Политика или государство. Книга четвертая (Платон; Карпов): различия между версиями
| [досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
м →Платон Политика или государство. Книга четвертая.: <ref></ref><ref></ref> |
м →Платон Политика или государство. Книга четвертая.: викификация номера строф |
||
Строка 2:
= Платон Политика или государство. Книга четвертая. =
<center>КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ</center>
{| style="border-spacing:0;"
|| 419.
420.
В.
Строка 35 ⟶ 21 :
С.
D.
E.
421.
Строка 73 ⟶ 41 :
В.
С.
Строка 101 ⟶ 59 :
|| и таких случаев.—То же опять,—кто по бедности не может достать себе даже орудий, или чего другого, относящегося к искусству; тот и сам будет производить вещи худшего качества, и сыновей, или других своих учеников сделает худшими производителями. — Как не сделает? — Значит, и от того и от другого, — и от бедности и от богатства, как произведения искусств, так и сами искусники становятся худшими.—Явно.—Так теперь, по-видимому, мы нашли другое, что стражи должны всеми силами караулить, как бы это без их ведома не проникло в город. — Что такое разумеешь ты?— Богатство и бедность, сказал я; потому что первое располагает к роскоши, лености и желанию новизны, а последняя — к раболепствованию и злоухищрениям для новизны. — Конечно, сказал он; однако ж смотри, и на то, Сократ, каким образом город будет у нас иметь возможность вести войну, когда он не приобретет денег, — особенно если необходимость заставит воевать с городом великим и богатым.—Явно, сказал я, что с одним труднее, а с двумя такими легче. — Как это? спросил он.—Да первое может быть оттого, отвечал я, что если понадобится сражаться, — не с богатыми ли людьми будут сражаться наши истинные ратоборцы? — Конечно так, сказал он.—Что же, Адимант? продолжал я. Если боец, сколько можно лучше приготовленный к этому делу, бьется с двумя не бойцами, но богатыми и тучными людьми,—не полагаешь ли, что ему легче бывает биться?—Может быть,—особенно если они не вместе, отвечал он. —Разве нельзя ему иногда, продолжал я, убегая, вдруг обратиться назад и толкнуть первого наступающего, и чаще делать это во время солнечное и знойное? Разве, будучи таковым, не усмирит он многих подобных? — Конечно, сказал он; тут не было бы ничего удивительного.—Но не думаешь ли ты, что богатые, по своему знанию и опытности, сильнее в кулач-
||
Е.
422.
В.
С.
Строка 137 ⟶ 75 :
{| style="border-spacing:0;"
||
D.
E.
423.
Строка 167 ⟶ 97 :
Так вот это, продолжал я, будут и наилучшие границы для наших правителей:—таким по величине должны они сделать свой город и, сообразно с его величиною, столько отделить для него земли, а прочую оставить. — Что такое границы? спросил он. —Думаю, вот что, отвечал я: докуда может распространяться город, оставаясь одним, дотуда чтобы он и простирался, а не далее. — Да и хорошо ведь, сказал он.—Так и это еще—другое приказание отдадим мы стражам: пусть они всячески наблюдают, чтобы город с внешней стороны 1) не был ни мал, ни велик, но самодоволен и один.—И может быть прикажем им безделицу, заметил он. —Но ведь и этого маловажнее то, сказал я, о чем мы упомянули прежде: если, то есть, кто-нибудь из стражей окажется выродком,—надобно отсылать его к другим; а кто между другими будет хорош, того переводить к стражам. Этим высказывалось, что и другие граждане, к какому делу кто способен, к тому одному исключительно, поодиночке, и должны быть употребляемы, чтобы каждый, исполняя свое, был не множествен, а единичен, и чтобы таким образом весь город стал одним, а не многими. — В самом деле, это маловажнее того, сказал он.—Конечно, добрый Адимант, продолжал я; пусть не думает никто, будто эти наши приказания важны и велики; все они малозначительны, если (стражи), как говорится, блюдут одно великое, или, вместо великого, особенно довлеющее.—Что
|| В.
С.
D.
E.
|}
Строка 203 ⟶ 113 :
{| style="border-spacing:0;"
|| 424.
В.
Строка 229 ⟶ 131 :
что поэтом часто называют не того, кто составляет новые песни, а того, кто выдумывает новый образ песнопения и хвалит это. Между тем не должно ни хвалит таких вещей, ни принимать их. От введения нового рода музыки действительно нужно беречься, так как оно вообще опасно; ибо формы ее не трогаются нигде помимо величайших законов гражданских: это говорит Дамон,—и я верю ему. — Присоедини же и меня к числу верящих, примолвил Адимант.—Так вот здесь, видно, со стороны музыки, продолжал я, стражи должны построить крепость.—И в самом деле, сказал он; нарушение закона, входя этим путем, легко прячется. — Да, примолвил я, — так себе, под видом увеселений, как бы не делая ничего худого. — Да ведь и не делает ничего, заметил он, кроме того, что понемногу вкрадывается, молча внедряется в нравы и занятия, и отсюда уже более ощутимо переходит во взаимные отношения, а из отношений-то, Сократ, с великою наглостью восстает на законы и правительство и оканчивает ниспровержением всего частно и общественно 2). — Хорошо, сказал я; так это верно?—Мне кажется, отвечал он. —Поэтому, нашим детям, как мы и сначала говорили, надобно тотчас же принимать участие в увеселении законном; ибо если оно будет противозаконно и такими же сделает наших детей, то возрастить из них мужей законных и ревностных окажется всевозможным.— Как же иначе? сказал он.—Стало-быть, если дети, на-
|| С.
D.
E.
425.
Строка 261 ⟶ 151 :
{| style="border-spacing:0;"
||
В.
С.
Строка 289 ⟶ 169 :
|| ному 1) и решительному,—будет ли то добро, или противное добру.—Как не прийти? сказал он.—Но, ради богов, продолжал я,—что сказать о делах народной площади, где все связуются между собою условиями? Что сказать, если хочешь, касательно ремесленнических сделок, ссор, обид, распутывания судебных дел, постановления судей, равным образом касательно того, нужно ли по делам народной площади, или порта, взыскание либо назначение каких-нибудь пошлин, вообще касательно порядка площадного, городового, портового и другого тому подобного? Осмелимся ли мы в этом отношении постановлять какие-нибудь законы?—Но мужам прекрасным и добрым не годится приказывать, сказал он; ведь большую часть того, что надобно определить законом, они, конечно, и сами легко откроют.—Да, друг мой, примолвил я, — если только Бог дал им хранение тех законов, о которых мы прежде рассуждали. — А когда не дал-то, — они, сказал Адимант, проведут всю жизнь, постановляя много таких и беспрестанно исправляя их— в той мысли, что добьются до наилучшего. — Ты говоришь, заметил я, что они будут жить будто больные и, по невоздержанию, не хотящие оставить дурной своей жизни.—И конечно. — Так эти-то будут жить забавляясь 2), ибо лечась, они не подвинутся вперед, кроме того только, что станут оразноображивать и увеличивать виды болезни, всегда надеясь, авось кто-нибудь присоветует им такое лекарство, от которого выздоровеют.—Да, припадки подобных больных действительно таковы, сказал он. —
|| D.
E.
426.
|}
Строка 323 ⟶ 191 :
В.
С.
Строка 355 ⟶ 213 :
Е.
Строка 379 ⟶ 231 :
С.
D.
Строка 407 ⟶ 251 :
И во первых-таки,—в нем мне кажется явною мудрость; только в отношении к ней представляется что-то странное.—Что такое? спросил он. — Мудр в самом деле, кажется, город, о котором мы рассуждали; потому что он благосоветлив. Не так ли?—Да.—Но это-то са-
|| Е.
428.
В
|}
Строка 437 ⟶ 269 :
{| style="border-spacing:0;"
||
С.
D.
E.
429.
Строка 479 ⟶ 293 :
Ведь и мужество-то—и по нем самом, и по месту нахождения его в городе, отчего город должен быть называем таким,—усмотреть не очень трудно.—Как же это? —Кто мог бы, сказал я, назвать город трусливым или в. мужественным, смотря на что-нибудь иное, а не на ту часть, которая воюет за него и сражается? — Никто не стал бы смотреть на что-нибудь иное, отвечал он.— Потому что другие-то в нем, примолвил я, будучи или трусливыми, или мужественными, не сделали бы его таким или таким.—Конечно нет.—Следовательно и мужественным бывает город по некоторой части себя, поколику в ней имеется сила, во всех случаях сохраняющая мнение об опасностях, эти ли они и такие ли, которыми и какими законодатель объявил их в воспитании. Или не то называешь ты мужеством? — Не очень понял я, что ты сказал: скажи опять, отвечал он. — Мужество, говорю, есть некоторое хранение, продолжал я.—Какое хранение?—Хранение мнения о законе относительно опасностей, полученном с воспитанием, что такое эти опасности и какие. Вообще, я назвал мужество хранением — потому, что человек и в скорбях, и в удовольствиях, и в желаниях, и среди страхов удерживает то мнение и никогда не оставляет его. Если хочешь, я, пожалуй, уподоблю его, чему, мне кажется, оно подобно 2). — Да, хочу.—Не зна-
||
В.
С.
D.
Строка 517 ⟶ 319 :
Е.
Строка 541 ⟶ 341 :
В.
С.
D.
Строка 567 ⟶ 357 :
{| style="border-spacing:0;"
|| E.
431.
B.
C.
Строка 607 ⟶ 383 :
E.
432.
B.
|}
Строка 639 ⟶ 401 :
{| style="border-spacing:0;"
||
C.
D.
E.
433.
Строка 675 ⟶ 423 :
|| и что это, или вид этого 1), как мне кажется, есть справедливость. Мы положили, то есть, и, если помнишь, многократно говорили, что из дел в городе каждый гражданин должен производить одно то, к чему его природа наиболее способна.—Да, говорили.—А что производить свое-то и не хвататься за многое, есть именно справедливость,— это слышали мы и от других, и часто высказывали сами.—Да, высказывали.—Так это-то, друг мой, некоторым образом бывающее, продолжал я,—это делание своего, вероятно, и есть справедливость. Знаешь ли, из чего заключаю? — Нет, скажи, отвечал он. — Мне кажется, в исследуемых нами добродетелях города, то есть, в рассудительности, мужестве и мудрости, остальное есть то, что всем им доставляет силу внедряться в человека 2), и в кого они внедряются-то, тем служить к спасению, пока в ком это имеется. Но остальное в них, когда эти три были найдены, мы назвали справедливостью. —Да и необходимо,
||
В.
С.
Строка 701 ⟶ 439 :
D.
E.
434.
Строка 737 ⟶ 461 :
В.
С.
D.
E.
|}
Строка 779 ⟶ 475 :
{| style="border-spacing:0;"
|| 435.
B.
C.
D.
Строка 831 ⟶ 499 :
|| на нем? спросил он: ведь для меня, по крайней мере, в настоящее время, он был бы достаточен. — А меня-то и очень удовлетворит, сказал я.—Не затрудняйся же, примолвил он, и исследуй.—Итак, не крайне ли необходимо согласиться нам, продолжал я, что в каждом из нас есть те самые роды и нравы, какие в городе? Ведь не откуда же, вероятно, все идет туда 1).—Да и смешно было бы, если бы кто подумал, что гневливость прирождается городам не частными лицами, которые точно такими и оказываются, например, во Фракии, да в Скифии, и в местах еще выше; тогда как около наших мест можно замечать особенно любознательность, а около Финикии и Египта не менее 436. заметна склонность к любостяжанию 2).—И очень, сказал он.—Это-то так, примолвил я; это знать нетрудно.—Конечно. —Но следующее уже трудно: —тем же ли самым делаем мы каждое (дело), или, так как у нас три (природы), то одною одно,—познаем, то есть, тем, гневаемся
||
E.
436.
Строка 861 ⟶ 519 :
B.
C.
D.
Строка 897 ⟶ 539 :
Е.
437.
В.
С.
Строка 939 ⟶ 555 :
{| style="border-spacing:0;"
|| D.
Ε.
438.
Строка 977 ⟶ 575 :
|| есть желание, то оно должно быть желанием пригодного — питья ли то, или чего другого подобного: то же—и прочие желания. — Да может быть и дело сказал бы тот, кто сказал бы так, заметил он. — Однако ж все такое, что поставлено в связь с чем-нибудь, по некоторым качествам, относится, как я думаю, к известному качественному предмету, а что существует само по себе, то относится толь: о к себе 1).—Не понимаю, сказал он. — Не понимаешь того, возразил я, что большее бывает больше чего-нибудь?—О, конечно.—Значит, меньшего?—Да.—Поэтому, и гораздо большее—гораздо меньшего; не правда ли? — Да. — Следовательно, и некогда большее — некогда меньшего, и будущее большее—будущего меньшого?—Да как же, сказал он.—Не так же ли относится и множайшее к немногому, в двукратное к половинному, и все подобное? не так же ли опять—тяжелейшее к легчайшему, скорейшее—к медленнейшему, да и теплое к холодному, и все тому подобное?— Без сомнения. — А что сказать о науках? не то же ли отношение? Сама-то наука есть наука о ее учении, — в чем бы ни надлежало полагать ero; а наука некоторая, и некоторая качественная, есть знание чего-то качественного. Рассуждаю так: не знанием ли своего дела наука отличается от других наук, когда называется домостроительством? — Как же. — Стало быть, не тем ли, что она такова, какою не бывает ни одна из них? — Да. — Следовательно, поколику она есть наука какого-нибудь предмета, и сама делается какою-нибудь наукою? и таким же образом прочие искусства и науки?—Правда.—Так вот и полагай, что это-то хотелось мне тогда сказать, примолвил я, если теперь ты
||
В.
С.
D.
Строка 1019 ⟶ 591 :
{| style="border-spacing:0;"
|| Ε.
439.
B.
C.
|| понял, что все, поставленное в связь с чем-нибудь, одно, само по себе, принадлежит себе одному, а по некоторым качествам, принадлежит чему-нибудь качественному. Впрочем, разумею не то, будто, чему что принадлежит, таково то и есть, будто, например, наука о здоровом и больном здорова и больна, а о злом и добром—зла и добра 1): нет, но поколику она стала наукою не того, чего есть наука, а какого-либо качественного предмета, именно здоровья и болезни,—ей и самой пришлось сделаться качественною, и это заставило назвать ее уже не просто наукою, но с прибавлением некоторого качества,—медициною. —Понял, сказал он, и мне кажется, это так. — А жажда? продолжал я.— Не отнесешь ли ты и ее к чему-нибудь такому, что есть? Вероятно, и жажда есть жажда чего-нибудь?—Конечно; я отнесу ее к питью, отвечал он. —Но между тем как качеством известного питья определяется качество и жажды, самая жажда опять не бывает ли жаждою не многого и не малого, не хорошего и не худого, одним словом—не какого-нибудь, а только самого питья? — Без сомнения.—Следовательно, душа жаждущего, поколику жаждет, не хочет ничего более, как жаждать; к этому она направляется и к этому стремится. — Уж конечно. — Посему, что отвлекает ее от жаждания, когда она жаждет; то не есть ли в ней нечто отличное от самого жаждущего и ведущего ее, будто животное, к питью? Ведь то же-то, в отношении к тому же, говорим мы, не делает противного самому себе.—Конечно. — Так-то и о стрелке, думаю, нехорошо было бы сказать, будто его руки в одно и то же время тянут лук и к себе и от себя, но следует полагать, что одна рука тянет его от себя, другая к себе. — Без сомнения. — А скажем ли, что есть люди, не хотящие пить, когда они жаждут?—Да
Строка 1071 ⟶ 612 :
|| и очень много; это часто случается, отвечал он.—Что же подумать о них? спросил я: не то ли, что в душе их есть одно повелевающее, а другое возбраняющее пить, и что последнее отлично от повелевающего и господствует над ним?—Мне кажется, отвечал он. — Следовательно, возбраняющее не по разуму ли внушает это, если внушает? а что ведет и влечет, не от страстей ли происходит и болезней?—Явно. — Так не безрассудно, сказал я, мы будем здесь признавать двойственное и взаимно различное:— одно, чем душа разумеет, называя разумностью души, а другое, чем она любит, алчет, жаждет и влечется к иным пожеланиям,—неразумностью и пожелательностью—подругою восполнения каких-нибудь наслаждений 1) и удовольствий.— Нет, отвечал он, мы по справедливости можем так думать. — Пусть же, сказал я, будут у нас теперь разграничены два имеющихся в душе вида. Но вид гневливости, или то, чем мы гневаемся, есть ли третий, или он однороден с которым-нибудь из этих 2)?—Может быть, с одним из этих,—с пожелательностью, отвечал он.— Однако ж некогда носился слух, сказал я, и можно верить, что Леонтий, сын Аглайона, возвращаясь из Пирея по дороге за северною стеною, заметил лежавшие на лоб-
||
D.
E.
Строка 1101 ⟶ 628 :
440.
B.
C.
D.
Строка 1151 ⟶ 654 :
E.
441.
B.
C.
Строка 1197 ⟶ 678 :
D.
Ε.
442.
Β.
|| Значит, наконец мы кое-как переплыли это и по надлежащему согласились, что одни и те же роды имеются и в городе, и в душе каждого человека, и что числом они равны, сказал я.—Так.—Не необходимо ли и то уже, что как и чем мудр город, так и тем мудр и частный гражданин? — Почему же нет? — А как и чем опять мужествен частный гражданин, так и тем мужествен и город, и касательно добродетели таким же образом, должно быть все другое — как в первом, так и в последнем.—Необходимо.—Да и справедливым-то, Главкон, мы назовем человека, думаю, потому же самому, почему справедлив был город.—И это весьма необходимо.—Ведь мы еще не забыли, без сомнения, что город был справедлив-то, поколику из трех его родов каждый в нем делает свое. — Мне кажется, не забыли, сказал он. — Следовательно, должны помнить, что и между нами каждый будет человеком справедливым и делателем своего, если из находящихся в нас частей всякая станет делать свое. — Конечно, должны помнить, сказал он.—Значит, разумности, так как она мудра и имеет попечение о всей душе, не следует ли начальствовать, а гневливости — покоряться и помогать ей?—И очень. — Но не сочетание лги музыки и гимнастики, как мы говорили, сделает их согласными, одну напрягая и питая прекрасными речами и науками, а другую ослабляя, смягчая и умеряя гармонией и рифмом. —Совершенно так, сказал он. — Воспитанные же таким образом и поистине узнав и изучив свое дело, ове потом начнут управлять пожелательностью, которая в душе каждого есть наибольшая и, по природе, обнаруживает самое ненасытное корыстолюбие,—и будут наблюдать, чтобы, преисполнившись так называемых телесных удовольствий, разбогатев и сделавшись сильною, она не выступила за пределы своего дела, не вознамерилась поработить и подчинить себе те роды, вопреки ее долгу, и не извратила целой жизни всех,—Конечно, сказал он. — Таким образом, про-
Строка 1247 ⟶ 703 :
С.
D.
E.
433.
Строка 1289 ⟶ 721 :
{| style="border-spacing:0;"
||
B.
C.
D.
E.
444.
Строка 1341 ⟶ 743 :
|| сомнения, сказал он; ты правду говоришь, Сократ.—Пускай, примолвил я. Значит, если мы положим, что справедливый человек, справедливый город и живущая в них справедливость — найдены; то не покажется, думаю, будто мы в заблуждении. — Отнюдь нет, клянусь Зевсом, сказал он.—Так утвердим это?—Утвердим.—Пускай, сказал я. Теперь, думаю, надобно исследовать несправедливость.—Явно, что это.—Не должна ли она быть некоторым возмущением опять тех же трех родов, то есть: многозатейливостью, вмешательством и восстанием одной части против всей души, чтобы начальствовать над нею, тогда как к ней это нейдет, тогда как по природе она такова, что должна служить роду действительно господствующему? Ведь что-то такое, думаю, будем мы разуметь под их волнением, то есть, разуметь заблуждение, несправедливость, распутство, трусость, невежество, и вообще всякое зло.—Это, именно это, сказал он.—Но делать неправду и обижать, или опять, поступать справедливо, — все это, продолжал я, не ясно ли уже открывается, если ясно несправедливость и справедливость?—Как это?—Так, сказал я, что они ничем не отличаются от состояний человека здорового и больного; только первые состояния бывают в душе, а последние—в теле.—Каким образом? Спросил он.—Состояния здоровья, конечно, сообщают здоровье, а болезненные—болезни.—Да.—Не также ли и деятельность справедливая сообщает справедливость, а несправедливая—несправедливость?—Необходимо.—Но сообщить здоровье не значит ли—части тела поставить в состояние господствования и подчиненности, свойственное каждой по природе? а сообщение болезни не в том ли состоит, что они господствуют и подчиняются несогласно с природою?—Конечно в том.—И опять, продолжал я, сообщать справедливость не значит ли—части души поставлять в состояние господствования и подчиненности соответственно их природе? а сообщение несправедливости не тем ли обнаруживается, что
||
В.
С.
D.
Строка 1383 ⟶ 763 :
Е.
445.
В.
С.
Строка 1429 ⟶ 783 :
D.
E.
| |||