Менон (Платон; Карпов): различия между версиями

''Сокр.'' А если бы кто-нибудь, как и я, исследуя {{перенос|пред-|мет}}

{{перенос2|пред|мет}}, сказал: мы все приходим к чему-то многому; между тем мне хотелось бы не того: но так как многое ты называешь одним каким-нибудь именем и говоришь, что из этого множества нет ничего, что не носило бы названия фигуры, хотя бы каждая из них была даже противоположна другой; то определи мне вещь, которая равно заключала бы в себе и круглоту и прямоту, и которую ты называешь фигурою, разумея под этим именем фиуру, как круглую, так и прямую. Или твои мысли не таковы?

''Сокр.'' Не думай же и ты, почтеннейший, объяснить кому-нибудь добродетель чрез указание на её части, {{перенос|ко-|гда}}

{{перенос2|ко|гда}} только ещё исследуется, что такое она в целом, или дознать что другое, говоря таким образом; иначе всегда потребуется прежний вопрос: на каком понятии о добродетели основывается то, что ты говоришь о ней. Иди мои слова, по твоему мнению, ничего не значат?

''Сокр.'' А если бы я управлял — не только собою, да и тобою, Менон; то иы рассмотрели бы, изучима ли добродетель, или не изучима, — уже по решении вопроса, что она такое. Но так как ты собою-то управлять не хочешь, потому что свободен, а мною и хочешь и управляешь; то я уступлю тебе. Да, что делать? Видно приходится рассматривать, каково что-нибудь, прежде нежели знаем, что это такое. Или уж, если не более, то по крайней мере немного ослабь свою власть и позволь мне рассмотреть, изучима ли добродетель, или достаётся как иначе,—на основании предположения. А рассматривать на основании предположения, по моему мнению, значит то же, что часто делают геометры. Если спрашивают их, например, о пространстве, может ли хоть вот это пространство, обращённое в треугольник, быть наложено на этот круг <ref>1) ''Может ли это пространство, обращённое в треугольник, быт наложено на этот круг''? εἰ οἶόν τε ἐς τόνδε τὸν κύκλον τόδε τὸ χωρίον τρίγωνον ἐνταθῆναι<nowiki>; Почти все истолкователи Платона переводят эти слова так: может ли этот треугольник (</nowiki>τόδε τὸ χωρίον τρίγωνον) быть наложен на этот круг? Но тогда стояло бы: τόδε τὸ χωρίον τρίγωνον χωρίον, между тем как здесь τρίγωνον очевидно есть слово объясняющее, предикат в отношении к слову τὸ χωρίον. Поэтому смысл речи должен быть такой, как бы Платон сказал: εἰ οἶόν τε τόδε τὸ χωρίον εἰς τόνδε τὸν κύκλον ἐνταθῆναι ὡς τρίγωνον<nowiki>; Сократ вероятно указал Менону на начертанный прежде на песке квадрат и спросил: может ли этот квадрат, обращённый в равный себе тре-</nowiki></ref>; то всякий из них {{перенос|от-|вечает}}

{{перенос2|от|вечает}}, что ему ещё неизвестно, так ли это будет,—тут предварительно требуется, думаю, некоторое предположение. Как скоро это пространство таково, что данная его линия, и по протяжении, сколько бы она протянута ни была останется короче такого пространства <ref>1) Если это пространство таково, что данная его линия, и по протяжении, останется короче того пространства, которое будет написано, εἰ μέν ἐστι τοῦτο τὸ χωρίον τοιῦτον, οἶον παρὰ τὴν δοθεῖσαν αὐτοῦ γραμμὴν παρατείναντα ἐλείπειν τοιοῦτῳ, οἶον ἄν αὐτὸ τὸ παρατεταμένον ᾖ. Эти слова Платона весьма затрудняют переводчиков. Во-первых παρατείναντα стоит вне всякой конструкции и, по всей вероятности, повреждено: лучше бы, кажется, читать παρατείναν и относить его к существительному τὸ χωρίον. Во-вторых οἶον ἄν αὐτὸ τὸ παρατεταμένον ᾖ относится ли к треугольнику, или кругу? Основываясь на значении слова παρατείνειν в форме παρατείναν, я отношу это последнее выражение к треугольнику.</ref>; то выйдет нечто иное: и опять иное, когда последнее окажется несообразным. Итак я хочу сказать тебе на основании предположения, что должно выйти, при наложении треугольника на круг,—возможно ли то, или нет. То же самое — и о добродетели: не зная, что такое и какова она, мы будем рассматривать на основании предположения, можно ли изучать её, или нельзя. Объяснимся так: предположим, что добродетель есть нечто относящееся в душе; в таком случае изучима она, или нет? И во-первых, если под нею разумеется нечто, отличное от знания; то изучать её нельзя <ref>2) В подлиннике стоит: ἄρα διδακτὸν ἤ οὔ<nowiki>; но кажется, согласнее было бы с ходом Платоновых мыслей читать: </nowiki>ἄρα οὐ διδακτόν.</ref>, но, как теперь же сказали, надобно только припоминать: — нет нужды, какое бы слово мы тут ни употребили. Так изучима ли добродетель? или всякому понятно, что человек ничего не изучает, кроме знания <ref>3) Это место по всей вероятности или повреждено, или вошло в текст е margine, как заметка какого-нибудь поверхностного читателя.</ref>.

''Сокр.'' Что ты говоришь, Анит? Неужели софисты, одни из людей, приписывающих себе какое-нибудь уменье благодетельствовать, так различаются от всех, что тому, что им вверено, не только не приносят пользы, подобно прочим, но даже причиняют вред и за то ещё открыто изволят брать деньги? Вот уж не знаю, как тебе верить. А мне известен был один человек, Протагор <ref>1) Об уроках Протагора и цене, какую он брал за них см. прим. в Протаг. р. 328 В.</ref>, который такою мудростью нажил себе больше денег, чем Фидиас, делавший столь отлично прекрасные вещи, и вместе с ним другие десять скульпторов. Да и странно: если бы люди, занимающиеся починкой старых башмаков и зашиваньем платья, возвращали то и {{перенос|дру-|гое}}

{{перенос2|дру|гое}} в худшем состоянии, чем приняли; то они не укрылись бы и в продолжение тридцати дней, но чрез такие поступки скоро умерли бы с голоду. Напротив Протагор, развращая приближённых и отпуская их худшими, чем принимал, укрывался от всей Греции в продолжение сорока лет; потому что умер, думаю, почти уже лет семидесяти от роду, а занимался своим искусством около сорока, и во всё это время, даже до настоящего дня, не потерял своей славы. И только ли Протагор?—много и других, из которых иные жили прежде его, а иные живут ещё и теперь. Итак скажем ли, согласно с твоим мнением, что они сознательно обманывают и развращают юношей, или делают это без сознания? И таким образом признаём ли безумными тех, которых называют людьми мудрейшими?

''Сокр.'' Мне-то кажется, Анит, что здесь и теперь есть люди добрые по делам политическим, и бывало их не менее, чем ныне. Но были ли они, говорю, и добрыми наставниками в своей добродетели? Вопрос, о котором идёт у нас речь, состоит ведь не в том, есть ли здесь добрые люди, или нет, и не в том, бывали ли они прежде: мы давно уже рассматриваем, изучима ли добродетель. А рассматривая это, рассматриваем вот что: добрые люди настоящего и прежних времён умели ли ту добродетель, по которой были сами добры, передать и другому, или она не передаётся человеком и не переходит от лица к {{перенос|ли-|цу}}

{{перенос2|ли|цу}}? Это-то давно уже исследуем мы —я и Менон. Так смотри сюда из своих оснований. Не сказал ли бы ты, что Фемистокл был человек добрый?

''Сокр.'' Приобрести развязанное произведение Дедала немного значит, равно как и приобрести беглого человека; потому что он не остаётся на одном месте: напротив связанное — дорого; такие произведения прекрасны. На что же я мечу своими словами?—на истинные мнения; ибо и {{перенос|ис-|тинные}}

{{перенос2|ис|тинные}} мнения—прекрасное дело, и производят всё доброе, пока бывают постоянны. Но они не хотят долго оставаться неизменяемыми; они убегают из человеческой души и потому неценны, дока кто-нибудь не свяжет их размышлением о причине. А это, любезный Менон, и есть припоминание, — в чём мы прежде согласились. Когда же истинные мнения бывают связаны; тогда они сперва становятся знаниями, а потом упрочиваются. От этого-то знание и ценнее правильного мнения; узами-то и различается первое от последнего <ref>1) Явно, что на истинные мнения Сократ смотрит здесь относительно к систематическому их построению. Сами по себе, независимо от формы науки, они—только материал, неупорядоченный, неразработанный, бессвязный, изменчивый, часто состоящий из противоречащих элементов. Головы, наполненные таким материалом, всегда готовы судить о всём, но никогда не в состоянии представить достаточную причину, почему так думают; ибо мнения их разобщены, носятся, будто отдельные атомы в хаотическом брожении вещества, не связаны единством взгляда на мир и жизнь. Одна только идея, развитая в систему, каждому из них сообщает надлежащую прочность, даёт приличное место и значение в целом, подобно тому, как сила органическая соединяет в один состав бесчисленное множество разнообразных орудий и живёт в каждом самомалейшем нерве.</ref>.

''Сокр.'' Нужды нет; с ним мы ещё поговорим, Менон. Теперь же — если во всём этом рассуждении наши исследования и речи были хороши; то добродетель и не подучается от природы, и не приобретается учением, но даётся божественным жребием, независимо от ума, — тому, кому даётся, как скоро нет политика, который мог бы и другого сделать политиком. А когда бы он был, — между живыми можно бы считать его почти тем же, чем {{перенос|меж-|ду}}

{{перенос2|меж|ду}} мёртвыми Омир <ref>1) Приведённые слова Омира см. Odyss. X. v. 492. sqq.</ref> представляет Тиресиаса, говоря: «он мыслит» в преисподней, «а прочие тени летают». Таков-то был бы и этот человек, какова действительная вещь в сравнении с тенью, поколику рассматривается добродетель.