Свобода и власть (Катков)

Свобода и власть
автор Михаил Никифорович Катков

Опубл.: 1881. Источник: az.lib.ru

М. Н. Катков

Свобода и власть

I

Всякая вещь познается из ее происхождения. В чем состоит ход образования государства? Не в чем ином, как в собирании и сосредоточении власти. Покоряются независимые владения, отбирается власть у сильных, и все, что имеет характер принудительный, подчиняется одному верховному над государством началу; дело не успокаивается, пока не водворяется в стране единовластие, покрывающее собой весь народ. Государство вооружено, но не против свободы, которая только в ограде его и возможна; оно вооружено против других государств как вне, так и внутри его. Власть по природе своей не может терпеть государств в государстве, и ее прямое назначение — пресекать и возбранять все, что имеет такой характер. Собирая и сосредоточивая власть, государство тем самым создает свободное общество. Власть над властями, верховная власть над всякой властью — вот начало свободы. Что прямо или косвенно нарушает свободу, то противно и государственному началу, что может принять характер насилия, то должно быть на зоркой примете, и правительство обязано предотвращать или пресекать всякое вынуждение, не на законном праве основанное. При сбивчивости понятий и неспособности правительств возникают роковые и гибельные ошибки: смешивается свобода с тем, что противно ей, — с вынуждением и насилием, и правительство, думая угодить свободе, организует и узаконивает то, что ее подавляет, а с тем вместе вносит смуту в государство.

Толкуют о свободе печати, но не все отдают себе ясный отчет в том, что разуметь под этой свободой. Люди на общественных дорогах свободно ходят и ездят, и чем свободнее, тем лучше, но никому нельзя предоставить свободу бесчинствовать на улице и нападать на встречных. Охраняя общественные пути от физического насилия, не обязано ли то же правительство охранять общество и от насилий нравственных? Систематический обман не есть ли нравственное насилие? Может ли быть терпимо тенденциозное обращение к дурным страстям, к невежеству, к людской глупости; все, что клонится к тому, чтобы сбить с толку темные массы и овладеть незрелыми умами? Книга, по содержанию и характеру своему назначаемая для круга людей, способных критически отнестись к ней, имеет иное значение, чем листок газеты, который обращается ко всем без различия, всюду вторгается и всеми читается. Может ли правительство оставлять уличное слово без контроля и отдавать малых, слабых и темных людей во власть всякому речистому шарлатану?

Правительство Самодержавного Государя во внутренних делах не может видеть в себе как бы одну из партий и действовать в растлевающем духе какого бы то ни было частного интереса. Умное и честное правительство, не выпустившее власти из своих рук, не будет потворствовать, под фальшивым видом либерализма, общественному обману, не будет терпеть тенденций, враждебных государству, ничего, что подкапывается под его основы, что злоумышляет против охраняемого им нравственного порядка. Но что сказать о таком правительстве, которое само стало бы участвовать в обмане и под предлогом либерализма стало бы дружить с врагами своего Государя и своей страны, не только не мешая, но и помогая им деморализовать общество и вербовать себе партии? Что сказать о подобном правительстве, если бы таковое было возможно? Увы, в смуте дел человеческих и невозможное бывает возможным.

С точки зрения понимающей свое призвание власти ничто не может быть так желательно, как самоуправление общественных групп. Но всегда ли под этим словом разумеется то, что им знаменуется? Пусть каждый уплативший свой долг кесаревы управляется сам собой и без помехи распоряжается своими делами: это относится к сфере свободы, и чем шире эта сфера, тем лучше. Свобода и независимость — это одно и то же, но все, что имеет характер общественной власти, не должно считаться независимым. Отношения между людьми не могут оставаться вне государственного надзора, коль скоро принимают более или менее обязательный характер; но не может быть грубее ошибки, как под именем самоуправления и автономии подчинять одних произволу других. Если путь восхождения государства есть путь отбирания власти, то появление в нем независимых властей, возникновение государств в государстве есть путь его падения и расстройства. Не странно ли под видом самоуправления узаконять корпорации и коллегии, самоуправно распоряжающиеся не своими, но чужими делами? Сообразно ли с чем-нибудь отдавать, например, высшее образование страны, а с тем вместе и судьбы ее отборного юношества на произвол замкнутых в себе и самопополняющихся коллегий? Говорят о независимости судебной власти. Но судебная власть должна быть независима лишь от произвола соподчиненных ей властей, что, однако, не значит быть в раздоре или несогласии с ними, так как все власти равно подчинены общему верховному началу, от которого ни одна не должна мнить себя независимой.

Подобные аномалии равно противны как государственному началу, так и делу свободы, и мы не выздоровеем, пока не исправим этих печальных ошибок, которых последствия уже также тяжко нами испытаны.

II

Великую славу наследовал Государь наш, но и тяжкое бремя. Никогда Россия не была так могущественна, так полна жизни, и никогда не носилось над нею столько пагубных недоразумений, как в настоящее время.

Все мы, русские люди, присягнувшие верой и правдой служить Государю и в его лице отечеству, все мы должны глубже проверить себя. Наши недоразумения и ошибки случаются от того, что мы незаметно для себя переходим с одной почвы на другую, меняя предмет своих суждений и забот. В вопросах государственного свойства все должно оцениваться с точки зрения государства, и притом не какого-нибудь, не отвлеченного, но действительного, живого, одного из всех, того, которому мы служим, во всей совокупности связанных с ним интересов. Мы ничего не утратим, не причиним ущерба никакому ценному для человека интересу, когда будем последовательны и тверды в вопросах государственной важности, когда в этих вопросах будем руководствоваться только истинною пользой государства, только действительными потребностями нашего отечества, — когда мы будем вполне и безусловно национальны в наших суждениях и действиях. Напротив, непоследовательность и полумеры в государственном деле всегда сопровождаются вредом и пагубой для всех охраняемых государством интересов. Результат всегда оказывается противоположный тому, чего мы искали, меняя точку зрения и вовлекаясь в область иных соображений. Церковь, например, есть величайший для человека интерес; но она находит себе верное обеспечение только в государстве, которое, охраняя ее, знает себя и умеет отличать желательное от обязательного.

Интерес экономический имеет бесспорную важность, но исключительно им нельзя руководствоваться в государственном деле. Рядом с системой экономических интересов есть порядок нравственный, есть порядок юридический, и с точки зрения государственной каждому порядку дается свое место, каждый принимается в уважение и при правильном ходе дел каждый выигрывает, приходя в соглашение с другими. Филантропия есть прекрасное чувство, но никаким побуждением, хотя бы и прекраснейшего свойства, нельзя оправдывать уклонение от государственного долга. История свидетельствует, что дело, происходящее из наилучшего источника, но уклоняющее нас от долга нашего служения, ведет роковым образом к нежеланным и ненавистным для нас самих последствиям. Тысячи жертв могут поплатиться за доброе чувство, которое ошиблось в пути. Милосердие к людям требует не поблажки, а решительного противодействия тому, что их губит. Великая ошибка — вступать в сделку с направлениями, существенно враждебными государству, и надеяться замирить их уступками.

Государство не находится в антагонизме со свободою, напротив, свобода возможна только в его ограде, но при условии сильной власти, способной защитить личную свободу людей от всякого насилия и вынуждения.

Единая, безусловно свободная и бесспорная верховная власть есть великое благо русского народа, завещанное ему предками и добытое их трудом и кровью. Никакое человеческое дело не изъято от ошибок и злоупотреблений и никакие учреждения не могут обеспечить от них. Но прискорбные случайности — дело преходящее, лишь бы основания не колебались, лишь бы самое начало власти оставалось цело и невредимо. С самодержавною властью Русского Государя неразрывно соединено самое существование России. Незыблемая и свободная верховная власть, какая Богом дарована Русскому Государю, всего вернее обеспечивает народное благо и всего лучше может способствовать ему. За то все, что есть в России русского, и здравомыслящего, и честного, все должно стоять на страже этого великого начала. Вот правильное и истинно русское отношение между царем и народом: царь за весь народ, весь народ за царя.

Впервые опубликовано: Московские ведомости. 1881. № 126, 7 мая.