатей	1	--
За неповиновение начальству и владельцам	29	10
За побег от владельцев	6	1
За прелюбодеяние	2	--
За растление	1	--
За дурное поведение	1	--
За просрочку паспортов	5	4
За бродяжество	198	57
За разные противозаконные проступки	23	15
Вышедших из плена	3	--
Осужденных по решениям на сроки	22	30
Пересылочных арестантов было	864	114
Всего	1308	263

Текст и примечания печатаются по источнику:

Ставрополь в географическом, историческом, топографическом и статистическом отношениях. — Тифлис, 1854.