Жуковский В. А. Полное собрание сочинений и писем: В двадцати томах
Т. 2. Стихотворения 1815—1852 гг.
М.: Языки русской культуры, 2000.
СМЕРТЬ ИИСУСА
правитьХОР
Ты, ливший от печали
Потоки горьких слез,
Воззрев на святотатный
И гибнущий Сион,
Где сени, где пещера,
Сокрывшие Тебя?
Или уже губитель
Небесного сразил?
РЕЧИТАТИВ
Святой приют! гора Олив!
10 Кто под твоею сенью
Столь скорбен, столь покинут плачет?
Кто борется с медлительным концом?
Ужель Исус мой?.. Лучший! лучший из рожденных,
Дрожишь, метешься, как преступник,
Внимая смертный приговор!
Увы! Он нал, обременяемый грехами
Преступныя земли!
И грудь Его разорвана тоскою;
Кровавый пот бежит
20 С Его лица. Речет: «Прискорбна и печальна
Моя душа!»
АРИЯ
Герой, ты стрелы смерти
Без трепета встречал;
Но смертью устрашенным
Ты бодрость подаешь!
О, будь всегда защита им!
Когда на крае смертной жизни
Узрю я бездны, и не будет
От них приюта мне;
30 Когда послышится Грядущий
С весами, с громом и природа
Встрепещет перед Ним…
О, кто тогда меня спасет?
ХОР
О, кто же? кто, когда не Ты,
Меня в последний, тяжкий час
Наставит, подкрепит, утешит?
Кто силу даст душе моей,
Когда без силы будет жизнь,
Когда в борьбе с ужасной смертью
40 Я буду крепости лишен? —
Не Ты ли, Бог, Спаситель мой?
РЕЧИТАТИВ
О, мой Эммануил! Терзаясь, он простерт
Во прахе; видит ужас смерти; взор
Подъемля, вопиет: «Всевышний! страшен час сей!
Вели, да пройдет он!
Прими, прими от уст моих ужасну чашу!
Не внемлешь Ты?.. Отец! Твоя да будет воля!»
И ясен восстает с земли Он изумленной,
Подъятый Ангела рукой!
50 И зрит: учеников сон тяжкий обуял!
Лежат; но смутен сон и лица их печальны!
Задумчиво Небесный говорит,
На них склоня с любовью светлый, скорбный лик:
«Дух бодр и крепок; но бессильна плоть!..»
Склонившись тихо, он берет Петрову руку:
«И ты, мой Петр, заснул!
О, бодрствуйте! молитесь, братья!»
АРИЯ
Умиленная молитва
О свершеньи дел прекрасных
60 Проникает небеса,
И Господь доступен ей.
Восхожу ль крутой дорогой
К добродетели святой:
О! на трудном сем пути
Я, как странник утомленный,
Ожидая, уповая
Скоро видеть на вершине
Благодатные места,
И молюсь и гимн пою!
РЕЧИТАТИВ
70 Но слышен топот; копья блещут при огнях
Полночных; зрю толпу убийц.
Идут убийцы!.. Ах, Его судьба свершилась!..
Но Он, неустрашимый, приступил
К своим врагам. Он им вещает: «Я готов!
Но вы Моих друзей не троньте!»
Товарищи, смятенны, со словом сим бегут…
И в узах Он; влекут Его;
И Петр за Ним, единственный из братии,
Идет, без сил спасти, вдали.
80 За другом вслед к Кайяфе он
Идет в слезах. Что слышу я? Какое слово?
Ах! Петр! ужели? Ты ль сказал:
«Не знаю, кто сей человек!»
Как низко ты с величия упал, несчастный!
И зрит он: кротко на него
Исус взглянул. Он понял взор,
И прочь идет;
И горько плачет он!
АРИЯ
О, вы незлобны души,
90 Ваш сон недолго длится!
Во слух ваш загремит
Карающая совесть —
И вас предаст слезам!
А вы, злодеи, трепещите!
Змеей из ваших роз подымет
Свою раскаянье главу
И угрызенья острым жалом
Изрежет душу вам.
ВСЕ
Скорбью сердце в нас объято; унывает!
100 О горе! горе нам, преступникам злобным!
ХОР
Я душу к Богу вознесу
С покорным покаяньем!
Ты Сам и помощь и совет
Подашь мне, Утешитель!
И мощный благодати дух,
В нас обновляющий сердца,
Пребудет надо мною.
РЕЧИТАТИВ
Иерусалим убийственно возопиял:
«Будь кровь Его на нас! на нас и наших чадах!»
110 Ликуй, Иерусалим! Его пролита кровь!
Поставлен в пурпуре толпе на поруганье,
Чтоб утешителя в мученьях не иметь,
Чтоб духом пасть от посрамленья…
Но в Нем одна любовь; незлобен, предстоит
С венцом, вонзившимся в чело. И дерзновенно
Преступная рука Его разит
Жезлом в главу; и кровь стремится но лицу.
«Се человек!..» Напрасно жалость
Тирана гласом говорит:
120 «Се человек!» Иуда глух к нему.
Окровавленному на плечи возложили
Уже тот крест, на коем в муках Он умрет.
Он принял крест свой, но бессильный нал.
И добрые сердца своей не скрыли скорби;
Давно таимы слезы льются;
А он, взглянув на плачущих, сказал:
«Друзья, не плачьте обо мне!»
АРИЯ
Тверда гора Господня!
Стопой в гремящих бурях,
130 Главой в небесной славе —
Таков герой твой, Ханаан!
Пусть грозно смерить на громах мчится,
Пускай из пенной бездны воет,
Пускай земную твердь ломает —
Муж праведный неколебим.
ВСЕ
Светлый нам Он Свой образ оставил,
Чтоб мы им душу питали с чистой любовью.
ХОР
На всё дерзну я в честь Твою и славу!
Что мне страданья? Что мне стыд и бедность?
140 Кто мне гоненье? Что мне ужас смерти?
Тронут ли сердце?
РЕЧИТАТИВ
Стоит погибельный, судьбами полный крест!..
О, Праведный! Невинный! он уж наступил —
Сей неизбежный час для Тебя!.. Горе! горе!
Не цени вижу я, готовят
Ужасны гвозди!.. Руки Он им подает,
Святые руки, милость лившие на нас.
Ударил в них жестокий млат; пронзилось
Святое тело жадным острием. С терпеньем
150 Он сносит всё. Он ясен; се подъят
Поруганный, в крови, в терзаньях смерти,
На страшный крест!..
Израиля сыны! воскликните к страдальцу:
«Помилуй!» Усмирите скорбью месть!
Вотще! Ругаются над Ним,
С холодным смехом, с дерзким ликованьем злобы.
И молит он: «Отец мой! Ах! прости безумцам!
Они не знают, что творят!»
ДУЭТ
A. Враг мой, утеснитель мой,
l60 Зри, сколь я люблю тебя:
Всё простить--мое отмщенье!
B. Ты, ругающийся мне,
Я молюся небесам,
Да пошлют тебе все блага!
А. В. В том пример нам дал Христос!
A. Царь, Иегова, трисвятый,
Ты виновным отпускаешь
Их вины!
B. Царь, Иегова, Бог любви!
170 И порочным и злодеям
Ты любовь!
А. В. Счастлив, кто тебе вослед!
РЕЧИТАТИВ
О, кто сей праведный, висящий на кресте,
Меж двух злодеев, к древу казни пригвожденный?
Узнайте в благостях Его.
Стыд, муку, смертный час забыл Он; в мыслях видя,
Мария, твой печальный жребий, завещать
Спешит Он другу сердца должность драгоценну:
«О, брат мой! здесь свою зришь матерь!» Верный друг
180 Идет учителя святой завет исполнить.
И зрит его Исус, —
И полн веселья Он, и ран своих не слышит.
Еще Его душа отраду в час кончины
Томимому тоской преступнику дает:
Он, лик свой обратив к терзаемому смертью,
Распятому злодею, благостно прорек:
«Вещаю Я! со Мною, грешник,
Со Мной днесь в рае будешь ты!»
АРИЯ
Пой небесного пророка,
190 Утешеньем, упованьем
Возвышающего душу, —
Пой в восторге, вся земля!
Ты, из праха улетевший,
Ты, сияющие звезды
Низко под собою зрящий,
Наслаждайся новой жизнью,
Мчись по лествице творений
К Серафимам, выше, выше,
Дух мой… Бог будь песнь твоя!
ВСЕ
200 Радуйся, духом смиренный!
Что Господь нам рек, то свершится!
Что нам Он назначил, то нам Он пошлет.
ХОР
Создатель! сколь прекрасен Твой
Обетованный добрым свет!
Но кто к нему достигнет?
О, Примиритель! Бог любви!
Твоя рука туда ведет…
Простри, простри мне руку!
Дай единым
210 Сладким взглядом
В мир прекрасный
Облегчить мне расставанье
С жизнью здешней.
РЕЧИТАТИВ
И силой вдруг с последней мукой смерть
В святую душу ворвалась; всю грудь
Ему вздымает боль; все жилы проникает
Огонь — и тело на кресте
Всё извилось. Тоскует
Он в тяжком трепете кончины; целый ад
220 На Нем лежит — и Он, изнеможенный
От мук, напавших на Него,
Воззвал: «Отец! Отец! почто Меня оставил!»
И се… утихло. Страшный час
Протек. Он возопил: «Я жажду!» В поруганье
Несут вино, отравленное желчью.
Уже молчит страданье в Нем,
И, торжествуя, Он изрек:
«Свершилось всё!.. Прими, Всевышний, в руце дух Мой!»
И, преклонив главу на грудь — отшел!
230 Со всех слетели звезд смятенны серафимы,
И вопиют: «Его уж нет!»
И в безднах грянуло подземных:
Его уж нет!
Голгофа, трепещи! Ты кровь Его прияла!
Затмися, день! и миру в час сей не свети!
Ты разорвись, земля, убийц носяща!
Тьма гроба, расступись! воздвигнитесь, отцы!
Земля, где скрыты вы,
Вся кровью облита.
240 Его уж нет! Поведай
В печали утро утру:
Его уж нет!
И вечность, трепетно ответствуй:
Его уж нет!
ХОР
Скорби, душа!
Уж друг людей
Земную жизнь покинул!
Нам уж боле не слыхать
Сладких уст ученья!
СОЛО
250 Ободрись! Всё уж ниспровергнул
Мощный лев Иуды!
ХОР
Скорби, душа!
Где друг людей?
Погиб среди мучений!
Нежну грудь разорвала
Скорбь неодолима!
СОЛО
Ободрись! Всё уж ниспровергнул
Мощный лев Иуды!
ХОР
Скорби, душа!
260 Се друг людей,
Смиренный, непорочный,
В поруганье, в униженье,
Казнь рабов приемлет!
СОЛО
Ободрись! Всё уж ниспровергнул
Мощный лев Иуды!
ХОР
Простерты мы в слезах, в молитвах,
Спаситель, пред Тобой!
И наши слезы в прах лиются,
Облитый кровию Твоей —
270 О, вечно славим будь!
Защитник, друг и примиритель,
Ты вечные свои законы
Печатью смерти утвердил —
Прославлен будь вовеки!
Вовек боготворим!
Простерты и пр.
Смерть Иисуса Кантата Карла Вильгельма Рамлера
правитьАвтографы:
1) РНБ, оп. 1, № 26, л. 35—40 с об. — беловой, без подзаголовка, на обложке карандашом рукой Жуковского дата: «1818».
2) РНБ, оп. 2, № 24 — на листах, вкленных в печатное немецкое издание: К. W. Ramier. Der Tod Jesu. Berlin, 1814, с датой в конце перевода: «2 декабря 1818 г.»
Впервые: РА. 1870. № 7. Стб. 1237—1246 (публикация П. Бартенева), с примечанием: «Перевод кантаты Карла Вильгельма Рамлера под заглавием „Der Tod Jesu“ (Berlin, 1814). Сохранился в своеручном подлиннике на белых прокладных листах этой немецкой книжки».
В прижизненные собрания сочинений не входило.
Печатается по тексту первой публикации, со сверкой по автографу.
Датируется: 2 декабря 1818 г.
К. В. Рамлер (Ramler, 1725—1798) — немецкий поэт, примыкавший к Галлскому союзу поэтов анакреонтического направления. Об интересе Жуковского к творчеству Рамлера свидетельствует наличие в его библиотеке произведений этого поэта с многочисленными пометами владельца (Описание. С. 261—262). К их числу относится двухтомник «Poetische Werke», Wien, 1803, куда входит и бывшая популярной в свое время кантата «Смерть Иисуса». Обращение к этому произведению в конце 1818 г. объясняется прежде всего глубоким вниманием русского поэта к евангельской теме и, конечно, к сюжету жизни и смерти Христа. Как показывают его дневники, письма и творчество, Жуковский придает огромное значение центральной идее Евангелия — идее вочеловечивания Абсолюта в образе Иисуса Христа. Вместе с Христом, по убеждению Жуковского, пришло к людям новое восприятие жизни и человека, в основе которого утверждение пути нравственного и духовного жизнестроения как важнейшей цели жизни на земле.
«Священное Писание — моя исповедь», — признается Жуковский в 1810 г. (Дневники. С. 45—46) и останется верным этому на протяжении всей жизни. Важным моментом определенного взлета интереса Жуковского к Священному Писанию явилось время с конца 1817 г. — 1820-е гг., период его общения с в. к. Александрой Федоровной, преподавания ей русского языка. Именно в это время он записывает в дневнике о своем стремлении «сделать для себя извлечения из всего важнейшего в Священном Писании», «пройти все это в отношении к нашей жизни» (запись от 28 окт. 1821 г., с. 112). По достоверному предположению П. Бартенева, перевод рамлеровской кантаты был предназначен для FWДН. В конце января или в начале февраля 1818 г., по выходе № 1 сборника Жуковский писал А. И. Тургеневу: «Посылаю тебе и всем арзамасцам первый номер моего песенного журнала. Моя ученица все это скоро будет петь по-русски. Второй номер почти отпечатан» (ПЖТ. С. 186). Возможно, что и кантата Рамлера, переведенная Жуковским, предназначалась для «пения его ученицей по-русски». Этим объясняется, по-видимому, некоторое отступление от текста подлинника и внесение русским переводчиком новых, преимущественно хоровых, партий (см. ниже).
Отсутствием прижизненных публикаций, очевидно, объясняются незначительные разночтения между автографом и последующими изданиями. Наибольший интерес для комментатора представляет собою изучение характера перевода Жуковского. В своей «Смерти Иисуса» Рамлер использует традиции духовной кантаты, родившейся в Германии. Здесь то же сочетание библейских текстов, хоральных строф, речитативов и арий. Кантата Рамлера буквально соткана из евангельских реминисценций. В переводе Жуковского — стремление высветить главные мотивы кантаты немецкого поэта: мотив жертвенной смерти Христа, «обремененного грехами преступными земли», трагедия предательства, мотив прощения и покаяния. Однако главный пафос Рамлера, основная нота его произведения — страдание, одиночество, покинутость Христа. Жуковский в своем переводе делает акцент на спасительной, жертвенной смерти Иисуса во имя «величия жизни». Он отталкивается от мелодраматизма немецкого поэта, уходит от всяческого нагнетания внешних примет страдания Христа, углубляет представление о высоких мотивах его гибели.
Переведя достаточно точно первый хор кантаты («Ты, ливший от печали потоки горьких слез»), Жуковский решительно опускает следующий за этим текст, где уточняются внешние детали страдания Христа, стремясь уйти от «описательного психологизма», он исключает 9—12 ст. подлинника:
Sein Ateni ist schwach; —
Seine Tage sind abgekürzct;
Seine Secle ist voll Jammer;
Sein Leben ist nahe bei der Hölle
(«Его дыхание слабо; — // Его дни сокращены; // Его душа полна горя; // Его жизнь ближе к аду»). Снимает Жуковский стихи:
Herr, höre die Stimme unseres Flechens
Wann wir zu dir schreien,
Wann wir unsere Hände erheben
Zu deinem heiligen Chor.
(«Господи, услышь голос нашей мольбы, // Когда мы к Тебе взываем, // Когда мы поднимаем руки // К Твоему святому хору и клиросу»). Эти стихи тоже показались Жуковскому излишними после ст. 79—82—молитвы «мужества и страдания». Почти во всех арийных партиях Жуковский снимает повторы (ср. в подлиннике ст. 43-47, 79—82, 117—124, 152—155, 193—198, 234—240, 299—303—всего более 30 стихов). Снимая эти повторы, поэт-переводчик добивался большей динамики и большего поэтического напряжения. Этому служит и некоторая ритмическая перестройка произведения (хотя почти везде Жуковский старался соответствовать стиху Рамлера, придерживаясь в основном разностопного ямба). Однако чаще, чем у Рамлера, у него отсутствует рифмовка.
Переакцентировка внутреннего смысла коснулась и речитативов, центральной по нравственно-философскому и поэтическому смыслу части произведения, как правило, сотканных из евангельских стихов. И здесь Жуковский переделывает некоторые наиболее мелодраматичные но своему характеру места, избегает аффектирования сцен страдания и мук Христа. В речитативе «Стоит погибельный, судьбами полный крест…» Жуковский переделывает стихи Рамлера:
Unschuldiger! Gereehter, hanche doch cimnal
Die niatt gequälte Seele von dir! — Wehe! Wehe!
(«Невинный, праведный, выдохни же // Измученную, ослабевшую душу из себя»). У Жуковского вместо этих стихов читаем: «О, праведный! Невинный! Он уж наступил // Сей неизбежный час для Тебя … Горе, горе …» В переводе страдания Христа невыразимы, поэт апеллирует к мужеству и духовности своего героя. В этом же направлении меняет Жуковский и хоровые партии, в которых, как правило, выражено отношение окружающих и автора к страданиям Христа:
Zu deiner Ehre will ich aile Plagen,
Schmach und Verfolgung
Ohne Murren tragen,
Nach deinem Beispiel will ich selbst mit Freuden
Den Tod erleiden (S. 176)
(«В Твою честь я хочу все муки, // Позоры и преследования вынести без роптания, // По Твоему примеру я хочу сам // Смерть претерпеть»). Ср. у Жуковского:
На все дерзну я в честь твою и славу!
Что мне страданья? Что мне стыд и бедность?
Что мне гоненье? Что мне
Ужас смерти? Тронут ли сердце?
Отталкивание от мелодраматизма меняет в переводе Жуковского трактовку жертвы Христа, смысл ее цены. Особенно четко это следует из тех мест, которые отсутствуют у Рамлера и которые вписывает русский поэт. Это, как правило, хоровые партии, в которых чаще всего фиксируется отношение народа (и автора!) к жертве Иисуса. Например, Жуковский вписывает между ст. 155 и 156 следующие строки хора:
Светлый нам Он свой Образ оставил,
Чтоб мы им душу питали
С чистой любовью.
Перед последним, наиболее трагическим речитативом, лейтмотивом которого является неоднократно повторенное: «Его уж нет…» («Er ist nicht mehr»), Жуковский вставляет хоровую партию, славящую Христа, Бога любви, Спасителя и Примирителя. Между ст. 243 и 244 (подлинника) Жуковский вписывает текст, отсутствующий у Рамлера:
Создатель! Сколь прекрасен
Твой Обетованный добрым свет!
Но кто к нему достигнет?
О, Примиритель! Бог любви!
. . . . . . . . . . . . .
Простри, простри мне руку!
Дай единым,
Сладким взглядом
В мир прекрасный
Облегчить мне
Расставанье с жизнью здешней.
Таким образом, передавая достаточно точно главные мотивы кантаты Рамлера, в своем переводе Жуковский делает акцент на жизненной силе подвига Христа, его жертвенной смерти. Своеобразным ключом к переводу Жуковского может служить его запись в дневнике от 16 февраля 1821 г. о восприятии жизни и смерти Христа Иоанном, «учеником и товарищем Спасителя»: «Он смотрит на небо как на обитель удалившегося друга и не стремится туда, ибо земная жизнь оставлена ему в наследство: как благо <…> И слышит отовсюду голос: Спаситель твой жив» (Дневники. С. 105. Курсив мой. — Ф. К.). Это соотношение между смертью Христа и дарованной им земной жизнью Жуковский сохраняет в переводе.
Любопытным фактом творческой истории кантаты является запись текста первого хора («Ты, ливший от печали…») в «Книге Александры Воейковой», предшествующая черновому автографу элегии «На кончину Ея величества королевы Виртембергской» — с датой: «16 Генваря ввечеру» (1819) (см. примеч. к элегии). Это позволяет высказать предположение о том, что эти слова Жуковский хотел предпослать в качестве эпиграфа своей программной элегии.
Ст. 3—4. Воззрев на святотатный // И гибнущий Сион … — Речь идет о Иерусалиме, подвергшемся бесконечным разрушениям со стороны римлян.
Ст. 9. Святой приют! гора Олив!..-- Автор, очевидно, имеет в виду место на Елеонской горе, где Иисус Христос проливал слезы над Иерусалимом.
Ст. 42. О, мой Эммануил!..-- См.: Ис 7: 14 («…се, Дева во чреве приимет, и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил»), а также Мф 1: 23 («Се» Дева во чреве приимет, и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил, что значит: с нами Бог").
Ст. 54. Дух бодр и крепок; но бессильна плоть!..-- Ср.: «…дух бодр, плоть же немощна» (Мф 26: 41; Мк 14: 38).
Ст. 56. И ты, мой Петр, заснул!..-- Ср.: «И приходит к ученикам, и находит их спящими, и говорит Петру: так ли могли вы один час бодрствовать со Мною?» (Мф 26: 40); «Возвращается, и находит их спящими, и говорит Петру: Симон! Ты спишь? Не мог ты бодрствовать один час?» (Мк 14: 37).
Ст. 74—75. …Я готов! // Но вы Моих друзей не троньте!..-- Ср.: «Иисус отвечал: Я сказал, что это Я; итак, если Меня ищете, оставьте их, пусть идут…» (Ин 18: 8).
Ст. 80. За другом вслед к Кайяфе он…-- Кайфа — первосвященник иудейский, при котором Господь был приговорен к смерти. Ср.: «Петр же следовал за Ним издали, до двора первосвященникова» (Мф 26: 57—58).
Ст. 82—83. Ах! Петр! ужели? Ты ль сказал: // «Не знаю, кто сей человек!..» — Ср.: «И он опять отрекся с клятвою, что не знает Сего Человека» (Мф 26: 72) и далее: «Тогда он начал клясться и божиться, что не знает Сего Человека…» (Мф 26: 74). Ср. также: «Он же начал клясться и божиться: не знаю Человека Сего…» (Мк 14: 71).
Ст. 109. «Будь кровь Его на нас! на нас и наших чадах!..» — Ср.: «И, отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших» (Мф 27: 25).
Ст. 118. «Се человек!..» — Ср.: «Тогда вышел Иисус в терновом венце и в багрянице. И сказал им Пилат: се, Человек!» (Ин 19: 5).
Ст. 127. «Друзья, не плачьте обо мне!..» — Ср.: «Иисус же, обратившись к ним, сказал: … не плачьте обо Мне…» (Лк 23: 28).
Ст. 131. Таков герой твой, Ханаан!..-- В новейшее время под землей Ханаан разумеют всю Палестину, всю обетованную землю (Полный православный богословский энциклопедический словарь: Реир. изд. М., 1992. Т. 2. Стб. 2266).
Ст. 157—158. …"Отец мой! Ах! прости безумцам! // Они не знают, что творят!.." — Ср.: «…Отче! Прости им, ибо не знают, что делают» (Лк 23: 34).
Ст. 166. Царь, Иегова, трисвятый…-- В соответствии с запретом в практике иудаизма на произнесение имени Бога «всуе», имя Яхве, пишущееся по законам еврейской письменности согласными буквами YHWH, долгое время, по преданию, произносилось вслух раз в году первосвященником; это привело к тому, что при огласовке библейского текста тетраграмме были приданы гласные звуки и в эпоху позднего Средневековья в среде христианских богословов возникло чтение «Иегова» (см.: Мифы народов мира: В 2 т. М., 1992. Т. 2. С. 687—688).
Ст. 179. «О, врат мой! здесь свою зришь матерь!..» — Ср.: «Потом говорит ученику: се, Матерь твоя!..» (Ин 19: 27).
Ст. 187—188. «Вещаю Я! со Мною, грешник, // Со Мной днесь в рае будешь ты!..» — Ср.: «И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю» (Лк 23: 43).
Ст. 222. Воззвал: «Отец! Отец! почто Меня оставил!..» — Ср.: «…Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» (Мф 27: 46).
Ст. 224—225. …"Я жажду!" В поруганье // Несут вино, отравленное желчью…-- Ср.: «…говорит: жажду. Тут стоял сосуд, полный уксуса. Воины, напоивши уксусом губку <…> поднесли к устам Его» (Ин 19: 28—29).
Ст. 228. «Свершилось все!.. Прими, Всевышний, в руце дух Мой!..» — Ср.: «… Отче! в руки Твои предаю дух Мой» (Лк 23: 46).
Ст. 235. Затмися, день! и миру в час сей не свети!..-- Ср.: «Было же около шестого часа дня; и сделалась тьма по всей земле <…>. И померкло солнце…» (Лк 23: 44—45).
Ст. 236. Ты разорвись, земля, убийц носяща!..-- Ср.: «…и земля потряслась…» (Мф 27:51).