Жил дед и баба. У ево было три сына: Гришка, Мишка и Иванюшка-дуранюшка. Мужик посеял репу. Выросла репа. Он стал смотреть, видит: кто-то репу тягае. Он говорит: «Надо репу караулить». На первую ночь он послал Гришку караулить. Гришка взял ружье и пошел караулить. Лежал-лежал и заснул. Приходя домой, говорить: «Никово не видал». Отец пошел репу смотреть, а репа опять тягана. На другую ночь Мишку посылае караулить. Тоже и Мишка пошел. Ходил-ходил, и этот заснул. Опять отец пошел смотреть — репы еще больше вытягано. Отец побранил сыновей, что вы так плохо караулили. Потом идти дурачку. Он говорит: «Я пойду, я вкараулю». Ну, потом он и пошел. Похаживае. Ежели спать захоче — чем-нибудь забавляется. Потом он слышит — какой-то шорох в огороде получился. Дурачок разогнулся, глядит. Види человека — начал репу тягать. Он прицелился — раз с ружья и вбил этово человека. Он приходя домой, говорит: «Вот я вкараулил, вбил человека». Отец говорит: «А ково ты вбил?» Он говорит: «Я не видел. Кто-то прилетел, я и вбил».
Вот отец разбудил других сыновей, Гришку и Мишку, и пошли туда. Пришли туда, увидели — убит мужик. Вот говорит: «Вы не укараулили. А послал дурака, он его убил. Его бы надо поймать да привести». Отец говорит: «Куда ж мы ево денем? Из-за дурака будем сидеть! Убил человека. Куда его деть теперь? После мы ево похороним». А Иванушка все на́дызгирь[1] все глядит, куда ево девать, этого человека. Отец говорит: «Ево надо на чердак». Внесли туда и положили. А дурачок видел, куда ево положили. Назавтре встала баба убитого — видит: мужик пропал. Она знала, что он куда-то ходит и домой приходит, а теперь не пришел. Ну, вот он ввидел эту тетку и говорит: «Тетка, а тетка! Дядя где?» — «Да не знаю, куда-то ушел, да не пришел». — «Я, говорит, его убил!» — «А куда ты его дел?» — «На чердак втянул». Отец виде, что дурак доказал. Говорит: «Ваня, ты иди в огород, сиди там». А сам позвал сыновей, привели козла, втянули на верёх, зарезали там. А мужика оттуда сняли, снесли во двор, положили.
Приехал урядник и соцкий. Говорят: «Ваня, лезь туда на чердак, показывай, где убитый». Дурак влез, кричит оттуда: «Тетка, а тетка! Твой дядя в шерсти?» Тетка говорит: «Скидывай, дурак! Ково[2] ты там». А он шшупае опять: ошшупал роги. «Тетка, а тетка! А в дяди есь роги?» — «Скидывай, дурак? Ково ты там?» Он опять ошшупал, кричит: «Тетка, а тетка, а в дяди сколько — четыре ноги?» — «Дурак, скидывай, две ноги у ево». — «А тут четыре!» — «Ну, кидай, кидай», говорят. Он оттуда гром[3] козла. «Ну вот, баба, говорит урянник, поверила дураку». Урянник говорит: «А там, говорит, больше ничево нет?» — «Нет, говорит дурак, только вот дядя». — «Да это не дядя, а козел». — «А я думал — дядя!» Урянник сам влез туда, взял огня, осмотрел, говорит: «Ково ж ты вбил». — «Да вот, говорит, этово дядю». Урядник уехал. Так дело и прошло. Отец с Гришкой и Мишкой свезли дядю ночью на кладбище, вырыли яму и зарыли тихоматом[4] убитого. Урядник стал дурака допрашивать: «Что же ты говорил, что вбил дядю?» Дурак говорит: «Тетка стала мне говорить, где дядя? Я и думал, что я вбил дядю. А теперь я сам вижу, что козла вбил, а не дядю».