А. П. Сумароков
правитьСлово похвальное о Государе Императоре Петре Великом,
правитьОригинал здесь — http://www.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=5976
Торжествуй, Россия, день имени твоея обладательницы, возыграйте, Невские брега, возрадуйтеся, обитатели Петрова града, и возвеселитеся, все повинующиеся воле ея насеянные по Северу народы. Слава сего имени со славою имени Петрова к чести нашего народа, к чести нашего века вечно в потомстве греметь будет. Жестокосердые люди наполняют сердца легкомысленных людей единым страхом и уменьшают должную к человеколюбивому Создателю любовь и грозного только в нем судию устрашенному духу представляют, хотя все свойство Божества и основание всех действий его есть едино милосердие. Начертанный в сердцах наших закон и той же закон, изображенный во Священном Писании, не тягостен добродетельной душе, и жестокосудия в нем не видно. Казни за беззакония суть орудия, привлекающие нас на пути добродетели. Воздаяние и наказание праведного судии не превосходят мер заслуг и преступления. Слабости препятствуют милосердию и покоряются ему, беззакония супротивляются милосердию и воружаются против него. Слабости человечеством извиняются, беззакония и зверством самим извиниться не могут. Праведный судия рачительно и тонко рассматривает действия наши и действиями нашими входит во внутренности сердец наших. Сим образом судит Бог, сим образом судити должен царь. Тако царствовал над нами великий Петр, тако царствуешь над нами и ты, великая Елисавета. Истиною и милосердием получают государи любовь от подданных своих. Не страх, но любовь народа есть ограда престола и украшение величества. Взоры царствующего тирана ужасают подданных, слова его в трепет приводят, действия благополучие отъемлют. Твои взоры, милосердая государыня, увеселяют нас, твои слова ободряют нас, твои действия благополучие подают. Подражай, великая государыня, подражай всегда великому твоему родителю, основателю нашего счастия, основателю нашея славы, на всякой час нами воспоминаемого, о делах которого я теперь говорить покушаюся. Не ожидайте от меня новости в проповедывании дел великого мужа: дела его всему миру известны. Малые вещи сокровенны быть могут, а великие — никогда. Лестию соплетенные скипетродержателям похвалы с сими венценосцами и со льстецами изчезают и вечному предаются забвению, подобием на кратчайшее время возженного пламени, которого лучи в узком распространяются объятии — солнце всегда горит и по всей вселенной простирает неугасающие лучи свои. Нет ничего нового о Петре Великом; слава его, по всей простираяся подсолнечной, всему миру известна. Проповедыватели имени его не о размножении славы его пекутся, но только о возобновлении оныя в памяти слышателей. Сие есть мое намерение.
До времен Петра Великого Россия не была просвещенна ни ясным о вещах понятием, ни полезнейшими знаниями, ни глубоким учением; разум наш утопал во мраке невежества, искры остроумия угасали и воспламениться не имели силы. Вредительная тьма разума приятна была, и полезный свет тягостен казался. Родился Петр, наступило его младенчество. Взошла на мрачный горизонт предвестница Солнца, багряная Аврора. Возрадовалася истина, и ужаснулося суемудрие. Суеверы, почитая просвещение разума путем, отвращающим нас от познания Божества, кричали: «Предвещается падение благочестия!», и паки: «Co младенчеством сего царевича страх наш минется, освещение исчезнет и почтенное наше невежество, поддерживающее нас на пути истины, не разрушится». Возмужал великий Петр, взошло Солнце, и мрак невежества рассыпался. Обманулися невежи и упрямцы с суеверами, возбудителями своими, в мерзкой своей надежде. Но прежде прибегают к оружию вредоносных человеков; мздою, пиянством и суеверием ослепляют их, и возмущают войско. Улицы, домы, двор царский, храмы Божие обагряются невинною кровию; из царских чертогов свойственники Петра Великого на копья низвергаются. Сама царица, матерь Петра Великого, трепещет и единоутробного своего брата отдает на смерть руками своими преступникам законов царских, законов естественных, законов Божиих. «Прости, — говорит она, — прости любезный брат; умирай за вину мою, за сию вину, что я родила Петра и России сладчайшую произнесла надежду». Едва выговорила царица слова сии, стрельцы свергли на копья брата ея и многократно на остроте копий в верх его метали. Тако утверждалося невежество под именем благочестия. Властолюбие и лихоимство бессовестных людей прибегали к суеверию, суеверие — к варварству; ибо варварство во все времена паче всего суеверию повиновалося. В перемене одеяния и в бритии бород не было бы Петру Великому ни малейшия нужды, ежели бы старинное платье не покрывало старинного упрямства, а борода в подлых головах не умножала гордости. Сия есть первая ересь просвещающемуся веку от суеверов налагаемая. Младый царевич заводил новое и порядочное войско, предвозвещающее ограду престола, безопасность отечеству и страх неприятелям. Новость и порядок, по рассуждению ослепленных стариною и праздностию людей, суть тяжкие грехи: вторая ересь. Учиться языкам народов не православного закона почиталося суеверами учиться безбожию, а во дни Петра Великого латинский язык, который суеверами для разделения Римской с Греческою церковию проклятым почитался, сами духовные, зная и помощию оного в учении просвещаяся, посреди храмов Вышнего слово Божие проповедывали; но кто все мнимые их ереси исчислить может! Все то, что было ново, было ересь, а ново было только то, что похвально. Нагое благородство было главное достоинство того века, а украшение благородства — гордость. Восприяли стрельцы достойную казнь и исчезли. Заградили суеверы мерзкие уста свои и бессильный яд в скаредных своих сердцах заключили. Полезно было падение суеверов, полезно было падение стрельцов. Первых падением воссияло благочестие в полной истине, и стрелы ненасытныя злобы, покрывающиеся именем ревности ко православию, притупилися; сии стрелы, защищающие невежество, корысть тунеядцов, легкомыслие тщетных людей, сии стрелы, устремляющиеся против учения и премудрости, противу свободы разума и совести, противу благополучия подданных и против законной власти обладателей. Вторых падением воссияло оружие в полной силе. Вы, Полтавские поля, тому свидетели! вы тому свидетели, во времена и по временах Петра Великого многократно российским оружием одержанные победы! Самые вязкие блата, самые густые леса, самые высокие горы и безводные степи не могли препятствовати твоему, великий Петр, оружию. На сих днях, на сих последних днях твоим оружием дщерь твоя над сильным неприятелем две преславные победы одержала. Бегут, о, Фридерик! рассыпанные твои войски, от победоносного оружия Елисаветы, спасая только жизнь. Артиллерия твоя остается, знамена валятся. Тако побеждал Петр, тако побеждает Елисавета. Мужество твое, великий муж, воинство твое, великий вождь, скипетр твой, великий император, разум твой, великий Петр, положили благополучию России вечное неколебимое основание. Подражайте, будущих веков монархи российские, делам его сим образом, которым ему Елисавета подражает! Подражайте, потомки наши, верности предков ваших, верности нашей! Живите для отечества, умирайте за отечество! Воззри, Россия, на Финский понт, покровенный твоими кораблями! Сии по водам летающие здания, попирающие морские волны и презирающие бурю и пучину, до времен Петровых тебе и известны не были. Ты, великий император, положив скипетр, не погнушался прияти секиру и в созидании кораблей сам трудиться, чтоб точно и подробно исследовать сие искусство. Тебе твоя секира больше приносила славы, нежели многим монархам их скипетры. Не в великолепии ищут великие государи величества, не в великолепии искал его и ты, великий государь. Твое великолепие было попечение о государстве, едино украшение и сияние венца; ибо все прочее — пустой только блеск. Гражданский суд и расправу в лучшее привел он состояние и привел бы к совершенству, ежели бы век его продлился. В какое краткое и в какое браноносное время создал он сей град, сей великолепный град, ты о том, вся Россия, ведаешь, ведаешь о том ты, вся Европа, ведаешь о том ты, вся подсолночная. На горах Киевских Проповедыватель новыя благодати водрузил Крест и начертал на нем: «На сем месте Православие будет». На брегах Невских кровию воружившихся против нас неприятелей Александр побеждая, предвозвестил будущие Петровы победы и создание Санкт-Петербурга и будто рек: «На сем месте поставлен великий град будет, и все силы человеческие не преодолеют его». Рем за малое почел стенки нового городка, и перескочил через них, поругавшися брату своему. Кто из недальновидящих людей не мог за малое почесть первый дом в Петербурге, первое морское судно, первое, из рабяток состоящее, войско Петра Великого? Ромулов городок стал мира всего повелителем, Петрова хижинка стала Северным Римом, Петров ботик стал отцом великого флота, Петрово потешное войско стало страхом сильнейших России неприятелей. Величайся, великолепный град, красуйся своим местоположением; блата, творящие его к поселению неспособным, осушены, и чего ему в одарении природы не доставало, тем его искусство снабдило и к обиталищу великого монарха способным учинило. Брега Невские, вереи врат Балтийского моря! вы ради того блатом покровенны были, чтоб и в том великий Петр явил дело к умножению многочисленных чудес своих. О, врата, врата Балтийского моря! отверзающие нам легкие пути ко многим областям, врата к России, которыми входит и умножается богатство ея, величайтеся пользоприношениями великой империи, величайтеся престолом великия императрицы, величайтеся именем великого Петра! А ты, о море, ликовствуй, видев на грозных валах пучины своея российского императора, российским и еще тремя флотами правяща, и с радостию омывай стены увеселительного жилища Петрова, его повелением поставленного и им самим его «утешением» нареченного, отколе взирал он с утешением на плывущие ко прекрасному Невскому амфитеатру и возвращающиеся корабли. Тамо видят обольщенные очи изображение погибшего вертограда, где Тигр с Евфратом соединяются. Когда вы тамо, ниспадающие потоки, бегущие с высоких гор, и вы, к верху биющие ключи, взор и слух наш увеселяете, вы воспоминаете: мы тем мужем произведены, которым твое, Россия, счастие произведено; мы того мужа увеселяли, которым ты увеселялася, Россия. Ходы прохладных рощей, дороги приятнейшего сада! вы возвещаете: здесь часто гуливал Петр Великий, здесь часто размышлял он о твоем, Россия, состоянии, о твоем, Россия, прославлении и радовался, твердо уповая, что ты его вовеки не забудешь. Ежели забудем тебя, Петр Великий, забвенна буди пред Господом десница наша; ежели не воспомянем тебя, вещая о благополучии Отечества, прильпни язык наш гортани нашей. Сие место, где в Петрополе науки возрастают, и сие почтенное место тобою основано. Довольно бы для другого было обладателя стараться только о введении наук и художеств в области свои, а ты, великий государь, старался, вводя их, и о возращении оных. Проник ты до самого жертвенника славы и благополучия нашего, и олтари премудрости воскурилися. Путешествия всегда полезны, а российскому народу тогда были они еще полезнее. Монарх наш не пропустил того и благоволил посылать молодых дворян снискати для них самих и для Отечества сию пользу, чтобы они, в юности своей увидев разные области и познав разные нравы и разные обычаи, удобнее могли отринути вкорененные невежеством, упрямством и стариною утвержденные грубости и подражати благопристойным поведениям, избирая лучшие. Сам путешествовал. Германия, Франция, Англия и Голландия! многое тогда видел у вас Петр Великий; но вы тогда еще более видели: видели Петра Великого. А ты, о, Швеция, видела Петра Великого на полях Полтавских. Конечно, Россия, конечно, ради того провидение Божие против Петра — Карла, против Елисаветы — Фридерика, против тебя — храбрые их войски восстати попустило, чтобы твоими победами над таковыми великими вождями и над таковыми мужественными войсками явити миру силу и славу твою, к умножению славы и твоего императора, и твоея императрицы. Много пользы принесли тебе и твоей империи, великий император, путешествия по чужим областям, но не меньше подали пользы путешествия и по собственным твоим областям. Тамо собирал ты плоды — и удивил Россию, здесь собирал ты плоды — и удивил Европу. Путешествия Россию обогащали, брани укрепляли ее безопасность. Взята Ливония и часть Финския земли, брега Невские и брег Каспийского моря; тряслася Персия, ужасалася Хина и потряслася бы Отоманская Порта, ежели бы многие противности не воспрепятствовали успехам нашего монарха. Велик был Петр во время брани, велик во время мира, велик в обстоятельствах благополучных, велик и в противных. Строг противу злодеев, щедр ко почитателям добродетели, правосуден и милостив. He упускал беззаконий без наказания, заслуг без воздаяния. Искусный мореплаватель, искусный полководец, искусный муж в делах государственных, премудрый законодавец и отечества своего преобразитель. Доколе будет солнце освещати вселенную, слава твоя, Петр Великий, во вселенной пребудет. А ты, Россия, радуйся и благодари Вышняго, видя на твоем престоле дщерь Петра Великого, и проси всемогущего Создателя, чтоб дал он ей многия лета и чтобы кровь Петра Великого тобою обладала вовеки.
Подготовка текста и комментарии Н. Ю. Алексеевой и В. П. Степанова
Впервые: Трудолюбивая пчела. 1759. Октябрь. С. 579—592. Печатается по этому изданию.
«Слово» было закончено не ранее конца лета 1759 г. (на что указывает упоминание летних побед) и, возможно, готовилось Сумароковым к ежегодной ассамблее Академии наук (которая проводилась, как правило, в связи с днем тезоименитства императрицы Елизаветы Петровны — 5 сентября), где он надеялся его произнести (указанием на это могут служить строки об Академии наук: «Сие место, где в Петрополе науки возрастают, и сие почтенное место тобою основано…»). Однако «Слово» произнесено не было, а его печатание вызвало протест академической цензуры. Замысел «Слова» относится, возможно, к 1755 г. и связан со «Словом похвальным блаженныя памяти государю императору Петру Великому…» Ломоносова. Почти буквальное совпадение отдельных мест «Слова» со строками «Оды на государя Петра Великого» и с надписью «К домику Петра Великого» позволяет предполагать, что либо первые наброски «Слова» делались Сумароковым уже в 1755—1756 гг., либо собственная ода и надписи использовались им как своего рода конспект в его первом, а потому несомненно трудном опыте похвального слова. Неискусностью Сумарокова в риторском жанре объясняются отсутствие ритма, бедность выражения, неумелая стилизация под высокий (риторский) стиль, достигаемая с помощью церковнославянизмов, не всегда оправданных (например, насеянные вместо рассеянные, покушаюсь вместо отваживаюсь, секира вместо топор).
…единоутробного своего брата отдает на смерть… — А. С. Матвеева. См. соответствующее место «Слова похвального…» Ломоносова и примеч. к нему.
Нагое благородство — т. е. родовитость.
…две преславные победы одержала. — Речь идет о победах под Пальцигом (23 июля) и под Кунерсдорфом (1 августа), одержанных русскими войсками под командованием гр. П. С. Салтыкова над войсками прусского короля Фридриха великого (Фридерика).
…Петрова хижинка стала Северным Римом… — Ср.: «В пустынях хижинка состроена сия…» (надпись «К домику Петра Великого»).
…Петров ботик стал отцом великого флота… — См. надпись «К ботику».
…императора, российским и еще тремя флотами правяща… — В ранней оде, текст которой дошел до нас благодаря ее разбору, сделанному Тредиаковским, была строка: «В которых он три флота правил», по поводу которой критик писал: «…стих в которых он три флота правил порочное имеет правление, для того что глагол правлю, означающий повеление к правлению, а не действие самое правления, правит творительным падежом, а не винительным, чего ради и надлежало ему быть в которых он тремя флотами правил. <…> Но при всем том здесь есть ложь и в самом бытии, ибо Петр Великий управлял в Норде четыре, а не три Флота, а именно: российский, аглинский, дацкий и голландский» (Тредиаковский В. К. Письмо, в котором содержится рассуждение о стихотворении, поныне на свет изданном от автора двух од, двух трагедий и двух эпистол, писанное от приятеля к приятелю 1750, в Петербурге // Куник А. Сборник материалов для истории имп. Академии наук в XVIII веке. СПб., 1865. Т. 1. С. 465). См. более позднюю надпись на гравюре «Союзные флоты под командованием Петра I в 1716 году» и примеч. к ней.
…стены увеселительного жилища Петрова <…> где Тигр с Евфратом соединяются. — См. «Оду на государя Петра Великого» и примеч. к ней.
Ежели забудем тебя, Петр Великий… гортани нашей. — Ср.: «Аще забуду тебе, Иерусалиме, забвенна буди десница моя; прилпни язык мой гортани моей, аще не помяну тебе, аще не предложу Иерусалима яка в начале веселия моего» (Пс. 136: 5—7).