Серенький человечек
правитьВ старину — этак лет триста или четыреста тому назад — в Скальгольте (в Исландии) жил старый крестьянин, у которого в голове было так же пусто, как и в кармане. Как-то раз за обедней простофиля услыхал проповедь о благотворительности. Священник говорил: «Давайте, братья, давайте, Господь воздаст вам сторицею». Эти часто повторяемые слова так запали крестьянину в голову, что сбили её окончательно с толку. Вернувшись из церкви домой, он сейчас же стал рубить в саду деревья, копать землю, носить брёвна и камни, ну точно собрался построить себе дворец.
— Что ты, бедняк, делаешь? — спросила его жена.
— Не называй меня больше бедняком! — торжественно ответил крестьянин, — Мы, жена, богаты или, по крайней мере, будем богаты. Через две недели я отдам корову…
— Нашу единственную кормилицу? Мы тогда ведь с голоду помрём!
— Молчи, дура! — заметил муж. — Вот и видно, что ты ни бельмеса не смрслишь из того, что по латыни читает священник! Ведь за одну корову мы получим сотню, как говорит батюшка. Это евангельские слова! Пятьдесят скотин я поставлю вон в ту конюшню, что строю, а другие пятьдесят продам и на вырученные деньги куплю луг, чтоб наше стадо и зиму и лето имело вдоволь корму. Мы будем богаче короля!
И не обращая никакого внимания на упрёки и просьбы жены, наш дурак стал строить конюшню, к великому удивлению всех соседей.
Когда конюшня была окончена, крестьянин надел на корову верёвку и повёл скотину прямёшенько к попу. Поп в это время беседовал с двумя посторонними людьми, но простак наш не обратил на это ни малейшего внимания, потому что уж слишком торопился сделать подарок и получить за него вознаграждение.
Священник, конечно, более всех удивился этому новому способу благотворительности. Он прочёл мужику длинную проповедь, в которой доказывал, что Спаситель имел в виду только духовное вознаграждение, но бедняк никак не брал этого в толк и то и дело повторял: «Да ведь вы же говорили: давайте, братья, давайте, Господь вам воздаст сторицею. Вы ведь говорили, батюшка!» Наконец священнику надоело убеждать олуха: он возгорелся священным гневом и хлопнул дверью под самым носом крестьянина. Растерянный простак стоял на улице и всё повторял: «Да ведь вы же говорили, батюшка. Ведь вы это говорили!»
Приходилось, однако, возвращаться домой, а это было не совсем-то сподручно. На дворе стояла весна, таял лёд, и кружилась метель. Крестьянин то и дело скользил, корова мычала и не двигалась с места. Наконец крестьянин сбился с дороги и боялся тут же умереть. Смущённый, он проклинал свою неудачу и решительно не знал, что делать с коровой, которую волок за верёвку. Во время таких грустных размышлений к крестьянину подошёл человек с большим мешком в руках и спросил крестьянина: что он тут делает с коровой в такую пору?
Когда мужик рассказал о своей беде, незнакомец отвечал: «Одно хочу тебе посоветовать, любезный человек: поменяйся со мной. Я живу недалеко отсюда. Уступи мне корову — тебе всё равно не довести её до дому! — и возьми мой мешок. Он не тяжёл; в нём всего только и есть, что мясо да кости.»
Когда сделка была кончена, незнакомец увёл корову, а мужик взвалил на плечи мешок и нашёл, что он очень тяжёл. Вернувшись домой, мужик — боясь насмешек и упрёков жены — сплёл длинную историю, объясняя, какие он по дороге встретил опасности и как ловко он выменял совсем околевающую корову на мешок с сокровищем.
Жена было стала ругаться, но муж попросил её пока попридержать язык и поставить в печь самый большой горшок.
— Ты увидишь, что я принёс, — заметил он. — Подожди-ка, ещё спасибо мне скажешь!
С этими словами он развязал мешок. Оттуда вышел маленький человечек, одетый — словно мышь — весь в серое.
— Здорово, добрые люди! — сказал он с достоинством. — Надеюсь, вы не сварите меня, а дадите поесть. Небольшое путешествие возбудило во мне большой аппетит!
Крестьянин, словно громом поражённый, повалился на скамейку.
— Вот! — закричала жена. — Я была уверена в новой глупости! Впрочем, чего и ждать от мужа, кроме глупости?! Муженёк прогулял нашу единственную поддержку — корову и принёс в дом лишний желудок! Уж лучше бы ты оставался под снегом со своим мешком и сокровищем!
Долго бы продолжались упрёки доброй женщины, если б серый человечек не повторил ей трёх раз, что словами пустого горшка не наполнишь и что лучше всего сходить на охоту и добыть дичинки.
И, несмотря на ночь, снег и ветер, серый человечек вышел из дому и через несколько времени принёс большого барана.
— Зарежьте-ка его! — сказал он. — Нечего нам умирать с голоду!
Старик с женой искоса посмотрели на серого человечка и его добычу. Этот баран, словно упавший с облаков, за полверсты пах воровством. Но где тут разбирать, когда с голоду животы подводит? Законно или нет, но только барашек был съеден, так что за ушами трещало.
С этого дня пошло у крестьянина изобилие. Баран являлся за бараном, и простофиля — сделавшийся ещё более легковерным — спрашивал самого себя: уж не выиграл ли он взаправду, отыскав вместо ста коров, обещанных ему Провидением, такого ловкого поставщика в лице серенького человечка?
Но медаль имеет и оборотную сторону. В то время как за столом у крестьнина баранина не переводилась, в королевском стаде, что паслось неподалёку, бараны заметно убывали. Главный пастух со страхом доложил королю, что с некоторых пор из стада стали пропадать лучшие головы, и что, вероятно, ловкий вор поселился в окрестностях.
Немного потребовалось времени, чтобы узнать про серенького человечка, неизвестно откуда явившегося и поселившегося в избе у крестьянина. Король приказал немедленно позвать незнакомца. Серенький человечек пошёл на зов нимало не поморщась, но крестьянин и жена струхнули шибко, вспомнив, что укрывателей и воров ждёт одна и та же виселица.
Когда серенький человечек явился ко двору, король спросил его, не слыхал ли он, между прочим, что из королевского стада украдено пять больших овец.
— Да, ваше величество! — отвечал маленький человек. — Я взял их!
— А по какому праву? — сказал король.
— Ваше величество! — произнёс маленький человек. — Я взял их, потому что старик с женой умирали с голоду, тогда как вы утопаете в изобилии и не можете истратить даже десятой части ваших доходов. Я нахожу более справедливым, чтобы эти бедняки жили на ваши излишки, чем умирали от нищеты, в то самое время, когда вы не знаете, что делать со своим богатством.
Король остолбенел от такой смелости и кинул на маленького человека взгляд, не обещавший ничего хорошего.
— Как я погляжу, воровство — твой главный талант! — заметил король.
Маленький человек поклонился со скромной гордостью.
— Ладно! — продолжал король. — Тебя следовало бы повесить, но я тебя прощу с условием, чтоб ты завтра в этот же самый час увёл у пастухов моего чёрного быка, беречь которого я приказал особенно.
— Ваше величество! Вы требуете невозможного! Как я обману такой бдительный надзор?
— Если ты этого не сделаешь — ты будешь повешен! — заметил король.
й сделав знак рукой, он отпустил вора, среди шёпота всех придворных, повторявших за королём: «Повешен, повешен, повешен!»
Серый человечек вернулся домой, где его ласково встретили старик со старухой. Он им не сказал ни слова о случившемся и заметил только, что ему нужна верёвка и что с рассветом он уйдёт из дому. Ему дали старый недоуздок; после чего он пошёл спать и спокойно заснул.
Едва забрезжил день, серенький человек вышел из дому с верёвкой. Он пошёл в лес на дорогу, по которой должны были проходить королевские пастухи и, выбрав самый видный и здоровый дуб, повис на одной из его ветвей, причём, однако, позаботился, чтоб петля не затянулась. Вскоре подошли королевские пастухи, провожавшие чёрного быка.
— А! — сказал один из пастухов. — Наш вор получил-таки свою награду! По крайней мере, этот раз не украл своего недоуздка. Прощай, дурак! Не тебе украсть королевского быка.
Только что пастухи скрылись из виду, как серый человечек соскочил с дерева, обежал вперёд и опять повис на дубе, что стоял у дороги. Королевские пастухи очень удивились.
— Что это значит? — сказал один. — Хорошо ли видят мои глаза? Вон опять висит тот человек, что висел там.
— Дурак! — заспорил другой, — Ну разве можно, чтобы один и тот же человек висел в двух местах. Это другой вор, вот что!
— Говорю тебе, что тот самый! Я сразу узнал его по платью и по роже.
— А я побьюсь об заклад, что это другой человек, — утверждал пастух-скептик. Согласившись биться об заклад, пастухи привязали королевского быка к дубу, а сами побежали назад к первому дубу.
Пока они бегали, серенький человечек соскочил с виселицы и тихо повёл быка к крестьянину. В избе была большая радость. Быка поставили в конюшню, где его держали до тех пор, пока не продали.
Когда пастухи вернулись вечером в замок, то лица у них были такие печальные и вид такой растерянный, что король сразу понял, что с ним подшутили. Он послал за серым человеком, который явился с совершенно спокойным сердцем.
— Это ты украл моего быка? — спросил король.
— Ваше величество! Я только исполнил ваше приказание, — отвечал серый человек.
— Ну хорошо! — заметил король. — Вот тебе десять червонцев выкупа за быка. Но если через два дня ты не украдёшь из-под меня простынь с кровати, ты будешь повешен!
— Ваше величество! Это свыше моих сил. Вас так хорошо сторожат, что такому бедняку, как я, даже и к замку подойти не позволят, — отвечал серый человек.
— Если ты этого не сделаешь, я буду иметь удовольствие видеть тебя повешенным, — заметил король.
В назначенный вечер серенький человечек вошёл в избу и взял там длинную верёвку и корзинку. В эту корзинку он положил только что окотившуюся кошку с котятами и, улучив самое тёмное время, проскользнул никем не замеченный в замок и взобрался на крышу.
Забраться на чердак, искусно пропилить потолки и забраться через это отверстие к королю в спальню было для серенького человечка делом минуты. Спустившись, он бережно открыл одеяло королевской постели, положил туда кошку с котятами, потом закрыл постель, поднялся по верёвке вверх, сел на королевском балдахине и на нём стал ждать, что будет дальше.
На дворцовых часах пробило одиннадцать часов, когда король и королева вошли в спальню. Раздевшись, они оба стали на колени и помолились Богу; потом король потушил лампу, и королева легла в постель.
Вдруг она вскрикнула и бросилась на средину комнаты.
— С ума ты сошла? — сказал король. — Ты хочешь всполошить весь замок?
— Мой друг! — отвечала королева, — Не ложись на эту постель; я почувствовала что-то горячее, и нога моя коснулась чего-то мохнатого.
— Лучше прямо скажи, что на нашей кровати чёрт, — заметил король, смеясь с сожалением. — У всех женщин заячье сердце и птичья голова.
После этих слов король храбро, настоящим героем, бросился под одеяло, но в ту же минуту выскочил из-под него и завопил как сумасшедший, таща за собой кошку, запустившую в королевскую ляжку все свои когти.
На крик короля к дверям подбежал часовой и постучал три раза алебардой, словно бы спрашивая, не, нужна ли его помощь.
— Молчать! — крикнул король, устыдившись своей трусости и не желавший, чтобы видели его страх, так сказать, на месте преступления.
Он достал огня, зажёг лампу и увидал посреди постели кошку, которая уже улеглась на место и нежно лизала своих котят.
— Это чёрт знает что такое! — вскричал король, — Это дерзкое животное не имеет никакого уважения к королю и осмеливается с котятами и нечистотами располагаться на королевском ложе! Постой, тварь, я поступлю с тобой так, как ты заслуживаешь!
— Она тебя укусит; быть может, она бешеная, — заметила королева.
— Не бойся ничего, мой друг, — сказал добрый король.
И с этими словами он поднял нижнюю простыню за кончики, свернул в неё кошку с котятами, потом завернул этот пакет в другую простыню и одеяло и вышвырнул всё это за окошко.
— Теперь пойдём в твою спальню, — сказал он королеве. — А так как мы отмстили, то заснём спокойно.
Спи, король! Пусть счастливые грёзы посетят твой сон. Но в то время, как ты спишь, человек влезает на крышу, привязывает к ней верёвку и по верёвке спускается на двор. Ощупью находит он одеяло с кошкой, взваливает его к себе на спину, перелезает через забор и бежит без оглядки по снегу.
Если, верить часовым, то в это же время мимо них пронеслось привидеяие, и они слышали писк новорождённого ребёнка.
На другой день король проснулся, собрался с мыслями и в первый раз в жизни стал думать.
Он понял, что вчера над ним потешились и что виновник этого, всего вернее, серый человечек. Он сейчас же за ним послал.
Маленький человечек явился, имея на плече только что выглаженные простыни. Он встал перед королевою на колени и очень почтительно сказал ей:
— Её величество знает, что всё то, что я сделал, я делал по приказанию короля. Надеюсь, что она великодушно простит меня?
— Хорошо, — ответила королева, — но только вперёд этого не делай, а то я со страху умру!
— А я не прощаю! — закричал король, сердитый на то, что королева осмелилась помиловать, не спросив позволения у своего повелителя. Слушай же, плут. Если завтра же вечером ты не украдёшь из дворца королевы, то в тот же вечер тебя повесят.
— Ваше величество, велите меня сейчас же повесить и избавьте меня от двадцатичетырёхчасового мучительного ожидания! — вскрикнул маленький человек. — Как хотите вы, чтоб я это сделал? Легче луну схватить зубами, чем украсть королеву!
— Это твоё, а не моё дело, — заметил король. — Ступай, а я между тем велю приготовить виселицу.
Маленький человек вышел в отчаянии; он обхватил обеими руками свою голову и так горько зарыдал, что вчуже разрывалось сердце. Король первый раз в жизни весело смеялся.
В сумерки в замок по обыкновению пришёл монах с чётками в руках и с котомкой за плечами просить подаяния на монастырь. Когда королева вынесла ему милостыню, то святой человек сказал ей:
— Государыня! Бог награждает за милосердие. Сегодня я приношу вам эту награду. Завтра, как вы знаете, собираются повесить человека, конечно, очень виновного.
— Я ему прощаю от всего сердца и очень бы хотела спасти несчастному жизнь, — сказала королева.
— Это невозможно! — отвечал монах. — Но этот человек большой колдун и может вам перед смертью сделать большой подарок. Он владеет тремя удивительными секретами, и каждый из них стоит королевства. Из этих-то трёх секретов один он передаёт той, которая жалела его.
— Какие же это секреты? — спросила королева.
— Владея одним, — сказал монах, — женщина может из мужа сделать всё, что ей угодно.
— А! Это вовсе не удивительный секрет! — заметила, нахмурившись, королева, — Со времён Евы этот секрет передаётся от матери к дочери. Какой же второй секрет?
— Другой секрет даёт доброту и мудрость!
— Хорошо, — рассеянно заметила королева, — а третий?
— А третий, — продолжал монах, — даёт женщине, владеющей им, красоту, которой нет подобной, и способность нравиться до самой смерти.
— Отец мой! Я желаю владеть этим секретом!
— Ничего нет легче. Стоит только колдуну, пока ещё он жив, взять вас за обе руки и дунуть три раза на ваши волосы.
— Пусть он придёт, — сказала королева. — Отец, сходите за ним!
— Этого сделать нельзя. Король отдал строжайшие приказания насчёт того, чтобы этот человек не вошёл в замок. Если он ступит сюда ногой — он сейчас же умрёт. Не отымайте у него последних часов жизни.
— А мне, отец, король тоже запретил выходить из дворца до завтрашнего вечера.
— Жаль, — сказал монах, — Видно, вам приходится отказаться от бесподобного сокровища. А всё ж приятно было бы не состариться, вечно быть молодою, красивою и, главное, любимою.
— Вы правы, мой отец; королевское приказание относительно меня величайшая несправедливость. Если бы я и захотела выйти, часовые не пустят! Не удивляйтесь. Вот как обходится со мной король, когда он капризен. Я самая несчастная из жён!
— Вы раздираете мне сердце, — сказал монах. — Какое тиранство, какое варварство! Нет, государыня, вы не должны уступать таким требованиям, вы обязаны исполнять свои желания.
— А средства? — спросила королева.
— Есть одно, если только вы уважаете свои права, Влезайте-ка в этот мешок, и я вас вынесу из замка, рискуя жизнью. И когда через пятьдесят лет вы будете такая же красивая и свежая, как теперь, вы не пожалеете, что не испугались своего тирана.
— Хорошо! — сказала королева. — Но нет ли тут какой ловушки?
— Государыня! — сказал святой отец, пожимая плечами — и ударив рукой по груди, — насчёт этого вам нечего бояться и это так же верно, как то, что я монах. Да, наконец, всё время, пока этот несчастный будет около вас, я буду подле.
— А вы приведёте меня обратно во дворец?
— Клянусь!
— И с секретом? — прибавила королева.
— С секретом! — сказал монах. — Впрочем, если ваше величество боитесь, останемтесь, и пусть секрет умрёт с тем, кто его нашёл, если только колдун не успеет передать его более доверчивой женщине.
Вместо ответа королева храбро полезла в мешок. Монах завязал его, взвалил на плечи и твёрдыми шагами пошёл по двору. На дворе ему попался король, обходивший часовых.
— Милостыня, как я вижу, хороша? — заметил король.
— Государь, — ответил монах, — Милосердие вашего величества безмерно, и я боюсь, не злоупотребляю ли я им. Не прикажете ли лучше оставить здесь мешок и всё, что в нём есть?
— Нет, нет! — сказал король. — Несите, мой отец, несите! Не думаю, чтоб всё это стоило многого! Вы не жирно покушаете!
— Желаю вашему величеству поужинать с таким же аппетитом, — отвечал монах и удалился, прошептав несколько слов, разобрать которые было трудно; вероятно, он шептал молитвы.
Колокол прозвонил к ужину. Король вошёл в столовую, потирая руки.
Он был доволен собою и собирался отомстить серому человечку; следовательно, было отчего разыграться аппетиту.
— А что, королева ещё не сходила? — спросил он ироническим тоном. — Впрочем, это меня не удивляет. Неаккуратность — женская добродетель!
Король уже садился за стол, как вошли три солдата и, опустив алебарды, впустили в столовую серенького человечка.
— Ваше величество! — сказал один из солдат. — Этот негодяй вошёл во двор замка, несмотря на королевское запрещение. Мы бы его сейчас же повесили, чтобы не мешать вашему величеству ужинать, если бы он не говорил, что имеет послание от королевы и что владеет государственной тайной.
— Королева! — вскрикнул изумлённый король, — Где она? Несчастный, что ты с ней сделал?
— Я её украл! — хладнокровно сказал маленький человек.
— Как так?
— Ваше величество! Монах, у которого за спиной был большой мешок и которому ваше величество изволили сказать: «Уноси всё, это мне…»
— Это был ты? — крикнул король. — Но тогда, значит, и я не безопасен. Когда-нибудь ты возьмёшь и меня и всё моё королевство в придачу?
— Ваше величество! Я попрошу у вас большего.
— Ты меня пугаешь. Кто ты? Колдун или сам дьявол?
— Нет, ваше величество, я просто принц Галарский. Я ехал сюда просить руки вашей дочери, но дурная погода заставила меня с пажом укрыться у Скальгольтского священника. Случай столкнул меня с дураком-крестьянином и заставил меня разыгрывать известную вам роль. Впрочем, всё это я делал больше из-за повиновения и из желания понравиться вашему величеству.
— Хорошо, хорошо! — сказал король. — Я понимаю или, по правде говоря, ничего не понимаю, но это все равно. Принц Галарский! Я желал бы лучше иметь тебя зятем, чем соседом. Только что скажет королева…
— Она здесь, ваше величество, Мой главный паж привёл её во дворец.
Вскоре явилась королева, Хотя ока была сконфужена, что её надули, но утешение иметь такого ловкого человека зятем облегчило её.
— А секрет? — тихо сказала она принцу. — Вы мне должны его.
— Быть всегда красивой — значит быть всегда любимой, — отвечал принц.
— А средство быть всегда любимой? — спросила королева.
— Быть всегда доброй, простой и исполнять желание своего мужа.
— И он смеет говорить, что он волшебник! — крикнула королева, подняв руки к небу.
— Покончим, господа, с этими тайнами, — вмешался начинавший трусить король.
— Принц Галарский! Когда вы сделаетесь нашим зятем, у вас будет больше времени для бесед с тёщей. Ужин простынет. Садитесь и посвятим весь вечер удовольствиям. Радуйтесь же, будущий зять. Завтра вы будете женаты. — После этих колких, по мнению короля, слов он взглянул на королеву, но та сделала такую гримасу, что король сейчас же схватился за подбородок и стал считать мух на потолке.
Тут кончаются приключения принца Галарского. Счастье не имеет истории. Мы только знаем, что он наследовал тестю и был великим королём. Отчасти лгун, отчасти вор, хитрый и храбрый, он имел все добродетели хорошего завоевателя. Он отнял у соседей три тысячи десятин снегу, три раза терял их и снова завоёвывал, пожертвовав шестью армиями. Его славное имя находится в летописях Скальгольта и Галара. Отсылаем читателей к этим знаменитым памятникам.
Текст издания (в современной орфографии): Эдуард Лабулэ. Новые сказки. — С.-Петербург-Москва, 1868 г. Издание книгопродавца-типографа М. О. Вольфа.
Иллюстрации: Edouard Laboulaye Nouveaux Contes Blens. — Paris, 1868 г. Художник — Жан Даржан.