Жил дед да баба, было у них две доцке́. Дед поехал с бабуй на ярманку. Доцкам сказал: «Вы останетесь, идите за ягодам: котора больше всех ягод набе́ре, той куплю золотое яе́цко и курьяньськую[1] шубку». Ну, вот пошли в ягоды. Эта набрала малая больше, а большая не набрала. Вот взяла эта сястра большая малую вбила, закопала, принесла ягоды домой.
Приехал батька с ярманки, привез золотое яе́чко и курьяньськую шубку. Эта говорит: «Я набрала ягод, а тая не знаю, куда делася». Дали ей эту шубку и золотое яецко. Этуй нет и нет.
Церез несколько время ехали этым бором, там уже заросло все на этой могилке, тростняк там и все. Еде барин с ку́церем. Куцерь говорит: «Барин, какое место? Мы с тобой ездили, не бывало такой горы и такая цудная выросши-трось[2]». Куцер слез, вырезал эту трость. Вот сделал он дудку. Взял он дудку и стал играть. Дудка говорит: «Ах, ты, куцерь, потихоньку, ты, кормилец, потихоньку; сестра меня убила за лукошко ягод, за курьяньськую шубку, золотое яецко». Куцер поиграл и удивился, отда́л барину. Она и барину этак: «Барин, потихоньку, что меня сестра убила за лукошко ягод, за курьяньськую шубку, золотое яецко». Оны поехали и заблудили и попали как раз в тую избушку, где эта девушка была убита.
Яны приехали к этому старику, выпросились ноцавать. Вот их спрахывают старик и старуха; оны волнуются, што пропала доц: «Вот вы такие-то дальные, у нас то-то было [пропала дочь], не слыхали ли, не видали ли?» Барин растолковал: «Принеси сецас, куцерь, дудку, вы послушайте, как эта дудка буде играть». Вот эта дудка стала играть (она запела!): «Уж ты, тятька, потихоньку, ты, кормилец, потихоньку, сестра меня убила за лукошко ягод, за курьяньськую шубку, золотое яецко». Вот яна и матке так и сестре так, что ты меня убила, она всим так сыграла. Вот барин приказал тую достать, а эту на коневьем хвосту разорвать.