Лев Львович Толстой править
Синичка править
Мой двоюродный брать, Миша Кузьмин, научил меня ловить птиц.
Нужно взять простую птичью клетку, снять с нее дверцы и пристроить их к дверному отверстию клетки так, чтобы они висели сверху над ним. Для этого в отверстии надо устроить маленькую трапецию на веревочках, дверцы же привязать другой веревочкой к коротенькой палочке, — палочка эта ставится на трапецию и подпирает дверцы. На конце палочки укрепляется кусок хлеба. Когда клетка так пристроена, надо поставить ее куда-нибудь в кусты, где обыкновенно пищат синички, чижи или другие птицы. Птицы видят хлеб, влетают на трапецию и клюют хлеб па палочке. Палочка соскальзывает с трапеции, дверцы закрываются, и вталкивают птицу в клетку.
Мне было тогда девять дет. Я получал десять копеек в месяц от мамы, и это называлось моим жалованьем. Два месяца я не тратил моего жалованья, скопил 20 копеек и купил на них деревянную клетку и в тот же день устроил ее, как научил меня Миша Кузьмин. На другое утро я сейчас после чая выбежал на наш двор, где по канаве росли кусты сирени и акации и где я часто видел прыгавших желтогрудых синичек, и поставил в одном, из кустов мою клетку.
Была осень. Мы уже начали учиться, и в девять часов я ушел с моей гувернанткой miss Emilie в ее комнату читать по-английски. Я плохо читал и не понимал того, что читал, думая о клетке, в которую, может быть, уже поймалась, синичка. Наконец меня отпустили.
Хотя мне не позволяли осенью выскакивать на грязный двор без шапки и пальто, я все-таки выбежал туда через заднее крыльцо и побежал к канаве.
В клетке моей билась синичка. Дверцы были захлопнуты, л синичка, не понимая, куда она попала, прыгала с палочки на стенку и со стенки опять на палочку, цепляясь за них черненькими лапками с острыми ноготками. В восторге я схватил клетку и побежал с нею в дом.
Прежде всего я побежал в буфет, --я знал, что лакей Григорий одобрит меня. Григорий, действительно, был удивлен, увидав мою синичку, и сказал: Вот так молодой наш барин.
Я побежал дальше к сестре Кате, которая тоже должна была прийти в восхищение от моего искусства ловить птиц. Катя сидела с няней. Она, действительно, всплеснула руками и сказала:
— Ах, какая птичка хорошенькая, желтенькая! Яша, поймай мне тоже.
Это синичка, важно сказал я Кате, --если еще попадется, так и быть" я тебе подарю.
— Ах, спасибо, Яшенька голубчик! — сказала Катя, всегда ласковая, когда ей говорили что-нибудь приятное, — поймай, ради Бога.
— Птичку поймал! Ах, бедненькая! сказала милая и старая наша няня, увидав синичку.
— Чем она бедненькая, няня? Я буду ее кормить.
— Кормить? А разве ей весело в клетке-то. Тебя бы посадили!
— Ну, няня, меня! Птичка --птица, а я человек.
— Так что же, что ты человек, а синичка-- птичка, улыбаясь, сказала няня, --и ты и она твари Божьи. Всем дорога свобода.
Эти слова няни смутили меня и испортили мое удовольствие. Все-таки я достал белую баночку из под кольд-крема, налил в нее воды и поставил в клетку; потом достал белого хлеба и накрошил синичке. Клетку я поставил на окно.
— Вот она у нас тут будет жить и петь, сказал я с гордостью.
Но только что я сказал это, как синичка моя проскользнула как-то через сдвинутые на сторону дверцы, и вылетела из клетки. Она вспорхнула раз, вспорхнула два, и села на карниз стены.
— Ах, сказала няня, — вылетела!
— Смотри няня! — протянула Катя.
А я стоял, не смея дышать и шевельнуться. Что было делать?
Синичка посидела, озираясь, на карнизе, потом увидала свет в окне и стрелой полетела в него. Что-то стукнуло сухим, неприятным стуком и синичка, как камень, упала на стол подле окна. Она дрыгала черными лапками и лежала желтой грудкой кверху, открывая клюв.
— Убилась, — сказала няня, --вот, ну что хорошего? Эх, греховодник мальчик!
И няня, качая головой, встала, подошла к столу и взяла в свою старую загорелую руку издыхавшую синичку. Синичка подрыгала еще лапками и затихла,
— Кончилась, видно, — сказала няня. — На, поди брось ее в канаву.
— Как кончилась? Не может быть, няня, дай воды скорее! — заволновался я.
Няня принесла воды и стала лить на голову синички, но она больше не опомнилась. Скоро она начала твердеть и холодеть.
Я взял ее в руку, и мне стало так совестно чего-то и неприятно и страшно, что я хотел выпустить мертвую синичку из руки.
— Разве хорошие мальчики ловят птичек? — сказала няня: — Это только самые нехорошие, греховодники, делают. Ну, к чему загубил животное?
Я вынес синичку на двор за сарай и бросил ее в канаву.
«Ну, к чему загубил животное?» мысленно повторял я слова няни, сказанные ею таким хорошим, теплым голосом.
Источник текста: Л. Л. Толстой. Правдивые рассказы для детей. — С.-Петербург, 1903.