Страница:Д. Н. Мамин-Сибиряк. Полное собрание сочинений (1917) т.12.djvu/200: различия между версиями

{{ВАР2|{{перенос2|стол|пились}} на базарѣ, въ мечетяхъ и около мечетей — ихъ и убивали тысячами, точно человѣческую жизнь косила острая коса, а смерть висѣла въ воздухѣ.

Началось избіеніе… Это было самое ужасное, что только видѣлъ ханъ Сарымбэть. Женщинъ и дѣтей топтали лошадьми, рѣзали и кололи. Видъ этой рѣзни отуманилъ и его голову. Вѣдь эти женщины — матери, жены, сестры и дочери его исконныхъ враговъ, онѣ родили проклятое племя Гунхой, онѣ призываютъ своими воплями и слезами только свою безсильную ненависть къ нему, онѣ, вотъ эти женщины, выкололи глаза его дѣду, попавшемуся въ плѣнъ, т. е. ихъ бабушки, онѣ народятъ еще несмѣтное число его враговъ, а счастье перемѣнчиво. Впередъ!.. Ханскій конь врѣзался въ живую толпу, а ханская сабля косила головы направо и налѣво. О, развѣ можетъ быть счастье больше, какъ видѣть поверженнаго въ прахъ своего злѣйшаго врага и наслаждаться его предсмертнымъ хрипѣньемъ… Впередъ! Бей! Плѣнныхъ не будетъ…

Ханскій скакунъ вылетѣлъ впередъ и вынесъ его къ дворцу. Вотъ оно, это проклятое гнѣздо. Ханъ Сарымбэть въ пылу погони на конѣ въѣхалъ прямо во дворецъ. Здѣсь тоже было много женщинъ… Однѣ лежали ницъ, другія, стоя на колѣняхъ, поднимали кверху маленькихъ дѣтей… Нѣтъ никому пощады! Кугэй ворвался во дворецъ слѣдомъ за ханомъ, и началась страшная рѣзня.

— Бей… бей… бей…

Въ одной изъ дальнихъ комнатъ дворца ханъ увидѣлъ сидѣвшую на коврѣ молодую женщину поразительной красоты. Она сидѣла, обнявъ колѣни руками, и не шевелилась, не молила о пощадѣ, не плакала, а съ достоинствомъ ждала своей смерти. Старый Кугэй, задыхавшійся отъ кровавой работы, {{перенос|под|бѣжалъ}}<!--

-->|<!--

-->{{перенос2|стол|пились}} на базаре, в мечетях и около мечетей&nbsp;— их и убивали тысячами, точно человеческую жизнь косила острая коса, а смерть висела в воздухе.

Хан Сарымбэть смотрел на побоище из своей ставки и слышал только отчаянные вопли, заглушаемые веселым гиканьем победителей. Восточная часть города уже горела, и некому было тушить огонь. Показалось облако дыма и в противоположной стороне.

— Я хочу видеть город,&nbsp;— заявил хан Сарымбэть.

Старый Кугэй нахмурился, но спорить не смел.

Хан Сарымбэть въезжал в Гунхой, окруженный блестящей свитой, точно всходило утреннее солнце. Несчастный город был завален трупами, залит кровью, лютое пламя довершало жестокое дело человеческих рук. Не смущалось сердце хана лылом кровавой сечи, когда он летел впереди других, а тут и он задумался, когда редкой красоты его боевой конь начал храпеть и шарашиться в сторону при виде теплых трупов. Убитые старики, женщины и дети загораживали дорогу. Белые стены сбитых из глины домиков были обрызганы кровью. Лошадь хана фыркала и дрожала. Сам хан Сарымбэть опустил голову, пораженный страшной картиной всеобщего избиения. А там&nbsp;— заваленный трупами базар, площадь перед мечетью… трупы, трупы и трупы.

Оставался нетронутым один ханский дворец, оцепленный стражей. В нём было тихо, как в могиле.

— Едем назад,&nbsp;— сказал Кугэй.

Но тут случилось что-то необыкновенное. Из дворца вырвалась целая толпа женщин и бросилась навстречу молодому победителю. Они беижали с распущенными волосами, обезумев от страха, бросались ниц, моля о пошаде. Другие хватались за стремена и целовали ханские ноги, полы его халата, его кривую саблю.

— Бей!&nbsp;— скомандовал Кугэй.

Началось избиение… Это было самое ужасное, что только видел хан Сарымбэть. Женщин и детей топтали лошадьми, резали и кололи. Вид этой резни отуманил и его голову. Ведь эти женщины&nbsp;— матери, жены, сестры и дочери его исконных врагов, они родили проклятое племя Гунхой, они призывают своими воплями и слезами только свою бессильную ненависть к нему, они, вот эти женщины, выкололи глаза его деду, попавшемуся в плен, т.&nbsp;е. их бабушки, они народят еще несметное число его врагов, а счастье переменчиво. Вперед!.. Ханский конь врезался в живую толпу, а ханская сабля косила головы направо и налево. О, разве может быть счастье больше, как видеть поверженного в прах своего злейшего врага и наслаждаться его предсмертным хрипеньем… Вперед! Бей! Пленных не будет…

Ханский скакун вылетел вперед и вынес его к дворцу. Вот оно, это проклятое гнездо. Хан Сарымбэть в пылу погони на коне въехал прямо во дворец. Здесь тоже было много женщин… Одни лежали ниц, другие, стоя на коленях, поднимали кверху маленьких детей… Нет никому пощады! Кугэй ворвался во дворец следом за ханом, и началась страшная резня.

— Бей… бей… бей…

В одной из дальних комнат дворца хан увидел сидевшую на ковре молодую женщину поразительной красоты. Она сидела, обняв колени руками, и не шевелилась, не молила о пощаде, не плакала, а с достоинством ждала своей смерти. Старый Кугэй, задыхавшийся от кровавой работы, {{перенос|под|бежал}}}}