СІАМСКІЕ БЛИЗНЕЦЫ.
правитьЯ поставилъ себѣ цѣлью разсказать здѣсь не только о личныхъ привычкахъ этихъ странныхъ созданій, но и о тѣхъ многообразныхъ характерныхъ особенностяхъ каждаго изъ нихъ, которыя до сихъ поръ ускользали отъ печати благодаря тому, что онѣ касаются исключительно частной ихъ жизни. Будучи очень близко знакомъ съ обоими близнецами, я считаю себя вполнѣ подготовленнымъ для выполненія принятой на себя задачи.
Природа одарила Сіамскихъ близнецовъ нѣжнымъ и любвеобильнымъ характеромъ: въ теченіе всей своей продолжительной и богатой приключеніями жизни, они, съ рѣдкимъ постоянствомъ, всегда держались другъ подлѣ друга. Еще дѣтьми они уже были неразрывными товарищами, замѣтно предпочитая взаимное сообщество обществу всѣхъ другихъ людей. Почти всегда они играли вмѣстѣ, и мать ихъ такъ привыкла къ этой особенности, что, когда они оба пропадали куда-нибудь, она имѣла обыкновеніе искать только одного изъ нихъ, увѣренная, что, найдя этого одного, навѣрное отыщетъ въ непосредственной близости къ нему и другого.
А между тѣмъ, это были люди отнюдь необразованные и неученые, сущіе варвары и потомки варваровъ, не имѣвшіе никакого понятія о свѣтѣ философіи и науки.
Какой разрушительный упрекъ кроется въ этомъ обстоятельствѣ по адресу нашей прославленной цивилизаціи съ ея руганью, спорами и братской разобщенностью!
Какъ мужчины, близнецы не всегда жили въ полномъ согласіи. Но между ними существовала связь, не располагавшая ихъ разойтись и жить порознь. Поэтому, самой-собой понятно, они всегда жили въ одномъ и томъ же домѣ и даже думаютъ, что, съ момента ихъ рожденія, они ни одну ночь не спали иначе, какъ вмѣстѣ.
Этимъ еще разъ доказывается справедливость пословицы, что «привычка — вторая натура!»
Близнецы ложатся въ постель всегда въ одно и тоже время, но Чангъ просыпается обыкновенно часомъ ранѣе брата. По взаимному соглашенію, Чангъ исполняетъ всѣ хозяйственныя работы, въ то время, какъ Энгъ фланируетъ по окрестностямъ. Послѣднее происходитъ потому, что Энгъ вообще, любитъ гулять, а Чангъ, напротивъ, предпочитаетъ сидячій образъ жизни. Тѣмъ не менѣе, онъ всегда идетъ гулять вмѣстѣ съ братомъ. Энгъ принадлежитъ къ сектѣ анабаптистовъ, Чангъ — католикъ. Не смотря на это, Чангъ, желая сдѣлать брату удовольствіе, согласился принять вторичный обрядъ крещенія вмѣстѣ съ Энгомъ, подъ тѣмъ, однако, условіемъ, чтобы для него это было «не въ счетъ».
Во время войны, они принадлежали къ разнымъ партіямъ, но оба сражались съ одинаковой храбростью: Энгъ на сторонѣ уніатовъ, а Чангъ на сторонѣ конфедератовъ. Близь Севенъ-Окса, одинъ взялъ другого въ плѣнъ; но такъ какъ доказательства этого плѣненія были совершенно равны въ пользу каждаго изъ нихъ, то пришлось созвать генеральный военный совѣтъ для разрѣшенія того, кто же именно изъ нихъ взялъ въ плѣнъ и кто именно взятъ въ плѣнъ. Совѣтъ долго не могъ придти къ единогласному рѣшенію; въ концѣ концовъ, этотъ досадный вопросъ разрѣшился тѣмъ, что согласились признать ихъ обоихъ плѣнными и затѣмъ произнести взаимный обмѣнъ.
Однажды, Чангъ, за нарушеніе какого-то распоряженія, былъ присужденъ къ аресту при полиціи на 10 дней; но Энгъ, не смотря на всѣ возраженія, считалъ себя обязаннымъ раздѣлить съ братомъ его участь, хотя самъ лично и не былъ ни въ чемъ виновенъ; въ виду этого, дабы, вопреки справедливоcти, не подвергать наказанію невиннаго, пришлось освободить обоихъ, — справедливая награда за преданность!
По какому-то поводу братья однажды вцѣпились другъ другу въ волосы и Чангъ повалилъ Энга, но при этомъ самъ тоже оступился и упалъ на него, послѣ чего они сцѣпились и принялись безпощадно тузить и душить другъ друга. Зрители пробовали было разнять ихъ, но, не достигнувъ этого, предоставили имъ кончать споръ по собственному усмотрѣнію. Въ заключеніе оба, выбившись изъ силъ, были доставлены въ госпиталь, на однѣхъ и тѣхъ же носилкахъ.
Но старая привычка ходить всегда другъ послѣ друга, оказалась не совсѣмъ удобной, когда, возмужавъ, они начали ухаживать за женщинами. Они оба влюбились въ одну и ту же дѣвушку. Каждый старался улизнуть съ нею въ какое-нибудь укромное мѣстечко, но въ критическій моментъ подъ бокомъ всегда оказывался и другой. Вскорѣ Энгъ, къ своему прискорбію, замѣтилъ, что дѣвушка предпочитаетъ ему Чанга и съ этого дня ему пришлось вынести не мало страданій: онъ былъ обязательнымъ свидѣтелемъ всѣхъ ихъ воркованій и нѣжностей. Съ великодушіемъ, достойнымъ безграничной похвалы, онъ переносилъ свое несчастіе, примирившись разъ навсегда съ этимъ положеніемъ, разрывавшимъ на части его благородное сердце. Ежедневно, съ 7 часовъ вечера до 2-хъ часовъ ночи, онъ сидѣлъ и прислушивался къ шаловливымъ дурачествамъ влюбленныхъ и къ звуку сотни расточительно посланныхъ поцѣлуевъ, будучи готовъ отдать свою правую руку, если бы хотя одинъ изъ нихъ выпалъ на его долю. Но нѣтъ, — ему приходилось только терпѣливо сидѣть рядомъ, ждать съ открытымъ ртомъ, зѣвать, потягиваться и томиться до 2-хъ часовъ пополуночи. А въ лунныя ночи, онъ, вмѣстѣ съ влюбленными, дѣлалъ далекія прогулки, миль по десяти, хотя обыкновенно и страдалъ ревматизмомъ. Онъ — отчаянный курильщикъ, но, при данныхъ обстоятельствахъ, ему нельзя было курить, такъ какъ молодая дѣвушка совсѣмъ не выносила табачнаго дыма. Энгъ отъ души желалъ, чтобы они скорѣе поженились и вся эта исторія, хоть какъ-нибудь кончилась; но, хотя Чангъ не разъ ставилъ этотъ вопросъ на очередь, юная дѣвица не рѣшалась отвѣтить на него въ присутствіи Энга. Однажды, когда утомленный 16-ти верстнымъ променадомъ и ночнымъ дежурствомъ, вплоть до утренней зари, Энгъ задремалъ, вопросъ былъ поставленъ вновь и на этотъ разъ разрѣшенъ утвердительно. Парочка повѣнчалась. Всѣ, знакомые съ обстоятельствами дѣла, превозносили великодушіе деверя; непоколебимая преданность его была темою многочисленныхъ разговоровъ. Онъ неотлучно пребывалъ при нихъ за весь продолжительный и тяжелый періодъ ихъ сватовства и, когда они, наконецъ, поженились, онъ простеръ надъ ними руки и съ многозначительной торжественностью произнесъ: «Дѣти мои! Да благословитъ васъ Богъ, а я васъ никогда не оставлю!» И онъ сдержалъ свое слово. Такое постоянство есть, несомнѣнно, исключительное явленіе въ нашемъ безсердечномъ мірѣ. Вскорѣ послѣ этого Энгъ, влюбившись въ сестру своей невѣстки, женился на ней, и съ того самаго времени они постоянно, денно и нощно, жили другъ подлѣ друга въ милой и трогательной сердечности, что могло бы послужить новымъ ходячимъ упрекомъ нашей прославленной цивилизаціи.
Установившаяся между братьями симпатія была настолько велика и нѣжна, что всѣ чувства, стремленія и волненія одного немедленно воспринимаются и другимъ. Заболѣваетъ одинъ, заболѣваетъ и другой; чувствуетъ страданіе одинъ, чувствуетъ его и другой; сердится одинъ, начинаетъ сердиться и другой,
Мы только что видѣли, съ какой удивительной легкостью оба брата влюбились въ одну и ту же дѣвушку. Но Чангъ принципіальный и непоколебимый противникъ всякаго рода излишествъ, а Энгъ, какъ разъ, наоборогъ, изъ чего слѣдуетъ, что, хотя чувства и побужденія обоихъ этихъ людей такъ удивительно совпадаютъ, интеллектуальная дѣятельность каждаго совершенно независима: мысли ихъ вполнѣ свободны. Чангъ состоитъ членомъ общества трезвости «добрыхъ храмовниковъ», будучи вообще ревностнымъ, вдохновеннымъ адептомъ всѣхъ формъ умѣренности. Къ душевному его прискорбію, Энгъ напивается при всякомъ удобномъ случаѣ и, само собой, вслѣдствіе этого, оказывается пьянымъ и Чангъ. Эта несчастная зависимость составляетъ для Чанга предметъ большого горя, такъ какъ ею почти совершенно уничтожается полезная его дѣятельность на почвѣ стремленій къ воздержанію. Каждый разъ, когда Чангу приходится занять мѣсто во главѣ процессіи общества трезвости, Энгъ становится рядомъ съ нимъ, пунктуальный какъ часы и пьяный какъ лордъ, отнюдь, впрочемъ, не пьянѣе и небезпомощнѣе, чѣмъ его братъ, который не имѣлъ и капли во рту. Затѣмъ они оба начинаютъ кричать, ругаться и бросать комками уличной грязи и камнями въ «добрыхъ храмовниковъ», вслѣдствіе чего естественно разстраивается и вся процессія. Но, очевидно, было бы совершенно несправедливо наказывать Чанга за то, въ чемъ виноватъ Энгъ, и потому «добрые храмовники», примирившись съ такимъ непріятнымъ положеніемъ вещей, переносятъ его молча, затаивъ душевную муку. Ими было произведено по этому дѣлу тщательное разслѣдованіе и Чангъ былъ признанъ ни въ чемъ неповиннымъ. Взявъ обоихъ братьевъ, они наполнили Чанга теплой сахарной водой, а Энга виски, и уже черезъ 25 минутъ оказывалось невозможнымъ опредѣлить, кто изъ нихъ обоихъ пьянъ наиболѣе. Оба были пьяны, какъ утопленники, и судя по запаху изо рта, оба напились горячимъ пуншемъ изъ виски.
Но въ тоже время всѣ нравственные принципы Чанга оставались непоколебимыми и совѣсть его чистой, а потому справедливые экспериментаторы были вынуждены признать, что онъ пьянъ отнюдь не морально, а только физически. Конечно, тѣмъ прискорбнѣе было видѣть друзьямъ его, какъ онъ потрясалъ руку насосу для поливки улицъ и пытался завести свои карманные часы ключемъ отъ своей квартиры.
Въ этомъ торжественномъ предостереженіи кроется мораль или, по крайней мѣрѣ, предостереженіе къ этой торжественной морали: или то, или другое. Безразлично — то или другое здѣсь заключается.
Обратимъ же на это вниманіе и постараемся извлечь отсюда пользу!
Я могъ бы разсказать еще очень много поучительнаго объ этихъ интересныхъ созданіяхъ, но удовольствуемся пока вышеизложеннымъ.
Такъ какъ я забылъ упомянуть въ началѣ, то приходится теперь въ заключеніе указать на то, что одному изъ сіамскихъ близнецовъ 51 годъ, а другому 53 года отъ роду.