В жажде сказочных чудес,
В тихой жажде снов таинственных, Я пришёл в полночный лес, Я раздвинул ткань завес 5 В храме Гениев единственных.
В храме Гениев Мечты
Слышу возгласы несмелые, То — обеты чистоты, То — нездешние цветы, 10 Всё цветы воздушно-белые.
2
Я тревожный призрак, я стихийный гений,
В мире сновидений жить мне суждено,
Быть среди дыханья сказочных растений,
Видеть, как безмолвно спит морское дно.
5 Только вспыхнет Веспер,[1] только Месяц глянет,
Только ночь настанет раннею весной, —
Сердце жаждет чуда, ночь его обманет,
Сердце умирает с гаснущей Луной.
Вновь белеет утро, тает рой видений, 10 Каждый вздох растений шепчет для меня:
«О, мятежный призрак, о, стихийный гений,
Будем жаждать чуда, ждать кончины дня!»
3
В глубине души рождённые,
Чутким словом пробуждённые,
Мимолётные мечты,
Еле вспыхнув, улыбаются, 5 Пылью светлой осыпаются,
Точно снежные цветы, —
Безмятежные, свободные,
Миру чуждые, холодные
Звёзды призрачных Небес, 10 Тех, что светят над пустынями,
Тех, что властвуют святынями
В царстве сказок и чудес.
4
Я когда-то был сыном Земли,
Для меня маргаритки цвели,
Я во всём был похож на других,
Был в цепях заблуждений людских.
5 Но, земную печаль разлюбив,
Разлучён я с колосьями нив,
Я ушёл от родимой межи,
За пределы — и правды, и лжи.
И в душе не возникнет упрёк, 10 Я постиг в мимолётном намёк,
Я услышал таинственный зов,
Бесконечность немых голосов.
Мне открылось, что Времени нет,
Что недвижны узоры планет, 15 Что Бессмертие к Смерти ведёт,
Что за Смертью Бессмертие ждёт.
5
Ожиданьем утомлённый, одинокий, оскорблённый,
Над пустыней полусонной умирающих морей,
Непохож на человека, я блуждаю век от века,
Век от века вижу волны, вижу брызги янтарей.
5 Ускользающая пена… Поминутная измена…
Жажда вырваться из плена, вновь изведать гнёт оков.
И в туманности далёкой, оскорблённый, одинокий,
Ищет гений светлоокий неизвестных берегов.
Слышит крики: «Светлый гений!… Возвратись на стон мучений… 10 Для прозрачных сновидений… К мирным храмам… К очагу…»
Но за далью небосклона гаснет звук родного звона,
Человеческого стона полюбить я не могу.
6
Мне странно видеть лицо людское,
Я вижу взоры существ иных,
Со мною ветер, и всё морское,
Всё то, что чуждо для дум земных.
5 Со мною тени, за мною тени,
Я слышу сказку морских глубин,
Я царь над царством живых видений,
Всегда свободный, всегда один.
Я слышу бурю, удары грома, 10 Пожары молний горят вдали,
Я вижу Остров, где всё знакомо,
Где я — владыка моей земли.
В душе холодной мечты безмолвны,
Я слышу сердцем полёт времён, 15 Со мною волны, за мною волны,
Я вижу вечный — всё тот же — Сон.
7
Я вольный ветер, я вечно вею,
Волную волны, ласкаю ивы,
В ветвях вздыхаю, вздохнув, немею,
Лелею травы, лелею нивы.
5 Весною светлой, как вестник мая,
Целую ландыш, в мечту влюблённый,
И внемлет ветру Лазурь немая, —
Я вею, млею, воздушный, сонный.
В любви неверный, расту циклоном, 10 Взметаю тучи, взрываю Море,
Промчусь в равнинах протяжным стоном,
И гром проснётся в немом просторе.
Но снова лёгкий, всегда счастливый,
Нежней, чем фея ласкает фею, 15 Я льну к деревьям, дышу над нивой,
И, вечно вольный, забвеньем вею.
К. Д. Бальмонт. Полное собрание стихов. Том первый. Издание четвертое — М.: Изд. Скорпион, 1914 