СПРАВКА ИЗЪ ДѢЛА О ЗНАМЕНИТОЙ ПОСТАВКѢ ГОВЯДИНЫ.
правитьЯ хотѣлъ бы въ немногихъ, по возможности, словахъ ознакомить моихъ согражданъ съ тѣмъ, хотя и незначительнымъ участіемъ, которое я лично принималъ въ этомъ дѣлѣ, — дѣлѣ, такъ живо интересовавшемъ всю публику, породившемъ столько негодованія и заполнившемъ газеты стараго и новаго свѣта такимъ множествомъ неразрѣшенныхъ запросовъ и преувеличенныхъ сообщеній.
Происхожденіе этой печальной исторіи было слѣдующее (при этомъ я беру на себя ручательство, что каждый изъ ниже изложенныхъ фактовъ можетъ быть подтвержденъ въ слабомъ отношеніи формальной правительственной справкой).
Нынѣ умершій Джонъ Вильсонъ Мэкензи изъ Роттердама, въ графствѣ Эгсмунгъ, въ Ньюджерсеѣ, приблизительно около 10 октября 1861 г. заключилъ съ правительствомъ контрактъ о поставкѣ генералу Сермену 30 бочекъ говядины.
Очень хорошо.
Онъ отправился съ этой говядиной къ генералу Сермену, но, ко времени прибытія его въ Вашингтонъ, Серменъ уже отбылъ въ Манассу. Захвативъ съ собой говядину, онъ направился туда вслѣдъ за нимъ, но прибылъ слишкомъ поздно. Отсюда онъ пустился въ догонку за генераломъ въ Нэсвилль, — изъ Нэсвилля въ Гатакугу, — изъ Гатакуги въ Атланту, — но нигдѣ онъ не могъ его настичь. Изъ Атланты онъ отправился далѣе, неустанно слѣдуя все время за арміей Сермена до самаго моря. Но и сюда онъ прибылъ на нѣсколько дней позже, а потому, узнавъ, что Серменъ отплылъ на «Quaker-City» въ Святую Землю, направился въ Бейрутъ, разсчитывая догнать его на своемъ пароходѣ. По прибытіи его вмѣстѣ съ говядиной въ Іерусалимъ, оказалось, что Серменъ направился вовсе не на «Quaker-City», а ушелъ въ преріи для усмиренія индѣйцевъ. Тогда онъ вернулся обратно въ Америку и направился въ горы. Продѣлавъ тяжелый 68-ми дневный путь по преріямъ, на разстояніи всего 4-хъ англійскихъ миль отъ главной квартиры Сермена, онъ былъ, наконецъ, убитъ томагавкомъ и оскальпированъ индѣйцами, забравшими себѣ его говядину. Они воспользовались всѣмъ, кромѣ одной единственной бочки. Эта послѣдняя была отбита у нихъ частью Серменской арміи, — и, такимъ образомъ, отважный путешественникъ даже послѣ смерти выполнилъ, хоть въ въ которой долѣ, заключенный съ нимъ контракть. Этотъ контрактъ онъ оставилъ по завѣщанію, которое было написано въ формѣ дневника, въ наслѣдство своему сыну Варѳоломею Вильсону.
Варѳоломей Вяльсонъ составилъ слѣдующій счетъ и вскорѣ затѣмъ умеръ.
«Соединеннымъ Штатамъ отъ покойнаго Джона Вильсона Мэкензи изъ Ньюіерсея».
За 30 бочекъ говядины для генерала Сермена, по 100 долларовъ — 3,000 долларовъ.
за доставку и путевыя издержки — 14,000 "
Итого — 17,000 долларовъ.
По довѣренности сполна получилъ.
Послѣ этого, какъ уже сказано, онъ умеръ. Контрактъ онъ оставилъ въ наслѣдство Вилліаму I. Мартину, который пытался предъявить означенный счетъ по принадлежности. Но прежде чѣмъ достигъ этого, умеръ, оставивъ документъ Баркеру I. Аллену, который тоже, въ свою очередь, пытался получить по счету. Но и онъ не успѣлъ дожить до этого. Баркеръ I. Алленъ завѣщалъ контрактъ и счетъ Ансону Г. Роджерсу, который сдѣлалъ нѣсколько попытокъ получить деньги и достигъ уже отдѣленія девятаго аудитора, когда неожиданно появившаяся смерть, этотъ великій людской примиритель, оборвала его дальнѣйшія стремленія. Онъ оставилъ счетъ своему родственнику въ Коннектикутѣ, по имени Бенжеансу Гонкинсу, который прожилъ 4 недѣли и 2 дня, употребивъ это время съ большой для себя пользой и почти достигнувъ уже 12-го аудитора. Онъ оставилъ по завѣщанію контрактъ вмѣстѣ со счетомъ своему дяди, по имени Возра-Дуйся-Джонсонъ. Но и для Возра-Дуйся наслѣдство это оказалось непосильнымъ. Послѣднія слова его были: «не плачьте обо мнѣ: я съ удовольствіемъ ухожу на тотъ свѣтъ…» И дѣйствительно, бѣдный малый ушелъ туда съ удовольствіемъ. Послѣ этого контрактъ переходилъ въ руки еще 7 лицъ, которыя также всѣ умерли. Въ концѣ концовъ онъ попалъ въ мои руки. Достался онъ мнѣ послѣ моего родственника, по имени Губбардъ, — Веніаминъ Губбардъ изъ Индіаны. Онъ долгое время питалъ ко мнѣ ненависть, но въ послѣднія минуты призвалъ къ себѣ, простивъ мнѣ все и, рыдая, подарилъ контрактъ и счетъ.
На этомъ заканчивается предварительная исторія этихъ документовъ до момента перехода ихъ въ мою собственность. А теперь я желалъ бы чистосердечно выяснить предъ лицомъ націи все, касающееся моего участія въ этомъ дѣлѣ. Я началъ съ того, что отправился съ контрактомъ о поставкѣ говядины и со счетомъ за путевыя издержки къ президенту Соединенныхъ Штатовъ.
— Чѣмъ могу служить вамъ, милостивый государь? — спросилъ онъ.
Я отвѣтилъ: «Сэръ! Около 10 октября 1861 г. нынѣ умершій Джонъ Вильсонъ Мэкензи изъ Ротгердама, въ графствѣ Эгемунгъ, въ Ньюджерсеѣ, заключилъ съ правительствомъ контрактъ о поставкѣ генералу Сермену 30 бочекъ говядины». Но здѣсь онъ перебилъ меня и распрощался очень любезно и вполнѣ опредѣленно.
На слѣдующій день я посѣтилъ государственнаго секретаря.
— Ну-съ, м. г.? — сказалъ онъ.
Я отвѣтилъ:
— Ваша свѣтлость! Около 10 октября 1861 г. нынѣ умершій Джонъ Вильнонъ Мэкензи изъ Роттердама, въ графствѣ Эгемунгъ, въ Ньюджерсеѣ, заключилъ съ правительствомъ контрактъ о поставкѣ генералу Сермену 30 бочекъ говядины…
— Довольно, м. г., довольно: мнѣ нѣтъ никакого дѣла до контракта о поставкѣ говядины…
Меня попросили о выходѣ.
Серьезно обсудивъ дѣло, я на слѣдующій день отправился къ морскому министру, который сказалъ:
— Изложите поскорѣй вашу просьбу, — потрудитесь меня не задерживать…
Я началъ такъ:
— Ваша свѣтлость! Около 10 октября 1861 г., нынѣ умершій Джонъ Вильсонъ Мекэнзи изъ Роттердама, въ графствѣ Эгемунгъ въ Ньюджерсеѣ, заключилъ съ правительствомъ контрактъ о поставкѣ генералу Сермену 30 бочекъ говядины… .
До этого пункта я могъ изложить мое дѣло, но далѣе оказалось, что и морскому министру нѣтъ никакого дѣла до контракта о поставкѣ говядины для генерала Сермена. Однако, это весьма курьезное правительство, начиналъ я раздумывать самъ съ собой! Развѣ это не похоже на то, что за говядину вовсе не хотятъ заплатить?
На слѣдующій день я отправился къ министру внутреннихъ дѣлъ.
Я началъ:
— Ваша свѣтлость! Около 10 октября…
— Довольно, довольно, м. г.! Я уже про васъ слышалъ. Можете удалиться отсюда вмѣстѣ съ вашимъ пресловутымъ контрактомъ о поставкѣ говядины. Министерство внутреннихъ дѣлъ вовсе не касается продовольствія войска…
Я удалился. Но теперь мною уже овладѣлъ гнѣвъ. Я рѣшилъ не оставлять этого такъ и надоѣдать по порядку всѣмъ частямъ этого безбожнаго правительства до тѣхъ поръ, пока дѣло о поставкѣ говядины не будетъ окончательно выяснено. Или я получу по этому счету или умру, какъ это сдѣлали всѣ мои предшественники. Я приставалъ къ главному почтъ-директору, я осаждалъ министерство земледѣлія, я подкарауливалъ спикера палаты депутатовъ. Но всѣмъ имъ не было никакого дѣла до контракта о поставкѣ говядины для войска. Тогда я отправился къ начальнику патентнаго управленія.
Я началъ:
— Ваше превосходительство! Около…
— Убирайтесь къ чорту! Наконецъ, вы и сюда залѣзли съ вашимъ дьявольскимъ контрактомъ о поставкѣ говядины! Мы не касаемся, совершенно не касаемся, м. г., дѣлъ о поставкѣ говядины въ войска…
— Эта очень хорошо, — но вѣдь все-таки кто-нибудь долженъ же заплатить за говядину!.. Мнѣ должно быть заплачено немедленно, иначе я накладываю арестъ на патентное управленіе и на все, что въ немъ заключается…
— Но послушайте…
— Мнѣ теперь все равно, м. г.! Я признаю патентное управленіе отвѣтственнымъ за этотъ контрактъ о поставкѣ говядины… Отвѣтственно или неотвѣтственно оно въ дѣйствительности, — это все равно: оно должно мнѣ заплатить!..
Дальнѣйшія подробности не имѣютъ особаго значенія, — коротко говоря, дѣло кончилось дракой. Патентное управленіе оказалось побѣдителемъ. Тѣмъ не менѣе, я открылъ нѣчто, могущее послужить мнѣ на пользу. Я кое какъ понялъ, что казначейство есть то самое правильное мѣсто, куда я долженъ бы обратиться.
Я отправился туда. Меня принялъ самъ директоръ казначенетва, заставивъ предварительно прождать два съ половиною часа.
Я началъ такъ:
— Высокочтимый и уважаемый синьоръ! Около 10 октября 1861 г. нынѣ умершій Джонъ Вильсонъ Мэкензи заключилъ…
— Довольно, м. г. Я уже слышалъ про васъ. Обратитесь къ первому дѣлопроизводителю казначейства.
Я обратился къ нему. Но онъ меня отправилъ ко второму дѣлопроизводителю. Второй отправилъ меня къ третьему, а третій отправилъ къ первому контролеру «отдѣленія зерноваго хлѣба и говядины». Это начинало, по крайней мѣрѣ, походить на дѣло. Первый контролеръ просмотрѣлъ свои книги, а равно и всѣ неподшитыя бумаги, но не нашелъ въ нихъ никакого указанія по дѣлу о поставкѣ говядины. Я отправился ко второму контролеру отдѣленія. Этотъ также изслѣдовалъ свои книги и бумаги, но тоже безъ результата. Я запасся новымъ мужествомъ и въ теченіе первой недѣли успѣлъ дойти до шестого контролера отдѣленія, въ слѣдующую недѣлю я успѣлъ обойти все отдѣленіе, въ теченіе третьей недѣли я достигъ и закончилъ обходъ отдѣленія «невыполненныхъ контрактовъ», твердо укрѣпившись, наконецъ, въ отдѣленіи «непредъявленныхъ счетовъ». Тутъ я обдѣлалъ свое дѣло въ три дня. Оставалась теперь еще только одна инстанція. Я обратился къ правителю «дѣлъ, подлежащихъ уничтоженію» или, вѣрнѣе говоря, къ его писцу, такъ какъ самъ онъ отсутствовалъ. Въ комнатѣ помѣщались 16 молодыхъ красивыхъ дѣвицъ, которыя записывали что-то въ книги, въ то время какъ семь молодыхъ людей приличной внѣшности дѣлали имъ соотвѣтствующія указанія. Молодыя дѣвицы улыбались черезъ плечи молодымъ людямъ, а молодые люди улыбались имъ обратно: всѣ были оживлены, какъ на свадьбѣ. Нѣсколько другихъ писцовъ, занятыхъ чтеніемъ газетъ, бросивъ на меня строгій взглядъ, продолжали читать. При этомъ никто не проронилъ ни одного слова. Но я успѣлъ уже привыкнуть къ такой системѣ предупредительнаго обращенія съ просителями въ теченіе этого знаменательнаго періода моей жизни, — начиная съ того дня, когда я достигъ перваго стола «отдѣленія зерноваго хлѣба и говядины» и кончая тѣмъ днемъ, когда я удалился отъ послѣдняго стола «отдѣленія непредъявленныхъ счетовъ». Многими упражненіями я добился даже того, что могъ съ момента моего приближенія къ столу и до момента, пока писецъ соблаговолитъ заговорить со мной, простоять все время на одной ногѣ, мѣняя ее не больше двухъ или, въ самомъ крайнемъ случаѣ, трехъ разъ. Но тутъ я стоялъ такъ долго, что пришлось перемѣнить ногу четыре раза. Тогда я обратился къ одному изъ писцовъ, занятыхъ чтеніемъ газеты, и спросилъ:
— Г. сіятельнѣйшій шелопай, позвольте узнать, гдѣ же самъ паша?
— Что вы хотите этимъ сказать, сударь? Про кого вы говорите? Если вы разумѣете правителя дѣлъ, такъ онъ вышелъ…
— Но онъ посѣтитъ сегодня свой гаремъ?
Молодой человѣкъ съ минуту гнѣвно смотрѣлъ на меня, а затѣмъ опять принялся за газету. Я уже освоился съ привычками этихъ господъ и потому зналъ, что могу еще не терять надежды, если только онъ успѣетъ покончить съ чтеніемъ ранѣе прибытія почты съ новыми газетами изъ Нью-Іорка. Ему оставалось теперь просмотрѣть еще только двѣ газеты. По прошествіи достаточнаго времени, закончивъ это, онъ зѣвнулъ и спросилъ меня, что мнѣ нужно?
— Многославный и многочтимый гражданинъ! Около 10 октября…
— А, вы и есть человѣкъ съ контрактомъ о поставкѣ говядины! Покажите ваши документы.
Онъ взялъ ихъ и долгое время рылся въ своихъ бумагахъ, и наконецъ, ему удалось открыть то, что я, съ своей точки зрѣнія, могъ бы считать сѣверо-восточнымъ проходомъ: да! онъ нашелъ давно заброшенную справку касательно подряда о поставкѣ говядины, да! онъ достигъ вершины той скалы, о которую разбились на смерть всѣ мои предшественники, прежде чѣмъ успѣли до нея добраться. Я былъ глубоко взволнованъ и вмѣстѣ съ тѣмъ глубоко обрадованъ, ибо все-таки остался въ живыхъ. Голосомъ, дрожащимъ отъ волненія и признательности, я сказалъ:
— Дайте мнѣ эту справку. Теперь правительство приведетъ все дѣло въ порядокъ.
Но онъ отклонилъ эту просьбу, объяснивъ, что требуются еще кое-какія свѣдѣнія.
— Гдѣ нынѣ находится этотъ Джонъ Вильнонъ Мэкензи? — спросилъ онъ.
— На томъ свѣтѣ.
— Когда онъ умеръ?
— Онъ не умеръ, онъ былъ убитъ.
— Какъ?
— Томагавкомъ.
— Кто убилъ его томагавкомъ?
— Разумѣется, индѣецъ. Или вы полагаете, что такое дѣло могъ бы совершить и старшій инспекторъ одной изъ воскресныхъ школъ?
— Нѣтъ, не полагаю. Итакъ — индѣецъ?
— Понятно.
— Имя этого индѣйца?
— Его имя? Я не знаю.
— Мнѣ необходимо знать его имя. Кромѣ того, кто былъ свидѣтелемъ, что онъ убитъ томагавкомъ?
— Не знаю.
— Стало быть, сами вы при этомъ не присутствовали?
— Объ этомъ вы могли бы заключить до моимъ волосамъ. Я отсутствовалъ.
— Такъ почему же вы знаете, что Мэкензи нынѣ мертвъ?
— Потому что онъ въ то время дѣйствительно умеръ и потому что я имѣю всѣ основанія предполагать, что до сихъ поръ онъ еще не воскресъ. Я даже фактически увѣренъ въ этомъ.
— Мы должны имѣть доказательства вашихъ словъ. Привели вы съ собой того индѣйца?
— Конечно, нѣтъ.
— Въ такомъ случаѣ, вамъ придется принести его сюда. Вы захватили съ собой томагавкъ?
— И не думалъ.
— Надо принести и томагавкъ. Вамъ, вообще, необходимо доставить сюда индѣйца вмѣстѣ съ томагавкомъ. Если тогда фактъ смерти Мэкензи будетъ удостовѣренъ, то вы можете обратиться въ «коммиссію по разбору претензій», съ увѣренностью, что тамъ вашъ счетъ пройдетъ всѣ стадіи дѣлопроизводства, такъ что дѣти ваши можетъ быть и доживутъ до уплаты по немъ и будутъ имѣть возможность повеселиться на эти деньги. Но прежде всего должна быть удостовѣрена смерть того человѣка. Къ этому я могу еще добавить, что правительство никогда не согласится выплатить путевыя и транспортныя издержки покойнаго Мэкензи. Возможно, что оно, пожалуй, уплатитъ за одну бочку говядины, отбитую солдатами Сермена, если вамъ, въ подкрѣпленіе вашихъ претензій, удастся провести въ конгрессѣ билль о новомъ законѣ, который согласовался бы съ обстоятельствами вашего дѣла, но, во всякомъ случаѣ, за 29 бочекъ, которыя сожрали индѣйцы, оно вамъ навѣрное ничего не заплатить.
— Слѣдовательно, я могъ бы получить всего 100 долларовъ, да и то только «пожалуй!» И это послѣ всѣхъ скитаній Макензи съ говядиной по Европѣ, Азіи и Америкѣ, — послѣ всѣхъ испытаній лишеній и путевыхъ издержекъ, — послѣ смерти столькихъ невинныхъ людей, пытавшихся получить по этому счету? Молодой человѣкъ! Отчего же не сказалъ мнѣ это тотчасъ же тотъ первый контролеръ отдѣленія зерноваго хлѣба и говядины?
— Оттого, что онъ не зналъ, что ваши претензіи имѣютъ нѣкоторое основаніе.
— Отчего мнѣ не сказалъ этого второй? Ни даже третій? Отчего не сказалъ мнѣ этого ни одинъ изъ чиновниковъ всѣхъ отдѣленій и всѣхъ департаментовъ?
— Никто изъ нихъ ничего не зналъ по этому дѣлу. Здѣсь все идетъ установленнымъ порядкомъ. Вы продѣлали на себѣ весь этотъ порядокъ и, въ концѣ концовъ, узнали то, чего желали. Это лучшій путь. И это даже единственный путь. Онъ не признаетъ никакихъ скачковъ и, хотя медленно, но вполнѣ вѣрно ведетъ къ цѣли.
— Несомнѣнно, — къ вѣрной смерти. Она уже привела къ конечной цѣли большинство нашего семейства. Я начинаю чувствовать, что та же участь ожидаетъ и меня. Молодой человѣкъ, не скрывайте: вы влюблены вонъ въ ту веселую молоденькую дѣвицу съ скромными голубыми глазками и съ перомъ за ухомъ, — я догадался объ этомъ по ея нѣжнымъ взглядамъ; вы хотѣли бы на ней жениться, но вы бѣдны. Такъ вотъ же вамъ, протяните вашу руку, вотъ вамъ знаменитый контрактъ о поставкѣ говядины; возьмите его, возьмите ее и будьте счастливы! Небо да ниспошлетъ вамъ, дѣти мои, свое благословеніе!
Вотъ все, что я знаю о знаменитомъ контрактѣ по доставкѣ говядины, о которомъ было такъ много говорено во всѣхъ частяхъ свѣта. Писецъ, которому я подарилъ его, умеръ. О дальнѣйшей судьбѣ контракта и послѣдующихъ его владѣльцевъ мнѣ ничего не извѣстно. Но зато мнѣ хорошо извѣстно, что если кому-нибудь посчастливится не умереть до тѣхъ поръ, пока онъ успѣетъ провести свое дѣло черезъ всѣ бюрократическія мытарства въ Вашингтонѣ, то въ самомъ концѣ, послѣ значительныхъ невзгодъ, трудовъ и проволочекъ, онъ узнаетъ какъ разъ то, что могъ бы узнать въ первый же день, если бы порядокъ дѣлопроизводства въ чиновничьемъ мірѣ былъ настолько разуменъ и цѣлесообразенъ, какъ въ любомъ солидномъ торговомъ домѣ.