Сон Гафалии.
правитьМафан и ты, Абнер, внемлите оба мне!
Что делала досель, того не вспоминаю,
И крови пролитой причин не объясняю,
Исполнить то сочла я должностью моей.
Но дерзостный народ не будет мне судьей.
Хоть буйностью его в деяньях обвинялась,
Но небом я самим довольно оправдалась;
Успехи громкие мою венчали власть,
И Гафалию чтит обширна света часть.
Покой Иерусалим узнал единой мною.
И гордый Филистин, Аравиянин толпою
Набегов не творят, не пустошат полей,
Как смели до меня во времена царей.
Я чтима в Сирии царицей и сестрою,
И лютый враг, что род мой попирал ногою,
Который угрожал меня предать бедам,
Надменный Ииуд1, трепещет ныне сам,
И силою врага отвсюду окружаем,
Который на него был мной вооружаем,
Владычицей меня страны оставил сей.
Вкушала я плоды премудрости своей.
Но дней уж несколько несносное смущенье
Отъемлет у меня блаженства наслажденье,
И сон (возможно ли тревожиться мне сном?),
Печалью поразив, претит владеть умом.
Стараюся забыть… но он везде со мною,
Покрыто было все ужасной ночи тьмою,
Иезавели мне представилася тень
В убранствах, как была в ее последний день;
В ней гордость прежняя от бед не унывала,
И тою прелестью она еще блистала,
Которою лицо обыкла украшать,
Чтоб лет своих следы глубоки сокрывать.
"Меня достойна дочь! ты трепещи! вещала:
Добычей злого ты евреев Бога стала.
Жалею, зря тебя в опасных столь руках.
О дочь моя!.. По сих ужасных мне словак,
Казалось, тень ее как одр мой наклонялась,
Обнять ее, рука моя уж простиралась;
Но вдруг я обрела на место тени сей
Влекому по земле смесь плоти и костей:
Покрыты кровию, разтерзанны лежали,
И члены меж собой псы жадны разделяли.
О Боже!
Сей предмет мой разум устрашал.
В блестящей ризе мне младенец вдруг предстал.
Одет он сходно был с еврейскими жрецами.
Уж зрела я его спокойными очами,
И прежний ужас мой был вовсе позабыт.
Пленял меня его прелестный, скромный вид;
Но скрытый вдруг кинжал в груди я ощутила,
Рука его меня им тайно поразила.
Собор чудесный столь различных видов сих
Сочтете следствием вы случаев одних.
Тревожиться пустым стыдилась сновиденьем,
Я мрачных дум его сочла произведеньем!
Но сею мыслию смущаясь дух во мне,
Два раза призрак сей представился во сне;
Два раза отрок тот очам моим являлся
И сердце мне пронзить кинжалом он старался.
Ужасный сон меня встревожил, утомил.
Ваала шла просить, чтоб жизнь мою хранил;
Покоя пред его искала алтарями.
(Все сделаем, когда владеет ужас нами.)
К евреям в храм теперь нечаянно вошла,
Их Бога умолять не лишним я сочла,
Дарами гнев его, я мнила, укротится;
Каков бы ни был он, надеялась, смирится.
Ваала жрец, прости, то слабости был плод.
Вошла, умолкло все, бежит оттоль народ.
Лишь первый жрец меня встречаешь раздраженный,
Вещает мне… но взор мой, страхом пораженный,
Того младенца зрит, который перед сим
Убийцею во сне представился моим.
Узрела я его и в той льняной одежде;
Черты он те имел, как мне являлся прежде;
Тот самый был. Жрецу служил младенец сей;
Но вскоре от моих сокрылся он очей.
Смутяся от сего ужасного предмета,
Желаю испросить я вашего совета,
Что, предвещает мне, Мафан, сей страшный сон?
А. Пушкин.
1 В четвертой книге Царств имя сему царю Ииуй; но стечение четырех гласных, столь неприятно для слуха в стихах, что я решился его переменить.
Пушкин А. М. Сон Гафалии («Мафан и ты, Абнер, внемлите оба мне…») / А.Пушкин; (Отрывок из перевода Расиновой Гафалии) // Вестн. Европы. — 1810. — Ч. 51, N 11. — С. 201-204.