Сет Джонс, или Пленники фронтира (Эллис; Васильев)

Сет Джонс, или Пленники фронтира
автор Эдвард Сильвестр Эллис, пер. Николай Васильев

Оригинал: англ. Seth Jones; or, The Captives of the Frontier, опубл.: 1860. — Источник: az.lib.ru

Сет Джонс, или Пленники фронтира

Глава 1. Незнакомец

Три четверти века назад под пологом лесов раздавался чистый звон топора. Атлетичный мужчина взмахивал инструментом и вонзал его сверкающее лезвие в самую сердцевину могучего лесного короля.

Альфред Хаверленд был американцем, который недавно переехал из более заселённых районов Востока в этот уединённый край в западном Нью-Йорке. Здесь, в дикой местности он возвёл скромный дом и со своими женой и сестрой основал поселение. Правда, это «поселение» было ещё небольшим, оно состояло только из трёх упомянутых персон и прекрасной голубоглазой девушки — дочери Хаверленда. Но Хаверленд видел, что поток переселенцев быстро и уверенно мчится на запад. Скоро место дикого леса займут деревни и города, а индейцы уйдут дальше, к заходящему солнцу.

Лесоруб был превосходным образчиком «естественного аристократа». Его тяжёлая куртка лежала на бревне неподалёку, и его туловище было покрыто только облегающей рубашкой с открытым воротником, который обнажал разгорячённую шею и грудь. На ногах у него были плотные брюки и крепкие мокасины. Небольшая шапка из енотовой шкуры была сбита на затылок, оставляя открытой лоб, а его чёрные волосы падали на плечи. У него были правильные черты: довольно тяжёлый лоб, нос римского типа и сверкающе-чёрные глаза. Он стоял, выбросив одну ногу вперёд, и напряжённые мышцы выдавали его невероятную силу.

Блестящее лезвие топора всё глубже и глубже погружалось в красную сердцевину дуба, пока не встретилось с надрубом на противоположной стороне. Тогда великий лесной король пошатнулся. Хаверленд заметил его податливость, отступил назад и посмотрел на верхушку. Дерево падало медленно, постепенно падение ускорялось, и наконец оно рухнуло на землю, грохоча и подпрыгивая. Хаверленд постоял один миг, дыхание из его разгорячённой груди было похоже на пар. Затем он пошёл к веткам. Тут своим чутким ухом он услышал подозрительный звук. Он бросил топор, подхватил ружьё и встал, готовый к защите.

— Здрасьте, здрасьте. Надеюсь, я вас не напугал? Это всего лишь я, Сет Джонс из Нью-Гэмпшира, — со своеобразным выговором сказал незнакомец. Лесоруб увидел перед собой любопытный образчик рода человеческого. Он был из тех, кого называют янки. Сегодня редко можно встретить таких людей, но про них часто пишут. У него был длинный, тонкий римский нос, небольшие серые глаза, гибкое, мускулистое тело и длинные конечности. Его ноги были облачены в хорошо сидящие туфли. Одет он был так, как принято было одеваться на фронтире в те времена, о которых мы пишем. У него был своеобразный голос, который иногда как будто менялся. Когда он волновался, звук его голоса делался ни на что не похожим.

Проницательный лесоруб с первого взгляда понял, кто перед ним. Он убрал ружьё и протянул руку.

— Конечно, не напугали, друг мой. Но, понимаете ли, в такие времена надлежит соблюдать осторожность. И преступно вести себя безрассудно, когда ты в таком уединённом месте и от твоей поддержки зависят жизни других.

— Сущая правда, сущая правда. Вы правы, мистер… Эх, я не знаю вашего имени.

— Хаверленд.

— Я говорю, вы правы, мистер Хаверленд. Да, времена подозрительные, не стану спорить. Я очень удивился, когда услышал тут звон топора.

— А я так же удивился, когда увидел ваше лицо. Кажется, вы сказали, вас зовут Джонс?

— Точно. Сет Джонс из Нью-Гэмпшира. Джонсов там видимо-невидимо, многовато для удобной жизни, вот я и переехал. Может быть, вы знакомы с кем-нибудь?

— Нет. Насколько я знаю, не знаком.

— Правда? Джонсы довольно известны по всей стране. Из нашей семьи вышло несколько гениев. Но что, ради бога, держит вас в этих языческих землях? Что привело вас сюда?

— Предприимчивость, сэр. Я устал от цивилизованной части нашей страны, и когда для переселенцев предложили столь славные земли, я посчитал своим долгом воспользоваться этим предложением. А сейчас, сэр, будьте так же честны со мной и скажите, что вынудило вас посетить этот опасный край, который, как вы знаете, ещё не начал заселяться белыми. Вы похожи на индейского охотника или на разведчика.

— Что ж, я и есть разведчик. То есть когда-то был. Я был разведчиком у Мальчиков с Зелёных гор под началом полковника Аллена^[1] и оставался с ними, пока революция не закончилась. После этого вернулся на ферму и работал там с моим стариком. Но тут кое-что случилось, и я подумал, что лучше уехать. Не хочу говорить, что именно, но скажу, что я не совершал никаких преступлений. Несколько дней я жил в посёлке, что ниже по течению, а потом решил двинуть сюда.

— Я очень рад, что вы пришли. Мы не часто видим белые лица. Надеюсь, вы воспользуетесь радушием лесного жителя и поживёте с нами столько, сколько сможете. Чем дольше вы останетесь у нас, тем больше получите радушия.

— Что ж, поживу, пока не надоем, — засмеялся чудаковатый Сет Джонс.

— Поскольку вы с Востока, не расскажете, каков настрой у индейцев, которые живут между Востоком и нами? Из ваших слов я заключаю, что нет никакой серьёзной угрозы.

— Ничего не знаю, — отозвался Сет, мотая головой и глядя в землю.

— Почему, друг мой?

— Говорю вам, я слышал много ужасных историй. Говорят, что с войны чёртовы красномундирники подкармливают индейцев. Это точно, они их как-то подкармливают.

— Вы уверены? — спросил лесоруб, и в его голосе послышалась тревога.

— Уверен. Посёлок в нескольких милях… забыл его название. Его сожгли дотла.

— Возможно ли это? В последние три-четыре месяца до меня доходили сообщения о том, что индейцы и белые враждуют, но я сомневался. Хотя иногда чувствовал, что я не прав.

— Так и есть. И если у вас есть жена и ребёнок (наверняка есть), вам лучше уйти в более безопасные места. Но почему же вы оставались здесь так долго?

— Я всегда вёл себя с индейцами как честный человек. И они проявляли ко мне дружеские чувства. Я полагаюсь на их настрой. Это единственное, на что я могу полагаться.

— Именно так. Но, говорю вам, не доверяйте индейцам. Они коварны. Дайте им палец — они откусят руку. Именно так, клянусь богом.

— Боюсь, в ваших словах много правды, — печальным голосом ответил Хаверленд.

— Рад, что вы передумали. Раз уж я наткнулся на вас, то останусь с вами.

— Спасибо, друг. Позвольте мне проводить вас к дому. Я хотел проработать целый день, но после ваших слов у меня пропало желание.

— Извините. Но это к лучшему, так ведь?

— Конечно, это было бы неправильно, если бы вы не предупредили меня о предстоящей опасности. Пойдёмте домой.

Сказав так, Альфред поднял куртку, повесил ружьё на плечо и направился к лесной тропинке, по которой обычно ходил. Он шёл домой в задумчивости. Сразу за ним следовал его новообретённый друг.

Глава 2. Тёмное облако

Во время пути домой, Хаверленд не произнёс ни слова, хотя его говорливый друг болтал без умолку. Тяжесть на сердце лесоруба мешала поддерживать этот шутливый, бессмысленный разговор. Хотя его уже посещали тёмные, страшные подозрения, он закрывал на них глаза. Он не мог их избежать, они таились за каждым поворотом, и сейчас возникли как ужасная неизбежность.

Хотя в те времена, о которых мы рассказываем, революционная борьба колоний закончилась, и их свобода покоилась на прочном основании, но всеобщий мир отнюдь не наступил. Целые поколения были участниками тёмных, жестоких, кровавых трагедий на фронтирах. Метрополия, не сумев подчинить колонии, продолжила подстрекать варваров-индейцев против невинных жителей. Индейцы оказались слишком старательными исполнителями, и затянувшаяся война продолжалась ещё очень долго. Каждый человек, которому известна наша история, должен знать, что война на фронтирах была почти бесконечной. Когда поток переселенцев покатился на запад, ему навстречу хлынул свирепый обратный поток, и переселенцы непрерывными усилиями преодолевали его. Даже сейчас, когда почти достигнуты далёкие берега Тихого океана, это сопротивление ещё порождает яркие вспышки войны.

Скромный домик Хаверленда стоял в приятной долине. Он сам своими сильными руками очистил место, так что его жилище стояло поодаль от леса, который тянулся на целые мили. На поляне ещё оставались пни, и в некоторых местах обнажалась жирная, девственная почва. Она таила в своём лоне неисчерпаемые богатства, которые только и ждали руки человека, чтобы явиться на свет.

Дом был такой, какие, в основном, встречались в новых поселениях. Некоторое количество тяжёлых, плотно уложенных брёвен с дверью и одним окном — вот всё, что могло привлечь внимание снаружи. Внутри были две комнаты — верхняя и нижняя. Нижняя использовалась для всех целей, кроме сна, а спали, конечно, наверху. Хаверленд сделал в доме небольшие приготовления к обороне, которые, как он наивно надеялся, никогда не понадобятся. Но он должен был их построить. Он знал, что, даже если применит все свои умения в упомянутых целях, то они не сильно помогут. Он не сможет выдержать длительную осаду, и горстка нападающих захватит его.

Когда он вышел на поляну, его дочь Айна заметила его и выскочила из хижины навстречу.

— О, папа! Хорошо, что ты так быстро вернулся, но ужин ещё не готов. А ты думал, он уже готов? Я говорила маме, что…

Она увидела незнакомца и неожиданно остановилась. Закрыв рот ладонью, боясь приблизиться, она немного постояла, а потом отбежала к дому.

— Нет, я не думал, что пора ужинать. Но меня навестил друг, и я подумал, что ему будет лучше дома, чем в лесу. Но где твой поцелуй, милая?

Отец наклонился и прикоснулся губами к рубиновым губам своего прелестного дитя. Он взял её за руку и пошёл в хижину.

— Ого! Какой цветочек, пните меня! — с восхищением произнёс Сет Джонс. — Она родилась в этих краях? Ваша дочь?

— Да, она моя дочь, хотя родилась не здесь.

— Будь я проклят, если она не красавица.

Отец жестом показал, что тема закрыта, и они безмолвно пошли в дом.

Неудивительно, что Айна Хаверленд вызвала такие похвалы Сета Джонса. Она действительно была прекрасным созданием. Ей было пятнадцать-шестнадцать лет. Несколько лет она прожила в дикой местности, которая стала её домом. Небольшого роста, грациозная, как газель, она была свободна от ограничений, которые накладывает жизнь на девушек её возраста. У неё были тёмные волосы, собранные сзади в пучок, превосходные, выразительные серые глаза, идеальный греческий нос, тонкие губы и округлый подбородок. Её лицо было овальным и немного слишком светлым для здорового человека. Она была одета в полуцивилизованную одежду: короткую юбку, красиво отделанные лосины и свободную рубашку, похожую на те, что носят в наши дни. Её небольшие ноги были облачены в мокасины, искусно отделанные бисером и индейским орнаментом, а на её шее висело ожерелье из раковин.

Она повела их в дом, и все трое вошли внутрь.

Хаверленд представил друга своим сестре и жене как человека, который случайно здесь оказался и, возможно, поживёт у них несколько дней. Но его жена быстро заметила задумчивое выражение на лице мужа и почувствовала, что он что-то скрывает — что-то важное, о чём нельзя говорить. Тем не менее, она воздержалась от расспросов и намёков, зная, что когда наступит подходящее время, он расскажет всё, что необходимо.

Пока прилежная домохозяйка готовила ужин, они разговаривали о том о сём. Затем они собрались вокруг стола. Они помолились и в молчании приступили к скромной трапезе.

— Жена, — нежно сказал Хаверленд, — я на время уйду с моим другом, а вы и Мэри до моего возвращения можете заниматься, чем хотите. Вероятно, меня не будет до вечера, так что не волнуйтесь за меня.

— Постараюсь не волноваться, но, милый муж, не уходи далеко от дома. С самого утра у меня странное предчувствие.

Даже обычно степенная, спокойная Мэри проявляла необычную тревожность.

— Не бойся, жена, я недалеко.

Хаверленд вышел и увидел Сета. Тот, разинув рот, глазел на Айну, которая ходила по дому туда-сюда.

— Клянусь богом, я скоро влюблюсь в эту девушку. Не возражаете, надеюсь?

— Нет, — с лёгкой улыбкой ответил Хаверленд. — Её сердце свободно, и я надеюсь, что оно еще долго будет свободным.

— О, я не имею в виду ту любовь, которая у вас с вашей старушкой — вашей женой. Я буду любить её как свою дочь. Она ещё мала, чтобы думать о любви. Не позволяйте ей забивать голову такими вещами ещё лет пять.

— Попробую. Но давайте прогуляемся. Я хочу сказать вам кое-что, чтобы они пока не слышали.

— Ладно. Но немного подождём.

Тут появилась Айна с небольшим ведром. Она собиралась принести воды из ручья неподалёку.

— Минутку, красавица, — сказал Сет, сделав шаг и протянув руку к ведру. — Оно слишком большое для вас.

— Нет, спасибо, я часто хожу за водой. Это не тяжело.

— Разрешите мне хоть в этот раз принести воду, просто, чтобы показать свою добрую волю.

Айна, смеясь, отдала ему ведро и смотрела, как он длинными, неловкими шагами пошёл к тропинке, которая вела в лес. Когда он дошёл до тропинки, он обернулся и спросил:

— Далеко?

— Недалеко, — ответил Хаверленд, — идите по тропинке.

Сет что-то пробормотал, встряхнул головой и исчез.

Только что мы рассказали о самом обычном происшествии. Но это было такое происшествие, которые руководят важными событиями. Они доказывают существование мудрого Правителя, распоряжения которого соответствуют его целям, и приводят к хорошему концу.

Сет быстро шагал вперёд и скоро достиг ручья. Он остановился и услышал в кустах какой-то шум. Он опустил ведро и на гладкой поверхности воды увидел, как шевелятся кусты. У него было достаточно хитрости и осторожности, чтобы не выдавать себя. Не проявляя никаких признаков подозрительности, он наполнил ведро. Когда он выпрямился, он как будто беззаботно огляделся и увидел в двадцати футах двух затаившихся индейцев! Он отвернулся и ощутил особенное, неприятное чувство, поскольку знал, что сейчас может получить одну-две холодные пули. Тем не менее, он, не замедляя шаги и не показывая беспокойства, дошёл до поляны и со смехом передал ведро Айне.

— Ну, пойдёмте, — сказал Хаверленд, двинувшись в сторону ручья.

— Не сюда! — сказал Сет, многозначительно помотав головой.

— Почему?

— Скоро объясню.

— Тогда к реке?

— Лучше так, тем более она недалеко от вашего дома.

Хаверленд вопросительно посмотрел на него и понял, что в его словах есть какой-то глубинный смысл. Он ничего не сказал и пошёл к реке.

Этот поток находился всего лишь в нескольких сотнях ярдов от дома и тёк с севера на юг. Здесь он был гладким и не очень широким, а в миле отсюда разливался в большую, полноводную, глубокую реку. Берега были, в основном, покрыты непроницаемым кустарником, над которым возвышались величественные деревья. Это был край того бесконечного леса, который покрывал тогда эту часть штата и больша я часть которого сохранилась до наших дней.

Хаверленд пошёл к тому месту, где они часто разговаривали с женой, когда приехали сюда. Уперев ружьё в землю и положив ладони на ствол, он обернулся и взглянул прямо в лицо Сета.

— Что значит, не отходить далеко от дома?

— Слушайте, — ответил Сет, пальцем сгибая своё ухо.

Хаверленд серьёзно посмотрел на него и услышал что-то необычное — как будто кто-то грёб на реке. Его компаньон сошёл к воде и знаком позвал его. Хаверленд спустился и посмотрел на реку. В нескольких сотнях ярдов он увидел каноэ. Оно быстро плыло вниз по течению, а управляли им три индейца!

— Вот что это значит, — шёпотом сказал Сет и отступил назад.

— Вы видели их? — спросил Хаверленд.

— Кажется. Они были у ручья, ждали, пока придёт ваша девушка. Сейчас они могли бы уплывать с ней.

Глава 3. Тёмное облако проявляется

— Вы уверены? — спросил Хаверленд, болезненно напрягаясь.

— Как в самом себе!

— Как, когда, где вы их видели? Молю, отвечайте скорее. Я чувствую, что жизнь моих родных в опасности.

— Вот что случилось. Я пошёл к ручью и увидел там этих гадов. Я понял, что они поджидали вашу малышку. А не то они задали бы мне трёпку. Я увидел их рядом и притворился, что ничего не заметил. Они узнали, что я здесь, и поехали за подмогой. Вечером они вернутся со всей толпой, клянусь богом.

— Наверное, вы правы. Значит, пора действовать.

— Верно. И что вы хотите делать?

— Поскольку вы мне так помогли, я прошу вашего совета.

— Ну и ну! Вы не знаете, что делать, старина?

— У меня есть план, но сначала я хотел бы услышать ваш.

— Что же, всё просто. Вы же знаете, что здесь тесновато. Лучше всего убраться отсюда поскорее. Посёлок в двадцати милях, и лучше всего собрать вещи и уходить, не мешкая.

— Таков был и мой план. Но подождите! Мы должны плыть по воде. Не лучше ли будет дождаться ночи, когда мы будем под защитой темноты? Мы только что узнали, что на реке полно врагов, и они могут сорвать наши планы. Да, мы должны дождаться ночи.

— Вы правы. Луны нет, так что у нас будет шанс. Тем более мы поплывём не вверх по реке, а вниз. Говорю вам, началась война. Когда я уехал из дома, у меня была навязчивая мысль остановить набеги этих краснокожих дьяволов. Но это бесполезно, этим тварям нельзя доверять.

Вскоре Хаверленд вместе с Сетом вошли в дом. Хаверленд позвал жену и сестру и в нескольких словах объяснил им, что происходит. Все поняли, что дурное предчувствие осуществилось, и не теряли времени на жалобы. Немедленно начались сборы к отъезду. У лесного жителя была большая лодка, похожая на те плоскодонки, которые можно увидеть в наши дни на западных реках. Она была вытащена на берег, под нависающие кусты, и туда складывали тюки. Во время сборов Сет оставался на берегу реки, наблюдая за рекой, иначе враг мог бы вернуться незамеченным.

Сборы заняли время до вечера. Когда в лодку был уложен последний тюк, реку пересекли длинные тени. Все уселись в лодку и ждали, пока наступит темнота, чтобы можно было отплыть.

— Тяжело оставлять дом после всех трудностей, — угрюмо сказал Хаверленд.

— Верно, клянусь богом! — прибавил Сет, на которого внимательно смотрела Мэри, как бы недовольная внешним видом этого человека.

— Но это к лучшему, милый муж. Будем надеяться, что война закончится, мы избегнем все опасности, которые нам угрожают, и скоро в целости вернёмся на то же место.

— Мы можем умереть лишь один раз, — сказала Мэри. — И я готова к любому исходу.

Сет изучил её лицо быстрым, проницательным взглядом, затем улыбнулся и сказал:

— О, послушайте, с вашего разрешения, здесь я капитан, и я не позволю, чтобы в этой команде у кого-то заболел живот.

Его сияющее лицо, казалось, ободряло всю группку.

— Теперь я не побоялась бы остаться здесь, — храбро сказала Айна. — Я уверена, мы скоро вернёмся. Я чувствую.

Хаверленд поцеловал своё дитя, но ничего не ответил. Все снова умолкли, и разговор прекратился. В густеющей темноте, в самом положении, в котором они оказались, было что-то такое, что навевало уныние. Лодка была ещё привязана к берегу, и приближалось время её отвязывать. Миссис Хаверленд прошла в каюту, двери которой были открыты, а Сет и её муж остались на корме. Айна сидела рядом, и погружалась в то же молчание, что и все остальные.

— Как же там темно и страшно, — шёпотом сказала она Сету, указывая на берег.

— Страшновато.

— А я всё равно не побоялась бы вернуться домой.

— Да, но лучше вам остаться в лодке, девушка.

— Думаете, я боюсь, да? — сказала она, выпрыгивая на берег.

— Айна, Айна, ты куда? — строго спросил отец.

— О, никуда. Просто хотела пробежаться и размять ноги.

— Вернись немедленно!

— Да… О, папа! Скорей, скорей, помоги!

— Берите весло и толкайте! — скомандовал Сет, спрыгивая в воду и отталкивая лодку.

— Но, ради бога, моё дитя!

— Вы ей не поможете — её схватили индейцы. Я их видел. Скорей, они будут стрелять! Берегитесь!

В тот же миг на берегу послышался треск нескольких ружей, в темноте вспыхнули несколько языков пламени, и множество индейцев завопили со страшной силой.

Если бы не Сет, всё было бы кончено. Он в один миг понял, что происходит, и спас остальных.

— О, папа! Мама! Меня схватили индейцы! — донёслись с берега отчаянные слова.

— Боже милосердный! Могу ли я видеть, как страдает моё дитя, и не ответить на её мольбу? — простонал Хаверленд.

— Нет, они её не обидят, а мы должны позаботиться о себе. Не вставайте, а то они вас увидят.

— Папа, не бросай меня! — снова послышался крик, который разрывал сердце.

— Не бойтесь, девушка, — крикнул Сет. — Не падайте духом. Я вызволю вас, не будь я Сет Джонс. Будьте смелой, малышка.

Последние слова он произнёс громче, потому что лодка быстро скользила по течению.

Мать всё слышала и ничего не сказала. Она всё поняла и со стоном опустилась на сиденье. Глаза Мэри сверкали, как глаза загнанной тигрицы. Она не отводила возмущённого взора от Сета, который так хладнокровно оставил ребёнка. Но она ничего не сказала, она была тиха и бледна, как статуя. Сет смотрел на неё, как рысь, его глаза горели огнём, но он был совершенно спокоен. Он быстро заставил всех почувствовать, что он рождён для таких ужасных опасностей.

Сейчас они были в середине потока и двигались всё быстрее. Было так темно, что берега скрылись из виду. Беглецы плыли вниз по течению, и на сердце их тоже лежал мрак.

Глава 4. Потерянный дом и обретённый друг

Было утро того дня, о котором мы рассказывали. Это был самый красивый и приятный день в году. Не было ни ветерка, и в воздухе была та особая, бодрящая ясность, которая ощущается только в состоянии идеального покоя. В такое утро каждый здоровый человек чувствует, что жизнь хороша сама по себе.

Та часть штата Нью-Йорк, в которой развернулись первые сцены этой жизненной драмы, тогда была разрезана множеством рек. В основном, они были сравнительно малы, но некоторые были очень велики. Между ними простирались тысячи акров густого, роскошного леса, но были пространства, полностью лишённые деревьев.

Примерно в полдень одинокий всадник медленно ехал по такой прогалине в нескольких милях от дома Хаверленда. С первого взгляда было понятно, что он проскакал большое расстояние. И он сам, и конь, на котором он сидел, почти выбились из сил. Это был молодой человек лет двадцати — двадцати пяти, одетый в костюм охотника. Хотя он был изнурён долгой скачкой, но внимательный наблюдатель понял бы, что он не чужак на фронтире. У него была довольно приятная внешность: красивые тёмные глаза, вьющиеся волосы и бакенбарды, выразительный римский нос и небольшой рот. На седле перед ним висело длинное отполированное ружьё, готовое к бою. Конь была взмылен, от него шёл пар, и он двигался вперёд с болезненной усталостью.

Когда день начал клониться к вечеру, путешественник с интересом и жадностью огляделся. Он тщательно осматривал ручьи, которые пересекал, и деревья, как будто искал какой-то памятный знак или жильё. Наконец на лице его появилось выражение радости, как будто он увидел то, что хотел. Он поторопил своего медлительного коня.

— Да, — сказал он самому себе, — дом лесного жителя где-то неподалёку. Я помню этот ручей и вон то дерево. К вечеру я доеду. Давай, мой добрый конь, взбодрись — наше путешествие почти закончилось.

Вскоре он пересёк небольшой ручей, который пенился и ярился в своих каменистых берегах, и вышел на тропу, что вела к дому Хаверленда. Хотя он верно оценил, где находится, но просчитался с расстоянием. Когда он пересекал ручей в нескольких милях выше, было уже темно, и беглецы уехали. Он знал, что эта река или ручей приведёт его прямо к искомой хижине, и решил до конца пути держаться берега. Он ехал довольно медленно из-за густого подлеска, который рос на берегу. Когда он добрался до места, от которого до дома Хаверленда оставалась одна миля, уже наступила ночь.

— Давай, мой добрый конь, мы ехали дольше, чем я ожидал, но мы почти у цели. Эй, что это значит?

Последнее восклицание было вызвано тем, что он увидел в небе зловещие отблески.

— Может быть, горит дом лесного жителя? Невозможно! Это то самое место. Небеса, что-то случилось!

Обуреваемый сильными, болезненными чувствами, Эверард Грэм (так его звали) поторопил своего коня к тому месту, откуда исходил свет. Он проскакал столько, сколько мог рисковать конём, затем спешился, привязал его и осторожно пошёл пешком. Свет был такой сильный, что он счёл необходимым идти с большой осмотрительностью.

Через несколько мгновений он всё увидел.

Дом Хаверленда, тот самый дом, к которому он хотел поспеть к вечеру, был охвачен пламенем. Вокруг прыгали и танцевали множество тёмных фигур. В сильном свете огня они выглядели как демоны на призрачном пиру.

Грэм на миг замер от ужаса и удивления. Он ожидал увидеть сожжённые тела Хаверленда и его семьи или услышать их предсмертные стоны. Но, продолжая всматриваться, он понял, что либо их убили, либо они спаслись, поскольку здесь их очевидно не было. Он не мог думать, что они спаслись, а, значит, они были убиты и сгорели в пламени.

Это была призрачное, сверхъестественное зрелище: небольшая хижина трещала в огне, отбрасывала на поляну странные тени и освещала лес так же ярко, как солнце в полдень, множество смуглых фигур прыгали и вопили в диком восторге, а вокруг, как океан тьмы, молчала бескрайняя дикая местность.

Постепенно пламя ослабело, и деревья погрузились во мрак. Крики дикарей затихли, и они исчезли. Строение, до сих пор охваченное огнём, сейчас превратилось в кучу углей, которые красным жаром светились в темноте.

*  *  *

Через час или два к светящимся руинам невидимо и безмолвно проскользнула тёмная фигура человека. В свете тлеющих углей, казалось, что это привидение или просто тень разрушенного здания. Человек временами останавливался и прислушивался, как будто ожидая услышать чьи-то шаги, а затем продолжал призрачный обход руин. Несколько раз он вглядывался в угли, разыскивая белеющие человеческие кости, а затем отшатнулся и замер, погрузившись в болезненные раздумья. Это был Эверард Грэм, который искал останки Хаверленда и его семьи.

— Ничего не вижу, — задумчиво сказал он. — Может быть, они спаслись? Или их тела жарятся в углях? Что-то подсказывает мне, что это не так. Тогда что с ними стало? Как они смогли ускользнуть от ярости дикарей? Кто предупредил их? О, боже! Несмотря на надежду, которую я питаю, мои чувства говорят мне, что для неё нет оснований. Печальна судьба тех, кто в такие дни остаётся беззащитным.

— Верно, клянусь богом!

Грэм вздрогнул, как будто его подстрелили, и огляделся. В нескольких ярдах он увидел очертания человека, который смотрел прямо на него.

— Кто вы такой, — спросил Грэм, — что явились в это место?

— Я Сет Джонс из Нью-Гэмпшира. А кто вы такой, что пришли сюда в это время?

— Кто я такой? Я Эверард Грэм — друг человека, дом которого лежит в руинах и который, боюсь, был убит вместе со всей своей семьёй.

— Вот как? Но не говорите так громко. Нас могут заметить. Отойдёмте, чтобы нас не увидели.

Говоривший отступил в темноту, и Грэм последовал за ним. Сначала у Грэма возникли слабые опасения, но голос незнакомца успокоил его. Грэм последовал за ним без колебаний.

— Значит, вы друг Хаверленда, да? — шёпотом спросил Сет.

— Да, сэр. Я познакомился с ним до того, как он сюда переехал. Он был близким другом моего отца. Я обещал, что навещу его, как только смогу, и вот почему я здесь.

— Но вы, кажется, выбрали не самое безопасное время.

— Кажется. Но если бы я ждал более безопасных времён, то никогда не смог бы приехать.

— Верно, клянусь богом!

— Но скажите, вы что-нибудь знаете об этой семье?

— Кажется, да. Я как раз был здесь.

— Они убиты или схвачены?

— Ни то ни другое.

— Они спаслись?

— Именно так, и я им помог.

— Слава богу! Где они?

— В одном посёлке вниз по реке.

— Далеко?

— В десятке миль, а, может, и больше.

— Что ж, тогда давайте поспешим туда. Точнее, я поспешу. Здесь меня ничего не держит.

— Я бы с радостью, — сказал Сет, сделав шаг вперёд, — но я забыл сказать, что дочь Хаверленда у индейцев.

Грэм вздрогнул. Проницательный читатель уже понял, что он интересовался судьбой Айны не просто так. Его повсюду преследовало видение прекрасного девичьего лица, и этими чарами было вызвано его опасное путешествие. Он играл с ней в детстве, и они расстались, когда были детьми. Но они уже поклялись друг другу быть вместе и надеялись в последующие годы воссоединиться. Грэм долго мечтал об этой встрече и сейчас, когда эти мечты были так жестоко разрушены, испытал сильную муку. Много лет назад, когда он был мальчиком, он побывал здесь, и память об этом посещении осталась ярким видением прошлого. Он в один миг усилием воли овладел своими чувствами и спокойно спросил своего компаньона:

— Какое племя схватило Айну?

— Думаю, чёртовы могавки.

— Когда это случилось?

— Несколько часов назад, как вы можете видеть по углям.

— Могу я услышать подробности?

— Конечно.

Сет рассказал о том, чему была посвящена предыдущая глава, добавив, что родители и сестра были в безопасности. Он проводил их до посёлка, а затем поспешил назад и явился сюда как раз вовремя, чтобы встретить Грэма.

— Сначала я принял вас за дикаря и хотел застрелить вас, — сказал Сет. — Но потом услышал, как вы болтаете сами с собой, и понял, что вы белый.

— А для чего вы вернулись? — спросил Грэм, когда тот закончил.

— Странный вопрос, ей-богу! А почему вы приехали? Я вернулся для того же — чтобы найти Айну, эту бедную девочку.

— О, извините меня, друг. Я рад это слышать и признаюсь, что это побуждение было для меня самой главной причиной. Вы начали поиски в одиночку, и я предполагаю, что у вас были надежды отыскать её. И если у вас есть надежда найти её в одиночку, значит, она укрепится, если я присоединюсь к вам.

— Разве я сказал, незнакомец, что я надеюсь вызволить её? — тихим голосом спросил Сет.

— Вы этого не сказали, верно. Но по тому, что вы сказали, я понял, что у вас такое намерение. Я ошибаюсь?

— Нет, сэр, не ошибаетесь.

— Я не вижу причин, почему мы не должны стать друзьями. Мы оба движимы желанием спасти несчастную от ужасов индейского плена. Но, думаю, мы бы и так смогли подружиться.

— Я тоже так думаю. Вот моя рука.

Мужчины обменялись дружеским рукопожатием. Если бы они могли разглядеть лица друг друга в темноте, то увидели бы на них сияющее выражение дружбы. Затем они отступили дальше в лес и продолжили разговор.

Здесь мы отметим, что индейцы, которые схватили Айну, были, как сказал Сет, членами племени могавков. Это племя входило в союз Пяти наций, который включал племена сенека, кайюга, онондага и онейда. Этот союз был довольно известен. Французы знали их как ирокезов, голландцы — как макуасов, а сами они называли себя минго или агамашимы, что означает «объединённые люди». Могавки, или вабинги, сначала жили обособленно. Затем к ним присоединились онейда, а за ними последовали онондага, сенека и кайюга. В начале прошлого века к ним присоединились тускарора с юга, и они стали называться Шесть наций, хотя сейчас они также известны как Пять наций. Конечно, все они действовали вместе, и если какое-то племя вело войну, то в неё вступали все племена. Это была действительно очень крупная конфедерация. Это подтверждают годы революции, когда их подстрекали наши враги. Во время грабительских войн, которые долго велись на старом фронтире, белые поселенцы полагались, в основном, на то, чтобы перехитрить врага. Сет Джонс надеялся таким же образом спасти Айну из рук индейцев.

Глава 5. По следу

— Значит, её схватили могавки? — спросил Грэм после недолгого молчания.

— Да, они самые.

— Вы их заметили?

— Я торопился изо всех сил, а они как раз уходили. Я видел парочку и точно знаю, что это были они. Хотя не важно, были это могавки, онейда или ещё какие-нибудь ниггеры из Пяти наций. Все они кучка скунсов. Они убежали бы и с девушкой, и без неё. Между ними нет никакой разницы.

— Думаю, нет. В любом случае, нас ждут одинаковые трудности. Суть не в том, что нужно спасти девушку, а в том, как её спасти. Признаюсь, я в замешательстве. Могавки — очень хитрый народ.

— Верно, нечего и говорить.

— Но если мы перехитрим их, мы будем не первыми белыми людьми, которым это удалось.

— Тоже верно. Погодите минуту, мне надо подумать.

Грэм умолк, а Сет погрузился в глубокие, тревожные раздумья. Неожиданно он поднял голову и сказал:

— Придумал.

— Что придумали? План спасения?

— Кажется.

— Что ж, выкладывайте.

— Вот он. Мы должны непременно вызволить девушку.

Несмотря на мрачное настроение, Грэм не смог удержаться от смеха, услышав, каким серьёзным голосом это было произнесено.

— Над чем вы смеётесь? — возмущённо спросил Сет.

— Ну, я думал мы давно к этому пришли.

— Я так не думал, а теперь думаю. Эй, что это там? Дом ещё горит?

Грэм всмотрелся туда, куда указывал Сет, и увидел, что солнце встаёт. Он сказал об этом компаньону.

— Вот и хорошо, свет нам не помешает.

Скоро над лесом показалось солнце и пролило потоки золотого света на деревья и ручьи. Птицы запели утренние песни, и всё выглядело таким весёлым, как будто ночью не совершалось никаких кровавых деяний. Когда стало достаточно светло, Сет и Грэм пошли к реке.

— Нам почти пора выступать, — сказал Грэм, — так что я пока займусь конём, на котором приехал. Он неподалёку, и я скоро вернусь.

Сказав так, он ушёл в лес. Он обнаружил, что его совершенно истощённый конь спит на земле. Здесь было вдоволь корма — свежие, нежные ветки и роскошная трава. Грэм снял седло и уздечку и решил, пусть конь свободно попасётся до возвращения Грэма, хотя шансы на восстановление были сомнительны. Затем он вернулся к компаньону.

Сет, опираясь на ружьё, задумчиво созерцал безмолвно текущую перед ним реку. Грэм с любопытством посмотрел на него и сказал:

— Я готов, Сет.

Сет без слов развернулся и пошёл к поляне. Когда они дошли до руин дома, они остановились, и Сет сказал вполголоса:

— Ищите следы.

Они склонились к земле и заходили по поляне кругами. Неожиданно Грэм ненадолго остановился и быстро прошёл несколько ярдов.

— Сюда, Сет, — воскликнул он.

Сет поспешил к нему, согнулся, пробежался глазами по земле назад и вперёд и ответил:

— Это следы! Не очень ясные, но, думаю, когда двинем в лес, надо будет держать гляделки пошире.

— Что ж, поскольку мы отправляемся в путь, нам нужно договориться. Вы нас поведёте?

— А разве вы не можете? — спросил Сет, подняв на него глаза.

— Не так хорошо, как вы. Я видел немного, но уверен, что вы знаете лес лучше меня. У меня есть кое-какой боевой опыт, но я не выслеживал врага в такой дикости.

— Да? Я всегда выслеживал тори или краснокожих для старого полковника Аллена и помню, как однажды… Но, кажется, сейчас не стоит рассказывать истории — нет времени. Я скажу, хотя, наверное, не должен, что могу выследить любого краснокожего, и не важно, как сильно он старается запутать свои следы. Понимаете, когда я пойду по следу, я буду держать нос у земли и не увижу опасность вокруг. Это будет ваше дело. Идите за мной по пятам и всё время глядите в оба.

— Я постараюсь, но надеюсь и на вашу помощь.

— Помогу, чем смогу, но я буду сильно занят выслеживанием этих чертей. А сейчас пора. Я обещал Хаверленду, что не вернусь без вестей о его дочери. И я клянусь, что сдержу обещание. Вперёд!

С этими словами Сет быстро пустился в путь. Он слегка наклонился вперёд и своими серыми глазами осматривал землю. Грэм следовал за ним на расстоянии в несколько футов. На случай опасности он держал ружьё в руках — ствол лежал на сгибе левой руки, а приклад он держал правой.

Следы, по которым шёл Сет Джонс, были плохо заметны, и обычный человек их бы не увидел. Хотя индейцы не очень боялись погони, но они были хитры и опытны. Они не пренебрегали возможностью запутать врага, который мог бы следовать за ними. Они шли индейским шагом, след в след, и казалось, что здесь прошёл только один дикарь. Айна была вынуждена идти таким же способом, а когда она ненароком оступалась, то её предупреждали жестоким ударом.

Иногда казалось, что листья лежат совершенно не потревоженные, и всё-таки если бы вы склонились и внимательно изучили землю, то увидели бы слабые очертания мокасин, или заметили бы, что лист передвинут, или что хрупкая ветка треснула под нажимом человеческой ноги. Всё это были ничтожные свидетельства, но для опытного глаза охотника они были так же верны, как отпечатки на песчаной дороге. Вскоре Сет остановился, поднял голову и обернулся к Грэму.

— Мы приближаемся.

— А… Да? Рад слышать. Когда мы их догоним?

— Точно не скажу, но осталось недолго. Они довольно быстро бегут. Только иногда останавливаются, чтобы Айна отдохнула. Чёрт их побери, думаю, среди них ей не очень хорошо отдыхается.

— А сколько их, по вашим предположениям?

— По следам скажу, что здесь двадцать лучших воинов-могавков.

— Как это? Ведь они идут гуськом.

— Конечно, но следы каждого немного различаются. Вы хотите есть?

— Совсем не хочу. Я могу легко потерпеть до полудня.

— Как и я. Вперёд, и глядите в оба.

С этими словами Сет снова нырнул между деревьями, и они продолжили свой путь, как прежде. Солнце стояло высоко, его тёплые лучи проникали сквозь лесной свод, и на тропе было разбросано множество золотистых пятен. Несколько раз путники пересекли небольшие, искрящиеся потоки, в которых, как было заметно, индейцы утоляли жажду. Иногда они пугали оленя, который останавливался и с удивлением глазел на них, а потом прыгал в сторону. Грэм едва удерживался от искушения подстрелить оленя и попробовать на вкус его мясо. Но он хорошо знал, как опасно сейчас стрелять. Выстрел тут же донесётся до их смертельных врагов.

Вдруг Сет остановился и поднял руку.

— Что это значит? — спросил он, глядя на раздвоившийся след.

— Что случилось? — поинтересовался Грэм, подойдя к нему.

— След раздвоился. Они разделились, хотя не могу понять, почему.

— Это уловка, чтобы нас запутать?

— Наверняка. Ладно, вы идите по главному следу, а я пойду по боковому, и скоро мы всё узнаем.

Грэм пошёл по следу, хотя это стоило ему большого труда. Их подозрения подтвердились. Вскоре два следа опять соединились.

— Нужно быть внимательнее, — заметил Сет. — Мне надо наклониться пониже, а вы смотрите, чтобы я не угодил макушкой в гнездо шершней.

Они осторожно и быстро продвигались вперёд. Когда солнце начало клониться к закату, они остановились у довольно большого ручья. Сет достал сушёной оленины, которую он принёс из посёлка, и они с жадностью поели. После еды они встали и продолжили путешествие.

— Смотрите! — сказал Сет, указывая на середину ручья. — Видите камень? След от мокасин такой, как будто один индеец подскользнулся.

Он вошёл в воду и осторожно пересёк ручей, а за ним шёл Грэм. Когда они вышли на другой берег, начали сгущаться тени, и птицы закончили петь. Тем не менее, светила яркая луна — такая яркая, что они могли бы продолжать погоню.

Сейчас они продвигались медленно. Чтобы идти по следу, от Сета требовалось крайнее напряжение, и если бы не прогалины в лесу, где было так же светло, как днём, они были бы вынуждены бросить всё до утра. Несколько раз Грэм останавливался, пока Сет, ползая на четвереньках, искал следы. Не было никаких свидетельств, что индейцы разбивали лагерь. Значит, они или собирались вернуться к своему племени без разбивки лагеря, или находились где-то поблизости. Последнее было очень вероятно, и благоразумие требовало соблюдать осторожность.

Неожиданно Грэм заметил, что в лесу становится светлее, как будто рядом прогалина. Он рассказал об этом Сету, который ответил, что это вполне возможно. Через несколько мгновений они услышали шум текущей воды и скоро стояли на берегу большого ручья или, скорее, реки. Течение было довольно быстрое, но они без колебаний погрузились в воду и поплыли к другому берегу. Ночь была тёплой, ходьба разогрела их, и мокрая одежда не причинила им неудобств.

Когда они переплыли реку, то оказались на обширной безлесой равнине. След шёл дальше.

— Нам туда? — спросил Грэм.

— Не вижу другого пути. Нет никакой возможности обойти равнину. Она тянется на четыре тысячи триста миль в обе стороны. А другой край можно увидеть отсюда.

Последнее утверждение было верным. Равнина, по всей видимости, была прерией огромной длины, но сравнительно узкой ширины. На противоположном краю была хорошо видна тёмная полоса деревьев. Казалось, до неё не больше часа ходьбы.

— Не вижу другого пути, — задумчиво повторил Сет. — Надо идти, хотя будет трудновато.

— Может, подождать до утра? — спросил Грэм.

— Зачем?

— Ночью мы можем упустить след.

— А днём мы станем мишенью для всех индейцев.

— Может, обойти её?

— Звёзды и подвязки! Ведь я сказал, что она тянется на пять тысяч миль в обе стороны. За три года мы не пройдём и полпути.

— Я не расслышал, когда вы сказали об этом в первый раз. В таком случае остаётся только, не теряя времени, идти вперёд.

— След хорошо виден, — сказал Сет, рассматривая землю. — Он приведёт нас на другую сторону. Надеюсь, что так. Это было бы удобно.

— Вы должны помочь мне, — сказал Грэм. — Теперь вам не нужно всё время смотреть на землю, и вы тоже будете следить за приближением опасности.

Наши два друга, хотя были довольно опытными лесными жителями, неправильно высчитали расстояние до другого края прерии. Было уже заполночь, когда они пересекли её.

Когда они снова осторожно вошли в лес, стояла мёртвая тишина. Верхушки деревьев не качались, и нежное журчание реки затихло. Иногда пролетающие облака скрывали луну, и становилось темнее. Сет продолжал двигаться вперёд. Они прошли несколько сотен ярдов, и услышали голоса! Они шли осторожно и безмолвно и скоро увидели свет костра, который отражался на верхних ветвях деревьев. Костёр был невидим, хотя находился недалеко. Сет прошептал, чтобы Грэм оставался здесь, а сам пошёл вперёд. Скоро он добрался до большого естественного возвышения и на четвереньках залез наверх. Он вгляделся вниз и увидел нечто вроде лощины, в которой располагался индейский лагерь! Там было двадцать воинов, большинство из которых спали на земле, а остальные сидели у костра и курили. Сет смотрел на них лишь миг, поскольку знал, что у них есть бдительные часовые. Ему повезло, что его не обнаружили. Он спустился и вернулся к Грэму.

— Что нового? — спросил Грэм.

— Тсс! Не так громко. Они все там.

— И она тоже?

— Наверное, хотя я её не видел.

— Что вы собираетесь делать?

— Не знаю. Сейчас мы ничего не сможем делать — утро уже близко. Если даже мы вызволим её, то у нас не будет возможности скрыться. Надо ждать до завтрашней ночи. Их там целая куча. Спрячемся до рассвета, а днём пойдём за ними.

Друзья отошли от тропы в сторону, чтобы не привлекать внимания дикарей, которые могли вернуться. Здесь они оставались до рассвета.

Когда рассвело, они услышали, как индейцы готовят завтрак. Они посчитали, что смогут посмотреть на индейцев, не подвергая себя большой опасности, и узнать, есть ли среди них Айна. У них были подозрения, что индейцы разделились и что они проглядели след в темноте.

Друзья бесшумно поползли на вершину. К счастью, на вершине рос особый вид толстого шиповника, который был так непроницаем, что скрывал их тела. Сет раздвинул ветки и посмотрел вниз. Он видел всё, что происходило. Грэм, которому не хватало осмотрительности, положил руку на плечо Сета и смотрел поверх него. Они ничего не увидели. Грэм наклонял голову, и тут спутанный кустарник, похожий на полосу ткани, прогнулся. Сет, как бревно, покатился вниз по возвышению, прямо к дикарям.

Глава 6. Не на жизнь, а на смерть

Когда произошло только что описанное событие, и Сет бесцеремонно ворвался к индейцам, Грэм понял, что он в большой опасности. Теперь его жизнь была в его собственных руках. Сопротивляться было бы безумием, поскольку против него было тридцать индейцев. Единственное, что ему оставалось, это бегство. Ничего не зная о судьбе Сета, наш герой спрыгнул с возвышения и помчался через равнину к деревьям, которые росли у реки. Он пробежал несколько сотен ярдов и услышал громкие вопли, которые говорили о том, что его обнаружили. Оглянувшись, он увидел, что пять или шесть индейцев уже пустились в погоню.

И вот начался забег не на жизнь, а на смерть. Грэм бегал, как быстроногий олень, и он был хорошо тренирован. Но его преследователями были пять лучших бегунов из племени могавков, и он опасался, что наконец нашёл себе достойных соперников. Но он был столь же хитёр, как и быстроног. Равнина, по которой он бежал, была шесть-восемь миль в ширину, а в длину — в два раза больше. На ней не было никакого укрытия. Было понятно, что его единственная надежда — выбрать такой вид бега, в котором у преследуемого и преследователей будут одинаковые преимущества.

Он был уверен, что его преследователи более выносливы, чем он сам, и что на длинной дистанции у него нет шанса. На короткой же дистанции он обгонит любого индейца. Поэтому он решил попытаться оторваться от своих врагов.

Когда он услышал их вопли, он побежал что есть мочи. Преследователи продолжали бежать на той же скорости. Грэм полмили делал вид, что бежит на пределе своих возможностей. В конце первой мили его скорость снизилась. Он вяло размахивал руками и незаметно оглядывался. Он как будто был совершенно измотан.

Но это была уловка, и она сработала так, как он хотел. Индейцы поверили, что он совершил обычную роковую ошибку — с самого начала побежал на всей скорости и выдохся, а сами они только успели размяться. Увидев это, они восторженно закричали и рванули вперёд. Каждый хотел настигнуть жертву и зарубить её раньше, чем это сделает его компаньон.

Но к их безмерному удивлению, они увидели, что беглец вдруг припустил, как скаковая лошадь. Они поняли, что на такой скорости он скоро от них оторвётся, и они не смогут его догнать.

Скажем, что уловка Грэма удалась. Он узнал то, что хотел. Он встретил достойных соперников! Его преследователи, по меньшей мере один или два, были почти столь же быстры, как и он. Хотя он смог на время оторваться от них, но прежде чем прошла половина забега, он потерял бы своё преимущество.

Если бы кто-нибудь мог посмотреть на это сверху, он увидел бы волнующую картину. По бескрайней равнине бежал белый человек. Его быстрый, равномерный бег показывал, что его хорошо тренированное тело сейчас проходит серьёзнейшую проверку. Его ноги двигались так быстро, что были почти невидимы, а земля скользила под ним, как панорама.

Далеко позади бежали полдесятка индейцев. Их пылающие лица были искажены ликованием, жаждой мести и сомнением, их одежды раздувал ветер, их силы были почти на исходе. Между ними было большое расстояние, они рассеялись по равнине, чтобы отрезать беглецу путь к отступлению.

Два индейца бежали рядом, и было очевидно, что силы скоро оставят их. Другие быстро отставали и не сильно напрягались. Грэм видел, что происходит, и это наполняло его надеждой. Мог ли он ещё оторваться? Бросят ли они преследование? Сможет ли он спастись, прежде чем выдохнется?

— Во всяком случае, я попробую, и да поможет мне бог! — произнёс он и понёсся вперёд на почти сверхчеловеческой скорости. Он оглянулся и посмотрел на своих преследователей. Казалось, что они стоят, так быстро он от них отдалялся.

Но когда природа вынудила его опять снизить ужасную скорость, он увидел, что его неутомимые преследователи уменьшают разрыв. Сейчас обе стороны понимали друг друга. Индейцы поняли его манёвр, избежали ловушки и продолжали свой неустанный бег. Они были уверены, что рано или поздно он сдастся. Грэм знал, что единственный шанс продолжить соревнование — перейти на обычный бег.

Сейчас они все перешли на один и тот же ужасающе однообразный бег. Миля проносилась за милей, но их скорость не снижалась и не увеличивалась. По отношению друг к другу они были совершенно неподвижны! Сейчас осталось два индейца, и они были неутомимы. Они решили продолжать до самого конца!

Наконец Грэм увидел, что спасительный лес уже близко. Деревья, казалось, манили его под свой дружественный покров. Задыхаясь, он понёсся между деревьями и остановился на берегу большой, быстро текущей реки.

Если противопоставить тело англосакса и тело североамериканского индейца, то англосакс может сдаться. Но если в соревнование вступает разум, англосакс никогда не проиграет.

Грэм торопливо огляделся и за несколько секунд придумал, как ему спастись.

Он отбросил ружьё и начал вброд переходить реку. Когда стало слишком глубоко, он нырнул и быстро проплыл сто ярдов вверх по течению.

Он двигался и поперёк реки, и вверх по течению, чтобы выйти на берег в более верхней точке. Течение было очень быстрое, и когда он достиг берега, его слабеющее тело было почти измотано. Он вылез на берег, немного пробежал вниз по течению, чтобы остались как можно более чёткие следы, а затем прыгнул в реку и поплыл вверх. Он держался ближе к берегу, чтобы течение ему не мешало. Причина таких странных передвижений сейчас будет ясна.

На берегу рос густой свисающий кустарник. Пока не появились индейцы, Грэм скользнул под дружественный покров кустарника и ждал, что произойдёт дальше. Очень скоро на другом берегу, но гораздо ниже по течению показались два индейца. Они без колебаний прыгнули в реку и поплыли поперёк течения. Когда они вышли на берег, они начали поиски, и вопль объявил, что они нашли след. Скоро другой вопль выразил разочарование, поскольку след потерялся в реке.

Дикари предположили, что беглец опять прыгнул в воду и переплыл на другой берег или утонул. Во всяком случае, они потеряли то, что уже считали своей добычей. Сбитые с толку, разозлённые, они угрюмо поплыли обратно, около часа обыскивали другой берег, а затем вернулись к своим компаньонам.

Глава 7. Испытание Сета

— Клянусь богом! Звёзды и подвязки! Это новый способ знакомиться! — воскликнул Сет, когда растянулся среди дикарей, сидевших у костра.

Можно представить себе испуг индейцев при таком неожиданном появлении. Треск веток уже привлёк их внимание, но Сет оказался среди них так неожиданно, почти мгновенно, что они ещё не поняли, что произошло на самом деле. Но скоро к ним вернулась обычная быстрота мысли. Они увидели, как Грэм убежал, и кто-то пустился за ним в погоню. К Сету подскочило полдесятка индейцев, и столько же томагавков поднялось над ним.

— Погодите-ка, — приказал Сет. — Зачем торопиться? У вас полно времени, чтобы забрать мои волосы, клянусь богом.

Его серьёзно-комические манеры задержали и позабавили индейцев. Они остановились и смотрели на него, ожидая ещё чего-нибудь необычного. Он же смотрел на них с видом, полным презрения. Один индеец выскочил вперёд и, схватив Сета за волосы, прошипел:

— А, чёртов янки! Сжечь его!

— Лучше бы тебе убрать свою лапу, старина. Не уберёшь, пеняй на себя.

Дикарь, как бы потакая ему, отвёл руку, а заодно забрал ружьё Сета. Сет с любопытством посмотрел на него и с видом очевидного превосходства сказал:

— Я могу одолжить его на время, но только с возвратом. В Нью-Гэмпшире это ружьё дорого стоит.

Из того, что было написано, понятно, что поведение Сета было частью его игры. Когда из-за нетерпения своего компаньона он оказался в такой опасности, он понял, что бежать бессмысленно. Оставалось только подчиниться обстоятельствам. Но был один способ обернуть несчастье себе на пользу. Если бы он сопротивлялся, как поступил бы любой человек, его бы тут же зарубили. Поэтому он притворился безрассудным удальцом. Как мы покажем, это привело к нужному исходу. В остальной части истории вы увидите, как это ему помогло.

Сет Джонс был человеком, характер которого нельзя было разгадать ни за час, ни за день. Требовалось долгое общение, чтобы раскрыть важные черты, которые, казалось, противоречат друг другу. Он обладал мягким, игривым чувством юмора и очевидной честностью, и всё-таки он был дальновиден и осмотрителен и умел прочитать человека с одного взгляда. Сам его внешний вид был обманчив, его лицо как бы нарочно скрывало его душу. Когда он выбирал какую-то роль, он играл её идеально. Если бы кто-нибудь увидел его во время только что описанного разговора, то он решил бы, что перед ним прирождённый идиот.

— Хочешь сгореть, янки? — спросил дикарь, склонившись и ужасно ухмыляясь.

— Не знаю, никогда не пробовал, — отозвался Сет с такой беспечностью, как будто речь шла об ужине.

— Иии! Ты попробуешь, янки.

— Пока не знаю. Бабушка надвое сказала. Я верю только тому, что вижу сам.

— Ты, кусок мяса… хороший кусок… для жарки! — прибавил другой дикарь, который схватил и ощупывал его руку.

— Пожалуйста, не щипай меня, друг мой.

Дикарь своими пальцами, как железными прутьями, сдавил руку Сета, и Сет подумал, что сейчас ему сломают руку. Но хотя боль была мучительна, он не её показывал. Индеец давил и давил, а затем сдался и выразил своё восхищение стойкостью Сета.

— Хороший янки! Выдержал щипок.

— О, так ты больше не будешь меня щипать, да? Извини, я не знал. Попробуй ещё — может, получится.

Дикарь, тем не менее, отступил, и вперёд вышел другой. Он схватил руку пленника.

— Мягкая, как рука скво… дай потрогаю, — заметил он, сжимая свою руку, как тиски.

Сет даже не поморщился. Когда индеец сдался, чтобы уступить место своим товарищам, Сет сказал:

— Ваши лапы не очень-то крепкие.

И он ужасной хваткой сдавил руку дикаря. Тот стоял, как мученик, а Сет уже чувствовал, что кости в его руке смещаются и поддаются, как яблоко. Он решил отомстить за свои мучения и сжал пальцы ещё сильнее, пока бедняга не вскочил на ноги и не завыл от боли!

— Ой, тебе больно? — заботливо спросил Сет, когда дикарь отдёрнул руку, похожую на мокрую перчатку.

Смущённый индеец не ответил и отошёл под насмешки товарищей. Сет, не пошевелив пальцем, медленно сел на землю и хладнокровно попросил одного дикаря одолжить ему трубку. Известно, что когда индеец видит такую смелость, какую только что проявил пленник, он не может скрыть своего восхищения. Не удивительно, что дерзкая просьба Сета была выполнена. Индеец с усмешкой, в которой были хорошо заметны восхищение, восторг и жажда мести, подал ему хорошо набитую трубку. По виду остальных было понятно, что они ждут продолжения забавы. Наш герой курил, медленно глядя на клубы дыма, которые кружили вокруг него. Индейцы сели вокруг и заговорили на своём языке (заметим, что Сет отлично понимал каждое слово). Затем один поднялся и подошёл к Сету.

— Белый человек сильный. Хорошо щипается. Но мы заставим его плакать.

Сказав так, он склонился, снял шапку пленника и схватил длинный пучок желтоватых волос, которые росли на висках. Удар ножом в глаз не вызвал бы более острой боли. Но Сет на этот рывок отозвался только тем, что пыхнул трубкой. Дикари вокруг не сдержали восхищения. Видя, что эта пытка не действует, мучитель снова наклонился и схватил волосы, которые росли на шее. Каждый волосок ощущался как игла, впивающаяся в кожу. Индейцы заметили, что лицо пленника побледнело, как будто по нему пробежало облако. Он посмотрел на своего мучителя таким взглядом, который невозможно описать. От этого взгляда дикарь почему-то задрожал и почувствовал желание убежать.

Сказать, что Сета не беспокоили эти мучения, было бы нелепостью. Если бы дикарь представил тот вихрь ненависти и мести, который он пробудил, он бы никогда не стал делать того, что сделал. Невероятная сила воли управляла телом и разумом Сета, и всё же он страдал. Он едва сопротивлялся желанию скорчиться на земле от боли или прыгнуть на своего мучителя и разорвать его на кусочки. Но он много знал об индейских унижениях и стойко терпел их.

Его виски были похожи на белый пергамент с бесчисленными кровавыми точками, как если бы кровь сочилась из раны, а кожа на его шее была как будто расцарапана! Его секундная бледность была вызвана слабостью и сильными чувствами. Его взгляд на дикаря произвёл впечатление. После событий, которые только что произошли, они на миг замолчали. Наконец тот, кто казался вождём, вполголоса обратился к индейцу, который недавно отступился от Сета. Но Сет расслышал слова, иначе, вполне вероятно, он не выдержал бы следующего испытания.

Тот же дикарь снова сделал шаг из круга к беспомощному пленнику. Он опять снял шапку, схватил Сета за длинные жёлтоватые волосы и отклонил его голову назад. Затем он выхватил свой нож для скальпирования, который сверкнул в воздухе, и с быстротой молнии обвёл холодным лезвием вокруг головы Сета. Кожа не была повреждена, это был всего лишь обман. В эту ужасную минуту Сет не отводил взгляда от индейца.

Мучитель опять отступил. Дикари были довольны, а Сет ещё нет. Он взял трубку, надел шапку, поднялся и несколько секунд глядел на индейцев. Затем он обратился к вождю:

— Может ли белый человек проверить храбрость красного человека?

Его голос звучал, как голос другого человека. Вождь не обратил на это внимания и утвердительно кивнул. Остальные выразили жадный интерес к тому, что произойдёт.

Дикарь, который начал пытку, сидел возле вождя. Сет подошёл к нему, схватил его руку и не очень сильно сжал. Индеец презрительно хмыкнул. Сет наклонился и осторожно вытащил из-за его пояса томагавк. Он не спеша поднял томагавк и нагнулся. Теперь он был похож на пантеру, готовую к прыжку. Блестящее лезвие сверкнуло в воздухе и в следующий миг раскроило голову ничего не подозревавшего дикаря!

Глава 8. Неожиданная встреча

Уставший, измотанный, Грэм выбрался из воды и лёг на мягкий, бархатистый травяной ковёр. После такого ужасного напряжения он заснул глубоким, долгим сном. Когда он проснулся, уже стоял день, и солнце перешло зенит. Он горячо поблагодарил небеса за своё удивительное спасение и стал размышлять над тем, что делать дальше. Сейчас он был один в бескрайней дикости и должен был сам решать, куда идти. Попытаться вернуться к своему другу Хаверленду или продолжить поиски, которые так далеко его завели?

Эти вопросы пока оставались без ответа. Грэм машинально осматривал реку и увидел, что невдалеке от него по излучине плывёт небольшое каноэ. Он успел заметить, что в нём сидело два человека, когда предосторожность подсказала ему, что нужно спрятаться. Он отступил за ствол огромного короля лесов и с жадным интересом смотрел, как приближаются незнакомцы. Лёгкое каноэ быстро скользило по безмятежной речной глади и через несколько мгновений поравнялось с Грэмом. Он увидел, что в каноэ сидят двое белых мужчин, и с глубоким интересом оглядел их. Тот, что был сильнее, сидел в середине лёгкой лодки и с каждым гребком глубоко погружал ясеневые вёсла в воду. Другой, более старший, сидел на корме, следил за действиями первого и опытным взглядом фронтирсмена оглядывал берега. Хотя Грэм старался быть осторожным, его присутствие, очевидно, было замечено, поскольку каноэ как будто случайно начало подплывать к противоположному берегу. Он оставался невидим, пока каноэ не поравнялось с ним. Внезапно у него вспыхнуло подозрение, что один из мужчин — это Хаверленд, хотя Грэм видел его очень давно и не смог бы узнать его издали. Тем не менее, это были белые, и он решил рискнуть. Возможно, они станут друзьями? Не показываясь, он тихим голосом позвал их. Он понял, что его услышали. Мужчина на вёслах остановился на секунду и украдкой осмотрел берег. Но по слабому знаку второго он снова поплыл к другому берегу, и они оба сделали вид, как будто ничего не подозревают.

— Здравствуйте, друзья мои! — сказал Грэм во весь голос, но не выходя из укрытия.

Они не отозвались, только лодка быстрее поплыла вперёд. Он смело вышел и сказал:

— Не беспокойтесь, это друг.

Они остановились, и тот, что сидел на корме, заговорил:

— Нам этого мало. Что вы здесь делаете?

— Я имею такое же право задать этот вопрос вам.

— Если вы не хотите отвечать, мы не станем разговаривать. Вперёд, Хаверленд!

— Постойте! С вами Альфред Хаверленд?

— Допустим? Вам-то что?

— Он тот человек, которого я хочу видеть больше всего на свете. Я Эверард Грэм. Может быть, он помнит меня?

Лесной житель с удивлением воззрился на берег. Ему хватило минуты.

— Это он, Нед, точно.

С этими словами он повернул каноэ к берегу. Несколько гребков, и он спрыгнул на берег и пожал руку своего юного друга.

— Ну, Грэм, скажи, ради семи чудес света, что принесло тебя сюда? Я забыл, ты обещал навестить меня как-нибудь, но с тех пор столько воды утекло. И я уверяю тебя, то, что со мной произошло, доканало бы любого смертного, — добавил он приглушённым голосом.

Грэм всё объяснил, и можно себе представить, с каким удивлением, с какой признательностью, с каким пониманием был встречен его рассказ. Но прежде Хаверленд представил своего компаньона — Неда Холдиджа.

— Сет пообещал вернуть Айну, — сказал он. — Но я не мог бездельничать, пока он ищет её в одиночку. Мой добрый друг, который много повидал в приграничных войнах, охотно присоединился ко мне. Думаю, ты бы хотел увидеть мать Айны, но ты увидел бы, что она убита горем. Я не вернусь к ней, пока не узнаю что-нибудь о нашей любимой дочери.

— И если эти трусливые могавки не пожалеют о том дне, когда они совершили свои дьявольские дела, значит, Нед Холдидж сильно ошибся! — с пылом вскричал этот человек.

— Не знаю, — улыбнулся Грэм. — Но нас сейчас трое, и мы можем в открытую напасть на них, тем более в их лагере наш друг.

— Нет, сэр, этому не бывать! — отозвался охотник, помотав головой. — Так мы их ни за что не победим. Даже если бы с нами был десяток мужчин, которые хотели бы разорвать этих трусов на куски, мы бы не победили.

— Значит, вы надеетесь на какую-то уловку, да?

— С этими тварями только так и можно.

— И только небеса знают, что произойдёт, — унылым голосом заметил Хаверленд.

— Не сдавайся, Альф. У нас ещё есть время.

— Вы должны извинить меня за этот приступ слабости, — сказал Хаверленд, взяв себя в руки. — Хотя в моих руках сила целой армии, но в груди бьётся сердце отца. Я сделаю всё, чтобы вернуть мою любимую дочь. О, я не могу забыть ту ночь, когда её забрали у нас, я и теперь слышу её крики!

Грэм и Холдидж почтили безмолвием его глубокую, трогательную скорбь. Скоро отец снова заговорил, и в этот раз его голос звучал иначе.

— Но почему мы стоим здесь? Неужели нам нечего делать? Разве мы должны унывать, когда мы можем спасти её одним усилием?

— Я думаю об этом с тех пор, как мы здесь остановились, — отозвался Холдидж. — Не понимаю, почему мы должны ждать и ничего не делать, если мы можем сделать хоть что-то?

— Тогда пойдёмте. Ты, конечно, поедешь с нами, Грэм?

— Конечно, но меня интересует, каковы ваши намерения, — сказал он, оставаясь на берегу, когда другие уже сели в лодку.

— Мне казалось, ты помнишь, что у нас только одно намерение, — ответил Хаверленд с лёгким упрёком.

— Я не об этом. Конечно, я знаю о вашем главном намерении, но я хотел бы знать, как вы собираетесь его достичь.

— Ах, это, — ответил Холдидж. — Я часто бывал среди краснокожих в этом краю, и я знаю, что до них можно доплыть по этой реке. Они на несколько миль ниже по течению.

— Но мой опыт говорит, что в этот раз вы ошибаетесь. Захватчики Айны сейчас недалеко. Их можно найти, если перейти открытую прерию на другом берегу реки.

— Во всяком случае, нам нужно переплыть на тот берег. Садитесь же.

— Минутку. Что это значит?

С этими словами Грэм быстро указал на реку. Но двое мужчин в лодке со своего места ничего не могли разглядеть.

— Скорей выходите на берег и спрячьте лодку. Сюда кто-то плывёт, вас не должны увидеть, — взволнованным голосом тихо сказал Грэм.

Он наклонился и схватился за нос каноэ. Мужчины выпрыгнули и в один миг вытащили лодку, а сами спрятались и из своего укрытия наблюдали за рекой.

Внимание Грэма привлекло второе каноэ, которое появилось на излучине выше по течению. Оно было такого же размера, и в нём сидели три или четыре человека. Гребцы сидели в лодке прямо, как статуи, и их тёмные волосы безошибочно указывали на то, что это были индейцы.

Когда лодка приблизилась, Холдидж прошептал, что на корме сидит четвёртый человек, и это женщина! У Хаверленда и Грэма захватило дыхание, безумная надежда наполнила их сердца. Когда каноэ поравнялось с ними, они легко различили трёх дикарей, но не могли рассмотреть лицо женщины. Голова, скрытая индейской шалью, низко склонилась, как будто женщина была погружена в глубокие, мучительные раздумья.

— Давайте отправим этих трёх собак к праотцам, — прошептал Грэм.

Холдидж поднял руку.

— Нет. Тут могут быть другие, а если это Айна, то она может пострадать. Альф, ты думаешь это она?

— Не знаю… Да, клянусь небесами, это она! Смотрите, она сняла шаль! Давайте спасём её! — воскликнул отец, поднимаясь и собираясь бежать.

— Погоди! — требовательно и почти разгневанно скомандовал Холдидж. — Ты всё разрушишь своим безрассудством. Видишь, скоро ночь. Сейчас они ниже нас по течению, и мы не сможем догнать их. Подождём, пока стемнеет, и погонимся за ними. У меня есть план, который точно сработает. Просто подожди немного, и я расскажу тебе, как мы их удивим. Ты и сам удивишься.

Хаверленд вернулся к остальным. Быстро наступила ночь. Через несколько минут троица бесшумно спустила на воду лёгкое берёзовое каноэ, и началась гонка не на жизнь, а на смерть.

Глава 9. Погоня

Ночь пришла даже быстрее, чем ожидали наши друзья. В лесу, где стало темно сразу после захода солнца, она наступила без предупреждения. Мрак разлился над водой, и Хаверленд тут же вывел каноэ из-под прибрежных кустов. В лодке были уключины и вёсла для второго человека, и Грэм тоже стал грести, а Холдидж управлял рулевым веслом. Когда они смело вышли на середину течения, каноэ впереди уже исчезло за поворотом.

— Вперёд, мы не должны упускать их из виду, — сказал Хаверленд, глубоко погружая свои вёсла в воду.

Тьма разлилась над рекой, и наши друзья заметили ещё кое-что. Берега и реку окутал густой своеобразный туман, который часто поднимается в летние ночи над водной поверхностью. Он позволял преследователям приблизиться к индейскому каноэ и одновременно давал возможность индейцам ускользнуть. Холдидж не знал, поможет им туман или нет.

— В начале он может нам помочь, ребята. Если эти мошенники заметят нас, они удерут, уж будьте уверены. Отложите вёсла на несколько минут, пусть течение несёт нас.

— Наверное, это хороший план, хотя я думаю, надо ринуться вперёд и сейчас же покончить со всем, — заметил Грэм, взволнованно поднимая вёсла.

— Я тоже так думаю, — продолжил Холдидж. — Надо обмотать уключины.

Перед тем, как пуститься в путь, они намотали тряпки на уключины, чтобы можно было грести и не вызывать подозрения на берегу. Если не прислушиваться, то их нельзя было услышать.

К этому времени густой туман окутал реку непроницаемым облаком, и они смело кинулись сквозь него. Лёгкое каноэ летело быстро и бесшумно, как птица над водой. Холдидж знал на реке каждый поворот, каждый омут. Он без ошибок вёл каноэ по излучинам, между чёрными камнями, которые торчали там и сям.

Так они прошли милю, когда он поднял руку, чтобы они ненадолго сбавили скорость.

— Слушайте! — произнёс он.

Они услышали слабый, отдалённый, почти неразличимый плеск вёсел и скрип уключин.

— Это выше или ниже? — спросил Хаверленд, склоняя голову и напряжённо вслушиваясь.

— Кажется, мы их обошли, — отозвался Грэм.

Звук явно доносился с той стороны, что была выше по течению. Они были вынуждены признать, что гребли слишком быстро и в темноте обогнали индейцев, не подозревая об их близости.

— Возможно ли такое? — с удивлением и сомнением спросил Холдидж.

Таков был характер речных берегов в этом месте, что он обманывал слух. Индейцы всё время были далеко впереди. Трое мужчин немного отплыли назад и наконец поняли, в чём дело. Сейчас они слышали тихие звуки далеко внизу.

— Как я не догадался? — с досадой сказал Холдидж. — Сейчас вам надо поднажать, а то мы их упустим.

— А мы не столкнёмся с ними?

— Нет, если будем осторожны. Думаю, скоро они сойдут на берег, и это будет восточный берег. Поплывём вдоль берега. Держите ухо востро.

Сейчас гребцы заработали с удвоенной силой. Они глубоко погружали ясеневые вёсла и тянули их так, что те опасно сгибались. Вода у носа пенилась и расходилась пенной пирамидой.

Последствие этой гребли скоро стало очевидным. Скрип вёсел впереди слышался всё яснее. Было понятно, что они догоняют индейцев. Руки Хаверленда налились десятикратной силой, когда он почувствовал, что спешит на помощь своему единственному ребёнку. Он хотел только прыгнуть на похитителей и разорвать их от макушки до пят. Сердце Грэма забилось сильнее, когда он понял, что через несколько мгновений встретится с той, чей облик чудился ему в видениях много ночей подряд.

Холдидж сидел совершенно хладнокровный. Он придумал план и поделился им с остальными. План был таков: они бесшумно преследуют каноэ, пока не начнут отчётливо различать его форму. Затем они выстрелят в индейцев, бросятся вперёд и спасут Айну от всех опасностей.

*  *  *

Холдидж, которого мы представили в этой главе, был пожилой мужчина. Десять лет назад он переехал из города на Гудзоне и вместе с другими переселенцами основал поселение, из которого пустился на поиски и в котором он встретил Хаверленда с женой и сестрой. Он был женат, и его хижина стояла на окраине деревни. Когда настали опасные времена, он участвовал в нескольких набегах на дикарей, иногда в качестве командира. Из-за этого индейцы возненавидели его. Они узнали, где он живёт, и однажды тёмной, бурной ночью напали на него. К счастью для него, Холдидж в тот раз был в деревне, и это спасло его от злобной мести. Разочарованные тем, что не получили главную добычу, индейцы выместили свою ненависть на его беззащитных жене и сыне. Когда отец вернулся, он нашёл их изрубленными, лежащими бок о бок в луже крови. Нападение было таким тихим, что соседи ничего не подозревали. Они были поражены тем, что им грозила такая смертельная опасность. Холдидж затеял ужасную месть тем, кто разрушил его счастье. Через пару лет он нашёл их и в течение полугода перестрелял всех! Как можно предположить, его естественное отвращение к индейцам усилилось из-за трагического случая. Оно стало таким сильным, что дикари в этих местах трепетали при упоминании его имени. Вот почему он с такой готовностью отправился с Хаверлендом в это опасное путешествие.

*  *  *

Как было сказано, наши друзья быстро настигли индейское каноэ. На той скорости, на которой они плыли, они догнали бы их через полчаса. Они были так близко к берегу, что видели тёмную линию кустов, и несколько раз свисающие ветки хлестали их по головам. Внезапно Холдидж снова поднял руку. Все перестали грести и вслушались. К своему ужасу, они не услышали ни звука. Грэм перегнулся через борт и чуть ли не коснулся ухом воды. Но он не заметил ничего, кроме ряби вокруг корней и веток вдоль берега.

— Может быть, нас услышали? — спросил он мучительным шёпотом, когда поднял голову.

— Не думаю, — отозвался Холдидж, охваченный такими же сомнениями, как остальные.

— Тогда они сошли на берег.

— Боюсь, так и было.

— Но мы держались так близко к берегу. Почему мы ничего не увидели и не услышали?

— Они могут высаживаться прямо в эту минуту, в нескольких ярдах от нас.

— Если так, то мы должны их слышать. Или они плывут тихо, как мы, и тогда мы окажемся в такой же ловушке, в какую хотели загнать их.

— Верное предположение, — заметил Холдидж.

Сказав это, он вытянул руку, схватил свисающую ветку и остановил каноэ.

— Ну, ребята, если…

— Тсс! Смотрите! — волнующим шёпотом прервал его Хаверленд.

Все повернули головы и увидели то, что казалось горящей свечой, плывущей по реке. Это была небольшая точка света, которая сияла красным. Она озадачила наших друзей. Она двигалась так бесшумно, скользила так ровно, как будто само течение несло её.

— Что это такое?

— Стойте! — крикнул Холдидж. — Это каноэ впереди. Мы видим горящую трубку. Ваши ружья готовы?

— Да, — ответили остальные достаточно громко, чтобы их услышали.

— Гребите прямо к ним и стреляйте, как только увидите вашу цель. Вперёд!

В тот же миг он отпустил ветку, и двое налегли на вёсла. Лодка понеслась вперёд, как пуля. Казалось, она разрежет другую лодку надвое. Через минуту появились три смутные фигуры, и карающие ружья были подняты. Вдруг свет «маяка» погас, и индейское каноэ исчезло, как по волшебству.

— Это трюк! — взволнованно воскликнул Холдидж. — Вперёд! Далеко они не уйдут, будь они прокляты!

Двое отложили ружья и снова взялись за вёсла. Холдидж направил вверх по течению, поскольку ему показалось, что индейцы повернули туда. Он наклонил голову, ожидая увидеть в тумане фигуры врагов, но он ошибался. Ни один дикарь не показался перед его глазами. Он разворачивал её, направлял поперёк течения, вверх и вниз, но всё было бесполезно. На этот раз они потеряли свою добычу. Индейцы, несомненно, услышали преследователей, взялись за вёсла и безмолвно исчезли.

— Минутку! — скомандовал Холдидж.

Они остановились, и он напряжённо вслушался.

— Слышите что-нибудь? — спросил он, затаив дыхание и наклонившись вперёд. — Там! Слушайте!

Они различали только рябь на воде, которая затихала с каждой минутой.

— Они ниже нас. Быстрей!

Хаверленда и Грэма не нужно было уговаривать. Каноэ на огромной скорости понеслось над водой. Уже поднялась луна, ветер кое-где разогнал туман, и в некоторых местах было ясно, как днём. Иногда они пересекали такие места, которые были шириной от нескольких футов до нескольких родов^[2]. Отсюда были хорошо видны берега с обеих сторон. Они бессознательно замирали от ужаса, понимая, как легко враг может скрыться.

Когда они пересекали одно из таких мест, более широкое, чем обычно, они заметили, что индейское каноэ приближается к другому берегу. Между ними было всего сто ярдов, и они бросились вперёд на огромной скорости. Светлых мест стало больше, и туман очевидно исчезал. Поднялся ветер, который быстро его разгонял. Холдидж держался около восточного берега, чувствуя, что враг высадится на этой стороне.

Неожиданно туман целиком перекатился с реки в лес. Светила яркая луна, и преследователи огляделись, ожидая увидеть врагов совсем близко. Но они были обречены на разочарование. Только рябь от их собственного каноэ тревожила воду. Луна висела прямо над ними, и на берегах не было тени, которая могла бы спрятать хоть кого-то. Индейцы очевидно высадились на берег и сейчас были далеко в лесу.

— Бесполезно, — мрачно заметил Хаверленд. — Они ушли.

— Какое горькое разочарование, — добавил Грэм.

— Для меня оно ещё горше, чем для вас, — сказал Холдидж. — У меня старый счёт к этим дьявольским мерзавцам. Сегодня я надеялся сделать кое-что, но мне помешали. Сейчас нам нечего делать. Они ускользнули, это понятно, и мы должны попробовать другие способы. Вы, конечно, устали и телом, и духом. Давайте высадимся на берег, отдохнём и обсудим наши дела.

Удручённые, мрачные, Хаверленд и Грэм направили каноэ к берегу.

Глава 10. Два индейских пленника

Когда Сет ударил обречённого дикаря томагавком, это было так внезапно, так неожиданно, так поразительно для индейцев, что они несколько мгновений не двигались и ничего не говорили. Голова была расколота почти надвое (поскольку руку вело всепожирающее чувство), и мозги забрызгали тех, кто сидел рядом. Сет секунду постоял, как бы наслаждаясь завершённой работой. Затем он развернулся, прошёл к своему месту, сел и начал насвистывать!

Через секунду почти все дикари глубоко вздохнули, как будто освободились от тяжёлой ноши. Каждый взглянул на соседа, и в нахмуренных бровях, сверкающих глазах, перекошенных лицах, свистящем дыхании сквозь сжатые зубы читалось ужасное желание. Все лица, кроме лица вождя, побледнели от ярости. Только вождь остался спокоен. Три индейца поднялись, выхватили ножи и встали перед ним, ожидая предсказуемых распоряжений.

— Не трогайте его, — сказал вождь, покачав головой. — У него не в порядке здесь.

С этими словами он выразительно постучал себе пальцем по лбу. Это означало, что пленник безумен. Другие считали так же, хотя с трудом могли погасить огонь, который пылал в их груди. Но слово вождя было законом, который нельзя нарушать, и они без ропота снова уселись на землю.

Хотя взгляд Сета казался рассеянным и бессмысленным, он с остротой орла заметил все эти движения. Он знал, что одного слова или знака вождя будет достаточно, чтобы его разорвали на тысячи кусков. Когда он стоял перед своим бездушным мучителем с острым томагавком в руках, даже уверенность в мгновенной смерти или продолжительных пытках не остановили бы его месть дикарю. Сейчас всё было кончено, он взял себя в руки. К нему вернулись обычные чувства и обычная любовь к жизни. Слова вождя подтвердили, что теперь Сет считается душевнобольным или дураком и поэтому не заслуживает смерти. Хотя сейчас он был спасён, но всё равно ему угрожала опасность. У погибшего дикаря были живые друзья, которые ухватятся за любую возможность отомстить. Во всяком случае, если всё будет идти своим чередом, Сету скоро не поздоровится. Нужно было убираться отсюда как можно быстрее.

Только через десять минут после ужасного деяния индейцы зашевелились. Несколько человек встали и отнесли своего товарища в сторону, а остальные начали готовиться к дневному переходу. В это время бегуны, которые преследовали Грэма до реки, вернулись и узнали о трагическом происшествии. Целая батарея пылающих глаз обратилась в сторону Сета, но он оставался безучастным. Индейцы надеялись выместить свою злобу на беззащитном пленнике, который был в их руках. Но присутствие вождя сдерживало даже малейшие проявления, и они довольствовались только многозначительными взглядами.

Одна деталь не ускользнула от внимания Сета и заставляла его задуматься и удивляться. Нигде не было видно Айну. На самом деле, можно было подумать, что дикари ничего о ней не знали. Может быть, Сет и Грэм ошиблись и пошли не за тем отрядом? Может быть, её захватило какое-то другое племя? Или индейцы разделились и увели её в другом направлении? Когда он раздумывал над этими вопросами, то решил, что последнее предположение более верное. Они не могли ошибиться, поскольку не выпускали из виду след. Более того, находясь среди индейцев, он обратил внимание на некоторые мелочи. Они без сомнений доказывали, что этот тот самый отряд, который напал на дом лесного жителя. Об этом свидетельствовали их предусмотрительность, их спешка. Было понятно, что они боялись погони. Для сохранения своего сокровища одна часть индейцев отделилась, чтобы потом, когда не будет погони, присоединиться к основному отряду. Сет понял, что это было единственное правдоподобное объяснение того, почему Айны сейчас нет.

Скоро приготовления были завершены, и индейцы пустились в дорогу. Если Сет питал какие-то сомнения насчёт отношения к нему индейцев, то теперь они рассеялись. Было бы невероятно, если бы они взяли его в плен, не намереваясь никак использовать. Поэтому его нагрузили огромным тюком. В основном, это была еда, а точнее оленина, которую дикари принесли с собой. Они закопали своего погибшего товарища без церемоний и скорби, которых можно было ожидать. Североамериканские индейцы редко выражают свои эмоции, за исключением похорон соплеменника, «танца войны» или чего-то похожего, когда они высвобождают весь сгусток своей дьявольской страсти. На этот раз никаких церемоний — если это можно назвать церемонией — не проводилось. Они вырыли относительно узкую могилу и опустили туда погибшего в вертикальном положении, с лицом, обращённым на восток. Его ружьё, ножи и одежду похоронили вместе с ним.

Стоял душный августовский день, и Сет сильно мучился. От природы он был гибким, жилистым, способным переносить длительное напряжение. К его сожалению, дикари это поняли и нагрузили его. Большая часть пути шла через лес. Верхушки деревьев смыкались в своды и не пропускали испепеляющие солнечные лучи. Если бы они встретили открытую равнину, как ту, что была возле лагеря, Сет бы этого не пережил. Из-за груза Сет почти не чувствовал боли. Страшная жажда мучила его, хотя он утолял её в бесчисленных ручейках, которые журчали в лесу.

— Янки это нравится? — ухмыльнулся дикарь, наклонившись и злобно уставившись в лицо Сета.

— Просто отлично. Может, и тебе попробовать?

— Уф! Шагай быстрее. — Эти слова сопровождал толчок в спину.

— Ну, я-то собираюсь шагать так, как мне угодно, а если ты не хочешь ждать, то можешь пойти впереди, клянусь богом.

И Сет не ускорил свой шаг. К полудню он понял, что ему нужен короткий отдых, или он совсем выдохнется. Он знал, что просить бесполезно, поэтому решил отдохнуть без разрешения. Он ослабил верёвки, которые держали тюк на его спине, и позволил ему упасть на землю. Сам он тоже сел на землю и опять засвистел!

— Иди быстрее, янки, пошевеливайся, — вскричал один индеец, давая Сету оглушительную затрещину.

— Слушай, ты, может, не знаешь, но это оскорбительно. Я Сет Джонс из Нью-Гэмпшира, так что не раздражай меня понапрасну.

Дикарь, к которому он обратился, собирался ударить его снова, но вождь остановил его.

— Не трогай бледнолицего. Он устал. Пусть отдохнёт.

То, что дикарём овладела такая необъяснимая прихоть, как милосердие, было для Сета полной неожиданностью. Он решил, что его сохраняют для какой-то ужасной пытки.

Тем не менее, отдых был коротким. Как только Сет начал им наслаждаться, вождь приказал снова нагрузить на него тюк. Сет хотел ослушаться и насладиться отдыхом подольше, но, по размышлении, решил, что лучше не перечить вождю, который пока столь к нему снисходителен. Поэтому он со свежими замечаниями и возражениями взвалил груз на спину и поплёлся вперёд.

*  *  *

Сет был прав в своих предположениях об Айне. Во второй половине дня трое индейцев из тех, которых преследовали наши друзья, отделились от главного отряда и увели Айну с собой. Она тут же заметила второго пленника, но не смогла поговорить с ним. Печальным облегчением для неё стало то, что её родители спаслись и что ужасы и лишения плена испытывают только она сама и её новый друг. Но даже такой юный, полный надежды дух испытывал угнетение. Не смерть страшила Айну, но надругательство. Это было хуже смерти. Только бог мог спасти её, и к нему она взывала о спасении.

Глава 11. Погоня продолжается

— Кажется, этим чертям помогает сам дьявол! — заметил Холдидж, когда они высадились на берег.

— Но я верю, что нам помогает бог, — добавил Хаверленд.

— На бога надейся, а сам не плошай. Ищите следы.

— В лунном свете их можно найти только наощупь, — сказал Грэм.

— Не теряйте духа. Обойдите берег, ищите любой след, а я пойду вверху по течению. Думаю, они высадились где-то недалеко.

С этими словами охотник исчез, а Грэм и Хаверленд начали поиски в противоположном направлении. Они осторожно сдвигали свисающие ветки и осматривали грязь. Подозрительные примятости на траве подвергались самому тщательному изучению. Хотя против них была темнота, но от их взгляда не ускользнул бы ни один след. Всё же их усилия были напрасны, они не обнаружили следов. Они вернулись к началу, убеждённые в том, что дикари высадились на другом берегу. Вдруг до них донёсся тихий свист охотника.

— Что это значит? — спросил Грэм.

— Он что-то нашёл. Поспешим к нему.

— В чём дело, Холдидж? — спросил Хаверленд, когда они подошли к охотнику.

— Вот их следы. Это так же точно, как то, что я грешник. По-моему, они недалеко.

— Подождём до рассвета, прежде чем пойдём по ним?

— Боюсь, придётся, а то в темноте много чего упустим. Солнце скоро встанет.

— Через несколько часов.

— Что ж, а пока устроимся поудобнее.

С этими словами троица уселась на землю и тихо проговорила до утра. Как только забрезжил слабый свет, они нашли неподалёку индейское каноэ, спрятанное в густых кустах. Поскольку было лето, погоня продолжилась в самый ранний час, так что дикари не могли далеко уйти. Айна замедляла их передвижения, и наши друзья надеялись настичь их до заката.

Преследователей заботило лишь одно. Три дикаря, которые знают, что враги идут по их следу, теперь могут решить поскорее присоединиться к главному отряду. Это уничтожало все надежды. Их разделяло не такое большое расстояние, и нужно было сделать некоторые приготовления на этот случай.

Глаз охотника легко различал следы. Охотник быстро шёл впереди, а Хаверленд и Грэм охраняли его. Хаверленд немного боялся, что дикари, поняв, что столкновение неизбежно, остановятся и устроят засаду, в которую охотник слепо заведёт наших друзей. Охотник же, хотя и казался нарочито беспечным, лучше понимал индейскую тактику. Он знал, что дикари не остановятся, пока их к этому не принудят.

— А, смотрите! — воскликнул Холдидж, неожиданно встав на месте.

— Что случилось? — поинтересовался Грэм, торопливо подойдя к охотнику вместе с Хаверлендом.

— Здесь у них был лагерь, вот что.

Они видели приметные следы лагеря. На земле была куча пепла. Когда Хаверленд пнул её, он обнаружил, что угли ещё светятся. Сломанные палки валялись вокруг, и можно было увидеть другие остатки индейского лагеря.

— Сколько они здесь пробыли? — спросил Грэм.

— Не больше трёх часов.

— Мы уже близко.

— Да, довольно близко.

— Поспешим вперёд.

— По этим углям видно, что вышли после рассвета. А поскольку твоя девушка, Хаверленд, не может идти быстро, то она, конечно, их задерживает.

— Верно. Хотя у нас было много разочарований, я начинаю чувствовать, что надежда возвращается. Я верю, что у нас будет возможность её спасти.

— Ещё кое-что! — воскликнул Грэм, который осматривал землю в нескольких ярдах в стороне.

— Что там?

— Это, кажется, кусок её платья.

Грэм передал Хаверленду небольшую тряпку. Отец жадно схватил его и осмотрел.

— Да, это от платья Айны. Надеюсь, он попал к нам в руки не из-за какого-то насилия. — И при упоминании её имени несколько слёз скатились по щекам Хаверленда против его воли.

— Я думаю, она оставила этот кусок как путеводный знак, — заметил Грэм.

— Скорее всего, — добавил Холдидж.

— Она, конечно, видела нас, и сделала всё, что нам помочь.

— Очень может быть. Но пока мы здесь, нам их не догнать. Помните, дикари продолжают идти.

После этого предупреждения троица быстро пошла вперёд. Охотник вёл их, как и прежде. Погоня продолжалась до полудня без остановок. Они понимали, что скоро настигнут индейцев и должны были соблюдать крайнюю осмотрительность. После каждой сломанной ветки, каждого упавшего листа они в испуге замирали. Они не разговаривали даже самым тихим шёпотом. Холдидж шёл в нескольких десятках ярдов впереди, и компаньоны не отрывали от него взгляда, когда вдруг он остановился и поднял руку. Они тоже остановились. Он осмотрел лежавшие перед ним листья. Через мгновение он обернулся и жестом подозвал компаньонов.

— Как я и боялся, — угрюмо прошептал он.

— В чём дело? — с тревогой спросил Хаверленд.

— Два следа опять соединились, — ответил охотник.

— Ты не ошибся? — спросил Хаверленд, зная, что ошибки не было, но хватаясь за последнюю соломинку.

— Нет, сэр, никакой ошибки. Было три индейца, а теперь их больше сорока.

— И мы пойдём за ними?

— Пойдём ли мы за ними? Конечно, пойдём. Это единственный шанс увидеть Айну снова.

— Я знаю, но надежда так слаба. Они, наверное, знают, что за ними погоня, их в десять раз больше. И что мы сможем сделать?

— Там посмотрим. Ладно, пойдёмте.

С этими словами охотник развернулся и пошёл вперёд. Грэм и Хаверленд безмолвно последовали за ним. Через несколько мгновений троица продолжала, как и прежде, осторожно и безмолвно пробираться через густой лес.

Наши друзья ещё ничего не ели и начали испытывать муки голода. Но в нынешнем положении они, конечно, должны были потерпеть. После полудня они пришли к ещё одному месту, где дикари устраивали лагерь. Если Хаверленд и Грэм имели какие-то сомнения в том, что сказал охотник, то здесь их сомнения рассеялись. Было понятно, что в этом месте несколько часов назад останавливался большой отряд индейцев. Было так же очевидно, что индейцы не старались скрыть свои следы. Если у них и были подозрения, что их преследуют, то они не боялись последствий. Они хорошо понимали, что силы были неравны, и пренебрегали белыми.

С другой стороны, охотника это радовало. Теперь он хорошо знал, как обстоят дела, и мог надеяться только на свою хитрость. По этой же причине индейцы были уверены, что на них никто не нападёт. Они не принимали в расчёт то, что в их лагере имелся враг.

Наши друзья нашли много остатков еды и удовлетворили свой голод. Ещё раньше они поняли, что они довольно скоро настигнут дикарей. Все трое хотели подойти к индейскому отряду в сумерках, но это ожидание обернулось внезапным разочарованием. Через несколько часов они достигли той точки, где следы снова разделялись.

Это было необъяснимо даже для охотника, и наши друзья несколько мгновений стояли в полном замешательстве. Они не ожидали разделения и не видели для него ни малейшей причины.

— Это просто невозможно! — заметил Холдидж, когда снова осматривал следы.

— Что-то это должно означать, — сказал Хаверленд с глубоком вздохом.

— Это какая-то уловка, которую мы должны разгадать перед тем, как пойдём дальше.

— Наверное, они замыслили совсем не то, о чём мы думаем. Очевидно, что это какой-то план, чтобы сбить нас с толку. Наступило время пустить в ход весь наш разум.

Во время этого рассеянного разговора охотник тщательно осматривал следы. Грэм и Хаверленд несколько секунд смотрели на него, и он сказал:

— Что вы думаете об этом?

— Ничего особенного. Следы разделяются. Главный отряд идёт прямо вперёд, а маленький отходит на запад. Разделение очень неровное. Насколько я могу судить, в маленьком отряде три-четыре человека. Они не пытались скрыть следы. Или здесь какой-то сложный план, или они просто не обращают на нас внимания.

— Может быть, и то, и другое, — заметил Грэм. — Они ведь обращали внимание на то, чтобы уйти от нас, когда у них не было преимущества. И они уже показали, что умеют не только придумывать планы, но и воплощать их.

— Если бы только мы смогли намекнуть этому Сету Джонсу о своём присутствии и своих намерениях, у меня опять появилась бы надежда, — сказал Хаверленд.

— Очень может быть, что если этот Сет Джонс намекнёт нам о своём присутствии и своих приключениях, твои ожидания уменьшатся, — с многозначительным видом возразил Холдидж.

— Мы попусту теряем время на болтовню, — сказал Грэм. — Давайте обсудим и решим, что нам делать. Что касается меня, я за то, чтобы идти за маленьким отрядом.

— Почему? — спросил Хаверленд.

— Признаюсь, у меня нет никаких причин, но что-то говорит мне о том, что Айна с маленьким отрядом.

— Вряд ли, — ответил Хаверленд.

— Странно, но мне пришла в голову та же мысль, — заметил охотник.

— Ты, конечно, сможешь объяснить причину.

— Я могу объяснить то, что кажется мне достаточной причиной. Сейчас я поразмышлял и подумал вот о чём. Я считаю, что девушка с маленьким отрядом, и дикари хотят, чтобы мы пошли за главным. Они устроят на нас засаду и расправятся с нами.

— Дикари могут потерять пленницу. Вряд ли они пойдут на такой риск, когда для этого нет никаких оснований, — заметил Хаверленд.

— Это не кажется возможным, но они не в первый раз заставляют нас открыть глаза пошире. Могавки уверены, что мы не подозреваем о том, что девушку увели два-три индейца. Ведь у них достаточно сил, чтобы защитить её от десятка таких, как мы. Они настолько уверены, что дали ей уйти. Они знают, что мы идём за ними, и приготовили невдалеке какую-нибудь ловушку.

— Согласен, звучит разумно, но вот это свидетельство не в вашу пользу, — сказал Грэм, показывая ещё одну тряпку, снятую с куста.

— Почему оно не в мою пользу? — поинтересовался охотник.

— Обратите внимание на куст, с которого я снял эту тряпку. Вы увидите, что он на пути большого отряда, а, значит, Айна была с ним.

— Ну-ка, покажи мне, на какой именно ветке она висела, — быстро попросил Холдидж.

Грэм отвёл его на несколько ярдов в сторону и показал ветку. Охотник наклонился и внимательно осмотрел куст.

— Теперь я уверен, — сказал он, — что я был прав. Эту тряпку оставили дикари, чтобы сбить нас со следа. Искать Айну нужно в другой стороне.

— Холдидж, — серьёзно сказал Хаверленд, — я ценю ваше умение и вашу рассудительность, но сейчас мне кажется, что вы ведёте себя до странного неразумно.

— Есть только один способ разобраться, — с улыбкой сказал охотник. — Вы согласны?

Остальные с готовностью согласились, и охотник достал свой нож. Поскольку наши читатели могут неправильно понять, как он хотел использовать нож, мы сейчас же опишем его modus operandi^[3]. Охотник отошёл на пару шагов, зажал остриё лезвия между большим и указательным пальцами и перебросил нож через голову. Когда нож упал на землю, остриё указывало прямо на тропу, по которой ушёл маленький отряд.

— Как я и думал, — заметил охотник, снова улыбнувшись.

Сейчас спорный вопрос был решён, и трое наших друзей без колебаний пошли на запад, по следу маленького отряда.

Как много иногда зависит от самого мелкого обстоятельства! Как мало нужно, чтобы изменить ход великих событий! То, что лезвие охотничьего ножа упало и указало в одну сторону, а не в другую, решило судьбу всех персонажей этой жизненной драмы. Если бы оно указало на север, то через час все трое попали бы в устроенную для них ловушку, и все были бы перебиты. Охотник был прав. Айна Хаверленд ушла с маленьким отрядом.

Глава 12. Записки по дороге

Мы сказали, что охотник был прав. Случайный поворот охотничьего ножа не только спас ему жизнь, но и направил его усилия в нужную сторону.

Надо признать, что у Хаверленда были опасения насчёт того пути, который они выбрали. Он не мог поверить в недальновидность дикарей. Пленница была в их владении, а они передали её в руки одного или двух человек, хотя знали, что их преследуют. Но решение охотничьего ножа нельзя было обжаловать, и в угрюмом молчании он последовал по стопам охотника.

Солнце уже клонилось к вечеру, и преследуемые дикари не могли уйти далеко. Их следы были хорошо видны, поскольку они не делали попыток их скрывать. Хотя Холдидж изо всех сил пытался обнаружить следы изящных мокасин Айны, он не преуспел. Несмотря на его первоначальную уверенность, у него появились некоторые опасения.

Охотник проявил свою ловкость в выслеживании дикарей, но совершил одну печальную ошибку. Он ошибся в численности маленького отряда. В нём было не три-четыре индейца, а шесть. Когда он заметил их следы, он подумал, что дело будет сложнее, чем он ожидал. Всё же не было времени на остановку или колебания, и он решительно шагал вперёд.

— А, вот ещё знак, — воскликнул он, неожиданно встав на месте.

— Что за знак? — жадно поинтересовались его компаньоны.

— Посмотрите, пожалуйста, на этот куст, и скажите, что вы видите.

Двое друзей увидели, что одна ветка каштана, который рос вокруг пня, была обломана и указывала прямо в ту сторону, куда шли индейцы.

— Всё понятно, Айна сделала для нас указатель, — сказал Хаверленд.

— У меня такое же мнение, — добавил Грэм.

— Вы ошиблись, — сказал охотник. — Это сделала не Айна.

— Не Айна? — воскликнули остальные. — А кто тогда?

— В том-то и вопрос. Моё мнение такое: это сделал белый человек, о котором вы говорили.

— Но разве он тоже с ними?

— Невероятно, чтобы индейцы позволили обоим пленникам уйти под охраной всего двух-трёх человек.

— Двух-трёх? Перед нами шесть раскрашенных могавков. Я пока не нашёл следов Айны, но несколько раз видел точные доказательства, что среди них есть белый человек. Посмотрите снова на эту палку, и вы увидите, что девушка не могла её сломать. Для начала, я не верю, что она на это способна — палка такая толстая. Если бы она даже сломала палку, то на это ушло бы много времени, и ей бы помешали.

— Значит, Сет с ними, хотя это, по меньшей мере, странно. Индейцев охватила какая-то необъяснимая блажь.

— Но вы сказали, что не различаете следов Айны? — спросил Грэм.

— Пока нет.

— Вы думаете, она с ними?

— Да.

— Тогда где её следы?

— Наверное, где-то на земле.

— Так почему мы их не видим?

— Наверное, потому что они ускользают от наших глаз.

— Хорошее объяснение, — улыбнулся Грэм. — Но если мы все вместе не можем увидеть её следы, может быть, она не с этими индейцами?

— Думаю, с этими. Помните, что эти шесть могавков идут не индейским шагом, как у них принято, а без всякого порядка. Возможно, девушка идёт впереди, и следы её маленьких мокасин скрыты следами больших ног индейцев.

— Надеюсь, вы не ошибаетесь, — заметил Хаверленд. В его голосе звучало мучительное сомнение.

— Единственный способ убедиться — увидеть этих трусов. Нам остаётся только идти вперёд.

— Они могут быть совсем недалеко, и если мы хотим настичь их до вечера, нам нужно поспешить.

— Тогда пойдёмте.

С этими словами охотник снова зашагал вперёд, но с большей осторожностью, чем раньше. Вокруг он видел ясные признаки того, что индейцы недалеко.

Когда солнце садилось, триумвират дошёл до небольшого ручья, который, пенясь, пересекал следы. Они остановились, чтобы утолить жажду, а потом охотник поднялся и снова двинулся вперёд. Но Грэм задержался, чтобы поискать путеводные знаки, и попросил своих компаньонов подождать.

— Время — деньги, — ответил охотник. — Ты здесь ничего не найдёшь.

— Ничего не найду, да? Просто подойдите и взгляните.

Охотник по камням обратно перешёл ручей и вместе с Хаверлендом подошёл к Грэму. Грэм показал на широкий, плоский камень, лежавший у его ног. На нём другим, более мягким камнем было нацарапано:

«Торопитесь. Здесь шесть индейцев, и Айна с ними. Они не подозревают, что вы преследуете их, они идут в деревню. Думаю, мы встанем лагерем в двух-трёх милях отсюда. Когда начнёте дело, крикните козодоем, и я пойму.

С почтением

Сет Джонс».

— Если бы я не боялся, что эти черти услышат, я бы прокричал троекратное ура этому Джонсу, — воскликнул Холдидж. — Он славный малый, кем бы он ни был.

— Вы можете на него положиться, — добавил Грэм. — Я знаю его мало, но достаточно, чтобы это понять.

— Давайте посмотрим, — сказал охотник, перечитывая надпись на камне. — Он говорит, что они встанут лагерем в двух-трёх милях отсюда. Солнце садится, но будет светло ещё час, и мы сможем идти. Лучше нам двигаться вперёд, нельзя терять времени.

— Трудно представить, как этот Джонс сумел написать послание, окружённый индейцами, — сказал Грэм вполголоса, когда они снова пустились в путь.

— Мы знаем, что он с ними, и этого пока достаточно. Когда у нас будет время, мы обсудим эту тему. Приготовьтесь.

— Да… но секунду. Холдидж, давайте договоримся, как мы будем идти. Сейчас нужно быть вдвойне осмотрительным.

— Я буду идти по следу и смотреть, чтобы мы не попали в гнездо шершней. Вы охраняйте меня. А ты, Грэм, раз тебе так везёт с находками, ищи другие знаки. Этот Джонс — умница, и он, скорее всего, даст нам ещё хорошие указания.

Каждый понял, в чём заключалась его работа, и готов был её выполнять. Из-за крайних предосторожностей они шли очень медленно.

Охотник немного прошёл вперёд и обратил внимание на свою тень на земле. Посмотрев вверх, он с сожалением увидел в небе полную луну. Это было плохо. Хотя при луне можно было видеть следы так же ясно, как днём, и она помогало в погоне, но было понятно, что индейцы узнают об их приближении.

— Эй! — шёпотом позвал Грэм.

— Что теперь? — спросил охотник, бесшумно разворачиваясь.

— Ещё одно письмо от Сета.

Хаверленд и Холдидж подошли к нему. Грэм склонился над плоским камнем, пытаясь разобрать буквы. Хотя луна светила ярко, но этого было недостаточно. Терпение и настойчивость позволили им прочитать послание:

«Будьте очень осторожны. Индейцы начали подозревать. Они видели, как я пишу на камне и теперь очень подозрительны. Они не отходят от девушки. Когда подойдёте, помните о сигнале. Весь ваш, в спешке, но с величайшим уважением

Сет Джонс, эсквайр».

Сейчас было очевидно, что они совсем рядом с дикарями. После короткого торопливого обсуждения было решено, что Холдидж пойдёт далеко впереди и, когда найдёт лагерь, немедленно сообщит об этом своим компаньонам.

Медленно, безмолвно, осторожно все трое двигались вперёд. Через полчаса Грэм дотронулся до плеча Хаверленда и многозначительно указал вверх. На ветвях были видны красные отблески. Когда они остановились, то увидели за деревьями мерцающий свет. В следующий миг охотник стоял рядом с ними.

— Наконец мы до них добрались, — прошептал он. — Проверьте своё оружие и приготовьтесь. Нас ждёт жаркое дельце.

Они были готовы и теперь ожидали решительного столкновения. Они понимали, что бой будет смертельным, и их сердца колотились. Даже охотник дышал часто и торопливо. Но когда они бесшумно двинулись вперёд, они не испытывали никаких колебаний.

Глава 13. Некоторые объяснения

Деревня могавков была довольно далеко от места, где стоял дом лесного жителя. С награбленной добычей они не могли идти быстро. Кроме того, зная, что белые не станут их преследовать, они не слишком торопились. Но когда к ним бесцеремонно ввалился Сет Джонс, когда его компаньон сбежал, когда маленький отряд, который увёл Айну, сообщил о погоне, старый вождь начал сомневаться, в такой ли уж они безопасности. Он решил, что по его следу идёт большой отряд белых, и чтобы сохранить пленников, от него потребуются все его умения. В этом и была загвоздка. Если его преследуют — а в этом не было сомнений, — то нужно идти быстрее, ведь его преследователей гонит жажда мести. С награбленной добычей это было невозможно, и он наконец понял, что нужно прибегнуть к уловке.

Он выбрал шестерых самых смелых, самых быстрых воинов — двое из них доставили неприятностей Грэму в его ужасном забеге — и передал им Айну, чтобы они как можно скорее доставили её в индейскую деревню. До того, как они выступили, вождь решил, что белого пленника лучше всего тоже отправить с ними. Если на большой отряд нападут, то его присутствие может быть опасным. А шестеро хорошо вооружённых, бдительных дикарей справятся с невооружённым дурачком и женщиной.

Как уже было сказано, вождь хорошо понимал, что его преследуют. Он хотел сбить своих преследователей со следа и вызвать у них замешательство. Как ему это удалось, мы уже видели. Шесть дикарей с пленниками отделились от большого отряда и быстро пошли в сторону от северного направления. Они так скрывали следы, чтобы казалось, что их только трое, и эта хитрость запутала охотника. Позади большого отряда на куст нарочно повесили кусок платья, и вождь со своими смуглыми подданными неторопливо продолжил свой путь. Он надеялся, что всё сработает.

После разделения маленький отряд поспешил вперёд. Айна, за которую отвечал рослый, атлетичный индеец, шла впереди. Таким образом скрывался её след. Сет Джонс шёл в середине. Ему развязали руки, хотя, как уже говорилось, у него забрали ружьё. Когда они быстро шли вперёд, Сет решил просветить индейцев и беспрестанно болтал.

— Если вы не возражаете, я был бы не прочь узнать, почему мы ушли от других индейцев, — заметил он, насмешливо глядя на дикаря перед собой.

Ответа не было, и он продолжил:

— Наверное, вы думаете о том доме, который вы сожгли. Это было очень плохо, — сказал он, когда индеец свирепо взглянул на него.

— Да, это было плохо, — продолжил он. — Клянусь, это бы любого взбесило. Тот дом Хаверленд достроил только неделю назад. Это было отвратительно с вашей стороны, да, сэр.

Время от времени дикари перекидывались словами друг с другом. Раз или два один из них возвращался по следу назад, чтобы проверить, нет ли погони. Убедившись, что нет, они немного снизили скорость, поскольку Айна устала, и они не видели причин для спешки. Но прекрасная пленница испытывала такую усталость, что задолго до того, как солнце пересекло зенит, они сделали получасовой привал у небольшого, искрящегося ручья. Солнце жарко палило, было душно, и отдых под прохладной тенью деревьев взбодрил путешественников. Айна сидела на прохладной, влажной земле. Индейцы больше следили за ней, чем за Сетом Джонсом, но, собственно говоря, особой свободы ему предоставлено не было. Двое индейцев опять вернулись назад по следу, но не встретили ничего, что возбудило бы их опасения.

В это время Сет катался по земле, иногда распевая обрывки песен или произнося мудрые изречения. На него не обращали внимания, и он подобрал на берегу ручья небольшую меловую гальку. Затем он добрался до большого плоского камня и оставил на нём разукрашенное завитушками послание, которое мы привели в прошлой главе. Хотя он вёл себя очень хитро, но последнее действие не ускользнуло от взгляда подозрительных индейцев. Один немедленно встал, подошёл к нему и, указывая на камень, сердито спросил:

— Что это?

— Прочитай сам, — отозвался Сет с невинностью в голосе.

— Что это? — с угрозой повторил дикарь.

— Просто завитушки, чтобы убить время.

— Уф! — проворчал индеец.

Он окунул свою большую ступню в ручей и провёл ей по камню, полностью стерев прекрасную каллиграфию Сета.

— Премного благодарен, что избавили меня от забот, — сказал Сет. — Когда он высохнет, я смогу снова рисовать.

Но такой возможности у него не было, поскольку в этот миг вернулись разведчики, и индейцы пустились в путь. Но Сет выполнил всё, что хотел. Он особенно постарался, чтобы довольно твёрдая галька процарапала на мягком камне каждое слово. Не прошло и получаса, как на камне чётко проступила каждая буква, несмотря на то, что невежественный дикарь замазал его грязью.

Индейцы шли очень быстро. Сет постоянно выбивался из строя, ломал по пути ветки, запинался о камни, лежавшие в стороне, и, несмотря на угрозы и постоянные тычки, делал их след чрезвычайно заметным и отчётливым.

В полдень был объявлен ещё один привал, и все немного перекусили. Айна тосковала и съела совсем чуть-чуть. Ужасные предчувствия охватили её душу. Она рисовала себе картины своего будущего. Сет спорил с двумя индейцами из-за того, что они, по его мнению, взяли себе больше еды.

Обед закончился, и они снова пошли вперёд. Индейцы шёпотом посовещались. Из их слов, а также из-за их крайнего пренебрежения к мучительной усталости Айны он понял, что они подозревают о том, что их уловка не сбила преследователей со следа. Теперь они опасались погони. Наконец Сет выяснил, как обстоят дела. Когда они сделали послеполуденный привал, он снова поделился своими мыслями с дружественным камнем, который оказался под рукой. Снова индеец в ярости стёр послание, но оно проявилось, чтобы передать всё, что желал его ревностный автор.

Эти действия Сета усилили подозрения индейцев, и теперь за упрямым пленником присматривали внимательнее. Больше ему не дали возможности писать. Он сам ожидал такого поворота, но он должен был так поступить. У него была слабая надежда, что Хаверленд и Грэм идут по его следу. Он чувствовал, что если его слова дойдут до них, то судьба и Айны, и его самого будет решена.

Над лесом висела роскошная полная луна, не затенённая облаками. Она так освещала дорогу, что дикари продолжали своё бегство — так его можно было назвать — ещё час или два после заката. Они бы шли и дальше, но было очевидно, что Айна совершенно вымоталась. Старый вождь дал им чёткие приказы: не торопить её и, когда необходимо, давать ей отдых. Они оскорбляли её жестокими угрозами, но угрозы были бесполезны. Поэтому индейцы неохотно сделали остановку на ночь.

Чтобы понять последующие события, необходимо рассказать, в каком положении были дикари и их пленники.

Индейцы разожгли костёр, Айна лежала перед ним на земле, накрывшись тяжёлой индейской шалью. Она не съела ничего из того, что ей предложили, и была в полубессознательном состоянии. С обеих её сторон сидели бдительные дикари, хорошо вооружённые и готовые к любой неожиданности. С другой стороны сидел Сет со связанными ногами, но свободными руками. Два индейца сидели справа от него, один — слева. Ещё один индеец вернулся по следу на сто ярдов назад.

Здесь он лежал и ждал приближения врага.

Глава 14. Во вражеском лагере

Дикари оставили огонь тлеть и догореть, поскольку боялись, что он выдаст их врагам. Сейчас для преследователей наступило самое благоприятное время. Костёр горел достаточно сильно, чтобы показать, где находятся Айна и Сет. А когда он был уже не нужен, а наоборот только мешал, индейцы были так добры, что позволили ему совсем погаснуть.

Перед тем, как дать сигнал, охотник решил узнать, где находится тот индеец, которого не было у костра. Он передал своё ружьё Хаверленду, предупредил друзей, чтобы они не двигались, и бесшумно пополз вперёд. Он двигался, как змея, и дикарь, лежавший прямо перед ним, не подозревал о его приближении. Ему показалось, что он услышал какой-то шум. Он поднял голову и внимательно посмотрел вперёд. Ничего не увидев, он снова опустился.

Охотник и индеец лежали на земле в полной темноте. Если бы кто-то из них встал на ноги, то увидел бы ясные очертания другого, но под густым покровом травы они могли даже незаметно прикоснуться друг к другу. Тем не менее, когда индеец поднял голову, то охотник разглядел её очертания в свете догорающего костра. Так он узнал, где находится индеец, и понял, как ему поступить.

Он бесшумно проскользнул вперёд, пока не приблизился настолько, что мог слышать дыхание индейца, и нарочно пошевелился. Индеец поднял голову, а затем начал вставать на ноги. Охотник прыгнул, как тёмный шар, схватил его за шею, придавил к земле, как гигант, и несколько раз по самую рукоять вонзил нож в его сердце. Это был ужасный поступок, но охотник не испытывал колебаний. Он чувствовал, что должен был его совершить.

Он не отпускал горло индейца, пока в нём не прекратила биться жизнь. Затем он закинул тело в сторону и вернулся к своим компаньонам. Он в нескольких словах объяснил, что произошло. Было очевидно, что индейцы были осторожны, а, значит, для выполнения предстоящей работы потребуются все умения.

Неожиданно в голову Грэма пришёл хитрый план. Кто-то должен переодеться в одежду погибшего индейца, смело пройти в лагерь, а дальше действовать по обстоятельствам. После короткого обсуждения план был принят. Холдидж отправился туда, где лежал дикарь, быстро раздел его и вернулся с его одеждой. Грэм надел её и был готов идти. Они договорились, что он медленно пройдёт мимо индейцев, а Хаверленд и Холдидж последуют за ним на близком расстоянии, чтобы помочь в случае опасности. Если его раскроют, то он должен был схватить Айну и бежать в лес, а его друзья бросятся вперёд, освободят Сета и перебьют индейцев.

Костёр сейчас был такой маленький, что Грэм нисколько не боялся разоблачения, пока его не вынудят вступить в разговор. Дикари привстали, чтобы посмотреть на него, но, к счастью, ничего не сказали, поскольку полагали, что это их товарищ. Грэм неторопливо прошагал к почти затухшему костру и сел рядом с Сетом. Дикари продолжили мирно курить свои трубки.

— Уф! — проворчал Грэм, уставившись в лицо Сета.

Сет немного вздрогнул, поднял голову и тут же всё понял. Он указал на свои ноги, Грэм кивнул.

— Слушай, ты был такой умный, что связал мне ноги, а сейчас, будь добр, пододвинь меня немного ближе к огню. Ну, давай, и я вспомню о тебе в завещании.

Грэм что-то пробормотал, нагнулся, подвинул его и в тот же миг ловко перерезал ремни.

— Премного благодарен, — сказал Сет. — Отлично, дальше не надо, дружище раскрашенный язычник.

Грэм чувствовал, что должен увести Айну у её охранников, и нужно было действовать. Но это было едва ли возможно. Пока он размышлял над своим следующим шагом, один индеец обратился к нему на индейском языке. Это было затруднительное положение. Грэм уже хотел убить индейца, но ему на помощь пришёл хитроумный Сет. Чудак ответил на индейском языке, полностью изменив свой голос. Эта уловка отлично сработала, и у дикаря не появилось ни малейшего подозрения, что с ним говорит кто-то другой, а не его товарищ. Он задал другой вопрос, но прежде чем Сет ответил, раздался крик козодоя. Все дикари вскочили на ноги, и один поднял томагавк, собираясь размозжить голову Айне, если они не смогут удержать её. Другой подбежал к Сету, но каково было его удивление, когда пленник проворно встал. Его удивление не знало меры, когда Сет согнулся и нанёс ему ужасающий удар в живот, от которого индеец потерял сознание. Грэм с быстротой мысли свалил дикаря, сидевшего возле Айны, схватил её за руки и нырнул в лес. Одновременно он издал громкий крик. Началась отчаянная битва. Холдидж и Хаверленд бросились вперёд, паля, как безумные. Хаверленд добавлял свои вопли к воплям дикарей. Через десять минут не было видно ни одного индейца. Поняв, что они не смогут выдержать эту ужасную бойню, они, серьёзно израненные, поспешили сбежать.

С другой стороны никто не погиб, и никто из нападавших не получил ран, о которых стоит упоминать.

Но опасность еще оставалась, поскольку разгромленные индейцы торопились к главному отряду и сами могли начать преследование белых. Об этом сказал Холдидж, когда он бросился в лес и предупредил, чтобы его не теряли. Действительно, им ещё угрожала опасность.

— Ух, теперь всё в порядке, Хаверленд, клянусь богом! — воскликнул Сет.

— Слава богу! — дрожащим голосом отозвался отец.

После своего освобождения Айна была так смущена, что сначала не понимала, что происходит. Наконец она поняла, что находится среди друзей.

— Теперь я в безопасности? Где папа? — спросила она.

— Здесь, милое дитя, — ответил отец, прижимая её к груди.

— Мама и тётя в безопасности?

— Да, все… теперь все.

— А кто эти люди?

— Это Холдидж, наш близкий друг, которому мы обязаны твоим спасением, и…

— Погодите, Альф, этого хватит, если вы не против, — перебил его охотник.

— Конечно, я не могу пропустить Сета и…

— Нет, клянусь богом, не нужно. Особенно если вспомнить, что мы с Грэмом дали им ускользнуть.

— Вы с кем? — жадно спросила Айна.

— Мы с мистером Грэмом… вот этим человеком… который собирался жениться на вас. Вы о нём не слышали?

Айна сделала шаг в вперёд и всмотрелась в лицо Грэма.

— Вы меня не помните? — весело спросил Грэм.

— О, это вы? Я так рада, что вы здесь, — ответила она, взяв его за руки и глядя в его лицо.

— Послушайте меня, — серьёзно сказал Сет, выступая вперёд. — Я протестую. У вас ведь нет времени на все эти дела, а если бы и было, то не при свидетелях. Я советую подождать до дома. Что скажет публика?

— Ваше предложение было лишним, — засмеялся Грэм. — Дела, о которых вы упомянули, конечно, будут отложены до более удобного случая.

— Меня очень радует это воссоединение друзей, — заметил Хаверленд, — и я благодарю бога, что моё любимое дитя, почти навсегда потерянное, вернулось ко мне. Но есть ещё те, чьи сердца разбиты горем, и они не должны долго ждать. Нас разделяет большое расстояние, и нужно пройти его как можно быстрее.

— Это верная мысль, — добавил Холдидж. — Пока мы здесь, мы в опасности.

— Именно так, а значит, пора в дорогу.

Наши друзья быстро направились в сторону дома. Как было отмечено, им предстояло преодолеть большое расстояние, и даже сейчас, в темноте задержка была бы безрассудством. Холдидж и Сет решили, что они не должны останавливаться, пока не станет очевидно, что Айне нужен отдых. Оба хорошо знали, что могавки не уступают своих пленников, пока есть возможность заполучить их обратно.

Сейчас Сет боялся только того, что индейцы пустятся в погоню и настигнут их. У этих опасений были причины, что ясно покажут дальнейшие события.

Глава 15. Манёвры и планы

Беглецы — поскольку так их можно теперь называть — продолжали свой путь всю ночь, делая редкие остановки на несколько минут. Когда наступило утро, они остановились в небольшой долине, по которой бежал небольшой, искрящийся ручей. По обеим его сторонам росли тёмные деревья и густой кустарник, через которые никто, кроме охотника или дикаря с их орлиным взором, не мог разглядеть отступающих.

Когда был объявлен первый привал, Сет ушёл в лес и через полчаса вернулся с дичью. Её ощипали и быстро приготовили на огне. Это был горячий и сытный завтрак — то, что всем было необходимо. После завтрака друзья посовещались и решили, что нужно отдохнуть ещё час или два. На зелёной траве расстелили несколько одеял для Айны, и через десять минут она спала глубоким сном.

Наши друзья решили возвращаться домой пешком по нескольким причинам, каждая из которых была важна сама по себе. Так их путь был намного короче и безопаснее. Но даже если бы они решили плыть по реке, то у них не было такой возможности.

— Клянусь богом, — заметил Сет после глубоких раздумий, — чувствую я, ребята, что до дома мы ещё попадём в переделку. Говорю вам.

— Я тоже так думаю, — добавил Холдидж. — Я не знаю, почему, и всё-таки есть причина. Если у этих могавков будет хотя бы один шанс отплатить нам нашей же монетой, они отплатят, будьте уверены.

— Вы думаете, у них будет такой шанс? — поинтересовался Хаверленд.

— Боюсь, этого не избежать. Во всяком случае, мы должны приготовиться.

— Что вы имеете в виду?

— Понимаете, индейцы не могут не знать, что мы идём домой. Что помешает им догнать нас и причинить нам кое-какие неприятности?

— Ничего, вы правы. От нас потребуется крайняя бдительность. Вы не думаете, Сет, что один из нас должен пойти впереди как разведчик?

— Я это знаю. Даже не один, а двое. Как только выступим, я пойду впереди и буду прокладывать путь, а кто-нибудь другой будет идти позади, чтобы не нагрянули нежданные посетители. Только так мы сможем в целости вернуться домой.

— Как, по-вашему, будут действовать дикари? — спросил Грэм.

— Скорее всего, они не очень близко, хотя только чёрт знает, где они. Можете быть уверены, что скоро они объявятся. Они будут рыскать по лесу, пока не узнают, где мы, а потом приложат всю свою хитрость, чтобы устроить засаду. Говорю вам, лучше бы нам тогда сразу отправиться в преисподнюю.

Через час, когда приготовления для дальнейшего путешествия были завершены, Айна проснулась. Сон придал ей сил, и все надеялись, что дневной переход будет быстрым.

Вся ответственность за группу путешественников, естественно, легла на плечи Холдиджа и Сета. Хотя Хаверленд был опытным охотником и лесным жителем, но он не участвовал в индейских войнах. Он был лишён той подозрительности и наблюдательности, которая так нужна на фронтире. Что касается Грэма, то у него было много подозрительности, но у него не было великого учителя — опыта. Сет и Холдидж быстро посовещались и обсудили, какие меры предосторожности нужно принять. Было решено, что Холдидж пойдёт сзади на расстоянии в несколько сотен ярдов и постарается предупредить о действиях или о приближении врага. Та же работа была возложена на Сета. Теперь вся безопасность компании была в его руках.

Хаверленд и Грэм шли рядом, Айна — между ними. Они должны были быть настороже, как будто зависят только от себя. Они почти не разговаривали, только иногда обменивались короткими фразами или вопросами.

Поскольку Сет был уверен, что ему угрожает самая большая опасность, мы будем следить за его приключениями. После того, как белые вышли из той долины, где они разбили лагерь, их путь пролегал, в основном, по сплошному лесу. Здесь не было холмов или долин, и рос густой кустарник. Если бы кто-нибудь случайно пересёк дорогу Сета, то он увидел бы немногие свидетельства присутствия человека — хруст веток, мелькание какой-то тени между деревьями и пронзительный птичий свист, которым Сет подавал сигналы тем, кто шёл сзади.

До полудня не случилось ничего, что вызвало бы подозрения Сета. Но затем он вышел в такое место, которое его встревожило, потому что здесь были идеальные условия для индейской засады. Сет дал сигнал тем, кто шёл сзади, и решил исследовать всю эту местность. Когда-то это было дно крупного озера, вода которого высохла много лет назад и оставила жирную, плодородную почву, теперь заросшую густым кустарником. Деревьев здесь не было. Лощина или долина снижалась так, что со своего места Сет мог обозревать её всю. Она была треть мили в ширину и, возможно, пару миль в длину.

Сет долго стоял, осматривая каждый клочок, где мог бы спрятаться враг. Ничто не избежало его проницательного взора.

Пока он так стоял, жадно осматривая долину, его внимание вдруг привлекло место почти в середине долины, над которым вились слабые, синеватые клубы дыма. Это сильно озадачило нашего друга. Он обладал любопытством, склонностью к исследованиям, которые так свойственны его расе, и сейчас его любопытство было возбуждено этим явлением. Он хорошо понимал, что здесь есть какой-то неясный умысел, и решил, что перед тем, как позволит своим друзьям пройти через эту долину, он выяснит всё, что возможно. Первым делом он вернулся к Хаверленду и Грэму и сообщил им о своём намерении. Затем он двинулся вперёд.

Дойдя до того места, где он впервые заметил подозрительное явление, он снова остановился и продолжил наблюдать. Дымок был ещё виден, он медленно поднимался в ясное небо, но был столь прозрачным, что даже опытный глаз Сета с трудом нашёл его. Сет некоторое время смотрел на него и вскоре понял, что он ничего не выяснит, если не рискнёт спуститься в долину. Приняв такое решение, он больше не колебался. Он спустился и вошёл под покров пышной растительности.

Он не пошёл по тропе, по которой последовал бы кто-нибудь менее подозрительный, но отклонился вправо, чтобы обойти костёр. Он осторожно двинулся вперёд, время от времени останавливаясь и прислушиваясь. Иногда он склонялся к земле и лежал так несколько минут. Но пока он не услышал ни малейшего шума. Наконец он посчитал, что костёр, который вызвал его подозрения, уже рядом. Идя на треск горящих дров, он через несколько минут увидел костёр.

Его ожидало ужасное зрелище! Какой-то бедняга был привязан к дереву и сожжён. Он был чёрен, как смерть, его скальпированная голова повисла на грудь, так что Сет со своего места не мог различить его черты. Но то, что он увидел, заставило его поёжиться: ведь он сам едва спасся от такой кошмарной участи. Каждый кусок плоти сгорел, между чёрной коркой виднелись белые, блестящие кости! Руки, связанные сзади, остались неповреждёнными, но остальное тело буквально прожарилось! Дымок оказался тем дымком, который поднимался от человеческого тела, а зловоние было столько ужасно, что привлекло внимание Сета задолго до того, как он понял причину.

— Небо и земля! — пробормотал он. — Первый раз я вижу человека, которого сожгли у столба, и надеюсь, что последний. Может быть, это был белый?

После осторожного маневрирования он достиг той точки, с которой мог увидеть лицо. С большим облегчением он понял, что это был не белый. Вероятно, это был какой-то несчастный индеец, которого схватили враги и выместили на нём свою злобу. При таких обстоятельствах Сет не мог сказать, был это могавк или член какого-то другого племени. Но для Сета было странно и непонятно, почему рядом нет ни одного дикаря. Он знал, что не в их обычае вот так бросать пленника. Само их отсутствие здесь заставило его быть вдвойне осторожным и подозрительным.

Он стоял, задумчиво глядя на ужасную сцену, и вдруг вздрогнул от выстрела из ружья Холдиджа. Он был уверен, что стрелял именно Холдидж, поскольку выстрел раздался в той стороне, где был охотник. Сет ещё во время стычки прошлым вечером обратил внимание на своеобразный звук, который издавало ружьё Холдиджа. Этот звук отличался от звука ружей и дикарей, и его собственного. Это снова удивило и смутило Сета. Он был озадачен странным поворотом дел. Какая-то необычная причина заставила ружьё охотника выстрелить. Вот всё, что Сет мог предположить.

Всё ещё полный подозрений, он решил перед уходом осмотреть всё это место. Склонившись почти до земли, он украдкой обошёл костёр. Здесь он лёг и приложил ухо к земле. До него донеслось лёгкое дрожание. Он поднял голову и услышал, что кто-то идёт через лес. В следующий миг на поляну, где был сожжён индеец, вышли пять воинов-могавков в ужасающей боевой раскраске.

Кажется, источником их встревоженности стал выстрел из ружья. Сначала они тихо и серьёзно поговорили, при этом яростно жестикулируя и не обращая внимания на душераздирающее зрелище впереди. Сет понял, что они не подозревали о его близком присутствии. Они говорили всё громче, и наконец он сумел расслышать бо льшую часть их слов. Как он и ожидал, они говорили о выстреле из ружья. Они, кажется, понимали, что стрелял не один них, и боялись, что их присутствие раскрыто. Сет услышал, что поблизости находятся больше десяти индейцев, каждый из которых пришёл ради одной цели.

Наверное, в пути он не заметил других индейцев, или они шли сзади и были раскрыты Холдиджем. Последнее казалось вполне возможным. По всей вероятности, произошла стычка между индейцами и охотником, и Сет понял, что нужна его помощь. Поэтому он отправился назад.

Его помощь действительно была нужна, поскольку небольшой группе белых угрожала страшная опасность.

Глава 16, в которой проверяются нервы охотника

Утром, когда наши друзья начали дневной переход, Холдидж, как было сказано, пошёл сзади для защиты от неожиданного нападения. Хотя Сет почти не ожидал опасности с этой стороны, но Холдидж был слишком опытным фронтирсменом, чтобы позволить себе потерять обычную бдительность. Иногда он возвращался назад, отходил вправо и влево на милю. Таким образом он постоянно следил не только за самой тропой, но и за окрестностями. Он производил множество следов, которые противоречили друг другу и могли сбить с толку и задержать врага.

Около полудня, в то самое время, когда Сет остановился, чтобы осмотреть подозрительную долинообразную впадину, Холдидж, находясь на расстоянии фурлонга^[4] от группы, заметил впереди троих индейцев. Они сидели на земле в полном молчании и как будто ждали чьего-то прихода. Охотник, как и Сет, был озадачен тем, что видел. Он не мог сказать, уловка это или нет, но перед тем как идти дальше, он решил выяснить всё возможное о намерениях индейцев.

Холдидж столкнулся с серьёзным затруднением: в этом месте в лесу была прогалина, почти лишённая кустарника, так что подойти к индейцам поближе было невозможно. Он обратил внимание на то, что позади них лежит большое трухлявое бревно. Оно было так близко, что если бы он добрался до него, то смог бы подслушать их разговор. Он плохо знал язык могавков — слишком плохо, чтобы говорить, но достаточно, чтобы понимать сказанное. Поэтому он решил во что бы то ни стало добраться до бревна.

Холдидж хотел, если возможно, предупредить Хаверленда о близкой опасности. Для этого нужно было сделать длинный крюк и, подумав, он решил не терять времени. Распластавшись на земле, он пополз к бревну. Он держался так, чтобы бревно оставалось между ним и индейцами, и приближался бесшумно, как змея. Он полз так осторожно, что потребовалось, по меньшей мере, двадцать минут, чтобы добраться до укрытия. Всё это время индейцы хранили молчание. Наконец охотник достиг бревна и с удовольствием заметил, что оно полое. Он влез в него, свернулся как только можно и приготовился слушать. Как будто нарочно для него в бревне была небольшая щель, через которую он мог услышать даже шёпот дикарей и через которую к тому же проникал тонкий луч света.

Холдидж вслушался. Но индейцы не обменялись ни одним словом, они сидели неподвижно, как статуи. Через несколько минут он услышал, как кто-то прошёл по листьям, а затем несколько дикарей уселись на то самое бревно, в котором он спрятался! По его мнению, их было человек шесть. Те индейцы, которых он увидел вначале, поднялись, подошли к новоприбывшим, и тоже сели на бревно.

Они немедленно начали разговаривать такими низкими, гортанными голосами, что глубокий бас их голосов заставлял бревно дрожать. Холдидж понял, что они беседовали о нём и троих беглецах. О Сете они, кажется, не имели представления. Он выяснил, что они задумали устроить впереди засаду для Хаверленда, Грэма и Айны и сейчас обсуждали, как именно её устроить. Они знали, что он действовал как разведчик и часовой, и боялись, что он может заметить засаду или, по меньшей мере, избегнет её.

Тут один из индейцев, побуждаемый другим, наклонился и заглянул в бревно. Холдидж понимал, что один индеец смотрит прямо на него и едва смел дышать. Но лицо исчезло, поскольку полость была тёмной — небольшая щель находилась позади охотника. Дикарь успокоился и возобновил разговор.

Но нервы охотника были обречены на испытание, которого он и вообразить не мог. В бревно он залез головой вперёд, и его ноги были направлены к выходу, а лицо освещалось тусклым светом, который падал снаружи. Он рассудил, что гнилая полость простирается ещё на несколько футов, но поскольку в этом не было необходимости, он не пытался исследовать её. Он лежал, весь обратившись в слух, и вдруг вздрогнул, когда услышал смертоносное предупреждение гремучей змеи! Он тут же осознал, что происходит. Одна из этих рептилий находилась в бревне рядом с ним!

Сложно представить более жуткое положение, нежели то, в котором очутился Холдидж. Смерть буквально окружала его: она была у его головы, у его ног и над ним, и не было никакого способа вырваться. Он только что узнал, что индейцы желали его смерти, поэтому попасть к ним в руки равнялось самоубийству. Чтобы оставаться на месте, нужно было пренебречь вторым и последним предупреждением свернувшейся в кольцо змеи. Что делать? Очевидно, только умереть, как подобает мужчине. Холдидж рискнул быть укушенным змеёй!

Несмотря ни на что, охотник почувствовал, что подпадает под ужасающие чары змеи. Её маленькие глазки сияли, как крошечные, свирепые звёзды, и, казалось, испускали магнетические лучи. Тонкие, острые, осязаемые, они проникали прямо в мозг. Это было зловредное коварство — неотразимый магнетизм. Маленькая, мерцающая точка света, казалось, отступала, затем приближалась и расширялась, а затем расходилась вокруг него волнами. Иногда этот яркий, похожий на молнию луч дрожал, а затем выпрямлялся, обретал металлическую жёсткость и впивался в само существо охотника, как невидимый гарпун.

Часть Холдиджа желала стряхнуть это наваждение, которое опутывало его, как мантия. У него, повторяем, было такое желание, но была и какая-то томная вялость… какое-то отвращение к тому, чтобы совершить такую попытку. Это чувство было похоже на то, которое оказывает мощное снотворное, когда оно теряет свою силу над нами. Это тусклое сознание… неясное узнавание окружающего мира… эта уверенность, что мы одним усилием можем порвать узы, которые сдерживают нас, но всё же ленивое безразличие мешает этой попытке.

Холдидж едва дышал, всё больше и больше уступая этому роковому коварному влиянию. Он знал, что зачарован, но не мог ничего сделать. Невозможно было сбросить этот вес, который давил на него, как демон кошмара. Окружающий мир сейчас, так сказать, отдалился, и он был в другом мире, из которого не мог вернуться без посторонней помощи. Он как будто двигался через разреженный воздух на огненных крыльях, порхал в нём, нырял в него, поднимался, мотался вверх и вниз, туда и сюда. Он полностью покорился заклятию. Змея обладала той невероятной властью, благодаря которой инстинкт подчиняет разум… тем удивительным превосходством, которое рептилия имеет над человеком, и охотник не мог вырваться.

И тут один из дикарей по какой-то причине сильно ударил по бревну топором. Холдидж услышал стук. Он глубоко вдохнул, закрыл глаза, а когда открыл их, то посмотрел на свои руки, в которые упирался подбородком.

Чары были разрушены! Охотник отряхнул роковое заклятие!

Как стук в ворота в «Макбете» рассеивает тёмный, ужасный мир мрака, в котором живут и передвигаются убийцы, и объявляет о приходе нашего собственного мира с его половодьем человеческой жизни и страстей, так удар индейского томагавка разрушил коварное магнетическое заклятие змеи и развеял тяжёлое наваждение, которое, подобно мантии, опутало Холдиджа.

Он смотрел вниз и решил больше не поднимать глаза, поскольку знал, что та же сила снова возобладает над ним. Змея как будто осознала, что потеряла своё влияние, снова затрещала и приготовилась напасть. Холдидж не шевельнулся. На самом деле, он вообще не двигался с тех пор, как залез в бревно. Но змея не напала. Из-за долгой, мертвенной неподвижности охотника рептилии, очевидно, показалось, что он умер сам по себе. Она несколько раз сворачивалась в клубок и опять разворачивалась, а затем подняла голову, проползла по его шее и туловищу и выползла из бревна! Там её убили индейцы.

Сейчас охотник остался в одиночестве и приготовился к дальнейшим действиям. Индейцы встали с бревна и немного отошли. Он слышал только бубнёж, но не мог разобрать ни слова. Вскоре он затихли, и он больше ничего не услышал.

Холдидж опасался за остальных. Он верил в силу и хитрость Сета и был уверен, что Сет со своей подготовкой не заведёт никого в засаду и сам в неё не попадётся. Но Сет ничего не знал об индейцах в тылу, которые могли застать врасплох Хаверленда и Грэма.

Беспокойство охотника так возросло, что он как можно скорее и как можно бесшумнее выбрался из своего укрытия. Он осторожно огляделся, но дикарей не было. Полный самых мучительных предчувствий, он бросился в лес, тем не менее отклонившись от тропы своих друзей, и наконец видел их. Прежде чем что-то предпринять, он решил провести разведку этого места. Вдруг он увидел, как индеец медленно поднялся над кустарником и всмотрелся в ничего не подозревающих белых. Не теряя времени, Холдидж вскинул ружьё, быстро прицелился и выстрелил. Он позвал Хаверленда и Грэма и подбежал к ним.

— В укрытие! — закричал он. — Вокруг индейцы!

В тот же миг все белые скрылись.

Глава 17. Всюду опасность

Хаверленд осознал угрозу в тот же миг, когда о ней предупредил Холдидж. Схватив Айну за руку, он побежал в лес и скрылся за деревом так быстро, что Айна не успела понять, что происходит.

— Что случилось, папа? — прошептала она.

— Тихо, доченька, и не двигайся.

Она ничего не сказала, а только сжалась за укрытием, веря, что сильная рука отца защитит её от любого неприятеля, как бы тот ни был грозен.

Грэм при тревоге подбежал к Холдиджу, и они оба спрятались в нескольких футах друг от друга. Выстрел охотника был смертелен: до их ушей донёсся тот вопль, который, как животные, издают североамериканские индейцы при смертельном ранении, и звук падающего тела.

Минута проходила за минутой, но дикарей не было слышно. Эта тишина была многозначительна и так же опасна, как открытое нападение. Для всех было тайной, какой ещё план могут состряпать индейцы. Наконец Грэм рискнул заговорить:

— Как вы думаете, Холдидж, что они делают?

— Наверное, обдумывают какой-то дьявольский план.

— Кажется, это займёт некоторое время.

— Терпение. Они ещё покажутся.

— Вы знаете, сколько их?

— Где-то полдюжины.

— По крайней мере, теперь на одного меньше.

— Это уж наверняка. Но их достаточно, чтобы доставить нам хлопот. Куда ушёл Альф со своей дочкой?

— Вон туда, недалеко. Может, нам лучше быть вместе?

— Нет. Не знаю, нужно ли это. Здесь так же безопасно, как и в любом другом месте.

— Боюсь, Холдидж, что они попытаются нас окружить. В таком случае разве Хаверленд не окажется в большой беде?

— Они не смогут обойти нас, не подставив головы под наши ружья, и Альф сам сумеет распознать такой трюк.

— Где же Сет?

— Недалеко. Мой выстрел точно приведёт его сюда.

— Холдидж, как вы нашли этих могавков? Вы знали о них до того, как выстрелили?

— Да, уже давно. Мне представляется, они выслеживали вас час или два.

— Почему они тогда отложили нападение?

— Но они и не нападали. Думаю, у них не было такого намерения. Они устроили засаду где-то впереди и хотели, чтобы вы туда прошли.

— Почему они были так близко?

— Они охотились за мной. Я подслушал их разговор, и, думаю, что если бы вы не угодили в ловушку, то они бы напали.

— Может быть, Сет попал в их ловушку? — тревожным голосом спросил Грэм.

— Нет, сэр, этого не может быть. Он не такой дурак. Он сумеет о себе позаботиться, уж будьте уверены. Он умный парень, хотя он самый длинноногий и нескладный человек на свете.

— Мне интересно, кто он такой. Мне кажется, что он как будто притворяется. Несколько раз он говорил на таком языке, на котором говорят образованные, изысканные джентльмены. А, в основном, он выражается смешно и нелепо. Во всяком случае, кем бы он ни был, он друг, и о Хаверленде и его семье он заботится очень умело.

— Может быть, его заботит Айна? — лукаво спросил Холдидж.

— Я вас понимаю, но вы ошибаетесь. Я уверен. Нет, кажется, у него нет никаких чувств к ней. Он любит её как ребёнка, не больше.

— Как он угодил в лапы индейцев, если они так и не сумели догнать тебя?

— Это был мой промах. Он был осторожен, но из-за моей нетерпеливости и небрежности он попал в такую опасность, которая могла бы стать смертельной. В этом не было его вины.

— Рад слышать, это казалось мне странным.

Не нужно напоминать, что разговор, который мы сейчас привели, шёл не на обычной громкости и не с такой горячностью, которая снизила бы предосторожность собеседников. Он вёлся шёпотом, и собеседники почти не смотрели друг на друга. Иногда они несколько минут молчали, а затем обменивались только вопросами и ответами.

Было уже далеко за полдень, и стало очевидно, что ночевать они будут вынуждены где-то в окрестностях.

— Я надеюсь, что Сет появится до темноты, — заметил Грэм.

— Да, я тоже надеюсь. Если мы его не увидим, будет опасно.

— Он, наверное, всё понял об угрозе.

— Да. Я уверен, что он недалеко.

— Эй, что это? — прошептал Грэм.

— Тише, кто-то идёт.

На несколько минут воцарилась мертвенная тишина, затем Холдидж услышал слабый шорох. Когда он встревоженно повернулся, у его ног выросла фигура Сета Джонса.

— Откуда вы взялись? — в изумлении спросил Грэм.

— Наблюдал за вами. Маленькие неприятности, да?

— У нас появились соседи.

— Пока что не очень близкие.

— То есть?

— На расстоянии четверти мили их нет.

Холдидж и Грэм с изумлением уставились на говорившего.

— Говорю вам, так и есть. Эй, Хаверленд! — позвал он, выходя из укрытия. — Выбирайтесь, больше нечего бояться.

Манеры у говорившего были своеобразные, но остальные знали, что он не станет подвергать опасности себя или других, и поэтому собрались вокруг него.

— Вы ничем не рисковали? — спросил Хаверленд. Он всё ещё чувствовал опасения, когда выходил на место, которое совсем недавно было столь опасно.

— Нет, сэр. Не беспокойтесь. Была бы хоть какая-то угроза от могавков, я бы здесь не стоял.

— Близится ночь, Сет, и мы должны сейчас же решить, что нам делать или как нам провести её.

— Вы умеете стрелять? — неожиданно спросил Сет у Айны.

— Думаю, не хуже вашего, — беспечно ответила она.

— Это хорошо.

Сказав это, он шагнул в кусты, где лежало тело мёртвого индейца. Он наклонился, вырвал ружьё из его окостенелых пальцев, взял его подсумок с патронами и порох и передал это всё Айне.

— Ну, что ж, теперь мы все вооружены, — сказал он. — И если эти дьявольские могавки нападут, мы хорошенько угостим их.

— А что мы будем делать, если их будет в десять раз больше? — спросил Хаверленд.

— То же, что и раньше. Сейчас десяток индейцев обошёл нас. Они пошли вперёд, чтобы устроить нам засаду. Если мы пройдём эту засаду, то считайте, что мы дома, в целости и невредимости. И эту засаду мы должны пройти сегодня ночью.

Глава 18. Выход из дикой местности

Тёмная, мрачная ночь быстро опустилась на лес. Не было слышно ничего, кроме глухого шелеста листьев, редкого волчьего воя вдалеке, близкого вопля пумы. По небу носились тяжёлые, бурные облака, делая чернильную тьму ещё гуще и окутывая непроницаемым мраком даже прогалины.

Вскоре послышался отдалённый раскат гром, затем на краю тёмного грозового облака сверкнула дрожащая, разветвлённая молния, похожая на кровавый поток. Тяжёлые тучи становились всё темнее и ужаснее, они скопились на западной стороне неба, как старый, ощетинившийся стенами замок. Раскаты становились всё громче, пока не зазвучали как колесницы, катящиеся по небесной площади. Красные потоки жидкого огня текли по тёмным стенам Грозового замка. Временами коварная стихия ослепительно вспыхивала, и над головой звучали раскаты грома.

— Держитесь ближе ко мне и шагайте быстрей.

Сет провёл разведку в долине, о которой мы уже писали, и обнаружил, что в ней, как он и ожидал, устроена засада. В долине было что-то вроде тропы, проторенной дикими животными, которая пересекала почти всю долину. Здесь индейцы хотели поймать беглецов в ловушку, пока смерть слишком любопытного члена их отряда не навела их на подозрения, что их намерения раскрыты.

На то, чтобы пересечь долину, у небольшой группки ушли часы. Сет часто останавливался с почти неслышным «тсс», и они с тревогой вслушивались, не приближается ли ужасная опасность. Затем они продолжали свой мучительно медленный переход.

Прошло три часа с тех пор, как беглецы вышли в путь. Сет посчитал, что уже пересёк долину, но внезапно обнаружил, что он направлялся по той самой тропе, которую так старательно избегал. Он испугался и тут же сошёл с неё.

— Всем лечь! — прошептал он, повернувшись к остальным.

В десяти футах от тропы они прильнули к земле. Сейчас они отчётливо услышали звуки шагов. В густой темноте ничего нельзя было увидеть, но все слышали врагов, которые находились на расстоянии вытянутой руки.

Положение наших друзей было крайне опасным. Могавки не просто шли по тропе, они, очевидно, искали беглецов! Индейцы пока не замечали белых, но столкновение было неизбежным, и Сет с Холдиджем это понимали.

Сет Джонс поднялся на ноги так бесшумно, что даже Холдидж, который лежал в футе от него, не услышал ни шороха. Сет дотронулся до уха Хаверленда, а потом до своего рта и прошептал:

— Убегайте вместе с девушкой. Они найдут нас с минуты на минуту.

Хаверленд поднял Айну своей сильной рукой — её не нужно было предупреждать, — и зашагал вперёд. Они не могли не произвести шума, потому что по ним хлестали мокрые ветки. Дикари услышали их и осторожно продвинулись вперёд. Они, очевидно, поняли, что это беглецы, но не подозревали, что кто-то задержался. Один дикарь врезался в Сета.

— Прошу прощения, я вас не заметил, — воскликнул Сет, когда оба отскочили в сторону. — Проклятье, — пробормотал он, — если бы я увидел тебя хоть на минутку.

Против Сета, Холдиджа и Грэма сейчас стояли пять или шесть индейцев. Если бы яркая вспышка молнии осветила эту сцену, возможно, что все бы искренне рассмеялись над своими движениями. Индейцы обнаружили, насколько близок их смертельный враг, и немедленно отскочили назад на несколько ярдов, чтобы избежать неожиданной стычки. Трое белых сделали то же самое — каждый в своей характерной манере. Сет отскочил в сторону на полусогнутых ногах, как пума. С ружьём в левой руке и ножом в правой он стоял и не наносил удара, выжидая, что предпримут дикари.

Было бы утомительно рассказывать об уловках, к которым прибегли две противоборствующие силы. Как-то Саймон Кентон и Дэниел Бун^[5] в одно и то же время достигли противоположных берегов реки Огайо и каждый понял, что на другом берегу кто-то есть. Эти два охотника, знакомые друг с другом, двадцать четыре часа искали индейцев, пока не поняли, что это были друзья. Два часа могавки и белые умело маневрировали. Сейчас они отступали, отклонялись, и каждый старался завести другого в ловушку, которую они умело избегали. Наконец Сет рассудил, что Хаверленд в безопасности, и решил отступать. Он осторожно отошёл и через десять минут оказался на самом краю долины.

Через десять минут после того, как Сет исчез, Холдидж тоже отступил, конечно, не зная точно, куда пошёл Сет. Грэм скоро последовал за ним. Все они вышли из смертельной долины на расстоянии двадцати футов друг от друга. Через некоторое время они снова встретились. Каждый был полон сомнений.

— Ну, что ж, ребята, — прошептал Сет. — Я думаю, мы почти вышли из Долины смерти. Лучше нам избегать индейцев, это частное мнение Сета Джонса.

— А что с Хаверлендом? — спросил Грэм.

— Думаю, они где-то рядом, — ответил Сет. — Давайте двигаться, и поживее. Скоро утро, и, думаю, когда индейцы поймут, что мы сбежали, они обидятся, клянусь богом!

Как только на востоке зарделось, они встретились с Хаверлендом и вместе продолжили своё путешествие. Они не остановились для завтрака, поскольку хотели идти как можно быстрее. Через час они наткнулись на тропу, проложенную дикими животными. Земля на тропе была утрамбована, она скрывала следы, и по ней было легко идти.

Сет и Холдидж были слишком опытными лесными жителями, чтобы ослаблять бдительность. Они шли, как и раньше — первый вёл группу через лес, а второй охранял её сзади. До поселения, в которое они так стремились попасть, было несколько дней пути, и чтобы достичь его, нужно было пересечь довольно широкую реку. Сет вышел к этой реке в полдень.

— Клянусь богом, я и забыл про неё! — воскликнул он. — Интересно, девушка умеет плавать? Если нет, то как нам переплыть на другой берег? Думаю, положим её на щепку, и ветер её перенесёт. Остальные, конечно, умеют плавать.

Через несколько минут наши друзья стояли на берегу реки и совещались.

Совещание закончилось тем, что они начали строить плот. На сбор материалов для плота ушёл час. Это было крайне сложная задача. У них не было никаких инструментов, кроме охотничьих ножей, и это было почти что ничего. Хаверленд обламывал с деревьев длинные ветки, чтобы сделать из них верёвку, а остальные собирали дерево.

Холдидж пошёл вверх по берегу, а Сет и Грэм — вниз. Грэм скоро заметил большое, полусгнившее бревно, которое одним концом лежало в воде.

— То, что надо! Оно само как плот. Больше можно не волноваться. Давайте спустим его на воду и поплывём, — радостно сказал он.

Они приблизились к бревну, наклонились и начали с трудом сдвигать его в воду. Вдруг Сет отстранился и встал на ноги.

— Ну, давайте же, — сказал Грэм.

— Грэм, я думаю, хватит. Это бревно нам не подходит.

— Не подходит? Почему? Есть какая-то разумная причина?

— Отойдите от этого бревна! Понимаете?

Грэм поднял голову и вздрогнул, настолько ужасен был вид Сета. Глаза его ярко сверкали. Казалось, если Грэм рискнёт произнести ещё хоть слово против, Сет набросится на него.

— Идите за мной! — скомандовал Сет хриплым от напряжения голосом.

Этой командой нельзя было пренебрегать. Грэм взял ружьё и, не теряя времени, подчинился. Но ему было интересно, почему Сета внезапно охватили безумие или глупость. Грэм недолго шёл за Сетом, а затем нагнал его. Он увидел, что лицо Сета приняло обычное выражение, и осмелился спросить, что означала эта команда?

— Вы заметили, что бревно полое?

— Кажется, хотя я не рассмотрел его внимательно.

— А я рассмотрел внимательно, и это было занимательно. Если бы вы заглянули в бревно, то увидели бы, что там в тепле и уюте свернулся здоровый могавк!

— Вот оно что? Когда вы его заметили?

— Когда я увидел, что бревно полое, я подумал, что в нём может быть кто-то или что-то, и решил, что мы не должны его двигать, пока я не разберусь. Я посмотрел внимательнее и понял, что внутри точно кто-то есть, потому что кора у входа была поцарапана. Я не мог, понимаете ли, наклониться и заглянуть в бревно, чтобы увидеть краснокожего. Так что я уронил шапку, наклонился, чтобы её поднять и оглянулся через плечо. И я увидел большой мокасин. Мокасин, клянусь богом! Я поспорил сам с собой и решил, что я вижу ногу индейца, а за ней, конечно, был сам индеец. А если вы видите одного индейца, то будьте уверены, что рядом куча других, клянусь богом! Если бы я не показал, что разозлился, вы бы не ушли так быстро, да?

— Нет. Вы меня сильно напугали. Но что нам теперь делать?

— Эти трусы прячутся по лесам и придумывают, как опять заманить нас в ловушку. Они не имеют представления, что мы раскрыли эту крысу, и они такие трусы, что не покажутся, пока не будут уверены наверняка.

— Мы расскажем Хаверленду?

— Нет. Я расскажу Холдиджу, если он ещё не знает. Нужно построить плот. Будем строить его, как будто всё в порядке. А сейчас тихо, а то Альф услышит наш разговор.

Лесной житель был так близко, что они сменили тему.

— Вы не принесли материалы? — спросил Хаверленд, подняв голову.

— Там их совсем мало, — отозвался Грэм.

— Может быть, я смогу помочь? — спросил Айна с лукавым взглядом.

— Думаю, ваша помощь не понадобится. Холдидж, кажется, принёс всё, что нужно.

Тут появился охотник, который сгибался под весом двух тяжёлых брёвен. Их тут же связали вместе, но выяснилось, что плот слишком слабый и лёгкий. Нужен был ещё материал, иначе он не выдержал бы и Айну. Поэтому Холдидж опять ушёл в лес. Сет пошёл с ним и через несколько ярдов спросил:

— Вы уже знаете?

— О чём? — с удивлением спросил охотник.

— Вот здесь, — ответил Сет, показывая пальцем через плечо на бревно, о котором говорилось.

— Краснокожие?

— Вроде да.

— Я их учуял. Тебе лучше вернуться и присмотреть за Альфом. Я сам принесу дерево. Гляди в оба!

— Они задумали какую-то игру. Будьте осторожней.

С этими словами Сет развернулся и присоединился к Хаверленду. Грэм был неподалёку, он отрезал ивовые ветки, которые были нужны лесному жителю. Когда Сет подошёл, он заметил Айну. Она сидела на земле в нескольких футах от своего отца, и, кажется, всё её внимание было поглощено рекой. Сет внимательно посмотрел на неё.

— Это не бревно, вон там? — спросила она.

Сет посмотрел туда, куда она указывала. С большим удивлением он увидел, как такое же бревно, которое они обсуждали с Грэмом, плывёт по реке. Это пробудило его опасения, и он просигналил Холдиджу.

— Что за шум? — спросил охотник, когда подошёл.

Сет вместо ответа кивнул в сторону реки и добавил:

— Не показывайте, что вы смотрите туда, а то всех напугаете.

Но Холдидж, тем не менее, повернулся в сторону подозрительного предмета и долго, внимательно осмотрел его.

— Понимаете, что это?

— Эти могавки самые большие дураки на свете. Думают, что такой старый трюк им поможет.

— О каком трюке вы говорите? — спросил Хаверленд.

— Ну, вы видите вон то полузатопленное бревно? Мы все сейчас смотрим на него. Так вот, за ним четыре или пять могавков. Ждут, пока мы спустим плот.

— Может, там ничего нет, — сказал лесной житель. — Просто плывёт бревно.

— Да уж, — с сарказмом протянул охотник. — Может быть. Думаю, бревно не очень-то способно плыть вверх по течению, так ведь?

— Оно приближается? — спросил Грэм.

— Не очень быстро, — ответил Сет. — Думаю, это довольно тяжело — плыть против течения. Ага, клянусь богом, я понял их игру! Они теперь дальше, чем были. Они хотят добраться до середины течения. Когда мы будем пересекать реку, течение вынесет нас прямо на них, и тогда они сожрут нас. Я уверен в этом, как в себе самом.

— Можно было догадаться, — добавил Холдидж. — План индейцев, конечно, такой, как предположил Сет. Когда мы будем пересекать реку, то нас обязательно снесёт вниз. А они расположились так, чтобы мы столкнулись с ними. Но они не станут нападать, пока мы на суше. Так что ты, Альф, без всякого страха занимайся плотом, а мы с Сетом пойдём на разведку. Грэм, тебе тоже лучше пойти с нами. Войдём в лес по отдельности, а потом соединимся. Все ведите себя так, как будто мы ничего не подозреваем. Ставлю своё ружьё против твоей шапки, Альф, что мы перехитрим этих трусов.

Троица вошла в лес, как и было предложено. Через несколько ярдов они сошлись вместе.

— Ну, — прошептал Сет, — клянусь богом, мы повеселимся! Скорее, ребята, и держитесь в тени.

Они шли параллельно реке, соблюдая крайнюю предосторожность, поскольку было более чем вероятно, что в лесу скрывается какой-нибудь индейский разведчик. Они держались в стороне от реки, пока Сет не посчитал, что они ниже подозрительного бревна. Тогда они подошли к реке. В этом месте любое безрассудное движение могло бы стать роковым. К счастью, на берегу росла трава, которая заходила прямо в воду. Они пробирались через эту траву, как змеи. Сет, как обычно, шёл впереди. Грэма поразило, что он скользит по земле, совершенно не напрягаясь.

Вскоре они были у кромки воды. Они медленно подняли голову и поверх травы осмотрели реку. Бревно было выше, недалеко от них, и они отлично видели его другую сторону. Никаких индейцев не было. Бревно как будто стояло на якоре в середине течения.

— Там что-то есть! — прошептал Грэм.

— Тсс, тихо! Смотрите и увидите! — предостерёг Сет.

Через мгновение бревно, очевидно, без человеческого воздействия слегка подвинулось. Когда это случилось, Грэм увидел, что на его верхушке что-то блестит. Он не мог понять, что это значит, и вопросительно посмотрел на Холдиджа. Охотник всмотрелся в бревно, и на его лице появилась насмешливая, торжествующая улыбка. Он жестом показал Грэму, чтобы тот хранил тишину.

Когда наш герой обратил взгляд к реке, он увидел, что бревно проплыло ещё дальше. Что-то похожее на отполированный металл сверкнуло ещё ярче. Он посмотрел внимательнее и увидел, что на поверхности бревна лежат несколько ружей.

Пока он вглядывался и думал, где скрываются владельцы этого оружия, вода с одной стороны бревна как бы расступилась, и показалось бронзовое лицо индейца. Оно поднималось и поднималось, пока над водой не появились плечи. Индеец замер на миг и всмотрелся в Хаверленда. Довольный увиденным, он снова нырнул в воду. Но Грэм заметил, что он не исчез под водой полностью, как казалось раньше. Он был так близко к бревну, что как будто слился с ним. Его голова напоминала крупный чёрный сучок. Грэм заметил ещё две выпуклости, в точности похожие на первую. Вывод был понятен. Под бревном скрывались три вооружённых могавка, которые всячески старались, чтобы беглецы не раскрыли их.

— Ровно по одному на каждого, — торжествующе воскликнул Сет. — Приготовьте оружие. Грэм, ваш — тот, что ближе всех. Ваш следующий, Холдидж. А себе я возьму последнего.

Все трое навели свои смертоносные орудия на ничего не подозревающих индейцев. Каждый тщательно, точно прицелился.

— Залпом, огонь!

Три ружья одновременно вспыхнули, но ружьё Сета не выстрелило. Остальные попали в цель. Два предсмертных вопля разорвали воздух, и один из дикарей выпрыгнул из воды, а затем пошёл на дно, как свинец. Второй дрожащей рукой схватился за бревно, через мгновение отпустил его и исчез под водой.

— Гром и молния! — закричал Сет и вскочил на ноги. — Дайте мне своё ружьё, Грэм. С моим что-то случилось, и этот дьявол сейчас удерёт. Скорее, давайте!

Он взял ружьё и начал как можно быстрее заряжать его, не отрывая взгляда от индейца, который сейчас отчаянно плыл к другому берегу.

— Ваша железка заряжена, Холдидж? — спросил он.

— Нет. Я смотрел на тебя и на этого парня и не подумал об этом.

— Заряжайте снова. Если это ружьё не выстрелит, он точно удерёт. О, мои звёзды, он уже почти удрал!

Индеец, как бы презирая опасность, медленно вылез из воды и неторопливо направился под защиту леса.

— Ну, что ж, мой милый, посмотрим, сумеешь ли ты увильнуть.

Сет прицелился в отступающего индейца и нажал на спусковой крючок. Но к его невыразимому огорчению, ружьё снова дало осечку! Прежде чем Холдидж или Сет сумели перезарядить свои ружья, индеец исчез в лесу.

— Фокус-покус, да что с этими ружьями!? — в совершенной ярости воскликнул Сет. — Два раза меня обдурили! Клянусь, это хуже, чем две пощёчины от красотки. Эй, что это?

Пуля, отправленная с другого берега, пролетела так близко, что задела его длинные волосы песочного цвета!

— Довольно неплохо, клянусь богом, — воскликнул он, почесав голову, как будто его ранило.

— Осторожней, ради бога! Ложитесь! — закричал Грэм, схватил его за полу одежды и потянул вниз.

— Наверное, это хороший план, — отозвался невозмутимый Сет и присел, чтобы избежать другой пули. — Там целая куча этих чертей, так ведь?

Перестрелка так встревожила Хаверленда, что он бросил свою работу и спрятался в лесу. Солнце было близко к закату, и над рекой и лесом начала сгущаться темнота. О том, чтобы пересекать реку, не могло быть и речи, поскольку такая попытка была бы самоубийством. Их враги предъявили убедительное доказательство своего умения стрелять из ружей на расстоянии, которое превышало расстояние до середины потока. Но реку всё равно нужно было пересечь. Единственное, что оставалось — найти другое место и построить другой плот.

Для дальнейших задержек не было оправданий, и вся группа немедленно двинулась вперёд. На небе снова показались признаки грозы. Раздалось несколько громовых раскатов, и в отдалении как бы нехотя сверкнула молния. Небо заполнилось тяжёлыми тучами, которые принесли густую, непроницаемую тьму. Поскольку никто из них не видел, что у него под ногами, то можно предположить, что это передвижение не было ни быстрым, ни особенно приятным. Гром продолжал греметь, и вскоре полил дождь. Крупные капли, какие бывают летом, били по листьям, как пули.

— Вы можете видеть, что впереди, Сет? — спросил Грэм.

— Конечно, могу. Темнота не имеет для меня никакого значения. Ночью я могу видеть, как днём, и, более того, я вижу. Если бы увидели, как я споткнулся…

Последние слова были подтверждены тем, что говоривший покачнулся и ничком плюхнулся на землю.

— Вы не ушиблись? — спросил Грэм с тревогой, еле удерживаясь от смеха, который сотрясал остальных.

— Ушибся! — воскликнул бедняга, вставая на ноги. — Кажется, у меня все кости переломаны, и, клянусь богом, пробит череп, и вывихнуты обе ноги, и правая рука сломана выше локтя, а левая совсем не действует!

Несмотря на все эти ужасающие повреждения, говоривший передвигался с удивительным проворством.

— Как думаете, обо что я запнулся? — вдруг спросил он.

— О какую-то кочку или нору, — отозвался Грэм. — И ещё я думаю, что после такого шума мы легко попадём в руки могавков.

— Вы должны знать, что я не падал, — с гневом возразил Сет. — Я увидел кое-что и шагнул, чтобы проверить, выдержит ли это мой вес. Не пойму, над чем вы смеялись!

— Что вы увидели? — спросил Хаверленд.

— Ну, это всего лишь лодка, которую, наверное, притащили сюда эти твари.

Это было правдой. Прямо перед ними лежало большое каноэ, и никаких индейцев рядом не было. О таком везении они не могли и мечтать. Осмотрев лодку, они выяснили, что она необычайно длинная и широкая. В неё поместилось бы человек двадцать. Её быстро столкнули в воду.

— Давайте, рассаживайтесь, — сказал Сет.

Беглецы без колебаний сели в лодку. Сет и Холдидж налегли плечами, толкнули её в реку, а потом и сами запрыгнули в неё.

Глава 19. Заключение

Белые скоро обнаружили, что они совершили величайшую ошибку, когда поплыли на лодке. Прежде всего, в лодке не было ни одного весла, поэтому они не только не могли грести в своём каноэ, но они были лишены возможности грести в чужом каноэ. Кроме того, река была темна, как Стикс, воздух и небо были опутаны той же чернильной темнотой. Никто в лодке не знал, куда их несёт — то ли к водопадам, то ли к стремнине, то ли к берегу.

— Сяду-ка я и подумаю, кто из нас больший дурак, Холдидж, вы или я, что мы решили поплыть на этом каноэ, которое мы ненадолго одолжили.

Сказав эти слова, Сет прошёл на корму, где и уселся. Под ним оказалось не дно, как он ожидал, а что-то мягкое, и это что-то вскрикнуло, когда Сет сел на него.

— Боже мой, что это тут? — спросил Сет.

Он пошарил рукой и что-то нащупал в темноте.

— Не будь я Сет Джонс, но это живой индеец. Ах ты, медноголовая обезьяна!

Это действительно был индеец. Он растянулся на спине, свесив ногу с края каноэ, и Сет, не имея о нём ни малейшего подозрения, уселся прямо ему на грудь. Как можно предположить, перепуганный индеец не получил от этого удовольствия и сделал несколько яростных попыток сбросить Сета.

— Ну, лежи тихо, — приказал Сет. — Здесь вряд ли найдётся более мягкое сиденье.

Дикарь, очевидно, был так испуган, что прекратил попытки. Он лежал совершенно тихо и неподвижно.

— У тебя там правда настоящий индеец? — спросил Холдидж, когда подошёл к Сету.

— Разумеется. Прямо подо мной.

— Что ты собираешься с ним делать?

— Ничего.

— Ты его отпустишь? Давай выбросим его за борт.

— Нет, Холдидж. У меня есть две-три причины, почему я так не поступлю. Во-первых, в этом нет никакой нужды, этот бедняга не причинит нам вреда. Во-вторых, хотя я презираю эту трусливую расу, я не убиваю их, если они не нападают или не собираются нападать. И самая важная причина — я не хочу лишаться моего сиденья.

— Он не такой дурак, чтобы позволить тебе сидёть на нём. На его месте я бы столкнул тебя за борт.

— Нет, если бы вы знали, что будет только хуже. Проклятье!

Вероятно, индеец услышал слова охотника. Во всяком случае, он сделал попытку осуществить его предложение, и ему почти удалось. Как только Сет выкрикнул последнее слово, индеец стремглав бросился к Хаверленду, ударил его в спину и упал на него. В тот же миг дикарь спрыгнул за борт и быстро уплыл в темноту.

— Это ловкий трюк, — сказал Сет, снова усаживаясь. — А ведь я только хотел защитить его от дождя. Вот неблагодарная собака!

Сейчас общее внимание было привлечено к ходу каноэ. Они плыли в темноте неведомо куда, и положение становилось всё ужаснее. У них не было сил управлять лодкой, и если бы они наткнулись на корягу или на камень, то тут же утонули бы. Беспомощные, они сидели и готовились к столкновению, которое могло произойти в любое мгновение.

Некоторое время они плыли таким образом, а затем все услышали, как дно обо что-то трётся. Лодка дрогнула и неожиданно остановилась. Корма накренилась и начало быстро наполняться водой.

— Все за борт! Мы тонем! — скомандовал Холдидж.

Все спрыгнули в воду, которая здесь была глубиной не больше двух футов. Каноэ, освобождённое от груза, снялось с мели и уплыло в темноту.

— Не двигайтесь, пока я не проверю дно, — сказал Сет.

Он, естественно, ожидал, что для до того, чтобы выбраться на берег, нужно идти поперёк течения. Через несколько шагов он понял, что он не в самой реке, а на затопленном берегу.

— За мной, ребята, сюда! — позвал он.

Когда они с трудом выбирались из воды, кусты и трава цеплялись за их ноги, а свисающие ветки хлестали по плечам. Вскоре они снова были на твёрдой земле. Каноэ перенесло их через реку, и эта сложная задача была выполнена.

— Если бы у нас был костёр, — сказал Хаверленд.

— Да, а то Айна замёрзнет.

— О, не думайте обо мне! — весело отозвалась храбрая девушка.

Сет со своей обычной проницательностью обнаружил, что гроза здесь слабее, и лес относительно сухой. На земле под верхними, мокрыми листьями оказались совершенно сухие. Он сгрёб их в кучу, положил на них хворост, а сверху — несколько больших веток. С большим трудом он с помощью стали и трута высек искру, и через несколько мгновений у них был трещащий, ободряющий, дружелюбный костёр.

— Прекрасно, — сказал Грэм. — Но это не опасно, Сет?

— Пускай это будет опасно, но я должен просушить свою шкуру.

Хотя с их стороны это было довольно безрассудно, но индейцы их не потревожили. Как заметил Сет Джонс, вполне вероятно, что индейцы потеряли их след и не могли снова на него выйти.

Наконец голодные, несчастные, но полные надежд беглецы встретили утро. Когда стало светлее, они огляделись и увидели, что разбили лагерь у подножья высокого, заросшего лесом холма. Они также заметили, что Холдиджа не было. Пока они думали, куда он пропал, послышался звук выстрела из его ружья, и через несколько мгновений он спустился с холма, сгибаясь под весом молодого оленя. Его поспешно разделали, большие куски мяса нанизали на ветки и поджарили на огне, и наши пятеро друзей получили самый вкусный и питательный завтрак на свете.

— Перед тем, как выступать, — сказал Холдидж, — давайте поднимемся на холм и посмотрим на прекрасный вид.

— О, у нас нет времени любоваться видами! — отозвался Сет.

— Боюсь, у нас мало времени, — добавил лесной житель.

— Но он невероятно прекрасен, и, думаю, он вам понравится, — сказал Холдидж.

Охотник так настаивал, что остальные вынуждены были согласиться. Они начали восхождение под руководством Холдиджа. Все улыбались и с тревогой чего-то ожидали.

— Как вам понравится такой вид? — спросил Холдидж, указывая на запад.

Беглецы всмотрелись туда, куда указал Холдидж. Зрелище действительно понравилось им, как ничто другое во вселенной. Внизу, на расстоянии полумили лежала небольшая деревня, в которую они так долго стремились попасть. В то утро, под ярким солнечным светом она выглядела особенно красивой. Хижины сгрудились рядом, из нескольких труб лениво поднимался густой дым, между домами ходили поселенцы. На одном углу деревни стоял блокгауз, и шарниры в его открытых бойницах блистали на солнце, как отполированное серебро. На реке были видны две лодки, их ясеневые вёсла сверкали, движимые сильными руками. Река, по которой спаслись лесной житель со своими женой и сестрой, текла рядом с деревней, и её извивы можно было видеть на многие мили вдали. Там и сям по всей округе были разбросаны хижины предприимчивых поселенцев, которые с такого расстояния напоминали крошечные ульи.

— Вы так и не сказали, понравился ли вам этот пейзаж, — сказал охотник.

— Ах, Холдидж, вы и так знаете ответ, — дрожащим голосом отозвался Хаверленд. — Хвала богу, что он был так милостив к нам!

Они спустились по холму. Они не произнесли ни слова, поскольку сердца их были переполнены чувствами. Сет Джонс как будто оказался под властью странного заклятия. При виде деревни он притих и задумался, отказываясь отвечать на вопросы. Его голова склонилась. Очевидно, его ум был поглощён какими-то важными мыслями. Несколько раз он глубоко вздыхал и сдавливал рукой грудь, как будто сильное волнение причиняло ему боль. Выражение его лица чудесным образом изменилось. Насмешливый, комичный вид сейчас исчез, морщин на лбу и возле носа больше не было. Его лицо казалось очень красивым. Это была удивительная метаморфоза, и в воздухе повис немой вопрос: «Разве это Сет Джонс?».

Вдруг он, казалось, почувствовал, что все на него смотрят, и взял себя в руки. На его лицо вернулось своеобразное выражение, и через несколько широких шагов он снова стал Сетом Джонсом!

Часовые в блокгаузе увидели и узнали беглецов. Когда они появились у частокола, который окружал деревню, их уже ждало множество человек.

— Увидимся позже! — сказал Холдидж, отходя от других и направляясь в дальний конец поселения.

После того, как Хаверленд, ответил на вопросы своих друзей, он проследовал к хижине, в которой оставил жену и сестру. Здесь он увидел, что добрые поселенцы построили для него дом. Когда он тихо подошёл к двери, собираясь удивить свою жену, она заметила его. С радостным возгласом она подбежала к нему и оказалась в его объятиях. В следующий миг она обнялась с Айной, и они обе заплакали.

— Хвала небесам! Хвала небесам! О, моё милое, милое дитя, я думала, что потеряла тебя навсегда.

Грэм и Сет несколько мгновений почтительно стояли в стороне. Сет несколько раз кашлянул и почесал свой лоб. Когда мать пришла в себя, она повернулась, узнала Грэма и тепло приветствовала его.

— И вы тоже, — сказала она, взяв Сета за руку и всматриваясь в его лицо, — для нас не просто друг. Да вознаградят вас небеса, поскольку нам это никогда не удастся.

— Клянусь, богом, больше ни слова!.. Кхм! Гм! Кажется, я простудился на вечернем воздухе!

Но всё было бесполезно, и у него полились слёзы. Через несколько секунд Сет рыдал, как ребёнок, и всё-таки улыбался сквозь слёзы. Все вошли в дом.

— Наша первая обязанность — возблагодарить бога за его милосердие, — сказал лесной житель.

Все благочестиво опустились на колени и с пылкостью поблагодарили господа за то, что он таким чудесным образом явил свою доброту.

Вежливые поселенцы воздержались от вторжения, пока не рассудили, что семья желает их увидеть. После того, как все встали с колен, вошла Мэри — сестра Хаверленда. Грэм в этот миг случайно взглянул на Сета и был поражён тем, что увидел. Лицо Сета загорелось алым цветом, он мучительно затрясся, но усилием воли взял себя в руки и поприветствовал Мэри. Она поблагодарила его и начала разговор, когда увидела, что он смущён и растерян. Её прекрасное лицо загорелось из-за подозрения, затем побледнело и снова загорелось. Только она сама знала, какие чувства бушевали в её сердце. Скоро её лицо стало печальным и задумчивым. Страдание в её грустных глазах заставило Сета быстро выйти, чтобы остаться наедине со своими таинственными мыслями.

До полуночи хижину окружали друзья, которые пришли с поздравлениями. Среди них выделялся человек, который исполнял в поселении обязанности священника. Это был дородный, дружелюбный, добродушный человек методистских убеждений. Он пахал землю, жал, колол дрова, возглавлял поселенцев против неприятеля, когда необходимо, а также читал проповеди.

Это было радостное, счастливое возвращение… и эта ночь запомнилась всем надолго.

*  *  *

Через неделю после возвращения в доме Хаверленда встретилась небольшая группа. Здесь были Айна, Сет Джонс, лесной житель, миссис Хаверленд и Мэри. Сет разговаривал с Айной, сидя в углу, а остальные собрались вместе. Все были счастливы. Даже нежная меланхоличная красота Мэри освещалась улыбкой. Она была прекрасна, царственно прекрасна. Её чёрные, как ночь, волосы были убраны назад, как бы для того, чтобы обуздать их природную курчавость, но упрямые локоны всё равно сопротивлялись. Её щёки слабо горели, а в голубых глазах поблескивали обычные радость и безмятежность.

Сет большую часть времени оставался с лесным жителем. Несколько раз Мэри Хаверленд просила его прогуляться с ней, и каждый раз он мучительно волновался и просил его извинить. Временами его язык менялся. Часто он разговаривал таким изысканным языком, который безошибочно выдавал в нём образованного человека. Вероятно, читатель обратил внимание на то, как он говорил. Это привлекало внимание и усиливало подозрения, что он по неизвестным причинам притворяется.

В этот раз он явно волновался. Хотя он шутливо разговаривал с Айной, его глаза постоянно обращались в сторону Мэри Хаверленд.

— Значит, вы и Грэм собираетесь завтра пожениться? — спросил он.

— Вы и так знаете, Сет. Сколько можно спрашивать?

— Вы его любите? — спросил он, глядя ей прямо в лицо.

— Что за вопрос? Я всегда любила его и всегда буду любить.

— Это верно. Тогда выходите за него. Если мужчина когда-нибудь любил женщину, то Грэм любит вас. Альф, скажи-ка, — заговорил он более громким голосом, — что это за здоровый рыжеволосый парень шатается вокруг последние пару дней?

— Тебе нужно спросить Мэри, — засмеялся лесной житель.

— О, я понимаю! Завтра будет две свадьбы, да? Так, Мэри?

— Я ничего об этом не знаю. Я не ищу себе мужа.

— Боюсь, Мэри никогда не выйдет замуж, — сказал Хаверленд. — Она отклонила все предложения, даже от самых завидных женихов.

— Чудно! Ни разу не слышал о подобном.

— Её возлюбленный был похоронен много лет назад, — тихо ответил Хаверленд.

После молчания Сет встал, подвинул свой стул и сел рядом с ней. Она не смотрела ни на него, ни на кого-то другого. Он сидел молча, затем прошептал:

— Мэри?

Она вздрогнула. Её глаза сверкнули, как метеоры. Затем она повернулась, бледная, как смерть, и упала бы со стула, если бы Сет не подхватил её за руки. Хаверленд смотрел в изумлении. Вся семья была удивлена. Сет посмотрел в лицо слабеющей женщины, улыбнулся и сказал:

— Она моя навсегда!

— Милостивые небеса! Юджин Мортон! — воскликнул Хаверленд, вскакивая с места.

— Это верно! — сказал тот, к кому он обращался.

— Ты восстал из мёртвых?

— Я восстал к жизни, Альф, но никогда не был мёртв.

Вместо дрожащего, хриплого голоска, которым он говорил раньше, сейчас звучал густой, сочный бас. Его звуки заставили Мэри очнуться. Она подняла голову, но он удержал её, не разрешая ей подняться. Он пылко прижал её к своей груди. Упоение этого мига могли постичь только ангелы небесные.

Вошли Холдидж и Грэм, и наш герой поднялся в своём подлинном облике — высокий, величавый, изысканный человек.

— А где Сет? — спросил Грэм, не обращая внимания на этого незнакомца.

— Вот тот, кто раньше был Сетом, — засмеялся стоявший перед ним человек, наслаждаясь удивлением Грэма.

— Вроде бы Сет, а вроде бы не Сет, — воскликнули оба с удивлёнными лицами.

— Несколько слов, — начал он, — и вы всё поймёте. Не нужно говорить вам, друзья, что с тех пор, как я появился у вас, я притворялся. Сет Джонс — это миф, и, насколько я знаю, такого человека никогда не существовало. Моё настоящее имя — Юджин Мортон. Десять лет назад я был обручён с Мэри Хаверленд. Через год мы должны были жениться. Но когда прошло несколько месяцев, началась Война за независимость, и в нашей деревушке в Нью-Гэмпшире начался набор добровольцев. У меня не было ни желания, ни прав отказываться. Наша небольшая рота проследовала в Массачусетс, где шла война. В стычке, которая случилась через несколько дней после битвы у Банкер-Хилл^[6], я был тяжело ранен, и меня оставили у некоего фермера. С одним из моих товарищей я послал письмо Мэри и сообщил, что я ранен, но надеюсь скоро с ней увидеться. Посланник, вероятно, был убит, поскольку моё письмо так и не дошло до Мэри. Хотя до неё дошло совсем другое сообщение. В нашей роте был человек, который любил Мэри. Узнав о моём несчастье, он сообщил ей, что я погиб. Когда через несколько месяцев я вернулся в свою роту, я узнал, что этот человек дезертировал. Я подозревал, что он уехал домой, и вынужден был попросить отпуск, чтобы посетить родные места. Там я узнал, что Хаверленд со своими женой и сестрой уехали из деревни на Запад. Один из моих друзей сказал, что тот дезертир уехал с ними и, как было понятно, женился на Мэри. Я не сомневался в правдивости этих слов и некоторое время хотел покончить с собой. Чтобы смягчить великую печаль, я тут же вернулся в нашу роту и бросался в каждую битву, в какую только мог. Желая умереть, часто я нарочно подвергал себя опасности. Зимой 1776 года я оказался в Трентоне под командованием генерала Вашингтона. Мы пересекли Делавэр и ввязались в отчаянную схватку с гессенцами^[7]. В самый разгар боя ко мне вдруг пришла мысль о том, что история о женитьбе Мэри — это неправда. Странно, что когда битва закончилась, я об это больше не думал. Но в гуще следующего сражения у Принстона эта мысль снова пришла ко мне и не оставляла до конца войны. Я решил отыскать Мэри. Я узнал только о том, что Хаверленды куда-то переехали. Я знал, что если Мэри вышла замуж за того дезертира, то только потому, что считала меня погибшим. Следовательно, у меня не было прав тревожить её своим появлением. По этой причине я прибег к маскировке. Я покрасил свои волосы. Это так изменило мою внешность, что я едва сам себя узнавал. Цвет моего лица изменился во время войны, печаль тоже наложила свой отпечаток. Неудивительно, что ни один старый знакомый не мог меня узнать, особенно когда голосом и манерами я начал подражать Мальчикам с Зелёных гор. Я знал, что мою подлинную личность не разгадает никто. Я пришел в эти края и после долгой, тяжёлой охоты увидел Хаверленда, который рубил лес. Я представился Сетом Джонсом. Я увидел Мэри. Сообщение о её женитьбе было ложным, она всё ещё была верна своей первой любви! Я открылся бы сразу, если бы не опасность, которая угрожала Хаверлендам. Когда родных мучила судьба Айны, моё саморазоблачение только сбило бы их с толку. Кроме того, меня забавляло моё притворство. Я часто наслаждался теми предположениями, которые я вызывал. Я то и дело давал намёки на то, кто я такой, и нарочно менял поведение и язык, чтобы увеличить ваше удивление. — Он остановился и улыбнулся, вспоминая о своих бесчисленных смешных выходках. Он продолжил: — Больше мне нечего добавить. Я поздравляю тебя, Грэм, с таким ценным трофеем. Завтра ты женишься. Мэри, ты выйдешь за меня?

— Да, — ответила сияющая женщина, взяв его за руки. — Я отдаю тебе свою руку, а моё сердце принадлежало тебе все эти долгие, печальные годы.

Мортон нежно поцеловал её в лоб.

— Ну же, теперь поздравьте и меня, — радостно сказал он.

Все собрались вокруг него, и мы рискнём сказать, что таких рукопожатий, таких поздравлений ещё не знал целый мир. Наши друзья сначала испытывали некоторые трудности из-за того, что Сет Джонс исчез. Они даже почувствовали сожаление, что больше не увидят его приятное, чудаковатое лицо. Но вместо него они получили красивого, благородного человека, которым они все гордились.

Следующий день они провели в подготовке к двойной свадьбе, которая должна была произойти вечером. Вверх и вниз по реке отправили посланников, и на расстоянии двадцати миль не было поселенца, которого бы не пригласили. Когда наступил вечер, гости начали собираться. Кто-то прибыл на лодке, кто-то на лошади, кто-то пешком. На фронтире редко бывает двойная свадьба, а в этот раз она сопровождалась такой прекрасной историей любви, что никто не мог её пропустить — ни старики, ни молодые.

Когда в доме лесного жителя зажгли свет, и внутри, и снаружи скопилась пёстрая толпа. Можно было услышать, как пожилые и средних лет мужчины говорят о видах на урожай, смотрят в небо, предсказывают изменения погоды или жадно обсуждают настроения среди индейцев. Можно было услышать, как неуклюжие молодые люди глубокомысленно рассуждают на ту же тему и иногда рискуют игриво поухаживать за одной из многочисленных девушек.

Дом лесного жителя был расширен для такого случая. Рядом с домом был построен длинный навес, достаточный, чтобы вместить всех гостей. После обильной трапезы столы были сдвинуты, и начались приготовления к свадьбе.

Вдруг гости затихли. Все взгляды обратились в сторону двери, в которую вошли Юджин Мортон и Эверард Грэм со своими возлюбленными.

— Какие милашки!

— Просто красавцы!

— Ей-богу, тут даже не о чем разговаривать!

Такие и похожие восторженные замечания пронеслись по толпе. Мэри Хаверленд была одета в простое светлое платье, на ней не было никаких украшений, кроме одной белой розы в волосах, которые ниспадали на плечи. Её красота была поистине царственной. Она была очень счастлива и всё же казалась отстранённой.

Мортон был одет в серый домотканый костюм, который хорошо сидел на его изящной фигуре. Он выглядел настоящим джентльменом, каковым и являлся этот храбрый солдат и честный человек.

Айна, милая юная героиня, была очаровательна. Её платье было идеально белое. Её локоны падали на плечи, украшенные только простым венком из фиалок. Айна и Мэри отличались друг от друга, и сложно было рассудить, что прекраснее — царственная, верная женщина или чистота и невинность молодой девушки. Грэм был достойным участником этого спектакля, он понравился всем своей добротой и умом.

Через несколько мгновений в комнату вошёл дородный джентльмен с белым воротничком и сияющей улыбкой. Мортон и Мэри поднялись, встали перед ним, и в совершенной тишине началась церемония. Были заданы вопросы, и ответы были слышны каждому, кто находился в комнате.

— Что бог сочетал, того да человек не разлучает.

Все сказали «Аминь!» и снова сели.

Холдидж, который был дружкой Мортона, со спокойной улыбкой позвал Грэма. Молодой герой с густо покрасневшей Айной, которая опиралась на его руку, последовали приглашению, и церемония началась.

Пока она продолжалась, на другой стороне комнаты происходило нечто любопытное. Высокий, костлявый молодой человек с красным лицом сидел, обнимая полноватую, крупную девушку, которая давала волю выразительным замечаниям.

— Клянусь, они такие милашки! Интересно, что чувствует девушка?

— Она счастлива, конечно, — ответил её спутник. — И он тоже. Я был бы счастлив.

— Что?

— Будь я на его месте, я бы чувствовал себя отлично.

— Что? Ты хотел бы жениться на Айне Хаверленд?

— Нет… то есть… хм… Ну, на ком-то другом… то есть… да, на ком-то другом…

— На ком другом? — спросила девушка, глядя прямо в его лицо.

— Ну… хм… Ну, чёрт возьми, ты и сама знаешь!

— Тсс! Не говори так громко, Джозайя, не то тебя услышат.

— Вот если бы ты была на её месте, Сал, что бы ты чувствовала?

— Тебе не стыдно такое спрашивать? — спросила она с упрёком.

— Нет, чёрт возьми. Ну, Сал, что бы ты чувствовала?

— Если бы я стояла там рядом с тобой, и священник говорил все эти слова?

— Да… да. Скажи.

— Ты и так знаешь, Джозайя. Не надо спрашивать.

Джозайя задумался. В его голове, очевидно, зародился какой-то план. Он обхватил свою голову, потом колени, потом засмеялся и воскликнул:

— Была не была, клянусь Георгом!

Он повернулся к девушке и сказал:

— Сал, мы с тобой должны пожениться, так?

— Ты что, Джозайя? — Она наклонила голову и густо покраснела.

— Давай, Сал, никого это не волнует. Давай поженимся.

— О, Джозайя! — продолжила она, ещё больше волнуясь.

— Ну, скажи скорей. Священник скоро закончит и уйдёт домой. Скажи «да», Сал.

— О, боже! О, мои звёзды! Да!

— Отлично! Поспешите сюда, мистер священник.

В этот миг добрый священник закончил благословлять пары, вокруг которых столпились их друзья. Священник собрался домой, но задержался ненадолго. Джозайя это заметил и, боясь, что тот уйдёт, закричал:

— Эй, сквайр… то есть священник, постойте. Для вас есть ещё работёнка.

— А, рад слышать! — засмеялся священник, обернувшись. — Вы жених?

— Кажется, да, а вот Сал Клейтон — невеста.

Все повернулись к говорившему, но он мужественно выдержал их улыбки. Его лицо было огненно-красным.

— Давай, Джозайя, молодец! — воскликнули несколько человек, хлопая его по плечу.

— Разойдитесь, пока я не закончу. Пойдём, Сал.

Женщины вывели покрасневшую Сал вперёд и передали её в руки Джозайи.

— Теперь давайте, сквайр… то есть священник. И не затягивайте, я ужасно хочу жениться.

Все расступились, Джозайя и Сал вышли вперёд и через несколько мгновений были объявлены мужем и женой. Джозайя поцеловал невесту. Поздравления Мортону и Грэму не могли сравниться с поздравлениями, которые посыпались на этого счастливчика.

Началась забава. Внезапно появился старый рейнджер со скрипкой подмышкой.

— А теперь танцы! — сказал он. — Старые добрые танцы!

Старики вышли и вместе со священником приступили к разговорам, угощаясь орехами, яблоками и сидром.

Скрипач уселся на ящик и начал крутить колки своего инструмента, пробуя пальцем струны. Очевидно, настройка была мучительной, поскольку каждый раз, когда он крутил колок, он закрывал один глаз и кривил рот.

Наконец скрипка была настроена. Скрипач смазал смычок куском канифоли и затем провёл им по струнам, как бы говоря: «Внимание!». Когда пары построились, скрипач немного сполз с ящика, чтобы можно было топать одной ногой по песчаному полу. Он рывком откинул голову назад и заиграл рил^[8], который проник в сердце каждого танцора. Площадка немедленно заполнилась молодёжью. Высокие фигуры двигались, как скелеты из каучука, их ноги сгибались и переплетались. Оживлённые, крепкие девушки прыгали вверх-вниз, как горшки с желе, и «все веселились, как свадебные колокольчики»^[9].

Вскоре появились старики, чтобы «просто посмотреть, как парни и девушки веселятся». Скрипач в этот миг заиграл «Мечту дьявола». Робкая дама шагнула к нему, притронулась к его плечу и спросила:

— Это светская мелодия?

— Нет, это «Старый сотый псалом»^[10] с вариациями… не мешайте, — отозвался музыкант, одновременно сплёвывая табак.

— Думаю, мы можем попробовать, тётя Ханна, — сказал священник с лукавой улыбкой.

Двое вышли вперёд, и когда скрипач заиграл другую мелодию, они исчезли в вихре танца. Через несколько мгновений за ними последовали все старики, которые пришли «только на минутку». Несколько пожилых джентльменов и дам преподали молодёжи хороший урок танцев.

Веселье продолжалось почти всю ночь. Вскоре гости начали расходиться. Кто-то предложил навестить новобрачных в постели, но, к счастью, хороший вкус возобладал, и все спокойно разошлись по домам.

Вся деревня, за исключением часовых в блокгаузе, погрузилась в сон. Вероятно, индейцы не хотели беспокоить столь счастливое поселение, поскольку в эту ночь они не проявляли никакой враждебности. Все тихо и мирно спали, на следующий день они тихо и мирно взялись за работу, и так же тихо и мирно эти поселенцы прошли по своему жизненному пути.

---

1. Мальчики с Зелёных гор — милицейская организация штате Вермонт, основанная Итаном Алленом (1738—1789). Участвовала в Войне за независимость
2. Род (поль, перч) — английская единица длины, около 5 метров.
3. лат. — образ действий
4. Фурлонг — английская единица длины, около 200 метров
5. Саймон Кентон (1755—1836), Дэниел Бун (1734—1820) — фронтирсмены, участники Войны за независимость
6. Битва у Банкер-Хилл произошла в июне 1775 года
7. Гессенцы — наёмные немецкие солдаты. Участвовали в Войне за независимость на стороне Великобритании
8. Рил — ирландский и шотландский танец
9. из поэмы Джорджа Гордона Байрона «Паломничество Чайльд-Гарольда»
10. христианский гимн