Со стороны спиритовъ сдѣлано противъ моего сочиненія пять главныхъ возраженій.
Во-первыхъ, думаютъ, что я предубѣжденъ противъ спиритическаго доказательства безсмертія потому, будто-бы, что моя система не допускаетъ безсмертія и должна разрушиться вмѣстѣ съ его признаніемъ. Во-вторыхъ, утверждаютъ, что множество медіумическихъ проявленій, считаемыхъ сообщеніями съ того свѣта, не объяснимы по своему содержанію при помощи принятыхъ мною положеній и требуютъ непремѣнно того допущенія, что они идутъ отъ умершихъ, продолжающихъ существовать въ другомъ мірѣ. Въ-третьихъ, считаютъ гипотезу переноса галлюцинацій недостаточной для объясненія явленій матеріализаціи и утверждаютъ, что послѣднія суть объективно-реальные, а не субъективно-идеальные только феномены. Въ-четвертыхъ, полагаютъ, что изъ правительственныхъ коммисій, которыя мною предлагаются для изслѣдованія явленій, ничего не выйдетъ, такъ какъ члены ихъ своимъ предубѣжденіемъ будутъ вліять угнетающимъ образомъ на медіумовъ и на ихъ способность вызывать явленія. Въ-пятыхъ, мнѣ какъ лицу, неприсутствовавшему ни на одномъ сеансѣ, отказываютъ въ правѣ отрицать какіе-бы то ни было выводы, сдѣланные на основаніи своихъ опытовъ лпцами, участвовавшими во многихъ сеансахъ.
Что касается втораго пункта[2]) то мнѣ кажется, что возраженіе спиритовъ противъ моихъ попытокъ объясненія основывается только на методологической ошибкѣ. Общая основа каждаго опытнаго изслѣдованія какой-либо области явленій заключается въ томъ, чтобы начинать съ простѣйшихъ фактовъ и лишь вполнѣ постепенно переходить къ болѣе сложнымъ, по мѣрѣ того какъ эти послѣдніе являются непрерывно примыкающими въ причинной связи къ простѣйшимъ объясненнымъ случаямъ. Спириты до сихъ поръ не только оставили безъ вниманія это правило, но даже совсѣмъ его перевернули, такъ какъ желаніе всѣхъ участниковъ сеанса направляется на полученіе возможно сложныхъ и чудесныхъ, т. е. самыхъ непонятныхъ и трудно объяснимыхъ явленій. Посредствомъ длинныхъ, трудныхъ, точныхъ и систематическихъ опытовъ должно быть прежде всего установлено то, до чего можно дойти: во-первыхъ, сензитивными воспріятіями чувствъ и ихъ безсознательнымъ превращеніемъ въ образы и мысли; во-вторыхъ, посредствомъ чтенія мыслей; въ-третьихъ, посредствомъ желаемой передачи представленій и переноса галлюцинацій; въ-четвертыхъ, чрезъ соединеніе чтенія мыслей съ относительно-безсознательной сомнамбулической памятью другаго лица; въ-пятыхъ, посредствомъ соединенія чтенія мыслей съ сензитивными, чувственными воспріятіями другаго лица, и въ-шестыхъ, чрезъ соединеніе сензитивныхъ чувственныхъ воспріятій сомнамбулической памяти съ сомнамбулически-намѣреннымъ переносомъ представленій на другое лицо. Только тогда, когда можно будетъ видѣть, чтó именно можетъ быть достигнуто такимъ способомъ и чтó нѣтъ, — тогда только придетъ время принять и настоящее ясновидѣніе въ качествѣ основы для объясненія, присоединяя его различнымъ образомъ къ только что названнымъ функціямъ, и лишь опять тогда только, когда это будетъ сдѣлано, получится возможность говорить о той границѣ, за которой окажется уже недостаточнымъ всѣхъ этихъ основъ объясненія, и представится надобность въ новыхъ, дальнѣйшихъ допущеніяхъ. Когда-же спириты начинаютъ съ другаго конца, перепрыгивая черезъ всѣ эти способы объясненія, и приписываютъ духамъ то, что не объяснимо въ содержаніи медіумическихъ сообщеній при помощи обыкновенной психологіи бодрственнаго сознанія, — и дѣлаютъ это только потому, что происходящее выполняется не бодрственнымъ, а сомнамбулическимъ сознаніемъ медіума, то подобный отказъ отъ исканія истинныхъ причинъ, правда, очень удобенъ, но уже никакъ не можетъ считаться научнымъ. Всѣ сообщаемые факты, на которые мнѣ было указываемо въ видѣ возраженій, имѣютъ или двусмысленный, неопредѣленный характеръ и обладаютъ туманностью (подобно тому какъ изреченія оракуловъ всѣхъ временъ, а также и получаемыя черезъ медіумовъ характеристики живущихъ лицъ), или даже, по формѣ своего изложенія, обнаруживаютъ неспособность референта хорошо отличать существенное отъ несущественнаго и точно передавать происшедшее. Въ обоихъ случаяхъ такой матеріалъ не годенъ для подкрѣпленія новыхъ трансцендентныхъ гипотезъ и для доказательства недостаточности имманентныхъ принциповъ объясненія.
Во всякомъ случаѣ, можно было бы привѣтствовать какъ большой успѣхъ, если бы моей статьѣ удалось въ кружкахъ болѣе благоразумныхъ спиритовъ проложить путь тому убѣжденію, что споръ о содѣйствіи духовъ или объ отсутствіи такого содѣйствія можетъ быть рѣшенъ только на основаніи умственнаго содержанія сообщеній, или, по крайней мѣрѣ, этимъ путемъ можно приблизиться къ разрѣшенію, и что, напротивъ, всѣ физическія явленія, а также и явленія матеріализаціи, непосредственно вызываемыя организмомъ медіума, по самой натурѣ своей мало пригодны для разрѣшенія этого спора. Истина эта вполнѣ независима отъ разрѣшенія другаго спорнаго вопроса о томъ, представляютъ ли явленія матеріализаціи, подобно физическимъ явленіямъ, объективно-реальные феномены или, подобно переносу галлюцинацій, они суть только явленія субъективно-идеальныя, имѣющія мѣсто въ зрителяхъ; въ самомъ дѣлѣ, какъ въ томъ, такъ и въ другомъ случаѣ они ни что иное, какъ непосредственныя дѣйствія медіумовъ. Неоспоримое доказательство, данное въ пользу объективной реальности явленій матеріализаціи, оставило бы спорный вопросъ, относящійся къ содѣйствію духовъ, совершенно въ прежнемъ положеніи. Такъ, напр., по отношенію къ происхожденію въ медіумѣ представленія объ умершемъ близкомъ одному изъ участниковъ сеанса — совершенно все равно, рисуетъ ли его медіумъ, находящійся въ состояніи транса, или посредствомъ настоящей матеріализаціи, онъ проицируетъ его въ пространство, какъ объективно реальный образъ, или, наконецъ, пробуждаетъ его въ участникахъ сеанса посредствомъ передачи галлюцинацій. Ни одинъ изъ этихъ способовъ не разрѣшитъ скорѣе, чѣмъ другой, вопроса о томъ, почерпнулъ ли медіумъ свое представленіе объ умершемъ близкомъ лицѣ изъ сомнамбулическаго сознанія участника сеанса посредствомъ чтенія мыслей, или воспринялъ его посредствомъ ясновидѣнія, или образъ этотъ переданъ ему при помощи переноса представленій самимъ духомъ умершаго.
Во всякомъ случаѣ вопросъ, въ высшей степени интересный теоретически, состоитъ въ томъ, можетъ ли медіумъ не только возбудить въ другомъ лицѣ опредѣленный образъ галлюцинаторно, но даже произвести таковой на самомъ дѣлѣ, какъ нѣчто реальное, хотя и состоящее изъ весьма тонкой матеріи, но тѣмъ не менѣе существующее на самомъ дѣлѣ въ объективно-реальномъ пространствѣ комнаты, гдѣ происходитъ засѣданіе — причемъ для такого образованія медіумъ выдѣляетъ вещество изъ своего собственнаго организма и формируетъ его въ опредѣленный видъ. Если бы была извѣстна максимальная сфера дѣйствій медіума и ея опредѣленная граница, за которую дѣйствіе не можетъ переступать, то доказательство объективной реальности матеріализованныхъ фигуръ могло бы быть дано посредствомъ механическихъ дѣйствій съ остающимся результатомъ, — дѣйствій, происходящихъ внѣ сферы, доступной вліянію медіума; но такъ какъ, во-первыхъ, подобная граница еще неизвѣстна, и такъ какъ, во-вторыхъ, матеріализованныя фигуры, повидимому, никогда не удаляются отъ медіумовъ за предѣлы сферы его физическаго дѣйствія, то, мнѣ кажется, одна лишь фотографія можетъ служить доказательствомъ, что матеріализованное явленіе представляетъ поверхность, способную отражать свѣтъ и существующую въ объективно-реальномъ пространствѣ.
Необходимое условіе для такого фотографическаго доказательства состоитъ, по моему мнѣнію, въ томъ, чтобы къ фотографическому аппарату, къ кассеткѣ и къ пластинкѣ не допускался ни профессіональный фотографъ, ни медіумъ, — для того чтобы исключить всякое подозрѣніе относительно подготовленія заранѣе кассетки или пластинки (еще не покрытой коллодіумомъ), а также и относительно какихъ либо послѣдующихъ манипуляцій. Такія предосторожности, насколько я знаю, еще не были соблюдены, — по крайней мѣрѣ о нихъ не сообщается въ отчетахъ, а слѣдовательно, важность ихъ не сознавалась тѣми лицами, которыми наблюденія были сдѣланы; безъ этихъ же предосторожностей тѣ негативы, на которыхъ медіумъ и фигура видны одновременно, не имѣютъ ни малѣйшей доказательности; и само собою разумѣется, что позитивные отпечатки такихъ пластинокъ или механическое воспроизведеніе съ нихъ изображеній еще тѣмъ менѣе доказательны. Только изслѣдователь, не возбуждающій ни малѣйшаго сомнѣнія, взявшій съ собою всѣ аппараты изъ своихъ собственныхъ запасовъ, принесшій ихъ туда, гдѣ происходитъ маторіализаціонпый сеансъ и работавшій исключительно собственноручно, могъ бы дать положительное и доказательное рѣшеніе въ этомъ опытѣ первостепенной важности (experimentum crucis), и ни въ одномъ матеріализаціонномъ сеансѣ не слѣдуетъ упускать случая производить подобные опыты, гдѣ только возможно.
До сихъ поръ я напрасно искалъ такихъ фактовъ, которые принуждали бы логическую мысль перейти за границу объясненія такъ называемыхъ матеріализацій передачею галлюцинацій; галлюцинаціи же положительно играютъ выдающуюся роль во всей области этихъ явленій. Если бы удалось констатировать такіе факты, которые поставили бы внѣ сомнѣнія объективную реальность нѣкоторыхъ явленій матеріализаціи, то это имѣло-бы значеніе первостепенной важности по своимъ послѣдствіямъ, какъ по отношенію къ изученію вещества, такъ и по отношенію къ вопросу о явленіяхъ свойственныхъ человѣческому организму; но гипотеза духовъ какъ я уже замѣтилъ, ничего отъ этого не выиграла бы. Даже и въ такомъ случаѣ, если бы проицированіе двойника на большія разстоянія, — какъ это разсказывается про индѣйскихъ факировъ, — приходилось истолковывать не какъ передачу галлюцинацій, а какъ дѣйствительное выдѣленіе тонко-вещественной, способной отражать свѣтъ формы, то и такое образованіе фигуры, похожей на медіума, относилось бы въ одинъ разрядъ съ появленіемъ другихъ фигуръ, и ничего бы не говорило въ пользу гипотезы духовъ; во всякомъ случаѣ, какъ вещество, такъ и форма происходящаго образованія исходили бы изъ тѣла живаго медіума и его образныхъ представленій. Что духъ умершаго не имѣетъ никакого значенія въ появленіи его изображенія, это уже доказывается и тѣмъ, что медіумы могутъ вызывать передъ участниками сеанса образы какъ живыхъ такъ и умершихъ личностей, дорогихъ присутствующимъ или имъ интересныхъ; такія явленія живыхъ потому только встрѣчаются гораздо рѣже, чѣмъ явленія мертвыхъ, что сознательное желаніе или безсознательное стремленіе ихъ видѣть проявляется гораздо рѣже.
Что касается четвертаго пункта, оффиціальныхъ коммисій для изслѣдованіи явленій, то едва ли вѣроятно, чтобы правительства стали выбирать и командировать въ коммисіи профессоровъ безъ разбора, не обращая вниманія на ихъ желаніе или нежеланіе. Если же, при назначеніи членовъ коммисіи, будетъ обращено хоть какое нибудь вниманіе на ихъ собственное желаніе, то весьма невѣроятно, чтобы апріористическіе отрицатели всей области медіумическихъ явленій захотѣли приступить къ этому дѣлу, считаемому ими столь неблагодарнымъ. Въ коммисіи пошли бы скорѣе сомнѣвающіеся изслѣдователи, пока еще не вѣрящіе, но честно стремящіеся къ истинѣ, и въ концѣ концовъ такія именно лица и взялись бы за изслѣдованіе; а съ такими лицами медіумы должны быть въ состояніи производитъ явленія, даже и въ томъ случаѣ, если бы имъ приходилось побѣждать въ нихъ недовѣріе (вообще — весьма понятное) къ своей персонѣ. Чѣмъ больше такіе изслѣдователи стояли бы на моей точкѣ зрѣнія, т. е. считали бы гипотезу духовъ за иллюзію, но тѣмъ не менѣе ожидали бы найти во всей кучѣ заблужденій новые интересные факты изъ вновь раскрывающейся передъ ними области явленій, тѣмъ менѣе препятствовали бы они дѣйствіямъ медіумической силы. Но если бы и въ самомъ дѣлѣ часть членовъ коммисіи состояла изъ враждебныхъ противниковъ медіумизма, то и тогда это обстоятельство только уменьшило бы медіумическую силу сильнаго медіума, но не парализовало бы ее окончательно; въ такомъ случаѣ, въ длинномъ рядѣ сеансовъ обнаружились бы, вѣроятно, только простѣйшія, обыкновеннѣйшія явленія, особенно — изъ ряда физическихъ. Это было бы, однако-же, не вредно, а скорѣе полезно, такъ какъ точное изслѣдованіе во всякомъ случаѣ должно начинаться съ простѣйшихъ явленій, и этими наблюденіями была бы приготовлена твердая почва для дальнѣйшаго движенія впередъ даже и въ такомъ случаѣ, если бы все дѣло ограничилось только оффиціальнымъ констатированіемъ существованія особой медіумической силы, какъ причины необыкновенныхъ явленій. Продолженіе пришло бы само собою, подобно тому какъ случилось это съ новѣйшими изслѣдованіями школы Шарко надъ сомнамбулизмомъ, — изслѣдованіями, въ которыхъ невѣрующіе матеріалисты-врачи шагъ за шагомъ были увлечены фактами въ область чудеснаго и должны были признать существованіе данныхъ, оспаривавшихся до тѣхъ поръ самымъ положительнымъ образомъ (таковы, напр., факты исключительнаго соотношенія между опредѣленными лицами, стигматизаціи, потеря извѣстныхъ воспоминаній или потеря способности воспринимать извѣстныя внушенія и т. д.).
Спириты въ такомъ только случаѣ могутъ не желать, чтобы точное изслѣдованіе занялось этими явленіями, если они чувствуютъ себя не совсѣмъ на твердой почвѣ со своей гипотезой духовъ и боятся втайнѣ, что точное изслѣдованіе лишитъ эту гипотезу почвы. Очевидно, ихъ нетерпѣніе является по меньшей мѣрѣ не научнымъ: они требуютъ, чтобы или принята была на вѣру вдругъ вся область явленій, или чтобы за нее вовсе не принимались. Такимъ образомъ я долженъ остаться при томъ мнѣніи, что единственный путь къ общему признанію того, что въ этой области дѣйствительно реально — лежитъ черезъ изслѣдованія одной или многихъ оффиціальныхъ коммисій, и я увѣренъ, что по этому пути пойдутъ рано или поздно, потому что по нему нельзя не идти.
Что касается, наконецъ, пятаго возраженія, то для большинства, пожалуй, имѣетъ силу доводъ, говорящій, что нельзя разсуждать о томъ, чего не видѣлъ; но это, тѣмъ не менѣе, невѣрно, какъ скоро подразумѣваѳтся при этомъ, что не только не должно оспаривать вѣрность чужихъ наблюденій, если не наблюдалъ самъ, по не слѣдуетъ безъ собственнаго наблюденія критиковать также и тѣ выводы, которые сдѣланы другими изъ наблюденнаго. Тотъ, кто не въ состояніи отдѣлить своихъ фактическихъ впечатлѣній отъ своихъ непосредственныхъ, невольныхъ заключеній, — кто, напротивъ, воображаетъ, что его субъективное толкованіе воспринимаемаго не можетъ быть отдѣлено отъ непосредственнаго объективнаго содержанія воспріятій, тотъ конечно будетъ требовать, чтобы другой, оспаривающій его заключенія, самъ повторилъ наблюденія, такъ какъ онъ воображаетъ, что этотъ другой также точно будетъ жертвой смѣшенія объективныхъ впечатлѣній съ субъективнымъ толкованіемъ. Если бы его ожиданіе и оправдалось, то это доказало бы только слабость человѣческой натуры и человѣческаго разсудка, — это значило бы, что и второй наблюдатель оказался неспособнымъ соблюсти на дѣлѣ то различіе между субъективнымъ толкованіемъ и объективнымъ результатомъ наблюденія, которое имъ признается абстрактно, и что въ данномъ конкрентномъ случаѣ, поддавшись вліянію напирающихъ на него чувственныхъ воспріятій, онъ не съумѣлъ защититься отъ иллюзіи. Такъ какъ я критикую не фактичность сообщаемаго, а лишь заключенія, дѣлаемыя изъ сообщаемыхъ фактовъ, то логически-неправильно утверждать, чтобы мои теоретическія убѣжденія относительно того, какія заключенія вытекаютъ изъ допускаемыхъ мною условно фактовъ, могли измѣниться, если я личнымъ опытомъ дошелъ бы до полной увѣренности въ существованіи этихъ фактовъ. Въ особенности относится это къ вопросу о реально-объективной или идеально-субъективной феноменальности явленій матеріализаціи. Я твердо знаю, что комбинированная галлюцинація нѣсколькихъ органовъ чувствъ не отличается ни однимъ субъективнымъ признакомъ отъ комбинированнаго дѣйствительнаго воспріятія предмета тѣми же чувствами, и для этого мнѣ нѣтъ надобности въ личномъ опытѣ на матеріализаціонномъ сеансѣ; именно поэтому, и послѣ собственныхъ опытовъ на такомъ сеансѣ, я такъ же мало, какъ и по чужимъ опытамъ, буду въ состояніи заключить, представляетъ ли субъективное явленіе, имѣвшее мѣсто, галлюцинацію, или оно есть дѣйствительное чувственное воспріятіе (объективно-реальное явленіе). Тотъ, кто полагаетъ, что рѣшить подобный вопросъ можно непосредственно опытомъ, обнаруживаетъ этимъ только то, что въ моментъ происхожденія галлюцинацій онъ упустилъ изъ виду невозможность отличить ее отъ дѣйствительнаго воспріятія, а потомъ забылъ принять въ разсчетъ это обстоятельство. Такъ какъ рѣшеніе вопроса о томъ, имѣла ли мѣсто галлюцинація, или дѣйствительное чувственное воспріятіе, можетъ быть достигнуто лишь посредственно, чрезъ обсужденіе ближайшихъ обстоятельствъ[3]), или посредствомъ фотографическихъ опытовъ, то поэтому именно личное повтореніе наблюденій, съ достаточной опредѣленностью описанныхъ другими, нисколько не можетъ подвинуть насъ впередъ въ этомъ вопросѣ.
Чтобы экспериментировать съ пользою въ этой области, нужны приспособленныя помѣщенія, дорогіе физическіе и фотографическіе аппараты, прежде же всего — не мало денегъ, а кромѣ того еще — время и терпѣніе, чтобы заняться этимъ предметомъ почти исключительно втеченіе нѣсколькихъ лѣтъ, — а всего этого у меня нѣтъ. Присутствовать на немногихъ сеансахъ я считаю дилетантствомъ и забавой, годной только для удовлетворенія своихъ личныхъ склонностей. Количество прегрѣшеній, сдѣланныхъ въ этомъ отношеніи, такъ значительно, что я рѣшительно долженъ отказаться прибавить къ нимъ, хотя бы еще одну каплю. Если лица, заинтересованныя этимъ вопросомъ, захотятъ, впредь до назначенія оффиціальныхъ коммисій, вести дѣло на собственный страхъ, то это возможно лишь въ томъ видѣ, чтобы они познакомились предварительно съ правилами методическаго экспериментированія, — если только имъ не удастся привлечь къ участію спеціалистовъ, — и чтобы далѣе, соединившись вмѣстѣ, они добыли достаточныя денежныя средства для методическаго производства цѣлаго ряда опытовъ, и вмѣстѣ съ тѣмъ старались распространить въ своихъ кружкахъ убѣжденіе въ безцѣльности и ошибочности того дилетантскаго способа дѣйствій, который нынѣ въ ходу. Но это невозможно до тѣхъ поръ, пока заинтересованныя лица стараются только о томъ, чтобы подтвердить гипотезу духовъ и сноситься съ тѣмъ міромъ съ цѣлью, если не полнаго удовлетворенія, то хоть нѣкотораго утѣшенія для своего эгоистичнаго чувства. Со стороны представителей науки спиритизмъ можетъ заслужить вниманіе въ той только мѣрѣ, въ какой онъ самъ съумѣстъ возвыситься до серьезнаго и строгаго научнаго стремленія къ знанію, переставъ быть суевѣрнымъ культомъ и забавой, щекотящей любопытство и стремленіе къ чудесному. По отношенію къ большинству спиритическихъ органовъ печати характерно то, что они нападаютъ на меня самымъ ожесточеннымъ образомъ именно за это требованіе; лишь немногіе изъ нихъ поняли, что движеніе впередъ защищаемаго ими вопроса возможно только тѣми путями, которые указываются мною и на которыхъ существующія теоретическія разногласія мирно сгладятся со временемъ сами собою.
Примечания
править- ↑ Это послѣсловіе напечатано въ журналѣ «Psychische Studien» 1885 г. ноябрь, стр. 503; оно переводится здѣсь въ видѣ дополненія къ статьѣ, согласно желанію автора.
- ↑ Возраженіе на первый пунктъ, по условіямъ нашего изданія, не можетъ быть напечатано.
- ↑ Число участниковъ сеанса, констатирующихъ явленіе мате- реализаціи, не можетъ безъ дальнѣйшаго соображенія считаться такимъ обстоятельствомъ, ибо вѣроятность того, что здѣсь имѣется передача галлюцинацій, могла бы въ томъ только случаѣ считаться обратно пропорціональной числу участниковъ, если бы всѣ они присутствовали на медіумическомъ сеансѣ въ первый разъ въ жизни. А именно слѣдуетъ принять, что сомнамбулическое сознаніе медіума сензитивно чувствуетъ, когда всѣ участники сеанса пришли въ такое соотношеніе съ нимъ, которое достаточно. для передачи галлюцинацій, а до тѣхъ поръ медіумъ ограничивается другими явленіями, оставляя матеріализаціи до позднѣйшихъ сеансовъ, пока его сомнамбулическое сознаніе не получитъ упомянутаго впечатлѣнія, говорящаго о достаточномъ соотношеніи со всѣми участниками. Если медіумъ чувствуетъ, что его вліяніе на нѣкоторыхъ участниковъ еще недостаточно твердо, то онъ дѣлаетъ иногда передъ началомъ матеріализацій магнетическіе пассы надъ ними, для того чтобы соотношеніе установилось тѣмъ вѣрнѣе. Это напр. согласно сообщается многими участниками относительно одного матеріализаціоннаго сеанса Еглинтона, въ которомъ произошло видимое развитіе фигуры изъ медіума. («Light» 1885, № 217, стр. 103, 105, 106).