М. Н. Катков
правитьСвязь между верховной властью и народом
правитьЕсли верить показаниям парижских корреспондентов аугсбургской «Всеобщей Газеты» и «Norddeutsche Allgemeine Zeitung», Франция, уверяя Австрию, Пруссию и вообще германских государей в своих миролюбивых намерениях, распускала из-под руки слух, будто бы сама Россия искала сближения с нею и насилу успела достигнуть его. Расчет очевиден: он направлен к тому, чтоб убедить немецкие государства в том, что им нечего надеяться на дружбу с Россией и что единственное их спасение в союзе с Англией и Францией. Что обе западные державы действуют заодно между собою, доказательством служит желание Англии привлечь Австрию к союзу с Францией. Под условием союза с западными державами Англия готова даже выручить Австрию из финансовых затруднений и обещает способствовать ей к заключению займа в 100 миллионов гульденов на лондонском рынке. Пруссия, как теперь несомненно, уже находится на стороне западных держав.
Изолированное положение само по себе нисколько не было бы в тягость России, если б оно и не прикрывалось, как в настоящее время, дружественными отовсюду заявлениями. Враждебные России замыслы устремлены к тому, чтобы в ее внутренних делах произвести роковые недоразумения и замешательства. Сигнал подан — и вот нет иностранного журнала, сколько-нибудь распространенного и пользующегося известностью, который не старался бы клеветать на русский народ и на так называемую русскую партию. В настоящее время всем хорошо известно, что и сама всесветная революция находится в услужении политических чародеев Западной Европы или лиц, к ним близких, и что агенты ее, среди которых столько поляков, направляются ими туда, где нужно им произвести смуты и народные бедствия. Но надобно дать вид, что эти бедствия причиняются не силами, чуждыми и враждебными русскому народу, а имеют будто бы у нас свой домашний источник, и вот иностранная печать усиливается в настоящее время изобразить русский народ в самых мрачных красках, исполненным беспощадной ненависти ко всем основам государственного и общественного порядка, вполне преданным революционному движению и готовым, в своей дикости и фанатизме, на всевозможные злодеяния, а в противоположность этой картине, которую будто бы представляет самая глубь России, она указывает на ее окраины с господствующим шведским, немецким или польским населением как на русскую Вандею, готовую пролить потоки крови за законную власть.
В последнее время такие изображения господствуют преимущественно в немецкой журналистике, и в тех именно органах ее, которые ратуют в пользу союза Австрии с Францией и с Англией. Особенно занимательна в этом отношении статья газеты «Wanderer» от 15 октября. С самого начала и до конца она старается провести черту разделения между «Россией царя», как она выражается, и «Россией русского народа». Со вступлением на престол Александра II, по словам упомянутой газеты, в России началась новая эпоха, эпоха «России русского народа», и тотчас же ознаменовала себя «дикостью, фанатизмом, который только в сценах ужасов и зверства находит себе удовлетворение». Продолжительное угнетение, в котором находился народ, будто бы породило в нем такие свойства, которым чужды идеи нравственности и которые делают его особенно доступным учению коммунизма и социализма. Освобождение крестьян нисколько будто бы не удовлетворило их: в неволе они смотрели на помещичьи земли как на свою собственность, — а теперь вдруг они должны уважать их как исключительную собственность их господ! К этому присоединились еще усилия европейски образованных русских либералов, или революционеров, продолжает «Wanderer», и Русскому царству несомненно предстоит потрясение. «Мы, к сожалению, не имеем, — говорит эта газета, — более обстоятельных сведений о предстоящем России перевороте, но что кризис приближается, доказательством служат отовсюду приходящие известия о пожарах».
«Botschafter» повторяет те же обвинения на русский народ, на русских крестьян, которые будто бы в дикой ненависти к помещикам поджигают их дома и истребляют их имущества. «Социальное брожение, — прибавляет эта газета, — достигло в России крайней степени и распространяется во всех провинциях. Повсюду в Империи организуются тайные общества.
Секта Русских Рыцарей, основанная некогда графом Мамоновым, насчитывает множество приверженцев, а Ассоциация Общественного Блага отличается еще более революционным духом. Поляки, набранные в русские войска, — которым, впрочем, напрасно приписывают все пожары, — составили нечто вроде порохового заговора, и русские, принадлежащие к тайному обществу, называемому „Нигилисты“, присоединились к этим полякам и намереваются сжечь все города и селения в приволжских губерниях».
Иностранные публицисты, очевидно, не щадят красок, чтобы представить в самом ужасающем виде дух всепожирающей, дикой, фанатической, действующей пожарами революции, будто бы объявшей русский народ и преимущественно русских крестьян, и хотя при слове о пожарах и упоминают о поляках, но стараются по возможности выгородить их, сваливая всю вину главнейшим образом на крестьян, «недовольных своим освобождением, питающих ненависть к помещикам, преданных идеям социализма и коммунизма».
Бедный русский народ и особенно бедные русские крестьяне! Они и страдают от пожаров, и их же за то стараются представить в самом ненавистном свете перед лицом целой Европы! Однако же всему есть мера, и есть клеветы, которые превосходят всякую меру вероятия. Это такая наглая и ни с чем не сообразная ложь, что ее не стоило бы и опровергать; но мы живем в такое трудное время, когда всякая ложь, как бы нелепа они ни была, может, хотя бы и мгновенно, произвести свое действие и когда мнимое, лишь воображаемое зло может легко породить зло действительное.
«Весь русский народ, — говорят нам, — объят духом революции». В чем же проявился этот дух революции? В том ли, что крестьяне сами ловили людей, распространявших в их среде так называемые «золотые грамоты», и предавали их в руки законных властей? В том ли, что в западном крае России они вязали польских бунтовщиков и приводили их к начальству, и потом, будучи призваны к тому самою властью, составили из себя сельские стражи? В том ли, наконец, что в духе всеобщего патриотического воодушевления они отовсюду слали письма к Царю, заявляя ему свою преданность и готовность на все жертвы для спасения отечества от угрожавших ему неприятелей? Это ли народ, объятый духом революции? Среди ли этого народа может, хотя бы и мгновенно, возникнуть мерзкая мысль о какой-то русской Вандее на окраине Русского царства?
Много было обстоятельств и много было условий, как бы нарочно придуманных для того, чтобы раздражить высший землевладельческий класс против правительства, — и, однако же, что оказалось в прошлом году? Не дворянство ли подало первый голос народного чувства и государственного разума? Мы не говорим о купечестве, которое даже и враждебные России публицисты не позволяют себе заподазривать в революционном духе. Где же русские элементы для революции в России? Рассчитывали на старообрядцев, но и те посрамили людей, питавших такие расчеты, и оказались вполне преданными сынами России. Весь настоящий русский народ представляет собою самый здоровый, самый крепкий организм. Но эту-то крепость и старается сокрушить политическая интрига, поселяя дух недоверия между верховною властью и народом. На народ стараются подействовать с помощью революционных эмиссаров, с помощью произведений революционной печати, наконец, путем народных бедствий, так как все другие революционные попытки сокрушались о здравый смысл народа. На дальнейшем еще плане стоят расчеты на то уныние и отчаяние, которые овладели бы народом, если бы удалось действительно разрознить его с верховною властью…
Нет, если есть у нас дурные элементы, то они не из недр народа происходят, а насильно навязываются ему — всем известно, какими путями…
Впрочем, газета «Wanderer» не сумела вполне скрыть те расчеты и побуждения, которые заставили ее клеветать на русский народ и заподазривать его отношения к верховной власти и к основам общественного и государственного порядка. «Россию, — говорит „Wanderer“, — уже и потому можно считать великою державой, что все другие великие державы, в том числе и Англия, с самыми напряженными усилиями следят за развитием ее могущества и стараются постоянно противопоставлять ей преграды… Еще могущественнее, чем Россия царя, кажется нам Россия русского народа. Но много пройдет времени, прежде чем Россия русского народа станет действительностью».
Иностранная печать старается, таким образом, разделить русского царя и русский народ и надеется, что Россия русского народа не скоро еще станет действительностью. Но велик Бог Русской земли, и козни врагов ее обратятся в ничто. Между Россией царя и Россией народною не будет различия…
Впервые опубликовано: Московские Ведомости. 1864. 11 октября. № 222.