Лѣсомъ шла она распѣвая, шла распѣвая.
Въ огнѣ заката горѣли сосенъ вершины.
И такъ свѣтлы были въ синихъ сумеркахъ звуки.
Какъ тонкія нити повисшей въ вѣтвяхъ паутины.
Такъ свѣтлы были звуки… И я изъ хижины вышелъ.
Въ сердцѣ чуткою, острою болью билась тревога:
«Куда идешь ты одна въ лѣсу вечернемъ,
Куда идешь ты? Сядь, отдохни у порога.
„Послушай какъ тихо въ лѣсу, какъ тревожно тихо.
Солнце заходитъ и гаснутъ сосенъ вершины.
И больше не видно, какъ свѣтлою сѣтью трепещутъ
Нити повисшей въ зеленыхъ вѣтвяхъ паутины…“
Глаза опустила она и молчитъ какъ лѣсъ безмолвный
И только грудь поднимается часто, высоко.
И дышитъ мольбою мой шепотъ: ..Ты — сказка лѣса,
Ты — свѣтлая сказка печали моей одинокой»…
Въ сумеркахъ лѣса кудри ея золотыя
Свѣтлою мглой опьяняютъ тревогу желаній.
Сказку любви, поцѣлуевъ усталыхъ нѣжность
Слушаетъ лѣсъ утонувшій въ синемъ туманѣ…
…"И вотъ уже ночь… И вотъ уже ты уходишь,
Уйдешь, откуда пришла, — въ тишину лѣсную".
Безмолвно въ отвѣтъ киваетъ она головою,
И я въ отчаяньи горькомъ ей ноги цѣлую…
Купается лѣсъ въ ликующемъ лунномъ свѣтѣ.
Мерцаніе звѣздъ—голубые огни надо мною.
Лежу на травѣ… Смѣюсь отъ счастья и боли.
Въ небѣ глубокомъ тону одинокой душою.
