[10]III.
Чи бачишь, винъ якый парныще?
На свити трохы есть такыхъ.
Сивуху такъ, мовъ брагу, хлыще!
Котляревскій. Энеида.
«Такъ ты думаешь, землякъ, что плохо пойдетъ наша пшеница?» говорилъ человѣкъ, съ
виду похожій на заѣзжаго мѣщанина, обитателя какого-нибудь мѣстечка, въ пестрядевыхъ, запачканныхъ дегтемъ и засаленныхъ шароварахъ, другому, въ синей, мѣстами уже съ заплатами, свиткѣ и съ огромною шишкою на лбу.
«Да думать нечего тутъ: я готовъ вскинуть на себя петлю и болтаться на этомъ деревѣ, какъ колбаса передъ Рождествомъ на хатѣ, если мы продадимъ хоть одну мѣрку».
«Кого ты, землякъ, морочишь? Привозу вѣдь, кромѣ нашего, нѣтъ вовсе», возразилъ человѣкъ въ пестрядевыхъ шароварахъ.
«Да, говорите себѣ, что хотите», думалъ про себя отецъ нашей красавицы, не пропускавшій ни одного слова изъ разговора двухъ негоціантовъ: «а у меня десять мѣшковъ есть въ запасѣ».
«То-то и есть, что если гдѣ замѣшалась чертовщина, то ожидай столько проку, сколько отъ голоднаго москаля», значительно сказалъ человѣкъ съ шишкою на лбу.
«Какая чертовщина?» подхватилъ человѣкъ въ пестрядевыхъ шароварахъ.
«Слышалъ ли ты, что поговариваютъ въ народѣ?» продолжалъ съ шишкою на лбу, наводя на него искоса свои угрюмыя очи.
«Ну!»
«Ну, то-то, ну! Засѣдатель, чтобъ ему не довелось больше обтирать губъ послѣ панской сливянки, отвелъ для ярмарки проклятое мѣсто, на которомъ, хоть тресни, ни зерна не спустишь. Видишь ли ты тотъ старый, развалившійся сарай, что вонъ-вонъ стоить подъ горою?» (Тутъ любопытный отецъ нашей красавицы подвинулся еще ближе и весь превратился, казалось, во вниманіе). «Въ томъ сараѣ, то и дѣло, что водятся чертовскія шашни, и ни одна ярмарка на этомъ мѣстѣ не проходила безъ бѣды. Вчера волостной писарь проходилъ поздно вечеромъ, только глядь —
въ слуховое окно выставилось свиное рыло и хрюкнуло такъ, что у него морозъ подралъ по кожѣ. Того и жди, что опять покажется красная свитка!»
«Что жъ это за красная свитка!»
Тутъ у нашего внимательнаго слушателя волосы поднялись дыбомъ. Со страхомъ оборотился онъ назадъ и увидѣлъ, что дочка его и парубокъ спокойно стояли, обнявшись и напѣвая другъ другу какія-то любовныя сказки, позабывъ про всѣ находящіяся на свѣтѣ [11]свитки. Это разогнало его страхъ и заставило обратиться къ прежней безпечности.
«Эге, ге, ге, землякъ! да ты мастеръ, какъ вижу, обниматься! А я на четвертый только день послѣ свадьбы выучился обнимать покойную свою Хвеську, да и то, спасибо куму: бывши дружкою, уже надоумилъ».
Парубокъ замѣтилъ тотъ же часъ, что отецъ его любезной не слишкомъ далекъ, и въ мысляхъ принялся строить планъ, какъ бы склонить его въ свою пользу.
«Ты, вѣрно, человѣкъ добрый, не знаешь меня, а я тебя тотчасъ узналъ».
«Можетъ, и узналъ».
«Если хочешь, и имя, и прозвище, и всякую всячину разскажу: тебя зовутъ Солопій Черевикъ».
«Такъ, Солопій Черевикъ».
«А взглядись-ка хорошенько: не узнаешь ли меня?»
«Нѣтъ, не познаю. Не во гнѣвъ будь сказано: на вѣку столько довелось наглядѣться рожъ всякихъ, что чортъ ихъ и припомнить всѣхъ!»
«Жаль же, что ты не припомнишь Голопупенкова сына!»
«А ты будто Охримовъ сынъ?»
«А кто-жъ? Развѣ одинъ только лысый дидько, если не онъ».
Тутъ пріятели побрались за шапки, и пошло лобызаніе; нашъ Голопупенковъ сынъ, однакожъ, не теряя времени, рѣшился въ ту же минуту осадить новаго своего знакомаго.
«Ну, Солопій, вотъ, какъ видишь, я и дочка твоя полюбили другъ друга такъ, что хоть бы и навѣки жить вмѣстѣ».
«Что-жь,Параска», сказалъ Черевикъ, оборотившись и смѣясь къ своей дочери: «можетъ, и въ самомъ дѣлѣ, чтобы уже, какъ говорятъ, вмѣстѣ и того… чтобы и паслись на одной травѣ! Что? по рукамъ? А ну-ка, новобранный зять, давай могарычу!»
И всѣ трое очутились въ извѣстной ярмарочной рестораціи — подъ яткою у жидовки, усѣянною многочисленной флотиліей сулей, бутылей, фляжекъ всѣхъ родовъ и возрастовъ.
«Эхъ, хватъ! за это люблю!» говорилъ Черевикъ, немного подгулявши и видя, какъ нареченный зять его налилъ кружку, величиною съ полкварты, и, нимало не поморщившись, выпилъ до дна, хвативъ потомъ ее вдребезги. «Что скажешь, Параска? Какого я жениха тебѣ досталъ! Смотри, смотри: какъ онъ молодецки тянеть пѣнную!..»
И посмѣиваясь, и покачиваясь, побрелъ онъ съ нею къ своему возу; а нашъ парубокъ отправился по рядамъ съ красными товарами, въ которыхъ находились купцы даже изъ Гадяча и Миргорода, двухъ знаменитыхъ городовъ Полтавской губерніи, выглядывать [12]получше деревянную люльку въ мѣдной, щегольской оправѣ, цвѣтистый по красному полю платокъ и шапку, для свадебныхъ подарковъ тестю и всѣмъ, кому слѣдуетъ.
Сочиненія Н. В. Гоголя: Полное собраніе въ одномъ томѣ. — СПб.: Ф. Павленковъ, 1902. — С. 5—27.. 
