Действующие лица и некоторые замечания об их характерах и внешности:
Шахриар — согласно арабским сказкам «Тысячи и одной ночи» (в дальнейшем ТиОН), — царь островов Индии и Китая. Лицо фантастическое. Из арабских сказок ясен его зверский характер. Внешность — медно-красное лицо с насупленными бровями. Смеется только в самом конце драмы.
Шахразада — молодая девушка с энергическими и смелыми чертами лица. Согласно ТиОН, сама готова пострадать, лишь бы спасти жен и дочерей мусульман от царского гнева.
Гарун-Аль-Рашид — лицо историческое, современник Карла Великого. ТиОН занимается им особенно тщательно, приписывая ему совершенно невероятные качества и свойства. Исторически правилен такой подход: авантюрист, вечно пылающий внутренним огнем неудовлетворенности, он на голову выше окружающих и чужд стоячему гаремному болоту. Да и в ТиОН он, благодаря своей любви к приключениям, вечно попадает в разные сомнительные и рискованные положения. С придворными, даже в припадке гнева, говорит тихо, не повышая голоса, глядя прямо в глаза. В первом акте одет в зеленый тюрбан и разноцветный купеческий халат. В третьем акте — в шлеме и кольчуге. В четвертом — в одеянии печали. (Одеяние печали и одежда ярости взяты из ТиОН. Согласно ТиОН, Гарун, надев одежду ярости, говорит особенно тихо и властно).
Гассан Молчаливый — простой, скромный рабочий, состоящий на службе у базарной организации. Он смотрит на весь мир через окошко своего базара. Так, Ахмад — для него гораздо более начальник, чем Гарун, поэтому всякие титулы и превосходные степени в устах Гассана принадлежат именно начальнику полиции, являющемуся высшей базарной властью. Несмотря на свою простоту, Гассан обладает здравым смыслом, что и помогает ему справиться с ифритом. Боится он только того, кто может принести ему немедленный
вред, кто угрожает ему непосредственно. Поэтому он сначала пугается джиннов, а потом обходится с ними запанибрата. В течение всей драмы одет в отребья. Гассана легко сделать лицом комическим, но он герой драмы, он наиболее близок детям, с их примитивным взглядом на вещи, поэтому комическая трактовка (я не говорю о неизбежных комических положениях) была бы, на мой взгляд, неправильной.
Джинны и джиннии, — в том числе Сияние Пустыни и Сахарный Тростничок — дети восточной демонологии. Во всевозможных картинках, иллюстрирующих ТиОН, например в приложенных к русскому переводу Марирусовского издания, джинны изображаются совершенно нагими, но непременно громадного роста. ТиОН также не дает никаких описаний внешности кроме общих, поэтому фольклорного материала для драматического воспроизведения их образов нет, и отыскание соответствующих красок может быть
всецело предоставлено артистической фантазии художника и актера. Можно отметить только, что это не гномы, не эльфы, не феи, — вообще нечто чуждое северной и западной демонологии.
Джафар — порождение и символ гаремного болота. Он предан Гаруну и отчасти поэтому не может не смотреть неодобрительно на авантюрные похождения калифа. Силой вещей он втянут в эти похождения, но его неповоротливое тело и ленивый мозг всячески противятся каким бы то ни было действиям. Он, конечно, не трус, но лишь до тех пор, пока чувствует за собой реальную силу. Внешность — угрюмый, чернобородый детина, в первом акте — в купеческой одежде, в последних актах--в боевом вооружении.
Абу-Новас — толстяк, старающийся всюду отыскать предлог для иронической
шутки. Во всех актах--в халате. В ТиОН Абу-Новасу уделено очень много внимания, главным образом как декламатору собственных стихов. Согласно «Тион», Абу-Новас классический пьяница и гуляка, попадающий в силу этого во всевозможные комические
положения.
Царь саламандр — (в ТиОН собственное имя подводного царя) не нарочито комическое лицо. Это все-таки царь и притом обладающий зловещими свойствами. Розыски жезла, несомненно, возбудят смех, но потеря жезла — случайность, которую никто не мог
бы предусмотреть. Мне царь саламандр представляется в образе ящерообразного существа с перепонками между пальцами.
Продавец сладостей — старый, благообразный ханжа, занимающийся на базаре, главным образом, сплетнями. Он — хаджа (то есть побывал в Мекке), значит, в зеленом тюрбане.
Цирюльник — маленький, юркий человечек, заискивающий перед продавцом сладостей. Когда он снимает свой тюрбан, обнаруживается гладкая, как облупленное лицо, голова, своего рода реклама для клиентов. А снимает тюрбан он в начале каждой фразы.
Магрибин, он же ювелир — величественная фигура в мантии и громадном красном тюрбане. Его наружность — резко выделяющаяся среди толпы и вызывает подозрение продавца сладостей и цирюльника. Борода так велика, что кажется поддельной.
Ахмад — бич улиц — начальник полиции — грубый и исполнительный служака. Власть его на базаре держится на насилиях и полицейских неистовствах. Согласно ТиОН, которая не скупится для него на эпитеты «шелудивый», «вшивый» и тому подобные, он был раньше очень ловким вором, и Гарун назначил его начальником полиции, основываясь именно на этих качествах. Наружность — топорная; в первом и последнем актах — он в форменном, красном с синим халате, а в третьем акте — в кольчуге и шлеме.
Ишак — подголосок Ахмада. Старается быть исполнительным.
Врач — медленный старик в зеленом тюрбане.
Глашатай фокусника.
Торговец чудесными растениями.
Дервиш-импровизатор.
Танцовщица у Шахриара.
Чёрная танцовщица на базаре.
Ифрит — в отличие от джиннов — чернокожий.
Пять пленниц царя саламандр.
Курд.
Бедуин.
Разносчик воды — согласно ТиОН, всегда весельчак, рифмоплёт и наиболее звонкий человек на базаре. Воду таскает в длинной амфоре за плечами. В руках — медные чашки, которыми он позванивает себе в ритм с зазываниями.
Муэдзин.
Сказочник-бедуин.
Визирь Шахриара.
Стража калифа, слуги царя саламандр.
Толпа на базаре.
Пролог.
правитьМуэдзин (наверху минарета, справа у занавеса). Илль-Алли-уль-Алла-Мохаммед-рассуль-Алла (Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед — пророк его (араб.))…
Сказочник-бедуин. Сказки под названием «Тысяча и одна ночь» расцветут сейчас перед вами, в этом дворце чудес и волшебных тайн. Крохотные арабы лучше всех знают эти сказки. У них вместо дома — пустыня, вместо крыши — звездное небо, а вместо доброй няни — ветер… Он-то и рассказывает нашим маленьким арабам тысячи сказок, он-то и нашептывает их на ухо… Итак, знайте, дети, что был в древние времена султан, и звали его Шахриар. Однажды ему сделалось скучно, и он велел развеселить себя. Это, конечно, не беда, но жестокий султан отдал приказ: казнить всех, кто возьмется и не сумеет развеселить его… И вот, приходили фокусники — и не могли вызвать улыбки на суровом лице султана… Приходили заклинатели змей — и прямо из опочивальни султана отправлялись на казнь… Приходили танцовщицы…
Шахриар. Что же ты остановилась? Не хочешь плясать передо мной, своим султаном? Скажи мне, визирь, почему она не хочет усладить мои глаза пляской? Почему факиры перестают показывать свои фокусы в моем присутствии и корчат глупые гримасы?
Визирь. Они боятся, о султан всех султанов.
Шахриар. Чего ж они боятся, визирь? Я требую от них только одного: чтобы они развеселили меня… Мне ведь так скучно, визирь. Чего они боятся?
Визирь. Ведь ты на утро велишь казнить того, кто не сумеет развеселить тебя, о повелитель!
Шахриар. Разумеется, казнить. Тот, кто не исполняет приказаний султана, должен быть казнен. Так говорит закон.
Визирь. Не прикажешь ли сделать ветер над твоими мыслями, о повелитель?
Шахриар. Хорошо. Пусть сделают ветер!
Шахразада. Эту танцовщицу — тоже казнят, отец?
Визирь. Тише, тише, тише, дочка. Ну да, казнят.
Шахразада. За что же, милый отец?
Визирь. Да тише, тебе говорят. Он приказал развеселить его. Это пытались сделать многие. Но на него нашла такая скука, такая скука, что никому не удается. Тут были и шуты, и глотатели огня, и дервиши-певцы… Чего только они не делали, чтоб развеселить султана… Но конец один — казнь. Теперь все боятся. Вот у этой танцовщицы так ничего и не вышло из пляски от страха.
Шахразада. А я попробую…
Визирь. Что, что ты попробуешь?
Шахразада. Попрошу у султана не казнить ее, а потом… расскажу ему сказку.
Визирь. Что ты, что ты, что ты, милая дочка!
Шахразада. О султан всех царств и морей, о повелитель всех черных, красных и желтых народов. Позволь мне, ничтожной былинке у ног твоих, умолять тебя о милосердии.
Шахриар. Кто это говорит так громко в моей опочивальне?
Визирь. Вот и грянула беда. Великий и могущественный султан, это моя дочь, Шахразада. Это моя маленькая дочка. Она еще совсем не умная…
Шахриар. Однако она не такая маленькая, как ты говоришь. Что ж она? Танцует? Поет?
Визирь. Ни то, ни другое, великий султан. Она еще в куклы играет.
Шахриар. Ну, так уведи ее прочь. Она мне мешает смотреть мой сон. Я только что начал видеть сон про разноцветных павлинов.
Визирь. Вот неразумное, бессмысленное дитя! Тебя надо наказать и строго наказать за это.
Шахриар. Эй, визирь! Твоя дочь перебила мне сон. Придумай, как развеселить меня.
Визирь. Видишь, видишь, что ты наделала! Ну, что я теперь придумаю? Шуты ему не нравятся, танцовщицы ему надоели, певцов он не может слышать, фокусников он гонит прочь… А главное — сейчас же велит казнить. А всё ты виновата.
Шахразада. Слушай, отец. Сейчас я ему расскажу длинную волшебную сказку.
Визирь. Вот еще выдумала чепуху. Да он и двух слов не выслушает и велит тебя казнить. Тебя, такую маленькую… (Всхлипывает).
Шахразада. Да я вовсе не такая маленькая, отец. Я рассержусь на тебя. Я такие сказки выдумываю, что всем моим служанкам не выдумать. Пусти меня. Он меня не казнит.
Визирь. Погоди, дочка, погоди…
Шахразада. О султан и царь всего света… Хочешь, я расскажу тебе сказку?
Шахриар. Опять ты пришла? Какую сказку?
Шахразада. Длинную волшебную сказку, от которой ты развеселишься, и у тебя пройдет скука.
Шахриар. А знаешь, что будет, если у меня не пройдет скука?
Шахразада. Ну да, ты велишь отрубить мне голову! Я не боюсь. Мне хочется, чтобы ты перестал казнить людей, и я думаю, что сумею развеселить тебя.
Визирь. Пощади ее, о, пощади, великий султан. Ведь она такая маленькая, неразумная…
Шахриар. А она забавная. Давно уж я не слышал сказок. Только предупреждаю тебя: я шутить не буду, не понравится сказка — казню.
Шахразада. Будь по-твоему. (Усаживается у ног султана и начинает рассказ).
Узнай, о могучий султан, что начинается эта сказка в Багдаде, сладостном городе мира, который справедливо называют матерью всего света. Это — несравненный город, и нет
ему равного среди других городов. И вот, однажды, на багдадском базаре появился волшебник, и не было возможности отличить его от других людей…
Акт I.
правитьПродавец сладостей. Ну, и жарко сегодня, почтенный сосед-цирюльник. Мне кажется, я совсем растаял от жары.
Цирюльник. Это еще что, господин мой, продавец сладостей. Вот я был в египетском городе Каире, так там камни трескаются от жары.
Разносчик воды
Пить хотите, господа?
Вот холодная вода!
Не вода, а сладкий мед.
Холодна, — ну, словно лед.
Цирюльник. Дай-ка сюда чашечку, ты, стихоплет! (Пьет воду).
Продавец сладостей. О почтенный незнакомый шейх с седой бородой! Отдохни от долгого пути, заглянув ко мне в лавку. Я продаю лакомства, душистые яблоки, бальзам, сухое варенье, розы в сахаре и шербет разных цветов.
Цирюльник. Не желаешь ли подстричь свою благочестивую бороду, о правоверный, и подравнять усы до края губ, как велит пророк Магомет?
Ювелир. Нет, милые соседи, я сам намерен торговать в Багдаде на базаре, и именно здесь, рядом с вами.
Цирюльник. А разрешение базарного старосты у тебя есть?
Ювелир. Да, разумеется. Не желаете ли приобрести? Вот светлые бриллианты. Вот красные рубины. Желтые топазы. Зеленые изумруды. Фиолетовые аметисты. Голубые сапфиры.
Продавец сладостей. Какие большие камни! Наверно, поддельные!
Цирюльник. Эй, Гассан! Сегодня так жарко, а ты расходуешь воду на глупые шутки. Смотри, я пожалуюсь базарному старосте, и он тебя прогонит.
Продавец сладостей. Зайди-ка в мою лавку, почтенный сосед. Подозрительная личность — этот торговец драгоценными камнями. Ты слышал, что на базаре появился волшебник, который принимает разные человеческие образы?..
Цирюльник. Слышал, слышал… И ты думаешь, господин мой?..
Продавец сладостей. Я ничего не утверждаю. Кроме того, наш повелитель, калиф Гарун, имеет обыкновение переодеваться и бродит по базару в поисках приключений. Его рисом не корми, а подай ему приключений. Он надевает поддельные бороды…
Цирюльник. А ведь есть сходство!..
Продавец сладостей. Ну, сходство-то, положим, небольшое. Но все-таки, кто бы он там ни был, --волшебник или калиф, --осторожность, осторожность и осторожность.
Цирюльник. Осторожность.
Продавец сладостей. Помни — осторожность…
Разносчик воды
Вот вода, вода, вода.
Пить хотите, господа?
Ювелир. Дай-ка мне чашку воды, уважаемый разносчик. (Пьет). Здесь очень жарко. Все места в тени заняты, и мне приходится торговать на самом солнцепеке. Получи за воду, почтенный.
Разносчик воды. Что за странность? В уплату он дал мне камень, — зеленый, как кошачий глаз. О господин мой, продавец сладостей, имеет ли ценность этот камень?
Продавец сладостей. Он похож на изумруд. Если это настоящий изумруд, то он имеет большую ценность! Этот старик швыряется изумрудами. Подозрительно. Очень подозрительно.
Глашатай. О купцы! О покупатели! О горожане! О бедуины! О присутствующие, стоящие вблизи меня и вдали! Сейчас здесь, на этом базаре, даст свое представление знаменитый фокусник, маг и чародей Ибн-аль-Салахийя. Он может распутать паутину, вырвать зуб у спящего, не разбудив его, и выманить пищу изо рта голодного бедуина. Он может издавать гром таких страшных звуков, что от них седеют волосы грудного младенца и вздуваются паруса корабля. Подходите. Подходите. Сейчас начнется представление. (Уходит).
Цирюльник. А знаешь, что мне пришло в голову, господин мой?
Продавец сладостей. Мой слух открыт, и внимание мое готово, почтенный сосед.
Цирюльник. Есть средство узнать, волшебник это или калиф. Вон там, на солнце, рядом с ним, спит дервиш, который охотно рассказывает разные истории под музыку. Попросим его сыграть нам и рассказать что-нибудь о калифе Гаруне. Если этот старик--калиф…
Продавец сладостей. Понимаю, если этот старик — волшебник, он ни капельки не заинтересуется рассказом о калифе Гаруне. Ну, а уж если это — калиф…
Цирюльник. Ты понял мою мысль, господин мой. Не правда ли, остроумно?
Продавец сладостей. Хорошая мысль, почтенный сосед. Эй, дервиш!
Цирюльник. Проснись, отец рассказов. Тысячу раз здравствуй.
Продавец сладостей. Прими мой селам-аллейкам.
Цирюльник. Стоит такая жара, что ничего не хочется делать, и сердца наши сохнут от скуки.
Продавец сладостей. Да и покупателей нет. Сыграй-ка нам что-нибудь, почтенный дервиш, и расскажи какую-нибудь чудесную историю. Лучше всего--про нашего справедливого повелителя Гарун-аль-Рашида.
Дервиш. Слышать — значит повиноваться. Но не желают ли щедрые господа узнать историю деревянного, коня, летающего по воздуху? Или рассказ о похождениях Синдбада-морехода? Или историю Аладдина с его волшебной лампой? Или страшный рассказ про Али-бабу, гору Сезам и сорок разбойников, которых умертвила хитрая Марджана?
Продавец сладостей. Нет, те истории ты расскажешь в другой раз. Сейчас мы хотим послушать что-нибудь о нашем славном калифе. Гаруне, да продлит Аллах его дни на земле…
Дервиш. Слушаю и повинуюсь. (Ударяет по струнам цитры). Нет Бога, кроме Аллаха, и Магомет — его пророк. Та история, что будет рассказана, говорит про калифа Аль-Эмира Аль-Муменина Гаруна из рода славных Рашидов, шестого потомка Аль-Аббаса, который был дядей святого пророка, мир и покой Аллаха над ним.
Цирюльник. Это, несомненно, калиф! Глаза его так и засверкали, когда дервиш произнес полное имя калифа.
Продавец сладостей. Разбирает камни, больше ничего!
Цирюльник. Калиф, клянусь усами пророка, калиф!
Продавец сладостей. Скорей волшебник.
Дервиш. Итак, господа, откройте уши. Сейчас вы пойдете со мной в палаты великого калифа Гарун-аль-Рашида. Будьте там вежливы, бойтесь закашлять, бойтесь чихнуть.
Продавец сладостей. Он улыбается. Ясно, что речь идет не о нем.
Цирюльник. Нет! Он далее привстал и снова сел от волнения…
Дервиш. Так вот, узнайте, купцы почтенные, что часто бывало, задохшись от скуки, калиф наденет поддельную бороду — и ну, по базару бродить до вечера — искать приключений и разных историй…
Цирюльник. Он!
Продавец сладостей. Кто — он? Волшебник или калиф?
Цирюльник. Калиф. Закладываю тысячу динаров, что калиф!
Продавец сладостей. Бьюсь об заклад на тысячу дирхемов, что волшебник!
Дервиш. И вот однажды, Гарун Справедливый велел Джафару, великому визирю, созвать правоверных и объявить им великую милость…
Цирюльник. Клянусь пятками пророка, он даже подпрыгнул от удовольствия, что о нем рассказывают…
Продавец сладостей. Будучи волшебником, он поднялся в воздух без посторонней
помощи…
Ахмад. Разойдись! Расступись! Дорогу полиции! Порядок! Порядок!
Ишак. Твоя спина. Не подставляй спину. Дахрак, дахрак!
Продавец сладостей. О начальник всех начальников! Почему ты считаешь беспорядком
мирный рассказ почтенного дервиша?
Дервиш. Не знаю, — оставаться ли мне или пустить ноги по ветру?
Ишак. Не рассуждать! Разойтись! (Бьет Гассана палкой по спине).
Гассан. Не вели ему драться, о начальник всех полицейских! Моя спина болит от его ударов.
Ахмад. Ах ты, брат верблюда! Загороди плотиной поток своего красноречия. (Отнимает у него мех и льет воду из меха на землю).
Гассан. Сжалься, о начальник стражи! Зачем ты выливаешь мою воду? Ну--хорошо, бей меня, бей, только отдай мне мой кожаный мешок! Не то я принесу жалобу базарному старосте.
Ахмад. Что может сделать базарный староста приближенному калифа? Передай базарному старосте от меня подарок. (Бьет его снова).
Разойдись.
Дорогу полиции. Порядок! Порядок! (Уходит с мехом Гассана).
Ювелир. Не гневайся, сын мой. Виноват не он, а пославший его.
Гассан. Мой мешок! Мой единственный мешок!
Цирюльник. Ушел.
Продавец сладостей. Кажется, ушел. Над всеми — благословение Аллаха и милость калифа.
Цирюльник. До Аллаха — высоко, до калифа — далеко, а вот Гассану попало как следует. Эй, Молчаливый, хороша ли палка у Ишака?
Продавец растений. Вот удивительные растения! Кактусы! Кактусы! Натрите соком этого кактуса подошвы ног — и вы будете ходить по поверхности моря. А из этих семян произрастают пальмы с засахаренными фруктами на макушке. Покупайте! Покупайте! Кто купит — не потеряет.
Цирюльник. Принимаешь ли заклад, господин мой? Даю тысячу цехинов, что это калиф!
Продавец сладостей. Погоди, к нам приближаются покупатели.
Цирюльник. Ко мне, в прохладную каменную лавку, именитые шейхи! Здесь найдете дамасские благовония, александрийские пряности и каирские духи.
Продавец сладостей. Шербет, шербет, шербет. Рахат-лукум, пирожные из грецких орехов, розовые и кокосовые сиропы, варенье свежее и сухое, персидская халва. Шербет, шербет, шербет!
Цирюльник. Освежив себя духами и благовониями, вы можете приказать мне, приятные господа, подстричь ваши благочестивые бороды и честные усы до размеров, указанных пророком.
Продавец сладостей (причмокивая). Пирожки и оладьи из риса на свежем меду.
Гарун. Зайдем в лавку к этому старику; он, наверное, знает все новости и происшествия на базаре.
Джафар. Да, уж лучше зайти в холодок, чем таскаться по такой жаре.
Гарун. Почтенный эфенди, мы — странствующие купцы из Дамаска. Можно ли отдохнуть в твоей лавке?
Продавец сладостей. Пожалуйте, именитые шейхи, пожалуйте. У меня есть и розовая вода для омовения и холодный шербет для утоления жажды.
Гарун. А вот мой приятель находит, что странствующие купцы в такую жару должны сидеть дома.
Продавец сладостей. Хе-хе, высокочтимый гость. Если они будут сидеть дома, то какие же они странствующие? И как же они будут зарабатывать свои деньги?
Гарун. Вот видишь, приятель. Почтенный шейх того же мнения, что и я.
Джафар. Желание повелителя — закон.
Гарун (шёпотом). Сколько раз тебе напоминать, что я — не повелитель, а такой же купец, как и ты?!
Джафар. Виноват, светлый калиф.
Гарун. Вот темная слоновья голова. Я не калиф, а купец. Затверди это.
Джафар. Конечно, купец и именитый купец.
Абу-Новас. И раз купец, и два купец, и три купец.
Продавец сладостей. Вкусите моих сладостей, именитые чужеземцы, и пусть между нами будет связь хлеба и соли, по священному закону гостеприимства.
Гарун. Какие новости на багдадском базаре, о радушный хозяин?
Продавец сладостей. Какие же особенные новости для таких людей, которые странствуют по белу свету и видят разные чудеса? Торгуем своими товарами помаленьку и больше ничего. Впрочем, кушайте, милые гости, и я расскажу вам то, что знаю. Все в руках Аллаха, да будет его благословение над нами от века и до века. Есть слух, что на базаре появился переодетый волшебник. Бродит по базару и принимает человеческие образы.
Ювелир. Как твое имя, сын мой?
Гассан. Меня зовут Гассан, а прозвище Молчаливый. Так меня прозвали за то, что я очень мало говорю. И в самом деле, там, где другой скажет тысячу разных слов, я скажу одно и замолчу. Так-таки замолчу и замолчу. Полицейские Ахмат и Ишак бьют меня постоянно. Но не беда, что бьют: я могу вынести столько ударов, сколько не съесть и десяти ослам, а вот мешок отняли — это плохо. Знай, почтенный шейх, что базарный староста нанял меня поливать улицы. Солнце накаляет землю, и становится жарко. Жарко ходить, жарко сидеть, жарко лежать… Кушать — и то жарко. И вот, для того, чтобы было прохладнее, я улицы и поливаю. Хожу и поливаю. Когда вода вся выйдет, я опять иду на реку за водой. И опять — хожу и поливаю. И так — до вечера. У меня нет ни дома, ни осла, ни другого платья, кроме этого. Был еще мешок, но теперь его отнял Ахмад. Что я буду делать без мешка? В нем — все мое богатство. Базарный староста немедленно прогонит меня со службы, когда узнает, что у меня нет мешка.
Ювелир. Ну, вернуть мешок я тебе не могу. Но мне тебя жалко, сын мой. Слушай же, Гассан. Нравятся ли тебе мои самоцветные камни?
Гассан. Еще бы не нравились! Такие красные, синие, зеленые, желтые. Они, наверное, идут на бусы. Я видел. Хай! Хай! Так и сверкают на солнце. Так и…
Ювелир. Помолчи немного и вспомни, что ты — Гассан Молчаливый. Эти камни идут не на бусы. Эти камни — драгоценные камни. Любой из этих камней стоит больше, чем вся лавка вон того продавца сладостей. Но все эти камни — ничто в сравнении с сокровищем Шамардаль. А сокровище это находится в пустыне джиннов. В тайных черных книгах я прочел, что смогу проникнуть в пустыню джиннов только с тобой вместе. Так вот слушай же, Гассан: хочешь ли ты сопутствовать мне в этом путешествии? Если я достану сокровище Шамардаль, я стану могущественнее всех магов и чародеев мира и сделаю тебя счастливым на всю жизнь…
Танцовщица
Лютня, лютня, прозвени,
Догоняя покрывало…
Ни на солнце, ни в тени ярче плясок не бывало…
Все оставить, все забыть
И смешать в одну все краски;
Звуки лютни закружить в небывало-быстрой пляске.
Хей, --быстрей-быстрей-быстрей,
Вейся, вейся, покрывало…
И в раю, среди теней, ярче плясок не бывало.
Гассан. Скажи, пожалуйста, отец моего сердца: ведь джинны сильны и могучи?
Ювелир. Да, они могущественны.
Гассан. А могут они указать мне средство, как отнять мой мешок у Ахмада?
Ювелир. Дался тебе этот мешок. Ну, на что он тебе, если у тебя будет больше богатств, чем у калифа?
Гассан. Мешок мне нужнее; скажи правду: могут?
Ювелир. Можно подумать, что твой мешок — волшебный мешок, так ты о нем беспокоишься. Да, конечно, джинны могут указать средство, как вернуть твой мешок.
Гассан. И тогда базарный староста снова наймет меня поливать улицы? От одной мысли об этом мои ноги сами стремятся в пляску! Я ведь умею плясать, почтенный шейх. Я хорошо умею плясать. Погляди-ка! Хей-да! Хей-да!
Гарун. Что-то сегодня на базаре много плясок! (Джафару). Пойди и узнай, почему пляшет в такую жару этот оборванный человек, да еще без музыки. Но будь с ним повежливее, приятель; может быть, это новое приключение.
Абу-Новас. Да, и смотри, поклонись ему в пояс и поцелуй ему пятки, это, наверное, переодетый принц… из конюшни погонщика ослов.
Джафар (Абу-Новасу). При дворе ты запоешь по-другому. (Гассану). Чего ты расплясался, — ты, верблюжий огрызок?
Гассан. А тебе какое дело? Тайну знаю!
Джафар. Что же это за тайна?
Гассан. Не скажу.
Джафар (Гаруну). По-видимому, это помешанный: говорит, что знает какую-то тайну, а открыть ее не хочет.
Абу-Новас. Ты ему не поцеловал пятки, а с принцами иначе ничего не сделаешь. Вот, смотри, сейчас узнаю его тайну. Эй, приятель. Чихирь пил?
Гассан. Какой чихирь?
Абу-Новас. Шипучий. Рахат-лукум ел?
Гассан. Ну, ел. А что?
Абу-Новас. Видишь, какой я толстый; а все оттого, что никогда не ел рахат-лукума и не пил чихиря.
Гассан. Ты шутишь, наверное. Разве от этого толстеют?
Абу-Новас. Не только толстеют, но еще становятся такими умными, что узнают все мысли других людей. Вот я, например, знаю, о чем ты думаешь.
Гассан. Ну, о чем же?
Абу-Новас (таинственно). Ты думаешь о том, как бы у тебя оказалось то, чего у тебя нет.
Гассан. А ведь верно! Я думаю о мешке.
Абу-Новас. Ну, конечно, о мешке. А что это за старик, с которым ты все разговаривал?
Гассан. Он — волшебник.
Абу-Новас. Какой же он волшебник? Просто — торговец!
Гассан. Вот так торговец! Он обещал познакомить меня с джиннами, и они вернут мне мой мешок. Как же не волшебник? Да ты посмотри, эфенди, какие у него камни.
Абу-Новас. Камни, действительно, хороши. Этот человек говорит, о повелитель, что тот ювелир — волшебник.
Гарун. Разве ты забыл, что я простой дамасский купец? Приключение начинает становиться интересным. Что это за люди, о продавец сладостей?
Продавец сладостей. Оборванца я знаю, высокочтимый гость. Это Гассан Молчаливый, поливальщик улиц, нищий из нищих и говорун, каких мало. Это такой презренный бездельник, что никто из нас не делает ему селама. А тот шейх с седой бородой появился на базаре сегодня в первый раз. Он торгует драгоценными камнями, но я боюсь, что… едва возьмешь их в руки…
Абу-Новас. Так и взлетишь на воздух…
Продавец сладостей. Нет… Но они могут исчезнуть без следа.
Гарун. Значит, ты думаешь, что он колдун? Посмотрим. Покажи-ка свои камешки, уважаемый ювелир. Нет, камни не поддельные. Откуда ты их взял, купец? Таких камней нет даже в моей, то есть в сокровищнице калифа. Что же ты не отвечаешь? Почему ты их завертываешь в платок? Может быть, они краденые? Берегись!
Ювелир. Посмотри, к чему привела твоя болтовня, сын мой Гассан. (Гаруну). Знай, о ложный купец, что мне открыты все тайны земли. Эти камешки — ничто в сравнении с теми сокровищами, что хранятся в подземельях царя саламандр. (Окутывает Гассана своим плащом).
Гарун. Кто же этот царь саламандр, любезный ювелир? И как найти к нему дорогу?
Ювелир. Дорога к его подземной стране идет прямо на восход солнца. Через три дня пути ты можешь прибыть к его подземелью. Узнай также, о ложный купец, что у царя саламандр хранится основа всех богатств земли, зачаток всех драгоценных металлов --красная сера. Одной крупинки ее достаточно, чтобы превратить в золото любой металл. Посыпав серой свой левый глаз, ты увидишь все сокровища мира, сокрытые в подземельях волшебников и в недрах земли.
Гарун. Я хочу иметь эту красную серу.
Ахмад. Разойдись! Дорогу полиции! Порядок! Порядок!
Ишак. Дахрак! Дахрак! Не подставляй спину.
Гарун. Джафар! Сейчас мы отправляемся в путешествие. Ступай во дворец, снаряди отряд из пятнадцати вооруженных всадников и жди меня у восточных ворот города. Захвати мой большой меч и четки из янтаря и бирюзы. Вооружись. Ступай. (Идет в лавку продавца сладостей). Сколько я должен тебе за угощение, почтенный шейх?
Джафар (Ахмаду). Начальник полиции! Задержи и отправь в темницу двух подозрительных людей: этого старика и оборванца. Да где же оборванец? Куда ты спрятал оборванца, старый верблюд?
Ювелир (раскрывая плащ). Как видишь, здесь его нет.
Джафар. Хватайте тогда старого колдуна!
Гарун. Почему ты еще не ушел туда, куда я тебя послал, о странствующий купец из Дамаска? В дорогу! В дорогу! Я хочу иметь красную серу у себя во дворце.
Ишак (уходя). Да будет воля Аллаха! Во имя Аллаха милосердного. Если это был не сам сатана, то уж, наверное, один из его главных помощников. Уаллах! Бисмилла! Иншаллах!
Цирюльник. Оба они были здесь, господин мой, и волшебник, и калиф. Только я не знаю, кто из них провалился в землю.
Продавец сладостей. Про волшебника я не знаю, почтенный сосед, а у меня, несомненно, был сам повелитель правоверных, калиф Гарун-аль-Рашид, недаром про него говорят, что он цены ни на что не знает: так и есть: пил, ел, товарищей угощал, и за все про все заплатил один-единственный динарий…
Шахразада. … Заплатил ему один-единственный динарий. Впрочем, все в руках Аллаха, справедливого и милосердного.
Акт II.
правитьШахриар (куря кальян). Начало твоего рассказа довольно забавно и весьма занимательно.
Клянусь Аллахом, пока не узнаю, что случилось с Гаруном в стране царя саламандр, не отрублю ее головы.
Шахразада. Узнай, о султан великий и могущественный, что раз в месяц в звездную безлунную ночь к джиннам прилетает с Гималайских гор их старшина и созывает их на звездный танец. И тогда по всей пустыне раздается таинственный призыв:
Джинны-джинны-джинны-джинны…
Джинны-джинны-джинны-джинны!..
Старшина джиннов
(появляясь)
Джинны, джинны,
Дети ветра и песка,
Из таинственной долины
Прилетайте! Ночь близка!
1-й джинн
Над пустыней — небо сине.
1-я джинния
Синим стал ночной песок.
2-й джинн
Небо — звездная пустыня.
2-я джинния
Звездный танец недалек.
1-й джинн
Джинн всех джиннов. К тайной цели
Взвей песчаную метель.
Мы поднимемся в метели
Прямо в звездную постель.
Старшина джиннов. Где же джинния Сияние Пустыни?
1-я джинния. Она все горюет о Сахарном Тростничке.
1-й джинн. Узнай, о старшина всех джиннов, что месяц тому назад нашу любимую сестру Сахарный Тростничок похитил царь саламандр…
2-я джинния. С тех пор о Сахарном Тростничке нет ни слуху, ни духу.
Сияние Пустыни. О старшина всех джиннов! Спаси нашу сестру Сахарный Тростничок. Она была прекрасна, как луна в четырнадцатый день своего появления.
Джинны. Спаси, спаси любимую.
Сияние Пустыни. А какой у нее был чудесный и обаятельный голос! Когда она пела, все песчинки пустыни слушали ее. И я целовала ее за это и говорила ей: «Родимое пятнышко, как чудесно ты поешь»!
Джинны. О старшина! Разве нет средства спасти любимую?
Сияние Пустыни. Она была такая добрая, и я ее звала «Глазок мой». Я ее так ласкала, я говорила ей: «Ягненок мой». И ее нет среди нас, нет, нет и нет!
Старшина джиннов. Есть средство спасти нашу сестру.
Сияние Пустыни. Какое же это средство?
Старшина джиннов. Это средство не в наших руках: освободить Сахарный Тростничок из плена может не джинн, а человек.
Сияние Пустыни.
А я ничего не могу сделать для любимой сестры!
Старшина джиннов. Найдя такого человека, ты можешь снабдить его волшебными камнями, чтобы он с помощью этих камней освободил твою сестру. Но ночь наступила, пора танцевать звездный танец.
Джинны. Пора, пора танцевать звездный танец!
Сияние Пустыни. Как же я буду танцевать звездный танец без своей любимой сестры? И как я найду человека, если я никогда в жизни не видала людей? О свет очей моих, Сахарный Тростничок!
Старшина джиннов.
Начинайте танец под музыку пустыни.
Сияние Пустыни
Джинны-джинны-джинны-джинны,
Дети ветра и песка.
Шире матери-пустыни,
Выше звезд моя тоска.
Ювелир. Здесь — пустыня джиннов. Знай, сын мой Гассан, что я — великий и могущественный волшебник Магрибин. Сорок лет, четыре года, четыре месяца и четыре дня искал я возможности проникнуть в эту пустыню, пока счастливый случай не натолкнул меня на указание, что только при твоем участии я могу проникнуть в эту пустыню. Вот на этом самом месте, где мы стоим, существует подземелье, неведомое никому, даже джиннам. В этом подземелье Сулейман-ибн-Дауд скрыл сокровище
Шамардаль. Оно состоит из планетного круга, меча и печати. В невежественных руках эти вещи ничего не стоят. Но в моих руках они дадут мне познание всех тайн неба и земли. Помоги мне, сын мой, поднять плиту, — и я опущусь в подземелье.
Гассан (поднимая каменную плиту). А как же быть с мешком, отец моих мыслей?
Магрибин. На этом месте ты встретишься с джиннами, попроси помощи у них. Возможно, что джинны увлекут тебя в глубину пустыни, и ты не встретишься здесь больше со мной. Так вот тебе перстень, он охранит тебя от джиннов. Если же ты три раза повернешь его вокруг пальца и трижды произнесешь: «О Магрибин, явись», — я явлюсь к тебе на помощь, где бы ты ни находился. А теперь — прощай. Если мне удастся найти сокровище
Шамардаль, — я разыщу тебя и сделаю счастливым, но мне нужно спешить-спешить-спешить… (Быстро опускается в подземелье, плита с шумом захлопывается за ним).
Гассан. Эй, вернись, почтенный шейх!.. Вот так, так. Недаром мать мне всегда говорила: не верь волшебникам, сынок. Что же я теперь буду делать? Вдобавок хочется есть! Хорошо бы сейчас рисовой каши с маслом и медом… или хоть хлеба кусочек.
Сияние Пустыни
Силой тайною влекомый
Из таинственных долин,
О пришелец незнакомый,
Человек ты или джинн?
Гассан. Я — человек, и один из самых обыкновенных. А ты кто такая?
Сияние Пустыни. Я — джинния Сияние Пустыни…
Гассан. А! Ты джиния! Вот они какие бывают! Скажи, пожалуйста, почтенная джинния, как бы мне отнять у Ахмада мой мешок?
Сияние Пустыни. Освободи мою сестру из плена, о человек!
Гассан. Твою сестру… Из плена? А у кого она в плену?
Сияние Пустыни. Ее похитил царь Саламандр. А зовут ее Сахарный Тростничок.
Гассан. Гм… Сладкая твоя сестра. Как же я ее освобожу?
Сияние Пустыни. Мы дадим тебе волшебных камней, так сказал старшина и…
Джинны
Кто разбил наш танец звездный?
Кто нарушил наш покой?
В час полуночный и грозный,
Кто смутил песок ночной?
Месть пришельцу издалека,
Месть тому, кто в час могил,
В час безмолвия Востока
Сон пустыни разбудил!
Гассан. Не я, клянусь Аллахом, не я! Это все Магрибин. Он мне сказал, что вы поможете мне отнять мешок у Ахмада.
Сияние Пустыни. Не трогайте его, о братья и сестры! Этот человек освободит
нашу сестру.
Старшина Джиннов. Освободишь ли ты нашу сестру, о человек?
Гассан. Если сумею, то, конечно, освобожу. Только вы мне скажите, как отнять мешок у Ахмада, и потом хорошо бы поесть.
2-я джинния.
А что значит: поесть?
Гассан. Да разве вы, джинны, не едите? Это очень просто: взял, положил в рот, пожевал, проглотил — и готово.
2-я джинния. Нет, мы не едим. Это очень странно.
Старшина джиннов. Кто же ты такой, о человек? Царь или начальник себе
подобных, если явился в пустыню джиннов? Или ты волшебник?
Гассан. Это Магрибин — волшебник, А я, я — поливальщик улиц. Это тоже вроде начальника.
2-я джиния. А что такое улица?
Гассан. Как будто ты не знаешь?
2-я джинния. Мы не знаем. Здесь нет улиц.
Гассан. Какие же вы чудные! Улица, это--по чему ходят.
2-я джинния. Так то — земля.
Гассан. Земля-то земля, только не такая. А по бокам — дома, где живут.
2-я джинния. Как же ты их поливаешь, эти улицы?
Гассан. Наберу воды из Тигра и поливаю. Хожу и поливаю. Только вот теперь мешок у меня отняли. А без мешка мне не из чего поливать.
1-я джинния. Никогда не слыхала я про мешок, из которого поливают.
Гассан. Ах, это был очень хороший кожаный мешок на ремнях. Неужели вы не можете мне сказать, как отнять ею у Ахмада?
Магрибин (громовым голосом). Я — обладатель сокровища Шамардаль.
Старшина джиннов. Обладатель сокровища Шамардаль! Берегитесь, джинны! Он может погубить всех нас.
Магрибин. Я не сделаю вам зла. Но могущество мое отныне беспредельно. Смотрите, джинны. Да воссияет яркий свет!
Да возникнет здесь, в этой пустыне, цветущий сад!
Старшина джиннов. Падите ниц перед ним, о джинны. Этот смертный могущественнее всех джиннов, ифритов и маредов.
Гассан. Хорошо бы, почтенный волшебник, если бы ты силой своего волшебства отнял мой мешок у Ахмада.
Магрибин. Помни о кольце, которое я дал тебе, сын мой. Сейчас мне нужно отправляться в свой замок, расположенный на Магнитных горах, чтобы укрепить и защитить сокровище Шамардаль. Но помни о кольце. Помни, помни о кольце. (Исчезает).
1-я джинния. Этот человек не испугался величайшего из волшебников!
Гассан. А чего мне его бояться? Я с ним знаком.
2-я джинния. О бесстрашный человек!
Старшина джиннов. Однако, терять время нечего. Ночь подходит, к концу. О человек! Даешь ли ты обещание освободить из плена царя саламандр нашу сестру Сахарный Тростничок?
Гассан. А вы мне скажете, где мне найти мешок, который отнял у меня Ахмад?
Старшина джиннов. Этот мешок, наверное, волшебный мешок, если человек так его ищет. Ступай к царю саламандр и попроси у него красной серы. Достаточно насыпать ее в левый глаз, чтобы увидать все сокровища мира. Таким путем увидишь и свой мешок. Но освободи из плена нашу сестру. Мы дадим тебе для этого волшебные камни-талисманы.
1-й джинн. С этим камнем ты в безопасности: никто из людей и ни одно людское оружие не сможет причинить тебе вреда.
1-я джинния. Этот камень исцеляет все человеческие болезни, а также слепоту, глухоту и немоту.
Сияние Пустыни. А этот камень имеет свойство отпирать все замки. Освободи сестру, о добрый бесстрашный человек.
Старшина джиннов. Но помни: пока ты не освободишь джиннию Сахарный Тростничок, не видать тебе мешка, как своей спины.
Джинны. Помни.
Старшина джиннов
Джинны-джинны-джинны-джинны,
Дети ветра и песка.
Нам пора в свои долины….
Близок день, заря близка.
Гассан. Эй, джинны! Слушайте, джинны! Да куда же они подевались? Надавали разных волшебных камней, а такого камня, чтобы добывал поесть, у них и нет. Тоже вот не сказали, как попасть к царю Саламандр. Все-таки не быть мне Гассаном Молчаливым, если не найду какой-нибудь еды! Вот какой-то сосуд. Так и есть. Наверное, какой-нибудь караван проходил, и с верблюда упала эта посудина с пищей. Откупорим ее. Большой замок, а на замке печать с письменами. А ну-ка, камнем. Раз! Раз! Замок хороший, дамасской стали. Такие замки у нас на базаре не дешевле динария. Еще разик. Вот, замок и отлетел вместе с печатью. Это что еще за диковина!
Кто ты такой?
Ифрит. Я — ифрит из великих ифритов.
Гассан. Как же ты попал в этот сосуд?
Ифрит. Это я могу тебе рассказать. На меня прогневался наш повелитель
Сулейман-ибн-Дауд и запер навеки-вечные в этот сосуд. Такова моя история вкратце, ибо, если изложить ее подробно, она заняла бы собою все страницы большой книги.
Гассан. Что же ты теперь собираешься делать?
Ифрит. Когда я сидел в этом сосуде первое столетие, я сказал себе. «Клянусь обогатить того, кто освободит меня». Когда я сидел второе столетие, я обещал: «Тот, кто освободит меня, может высказать три желания, и я исполню их, каковы бы они ни были». Когда прошло третье столетие, я решил стать вечным слугой своего освободителя. Когда же проходили века, и никто меня не освобождал, я поклялся: «Теперь я проглочу того, кто выпустит меня из этого сосуда». Поэтому готовься; о смертный. Сейчас я тебя проглочу.
Гассан. Ни за что не буду больше искать пищи в неизвестных сосудах. Что делать?
Ифрит. Готов ли ты, о смертный?
Гассан. О предводитель всех ифритов! Твоя история — великая история, и твое наставление — великое наставление. Не понимаю только одного: как ты, будучи такого громадного роста, мог залезть в такую маленькую посуду? Что-то не верится.
Ифрит. Ты смеешь мне не верить, презренный! Так смотри же. (Прячется в сосуд).
Гассан (захлопнув крышку). Ну, теперь и сиди в своем сосуде.
Ифрит. Пусти.
Гассан. Как же я тебя пущу, если ты меня обещал проглотить?!
Ифрит. Пусти, мне душно!
Гассан. Нет уж, не пущу.
Ифрит. Прости мне мое поведение, о человек. Мне, и в самом деле, не следовало быть таким неблагодарным. Я ведь успел забыть правила приятного обхождения и общежития, сидя в этой тесной тюрьме тысячу восемьсот лет подряд. Я тебя не съем, клянусь Сулейманом-ибн-Даудом.
Гассан. А если я тебя выпущу, можешь ли ты снести меня в страну царя Саламандр?
Ифрит. Я снесу тебя куда угодно, только выпусти!
Гассан. Вылезай и исполняй обещание.
Ифрит. Садись ко мне на спину.
Шахразада. И ифрит понес его выше гор и облаков.
Шахриар. Однако ты рассказываешь запутанно, и я никак не пойму, когда же появится Гарун-аль-Рашид, о котором ты начала говорить раньше?
Шахразада. Таково свойство моих сказок, о султан великий и могущественный. Рождается одна, в нее вплетается другая, там, откуда ни возьмись, — третья, и, кажется, не разберешь, где конец и где начало. Однако все сказки соединяются в одну и мирно приходят к благополучному концу.
Акт III.
правитьШахразада. И вот, наступил день, когда стража Гарун-аль-Рашида, следуя впереди самого калифа, прибыла ко входу в подземелье царя саламандр. Не всем было по вкусу это путешествие. Так, помощник начальника полиции, Ишак, говорил: «Зачем я только согласился поступить на службу к калифу»?
Ишак. Зачем я только согласился поступить на службу к калифу? Уаллах! Бисмиллах! Иншалла! Как представишь себе, что нас ожидает в этом подземелье, уаллах!
Ахмад. Презренный трус! Ты способен только воровать яблоки на базаре.
Ишак. И что это за чудовище, этот царь Саламандр, даже вообразить себе не могу! И зачем только калифу нужно лезть в его логовище?
Ахмад. Калифу нужна красная сера, основа всех богатств земли.
Ишак. И он не мог послать вооруженного каравана отобрать эту красную серу силой оружия? Ему нужно тревожить своих верных слуг и идти навстречу смерти самому. Вот увидишь, ничего хорошего не выйдет, уаллах!
Абу-новас. Предстоит хороший случай пустить в дело древнее оружие Бармакидов и на деле доказать калифу, что за штука великий визирь Джафар.
Джафар. Брось свои насмешки, почтенный, иначе… Вообще, это скверная история. Без войска, почти без оружия тащиться по жаре в неведомую страну навстречу неведомым опасностям…
Абу-Новас. Да, конечно, воздух не тот, что во дворце. Там пахнет амброй, сандалом и жасмином, а здесь… (Нюхают воздух).
Джафар. Дикая любовь к приключениям — болезнь калифа Гаруна.
Гассан. Скажите, господа честные, как тут пройти к царю саламандр? Я проголодался, и мне некогда терять время на церемонии.
Джафар. Откуда взялся этот погонщик ослов? Я не видел никого в окрестностях ущелья.
Абу-Новас. Будь здоров и весел, почтенный гость. Да, здесь приемная царя саламандр, не прикажешь ли подать кальян?
Ахмад. Да будет мне разрешено допросить этого молодца в присутствии великого визиря.
Джафар. Нечего его спрашивать. Эй, приятель, ступай, откуда пришел.
Гассан. Шутки в сторону, почтенные. Я пришел по делу, и если вы сами — не цари саламандр, то пропустите меня пройти в его подземелье.
Ахмад. Ишь, как разговаривает. О светлейший визирь! Я утверждаю, что этот человек именно по твоему приказанию подлежит заключению в темницу. Это — поливальщик улиц, Гассан, по прозванию Молчаливый.
Гассан. Привет тебе, о начальник полиции! Не окажешь ли мне милость вернуть мой мешок?
Ахмад. Какой там еще мешок, — ты, негодный брат обезьяны!
Гассан. Хороший кожаный мешок с ремнями. Ты, может быть, помнишь, о величайший из чиновников, что ты отобрал его у меня на базаре? А мне он нужен, этот мешок. Без мешка я не могу продолжать свою работу. Видишь ли, начальник полиции…
Ахмад. Ты очень много разговариваешь. Ишак, прекрати его болтовню!
Ахмад. Он осмелился толкнуть моего помощника? Эй, стража, схватить этого человека!
Ишак (вскочив на ноги). Еще никто не увертывался от этого меча, клянусь туфлями пророка!
Ахмад. Как ты смел поднять меч на начальника?
Ишак. Бисмиллах! Чем же я-то виноват?
Джафар. Это надо прекратить до прихода калифа. Ахмад, убери этого оборванца!
Ахмад. По-видимому, без меча не обойдется. Уходи отсюда, приятель, иначе тебе несдобровать.
Гассан. Уйти-то я уйду, только вот мешок как бы…
Ахмад. Ты разговариваешь! (Бьет его мечом, но попадает в Ишака).
Ишак. Уаллах! За что же мне-то попадает?
Абу-Новас. Что за ловкач этот молодец! Как ловко он увертывается от ударов.
Джафар. Клянусь бородой Магомета, эти мошенники не умеют владеть оружием. Славную свиту взял с собой Гарун, отправляясь в поход!..
Абу-Новас. Вот когда выручит доблестный меч Бармакидов!
Джафар. Да, он уберет этого молодца, а потом займется с тобой. (Пытается ударить Гассана, но валит с ног Ишака).
Ишак. Положительно, мне не везет.
Ахмад. Я вижу, здесь нужно действовать по-другому. Слушай-ка, Гассан. Я, так и быть, скажу тебе, где твой мешок.
Гассан. Где же он, о начальник полиции?
Ахмад. Он у царя саламандр. Меня послал туда калиф, я захватил мешок с собой, а царь саламандр отнял его у меня.
Гассан. Да, и джинны послали меня туда же. Где же дорога к царю саламандр, о доблестный начальник всех базаров Багдада?
Ахмад. Она за этими скалами.
Гассан. Скалы мне не помешают. У меня, видишь ли, есть талисман, открывающий все замки. (Ударяет талисманом о скалу).
Ишак. Здесь вмешалась нечистая сила, уаллах. (Убегает).
Стража. Спасайтесь, сейчас явятся ифриты. (Убегают).
Джафар. Об этом нужно доложить калифу. (Уходит).
Гассан (один). Что ж они убежали? Одному здесь страшно оставаться. А всё-таки нужно спросить, туда ли я попал! Да будет мне позволено спросить, здесь или не здесь живет царь саламандр? Эй, кто здесь есть? Что же вы не отвечаете, почтенные? Э, да они каменные! С них и опрашивать нечего. Однако жутковато. Пахнет сыростью, как в колодце. Где же здесь спрятан мой мешок?
А это еще что такое? Надо спрятаться, не то пропадешь ни за полдрахмы! (Прячется в занавес).
1-я пленница. Неужели до конца жизни нам придется быть камнями? Это очень скучно.
2-я пленница. Только раз в день можно сходить со своих мест, да и то только для того, чтобы плясками услаждать это страшилище, царя саламандр. Как мне хочется убежать отсюда!
3-я пленница. Подруги милые, мы можем освободиться отсюда.
1-я пленница. Как?..
2-я пленница. Как же ты это узнала?
3-я пленница. Вчера царь саламандр был здесь и уронил кусок оленьей кожи. Пока вы танцевали, я подняла его и увидела, что на нем написано предсказание: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Магомет его пророк. Пленниц из подземелья царя саламандр может освободить тот, кто сумеет победить царя на состязании в пляске». Да исполнится судьба.
1-я пленница. А до тех пор мы должны быть камнями.
2-я пленница. И больше ничего.
3-я пленница. Если бы я освободилась отсюда, я вернулась бы к себе домой. Там легла бы на постель, велела бы подать фруктового шербета и заставила невольниц махать над собой опахалом, надушенным жасмином…
1-я пленница. Освобождаться для того, чтобы лежать в постели! Нет. Я бы села на быстрого, горячего коня, вонзила бы ему шпоры в бока и помчалась по вольной воле без конца и без оглядки…
3-я пленница. Оглянись: ты все еще в подземелье…
2-я пленница. Да, только кровавые карбункулы мерцают своим зловещим пламенем…
Сахарный Тростничок. Моя душа стремится в пустыню. Виться и плясать вместе с родным песком и ветром, достигая облаков. В бешеной пляске обнимают одинокие пальмы и простирают объятья к звездам…
(Подходит к рампе, словно прислушиваясь).
Джинны, джинны… Тьма с востока.
Над пустыней лег туман…
Звездный танец недалеко…
Млеет звездный караван…
Нет ответа… Я одна. О, зачем я так бессильна, — я, бедная, лишенная могущества, пленная джинния Сахарный Тростничок!
Царь саламандр. Что за беспорядок! Почему вы не на своих местах?
1-я пленница. Мы приготовились к твоему приходу, о повелитель, и собрались потешить тебя пляской.
Царь саламандр. А, это хорошо. Начинайте.
И это вы называете пляской! Смотрите, как надо плясать. (Ставит в угол свой жезл и пляшет).
Гарун. Со мной мои четки и меч — бояться нечего.
3-я пленница. Сколько гостей будет любоваться твоей пляской, о царь?
Царь саламандр. Дерзкие пришельцы! Нет, они не будут смотреть мою пляску, клянусь саламандрой, потому что сейчас я превращу их в камни. Куда я поставил свой жезл? Где мой волшебный жезл? Кто взял мой чудесный жезл?
Джафар. На колени, — ты, царь ящериц и лягушек! Перед тобой повелитель правоверных, великий калиф Гарун-аль-Рашид!
Царь саламандр. Не боюсь я повелителя правоверных. Я сам повелитель правоверных. Да где же мой жезл, чтобы я мог превратить их в камни?
Джафар. Я — Джафар из рода Бармакидов, приказываю тебе, подземная образина, стать на колени перед моим и твоим владыкой.
Царь саламандр. Что такое: Джафар из рода Бармакидов? Никогда не слыхал о Джафаре из рода Бармакидов. Да где же, наконец, мой волшебный жезл? Это?! Это — кочерга, а не жезл! Да я вижу, вы смеетесь надо мной. Эй, слуги! Возьмите и подержите Джафара из рода Бармакидов, пока я разыщу свой жезл.
1-я пленница. О великий и славный калиф! Я не сомневаюсь, что ты освободишь нас, несчастных пленниц, из этого подземелья.
Гарун. Да, разумеется. Я освобожу вас и помещу в свой прекрасный дворец в Багдаде.
1-я пленница. А разве ты не отпустишь нас на все четыре стороны?
ГАРУН.
О какой стати? Вы будете моими невольницами.
2-я пленница. Тогда уходи отсюда. Твоя помощь нам не нужна.
Сахарный Тростничок. Не пристало джиннии стремиться из одной неволи в другую. —
1-я пленница. Что вы, подруги милые? Зачем вы отказываетесь от помощи? О, лишь бы вырваться из этого подземелья!
3-я пленница. Великий калиф! Ты можешь освободить нас, если победишь это чудовище в искусстве пляски.
Гарун. Джафар! Вот прекрасный случай отличиться в моих глазах. Выйди на состязание с этим царем.
Джафар. Слышать — значит повиноваться. Но… Может быть, лучше Абу-Новас…
Абу-Новас. Абу-Новас пляшет только тогда, когда попадет ногой в муравьиную кучу.
1-я пленница. О царь, мудрейший из мудрых и самый красивый из всех царей на земле! Эти пришельцы прослышали о твоем необыкновенном искусстве пляски и явились предложить тебе состязание.
Царь саламандр. Состязание? Со мной трудно состязаться. Впрочем, чужеземцы
могут начинать. Обратить их в камни я успею и тогда, когда разыщу свой жезл.
1-ая пленница. Чужеземцы, о царь времен, не знают, под какую музыку плясать.
Царь саламандр. Под какую музыку? Да вот под какую. (Ударяет жезлом в землю).
Слышали? Вот под эту самую.
Гарун. Начинай же, Джафар. Да что с тобой? Куда девался твой воинственный пыл Бармакидов?
Джафар. Не пристало мне позорить древнее имя Бармакидов непристойными телодвижениями.
Царь саламандр. Что же не пляшут чужеземцы? Придется повторить.
Ишак. Уаллах! И как это я до сих пор жив?
Гарун. Абу-Новас, Ахмад, Ишак, становитесь в ряд. Мы все выйдем на состязание против царя.
Ахмад. В жизни не плясал ни разу.
Абу-Новас. А меня выучили плясать муравьи.
2-ая пленница. Настало время нам освободиться.
1-ая пленница. Он грохнулся. Вы победили, чужеземцы.
Гарун. Признаешь ли ты себя непобежденным в пляске, о царь саламандр.
Царь саламандр. Ой, больно! Куда это я девал свой жезл? Да, признаю, что ж, признаю, только дайте мне найти мой жезл… Куда это я его поставил?
1-ая пленница (2-ой). Хорошо ли ты его спрятала?
Гарун. Так как на свободном состязании царь признал себя побежденным, то мы, калиф Багдада и тысячи других городов, объявляем: его пленницы становятся нашими пленницами. Ахмад, поручаю их тебе.
Гассан (появляясь). Настало время и мне потребовать свое. Слушай-ка, ты, царь этого подземелья. Отдавай мне мой мешок.
Царь саламандр. Мешок? Какой мешок? Почему мешок? Зачем мешок? Отчего мешок?
Гассан. Мой единственный мешок! Большой кожаный мешок для воды с хорошими, длинными ремнями!
Царь саламандр. Ах ты, негодный обломок метлы! Почем я знаю, где твой мешок?
Гассан. Джинны сказали, что он у тебя. Ахмад, который его у меня отнял, говорит то же самое.
Царь саламандр. То же самое?! Да знаешь ли ты, с кем говоришь? Погоди же! Сейчас я найду свой жезл. Впрочем, я управлюсь с тобой и без жезла. (Бежит за ним).
2-ая пленница. Спасайся, чужеземец, не то плохо придется.
1-ая пленница. Могущественный царь! Догоняя этого человека, ты уронил какой-то пузырек.
Царь саламандр. Какой пузырек? Клянусь саламандрой, это мой флакон с красной серой. Отдай мне его сейчас же! Отдай!
1-ая пленница. А что ты мне дашь за него?
Царь саламандр. Ничего я тебе не дам. Это — волшебная сера:
1-ая пленница. А если ты ничего не дашь, я отдам флакон калифу, который освободил нас из плена.
Царь саламандр. Отдай сейчас же! Впрочем… Пусть берет. Этот жалкий человек не знает, какая сила заключена в этом порошке. Потому что… Если посыпать оба глаза… Замечательно… Это замечательно!
Гарун. Наконец-то я держу тебя в руках, основа всех богатств земли. Я готов был отдать за тебя все, что у меня есть. И вот ты у меня в руках, волшебный порошок, и достаточно посыпать тобою левый глаз, чтобы увидеть все богатства земли. (Сыплет порошок в левый глаз). Что я вижу? Передо мной открываются недра земли. О золото! О серебро! О чистые, как слеза, бриллианты! Красные, как кровь, рубины. Нежные, как весенняя фиалка, аметисты. Лазоревые сапфиры. О великолепие! Их чудесные лучи играют в моих глазах, как волны. В моем дворце нет и десятой доли этих сокровищ. Я буду богаче любого властелина. Я покорю весь мир, держа эти сокровища в руках. О великолепные! Ко мне, чудесные камни, ко мне!
Царь саламандр. О жалкое создание, а можешь ли ты взять эти сокровища руками?
Гарун. Нет… Нет. Все это — один призрак. Эти камни так далеки от меня. Зачем же тогда это видение? Они дразнят меня, чтобы разорвать мне сердце и воспалить мой мозг.
Царь саламандр. В самом деле. Зачем тебе это видение? Отдай-ка лучше этот флакон мне.
Гарун. Нет. Я не успокоюсь, пока не отыщу средства взять эти сокровища и перевезти их во дворец. И я уже догадался. Я догадался, Абу-Новас. Я догадался, о Джафар. Нужно посыпать порошком и правый глаз — тогда я смогу взять их руками.
Джафар. Неосторожно пользоваться снадобьем, не зная его свойств.
Гарун. Вечно ты со своей осторожностью! Я калиф. И я хочу владеть всеми сокровищами мира. Пусть будет то, что начертано в книге судеб. (Сыплет порошок в правый глаз).
Царь саламандр. Пусть будет то, что начертано в книге судеб.
Акт IV.
правитьШахразада. "…И вот, когда привели во дворец слепого калифа, великий визирь Джафар задал придворному врачу вопрос: «Как же излечить калифа?» И ответил придворный врач: «Нет дела, которое казалось бы мне более трудным, чем это». Но Джафар справедливо возразил: «То, что считается трудным, еще нельзя назвать невозможным…»
На сцене возникает двор трех балконов во дворце Гарун-аль-Рашида. Кругом двора --мраморные стены дворцовых зданий. Три входа в эти здания завешены золототкаными завесами. Посреди двора — бассейн из белого алебастра. У бассейна — белый мраморный трон Гаруна. Через желтый с красным паркет протянуты пурпурные дорожки. На сцене — Гарун, Джафар, врач, Ахмад и Ишак.
Джафар. Эфенди врач! То, что считается трудным, еще нельзя назвать невозможным?
Врач. Почти невозможно, о светлейший визирь. Только в пустыне джиннов можно достать тот волшебный камень-талисман, который может излечить слепоту калифа. Конечно, силой волшебства можно очутиться в этой пустыне и в полчаса, но я — не волшебник.
Джафар. Как же можно проникнуть в пустыню джиннов помимо волшебства? Отвечай!
Врач. Семь бескрайных пустынь и семь бездонных морей лежат по дороге туда. Первое из этих морей — море горько-соленой воды. Второе состоит из кипятка. Третье море--из кипящей смолы. Четвертое море — огненное море. Пятое наполнено расплавленным и кипящим железом. Шестое море состоит из пылающей серы. А седьмое море, самое страшное из всех — пылает подземным багровым пламенем. Горе смертному, попадающему в это море.
Джафар. Ты слышал, о калиф?
Гарун. Снаряди караван в пустыню джиннов, Джафар.
Врач. В пустыне джиннов нет ни пищи, ни воды и нет возможности человеку достать там пищу и воду. Каждую ночь прилетает в пустыню страшная птица Рок и ищет себе жертв; горе тому, кто встретится ей на пути.
Джафар. Ты слышишь, о повелитель?
Гарун. Караван должен состоять из пятидесяти вооруженных всадников; запас пищи и питья они должны захватить на два месяца.
Врач. Но самое ужасное в пустыне джиннов, это ее обитатели. Пустыню и ее сокровище стережет целое войско ифритов, джиннов, маредов, гулей, котробов, савлов и бахарисов, — словом, всевозможных духов воздуха, моря, земли, лесов, вод и пустыни.
Джафар. Ты слышишь, свет очей моих, калиф Гарун?
Гарун. Слышу. Во главе каравана станешь ты сам, Джафар. И караван сегодня же с закатом солнца отправится в путешествие.
Джафар. Отец моих мыслей, светлый и мудрый калиф! Заклинаю тебя твоими предками, избавь меня от этого путешествия.
Гарун. О низкая душа холопа! Хорошо. Я разрешаю тебе не ездить. Я сам стану во главе каравана и, слепой — поведу его добывать у джиннов волшебный камень.
Джафар. Прости мою глупую голову, калиф! Я еду, Ахмад! Не медля ни минуты, снаряди караван из пятидесяти вооруженных всадников. Ишак! Распорядись заготовкой пищи и питья на два месяца. Приготовьтесь и сами. Вы оба едете с караваном.
Ишак. В пустыню джиннов, уаллах, бисмиллах, иншаллах!
Джафар. Не взять ли с собой в путешествие, о калиф, одну из пленниц, захваченных у царя саламандр? Она уверяет, что она джинния, лишенная могущества; может быть, она укажет нам дорогу?
Гарун. Нет, она останется здесь. Мне нравится ее голос. А в дороге она вам не пригодится; чем она может помочь, раз она лишена могущества джиннов?
Джафар. Вот идет и она.
Сахарный Тростничок. О калиф всех калифов и царь всей царей! Как рыба, вытащенная на берег и лишенная воды, так и я, бедная, без свободы. Отпусти меня на свободу.
Гарун. Ты говоришь, что ты джинния?
Сахарный Тростничок. Я была джиннией, величайший калиф. Вместе с ветром летала я по пустыне и плясала вместе с туманом. Небо было мне матерью, а волны воздуха — крыльями.
Гарун. Я слеп и не могу видеть, похожа ты на джиннию или нет. Я не могу поверить твоим словам.
Сахарный Тростничок. Я пойду босая и в рубище через горы, холмы и долины. Я пройду через все моря, кипящие водой, огнем, смолой, железом и серой. Не слыша себя, пройду я через них и, достигнув своей пустыни, снова стану джиннией. Тогда я прилечу к тебе, калиф, и принесу волшебный камень-талисман, исцеляющий слепоту. Отпусти меня, несчастную!
Гарун. Не могу я поверить тому, что ты прилетишь обратно.
Сахарный Тростничок. Чем, чем я докажу тебе это? (Заламывает руки в тоске).
Ветер джиннов, ветер джинний!
Свои крылья напряги,
Слиться с матерью-пустыней
Помоги мне, помоги…
Джафар. Пленница тоскует, великий калиф.
Гарун. Вели развлечь ее музыкой и танцами.
Джафар. Эй, слуги! Невольники! Танцовщиц сюда!
Танцовщицы (вбегая). Вот персидская арфа. Вот дамасская лютня. Египетская гитара. Татарская цитра.
Крики за сценой: К справедливости калифа! Справедливость! Справедливость!
Гарун. Джафар! Кто там кричит о моей справедливости?
Джафар. Во дворец ломятся два каких-то оборванца. Сейчас я велю вытолкать их в шею.
Гарун. Вели ввести их сюда.
Бедуин. Твоя нога — на моей голове, славнейший калиф.
Курд. Под твою справедливость, мудрейший калиф.
Гарун. Что случилось?
Бедуин. Мой мешок…
Курд. Нет, мой мешок.
Бедуин. Он отнимает у меня мой собственный кожаный мешок.
Гарун. О каком мешке вы спорите?
Бедуин. Он схватил лежавший в канаве у дворца мой мешок.
Курд. Нет, он выхватил его у меня из рук.
Гарун. Хорошо, хорошо. Тот, кому принадлежит, — наверно знает, что в нем лежит.
Бедуин. В нем лежит тысяча золотых цехинов.
Курд. В нем лежит тысяча серебряных динаров.
Бедуин. В нем лежит мой сегодняшний обед.
Курд. В нем лежит мой завтрашний ужин.
Гарун (усмехаясь). Что же еще лежит в этом мешке?
Курд. В этом мешке, о господин наш калиф, находятся два хрустальных флакона с чернилами, платок, два факела, подушка, два кувшина, осел, глиняный таз для воды, верблюдица с двумя верблюжатами, толстая вязальная игла, кошка, фарфоровая ваза, миска с горячим рисом, львица и два льва, диван, дворец и целое собрание курдов моего племени, готовых засвидетельствовать, что этот мешок — мой мешок.
Гарун. Недурно. А по-твоему, что находится в этом мешке, другой из спорщиков?
Бедуин. Да возвысит и прославит Аллах господина нашего калифа. Я же знаю, что в мешке этом есть только беседка в развалинах, дом без кухни, молодые люди, играющие в кости, собачья конура, бурый медведь, разбойничий притон, армия со своими начальниками и тысяча проводников каравана, готовых засвидетельствовать, что этот мешок — мой мешок…
Гассан. Ах ты, мой милый мешок! Наконец-то я тебя вижу. (Тянет мешок из рук курда и бедуина).
Джафар. Явился еще третий оборванец, о великий калиф. Он тоже утверждает, что мешок принадлежит ему.
Гарун. Чем же он может доказать это?
Гассан. Вот что, важные господа. Этот мешок — мой мешок. Я поливаю из него улицы на базаре. Знаете, почтенные господа, что базарный староста нанял меня поливать улицы. И вот — я ходил и поливал, ходил и поливал, пока начальник полиции Ахмад…
Джафар. Замолчи. Чем ты можешь доказать, что этот мешок — твой?
Гассан. Да мне и доказывать нечего. Это — мой мешок, и больше ничего. Я его купил на свои собственные кровные денежки. Я их сколачивал медными монетами целых три года. Я хлеба не доедал, ночей не досыпал…
Джафар. Если не можешь доказать, то молчи.
Гассан. Вот что значит, здесь нет нашего справедливого калифа Гаруна… Уж он-то присудил бы мне мешок без разговоров. Уж он-то узнал бы, что этот мешок — и есть мой миленький мешочек.
Гарун. Слушай-ка ты, добрый человек. Ты говоришь про калифа. Калиф здесь; это — я. Только я — слепой, и не могу узнать, твой это мешок или нет.
Гассан. Слепой? Ну, этому горю можно помочь. У меня есть такой камень, что излечивает и слепоту, и глухоту, и немоту.
Джафар. Что ты говоришь! Откуда ты его взял?
Гассан. Из нехорошего места я его взял. В этом месте нет ни пищи, ни воды и водятся там разные духи. Пусть никогда нога правоверного не ступит в это место…
Джафар. Что ты несешь околесицу! Говори прямиком, где ты был?
Гассан. Нечего больше и говорить. Позвольте мне дотронуться до калифа. (Протягивает руку к глазам Гаруна).
Джафар. Остановись, несчастный… Каким нечистым талисманом…
Гарун. Какой свет!.. Какой яркий свет!.. Я вижу! Я снова вижу! Как режет мне глаза от света!
Абу-Новас. Калиф прозрел!
Джафар. Калиф Гарун снова видит!
Гарун. Какой яркий свет!.. Джафар! Кто же излечил меня от слепоты? Где этот человек, чтобы я мог наградить его?
Гассан. Это всего только я, господин мой калиф.
Гарун. Иди ко мне, я тебя обниму. Благодарю тебя. Как же тебя зовут и чем ты занимаешься?
Гассан. Зовут меня Гассан. А на базаре прозвали Молчаливым. И это правда, я молчалив. Другие говорят, а я молчу. А занимаюсь я тем, что поливаю улицы на базаре. Хожу и поливаю. Хожу и поливаю…
Гарун. Ты не будешь больше поливать улицы на базаре, Гассан. Я назначу тебя начальником стражи своей правой руки.
Гассан. Знаешь ли что, друг мой Гарун… Начальников стражи на базаре все ругают. Не хочу я быть начальником стражи. Лучше вели отдать мне мой мешок, Гарун. Ты не поверишь, как я люблю свой мешок. Это, видишь ли, кожаный мешок…
Гарун. Я вижу, что тебя недаром прозвали Молчаливым. Кем же ты хочешь быть, если должность начальника стражи для тебя недостаточно почетна?
Гассан. Я-то… Я хочу быть… поливальщиком улиц. Хорошее это занятие, Гарун. Приходи на базар, я тебе покажу, как я это делаю. Запустишь руку в холодную воду… это в жару-то… и р-раз. Раз. Вот так и поливаю. Хожу и…
Гарун. Трудно с тобой разговаривать. Эй, друзья, на совет ко мне. Джафар! Абу-Новас! В честь своего исцеления от слепоты я хочу устроить такой пир, какого не видал Багдад со времени своего основания. Садитесь рядом со мной.
Гассан. А как же мешок?
Джафар. Молчи, сын осла, со своим мешком. (Толкает его).
Гарун. Итак, друзья. В честь моего исцеления будет невиданный пир. Одному мне не придумать тех кушаний и напитков, какие должны быть на этом пиру. Давайте думать вместе. Я должен поразить этими кушаньями весь Багдад. Думайте. Думайте.
Гассан (смотрит на курда и бедуина). Отнять у них мешок, что ли?
Сахарный Тростничок. О человек! Не из пустыни ли джиннов принес ты камень, исцеливший калифа?
Гасан. Ну да, из пустыни. А тебе на что?
Сахарный Тростничок. Тогда ты мог получить его только у моих сестер и братьев джиннов. Они, наверное, просили тебя освободить меня из плена.
Гассан. Ну да, просили. Только как теперь это сделать — не знаю.
Сахарный Тростничок. Отдай волшебные камни мне.
Гассан. Отдать тебе? А мне жалко. Они ведь волшебные.
Сахарный Тростничок. А какой зарок положили джинны на камни?
Гассан. Зарок? Какой зарок? Ах, да, помнится, говорили они, что не видать мне мешка, как своей спины, если…
Сахарный Тростничок. Если что? Ну-ка, припомни.
Гассан. Если я не освобожу тебя из плена.
Сахарный Тростничок. Смотри, зарок исполнится, если не отдашь мне камней.
Гассан. Да, по правде говоря, на что мне эти камни? А если они тебя освободят, так бери. (Отдает ей камни).
Гарун. Думайте. Думайте.
Абу-Новас. Я уже придумал. Пусть на первое блюдо будет суп из бараньих носов, и пусть его хватит на тысячу человек и по две тарелки на каждого.
Джафар. На второе пусть подадут на золотых подносах пятьдесят вареных молодых верблюдов, а на серебряных — тысячу маринованных ящериц.
Абу-Новас. А к ним — рис на молоке буйволицы, в который я желал бы погрузить руку по самый локоть.
Джафар. И пусть будет к ним еще варенье из моркови и орехов.
Абу-Новас. Я умру когда-нибудь, объевшись этим вареньем!
Сахарный Тростничок
(на крыше дворца)
Ветер джиннов, сын сирокко,
Прилети из тайных стран.
Поверни на юг с востока,
Правь свой путь на Джиннистан.
(Улетает).
Джафар. Могущественный калиф. Пленница-джинния исчезла с дворцовой крыши.
Гарун. Кто смел ее упустить? Почему при ней не было стражи? Джафар! Ты мне ответишь за это своей головой.
Джафар. Повелитель…
Гарун. Ни слова! Мой нос наполняется огнем от закипающего во мне гнева. Подай мне одежду ярости…
Абу-Новас. Калиф надевает багровую одежду ярости. Спрячусь пока за трон.
Гассан. А она и вправду джинния. Ишь, как полетела.
Гарун. Джафар! Кто осмелился освободить пленницу?
Гассан. Знаешь ли, Гарун, она сама себя освободила: я отдал ей волшебные камни на ниточке, она надела их на шею, прочла стишок и улетела.
Гарун. А! Так это ты, несчастный! Хорошо же. Джафар! Возьми его, посади в темницу и закуй в самые тяжелые кандалы!
Джафар. Слушаю и повинуюсь, повелитель.
Абу-Новас (из-за трона). Как лечить — так: милый, хороший, а не понравишься —
сейчас в тюрьму.
Джафар. Ну, приятель, наконец-то ты попался мне в руки. Иди, иди, не упирайся.
Ахмад. Великий визирь Джафар-аль-Бармакид! Твои приказания исполнены. У ворот дворца дожидается вооруженный караван из пятидесяти всадников и стольких же вьючных верблюдов, груженых продовольствием. Все готово к путешествию в пустыню джиннов.
Гассан (вырываясь). Теперь-то я докажу, что этот мешок — мой мешок! Господин мой Ахмад! Величайший начальник полиции во всем мире! Милостивый повелитель всех базаров Багдада! Скажи этим важным господам, что да, действительно, вон тот мешок — мой.
Гарун. Да когда же, наконец, уберут этого оборванца?!
Джафар. Иди же ты, наконец, иначе я подгоню тебя мечом…
Гассан. Да что же это такое? Я вылечил калифа, — и меня ведут в тюрьму! А ну, поверну-ка я кольцо.
Гарун. Начальник полиции! Караван в пустыню джиннов отменяется.
Ахмад. Калиф прозрел.
Ишак. Караван отменяется — уаллах!
Гассан (у выхода). Магрибин, явись, Магрибин, явись! Магрибин, явись!
Магрибин. Какая сила вызвала меня с Магнитных гор, --меня, обладателя сокровища Шамардаль?
Гассан. Это всего только я, Гассан Молчаливый, отец моего сердца. Эти важные господа не хотят отдать мне мой мешок. А вдобавок тащат меня в темницу.
Магрибин. А, это ты, сын мой. Хорошо, что ты вспомнил о кольце. Последуй же за мной на Магнитные горы, и там, согласно обещанию, я сделаю тебя счастливым и могущественным. Я научу тебя читать звезды. Ты проникнешь в тайные силы природы и научишься одухотворять бездушную материю, а это высшее из знаний и предел могущества. Иди же в мой замок, сын мой.
Гассан. Нет, видишь ли, отец моих отцов. Прости меня, но я не могу. Как я буду без людей? Прости меня еще раз, но я не последую за тобой. Вели лучше отдать мне мешок, а больше я ничего не требую.
Магрибин. Пусть будет по-твоему, сын мой Гассан, каждый понимает счастье, как умеет. Калиф Багдада, Гарун-аль-Рашид! Ты, чье имя прославлено даже среди неверных франков Запада! Ты, который держишь в руках полмира! Неужели ты совершишь несправедливость? Вспомни: ведь это он излечил тебя от слепоты. Неужели ты не можешь вернуть ему за это его жалкий мешок? Стыдись, стыдись, калиф, повелитель правоверных!
Гарун (угрюмо). Он не может доказать, что это его мешок.
Ахмад (поднимая голову с пола). Этот мешок принадлежит действительно Гассану, поливальщику улиц Багдада. Я бросил его в канаву близ дворца и не знаю, как он сюда попал.
Гарун (угрюмо). Верните ему его мешок!
Магрибин. В наказание же за то, что ты, могущественный и сильный, отплатил черной неблагодарностью бессильному бедняку, — пусть то, что ты добыл с таким трудом, пусть флакон с красной серой разлетится в твоих руках на тысячу кусков. Пусть исчезнет с лица земли этот соблазн для жадных и корыстных людей. Заклинаю!
Гассан. Так вот он, мой мешок, мой милый, славный мешок. Конечно, эти важные господа не понимают, чем ты мне дорог и только смеются надо мной. Ну, на то они и господа. Да
ведь ты меня кормишь. Ты меня поишь и одеваешь. Правда, на мне лохмотья, но ведь я их заработал, а не украл. Как я стал бы поливать базар без тебя? Пойдем, пойдем скорее на базар. Вот славный дождь устроим мы с тобой сегодня! Ишь, и ремни целы. Дай, я тебя поцелую. Ну, теперь у меня всегда будет медная монета на лепешку, да и на луковицу.
Шахразада. …Будет медная монета на лепешку да на луковицу. И да будет благословенно имя Аллаха и его пророка Магомета от века и до века. Здесь, о султан могущественный, конец моей сказки.
Шахриар. Сказка хороша. (Смеется). Я развеселился. Я совсем развеселился. Откуда ты взяла такую сказку? Мешок… Ха-ха-ха… мешок. Эй, визирь!
Визирь (входя). Что прикажешь, о султан всех царств и морей? (Про себя). Неужели он ее казнит, ее — такую маленькую?
Шахриар. Я развеселился, визирь. Вот так сказка! Давно мне не было весело, как сейчас.
Визирь. И ты… ее не велишь казнить?
Шахриар. Да нет, я не велю ее казнить. Говорю же я тебе, что я совсем развеселился.
Визирь. Слава Аллаху милосердному!
Сказочник-бедуин. Слава Аллаху милосердному! И с тех пор султан Шахриар больше никого не казнил, потому что, как только хотел развеселиться, призывал к себе Шахразаду, и она ему рассказывала сказки. И сказок этих хватило на целых тысячу и одну ночь…
Муэдзин. Алла-иль-Алла-Мохаммед-рассуль-Алла…
1925 г.
«Сказку Шахразады» нужно ставить в бытовом разрезе. Уклон в сторону резкой театральности может повредить этой пьесе. При этом, однако, следует помнить, что всевозможная чертовщина и черная магия, данные в тексте, должны быть поданы в слегка ироническом тоне, — иначе дети подумают, что театр серьезно рекомендует им верить в чертовщину, и со стороны зрителей последуют неизбежные реплики и письма: «А у нас в школе»…
Пьеса рассчитана, главным образом, на детей старше 14 лет. В этом возрасте как раз происходит переход интереса от сказки к действительной жизни, и пробуждаются первые сомнения. Поэтому особенно тщательно должны быть сделаны всякие провалы и исчезновения. Для Волшебника-Ювелира в 1-м акте нужен хорошо прилаженный люк, равно как и для Гассана. Во 2-м акте для ифрита нужны хорошо замаскированные веревки. Поднятый на видных веревках ифрит подчеркнет не легкую иронию, а грубую театрализацию, механизацию эффекта. Ирония дана в тексте, в репликах Гассана, и театр
должен подойти к иронии именно через эти реплики. Царя саламандр из 3 акта шаржировать не нужно, но не следует его трактовать и как настоящее чудовище, --лучше всего подойдет серьезный актер на роли простаков. Наконец, в 4-м акте Волшебника Магрибина не нужно спускать с облаков или поднимать из люка, как Мефистофеля: он логически завершает действие и поэтому может просто войти через специальный прорез в заднем занавесе.
Вступления и заключения Шахразады не нужно сопровождать длительной темнотой, — это в высокой степени нервирует зрителя: Шахразаду с султаном следует посадить прямо
на сцене, справа, а слева, на сцене же, поставить минарет. Обстановка пролога таким образом будет видна в течение всей пьесы, но это — не беда, так как в арабских сказках читатель тоже все время помнит о Шахразаде, забывая о ней только в исключительно драматических местах.
Камнем преткновения явится трактовка джиннов. Нельзя дать ни балетных танцовщиц, ни голых людей, ни эфиопов, — поданные в таком виде джинны ни мало не убедят ребенка-зрителя. Лучше всего дать джиннов в длинных плащах серо-желтого цвета, — развевающихся и все время колеблющихся плащах; джинны ведь — «дети ветра и песка». Для достижения внешней иллюзии джинны должны, все время действия двигаться по сцене с плавными движениями плащей; для разговоров с Гассаном джинны не останавливаются. Чудесный город, возникающий по приказанию Магрибина, должен напоминать мираж и возникать посредством постепенно освещаемого транспаранта.
Источник текста: « Детский театр», пьесы для детей, сборник. Вып. II. Сост. и ред. Соболев Ю. Примечания: Розанов М., М., « Госиздат», « Мосполиграф», 1925 г. С. 7 — 8, 197, 199—269.