Алкивиад Второй. Введение (Карпов): различия между версиями

нибудь богов, надобно нам стараться стяжать мудрость и добродетель, и потом уже, хорошо поняв, в чём именно заключается наша польза, обращаться к богам с молитвою об истинно-полезном, чтобы чрез то сделаться им благоугодными. Положив в основание эту посылку, он мог далее доказывать, что то полезное, в котором, как в полезном, нельзя сомневаться, есть честное и прекрасное, и отсюда заключать, что молитвы наши несомненно благоугодны богам тогда, когда мы молимся о честном и похвальном; прочее же, для того или другого признаваемое полезным, надобно предоставить воле богов. Всему этому Сократ мог учить, так как тему сих мыслей повторяли ещё Пифагорейцы: οὐκ ἐᾶεὔχεσθαιὑπὲρ ἑαυτῶν, διὰτὸμὴεἰδέναιτὸσυμφέρον (Diog. Laert. VIII, 9), или один комик: μὴ μοι γένοιθ’ἃ βούλομαι, ἀλλ’ ἃ σνμφέρει. Но обработка и изложение содержания в этом разговоре далеко не платоновские. Мы видим, что «Алкивиад» первый и второй во многом сходны между собою (сравн. р. 141 А. 148 А. с Алкив. 1 р. 105 А; 145 В. с Алк. 1 107 Е. 108 А; 145 D. с Алк. 1 р. 108 В слл.). Однако ж во «втором Алкивиаде» встречается много особенностей и отступлений от «Алкивиада первого», как в языке, так и в мыслях. Здесь, например, Сократ является уже не таким строгим и взыскательным учителем, как там; да и Алкивиад говорит решительнее и даже осмеливается противоречить Сократу, чего там не замечается. 143 A. С. 147 В. Лакедемон, по «первому Алкивиаду»—122 D—самый богатый город в Элладе, а по второму—149 А,—в отношении к богатству, он равняется Афинам. В «первом Алкивиаде» всё направлено в самопознанию; а во втором главное дело — познание наилучшего. Притом в этом последнем разговоре утверждаются некоторые мысли, вовсе не платоновские: например, добро и знание противополагаются одно другому так, что незнание часто бывает лучше знания. Нельзя не заметить также, что исследование в «Алки-

Вникая теперь во внутренние и внешние свойства «Алкивиада второго», нет ли возможности по крайней мере приблизительно определить время появления его на свет? Бэкк, на основании доказываемого в «Алкивиаде втором» положения, что πᾶς ἄφρων μαίνεται,—p. 139 В. С, заключает, что этот разговор написан в период процветания стоической школы и вышел из под пера какого-то поверхностного мыслителя, любившего пересказывать и доказывать стоические парадоксы, к которым принадлежит и приведённое положение. Если мы возьмём в рассмотрение образ выражения в «Алкивиаде втором» и будем сравнивать его с внешним характером греческой речи в ту или другую

жён был согласиться, что ещё не приобрёл знания для наилучшего управления ею: так в «Алкивиаде втором» он же, намереваясь принести богам жертву, приходит к убеждению, что ему неизвестно ещё, каким образом лучше благоугодить им. Такая связь двух «Алкивиадов» легко могла ввести в обман грамматиков, и ради «Алкивиада первого», написанного действительно Платоном, внести в сборник Платоновых сочинений и «Алкивиада второго». А на различие языка тогдашние критики, привыкшие к языку современному, и не замечавшие его упадка, вероятно не обращали внимания.