Светское воспитание
правитьГосподин Леттингер не хотел вовсе и слышать об этом.
— Глупая болтовня, — ворчал он.
— До сих пор обходились и так, — а теперь вдруг!
— Конечно, — едко возражала ему жена Лотта — до сих пор я мучилась, как прислуга, и обо всем заботилась сама. Теперь, наконец, я и жить хочу!
— В таком случае, возьми себе опытную кухарку, но доверять детей в чужие руки!
— Ты, как видно, совсем не чувствуешь, что перемена нашего состояния налагает на нас более высокие обязанности именно по отношению к нашим детям, — упрекала мужа супруга, что мы должны дать детям солидное воспитание.
— Безумие! — волновался г-н Леттингер. — Солидное воспитание! Как будто все заключается лишь в том, чтобы ребятишки болтали по-французски, не научившись еще как следует их родному языку. Сделать из них хороших и приличных людей — вот тебе и солидное воспитание. А этого можно достичь лишь тогда, когда сам заботишься о детях.
— А у тебя есть на это время? — спросила жена.
— Ты же знаешь, что мои дела отнимают у меня весь день. Да, наконец, это обязанность матери.
— Конечно, в особенности, когда дело идет о девочках. На ее же ответственности лежит знать, что в данном случае самое правильное. Наши девочки не должны быть хуже детей Кеттнера.
— Уж не потому ли, что те так глупы, что хотят сделать из себя баронесс? — резко прервал жену г-н Леттингер. — Мы — маленькие люди по происхождению — да я и не тянусь вверх!
— Но, дорогой мой! — попробовала смягчить тон разговора умная супруга — для кого же ты трудился в продолжение десяти лет? Для кого мы сберегали всякий грош, как не для Кати и Лотты? Да и кому перейдут наши сбережения и богатое наследство, что мы получили так неожиданно?
— Конечно, детям! — горячился г-н Леттингер, — благодаря этому, они обладают счастливой возможностью выбрать себе мужей по сердцу.
— Да, — прервала жена, — если только недостаточное воспитание не ограничит их в пределах, за которые, быть может, манят их желания. Люди высших слоев общества, офицеры.
— Отстань со своими офицерами, — защищался г-н Леттингер.
— Что ж станешь делать, Бруно, если девки на том заупрямятся? — И с гордой улыбкой матери, которая уверена, что ее будущие зятья будут носить мундиры, она добавила: — Ведь, ваши дети — блестящие партии. Счастье их не должно быть ограничено тем, что их доморощенное воспитание не отвечает требованиям, которые предъявляет высшее общество молодым девицам.
Г-н Леттингер ничего не ответил. Он бросил на жену гневный взгляд, взял со стола книгу и положил ее снова на стол, затем энергичными шагами вышел из комнаты. Тем не менее, г-жа Леттингер была очень довольна результатом своей атаки. Она хорошо знала, что жена всегда выиграла, если довела супруга до немого сопротивления. Тогда до полной победы остается один шаг. Она ограничилась тем, что в продолжение двух недель в своих разговорах напоминала от времени до времени о приглашении француженки для Кати и Лотты. Наконец, отпраздновала полную победу, объявив, однажды, в гостях у Кеттнера в присутствии мужа: «Мой муж настаивает, чтобы я взяла детям бонну». В этот вечер, на обратном пути, г-н Леттингер не замечал присутствия жены и ночевал у себя. Но все же ближайшего первого числа появилась бонна. Мать была счастлива; Катя и Лотта — ликовали; даже отец казался более нежели примиренным.
Mademoiselle была, в самом деле, прелестна: маленькая, красивая собой особа, с пышными вьющимися волосами и веселыми глазками, цвета незабудки. «У нее такие правдивые голубые глаза — хвалила г-жа Леттингер свою бонну всем знакомым. „У нее в голове чертики скачут!“ — озабоченно думал г-н Леттингер, но забота скоро сменилась улыбкой удовольствия.
— Вы должны безусловно, безусловно, повиноваться барышни — гласило распоряжение матери дочкам. — Горе вам, если я услышу жалобу на вас!
Все было в лучшем порядке. Между бонной и ее 7 и 5 летними воспитанницами скоро установилось отрадное единение.
Теперь, наконец, г-жа Леттингер находила достаточно времени, чтобы пойти в гости, осмотреть основательно магазины, приложить все старания к украшению себя у портнихи и у модистки, притом с полным спокойствием, приличествующим такому важному предприятию. И г-н Леттингер имел удовольствие видеть вокруг себя довольные лица, когда он, усталый возвращался домой; кроме того, за столом стало одним хорошеньким личиком больше, что пожалуй, было не маловажно. Воспитание девочек происходило следующим образом. Оставшись в первый раз с ним одна в квартире, барышня занялась осмотром комнат. В будуаре г-жи Леттингер она открыла бонбоньерку, саксонского фарфора, наполненную дорогими конфектами. HИlas! regardez, mes entants!». Она протянула детям соблазнительные сладости и позволила им основательно набить себе рты. После этого она сказала:
— О, если вы быть не послушны, — это говорит Ю maman — Вы должны делать, что я хочу, — вы не сметь jamais raconter — никогда не рассказывать, — что я запретил.
Целыми часами сидела она в своей комнате и читала романы, в то время как Катя и Лотта должны были сидеть тихо не шевелясь.
Когда приходила домой г-жа Леттингер и спрашивала о детях, барышня лгала на чем свет стоит, рассказывая, о чем она болтала с детьми и как с ними играла. Дети стояли и удивленно слушали; и мать была даже очень любезна и добра к барышне, подтверждая таким образом ложь и высказывая на нее свое согласие. Детям даже и в голову не приходило, что мать не знала, как дерзко ее обманывали. Ведь мама знала все, что хотела. И если бы Катя и Лотта стали сомневаться в этом бойкая француженка — авторитет, которому они обязаны повиноваться — объяснила бы им тотчас же, что родителям не всегда можно говорить правду в глаза. Ведь, у них бывают иногда такие странные взгляды, и всегда они желают настоять на своем. В поучение обеим девочкам барышня высказала себя замечательной тем, что скрывала мелкие шалости от отца и матери и, таким образом, убедительно доказывала практическую пользу лжи.
Г-жа Леттингер ничего не замечала в перемене, которая происходила в маленьких душах. Она и ее муж были вне себя от удовольствия, что ребятишки в разговоре парой французских слов старались подражать грациозным манерам бонны.
Барышня пользовалась всеобщим расположением. К сожалению, и вне дома ее находили восхитительной.
Когда она гуляла с Катей и Лоттой, то провожатые мужчины не заставляли себя долго ждать. Когда таковой присоединялся — они шли по скучным и грязным переулкам вместо элегантного бульвара. Иногда, впрочем, смотря по состоянию «дядиного» кошелька, в загородную кондитерскую или ресторан. Вот где было хорошо! Там было в избытке всяких лакомств, газет и журналов с раскрашенными картинками, и барышня болтала с «дядей» о таких потешных вещах. Одно лишь из всего этого было печально, что нельзя было ничего рассказать маме.
Барышня угрожала самыми ужасными наказаниями, да мама и сама сказала, что во всем надо повиноваться барышне. Маленькая Лотта очень сожалела, что ей нельзя было сообщить о сладких пирожных, восхитительном малиновом лимонаде и шоколаде со сбитыми сливками. Старшей, Кате, напротив, до смерти хотелось спросить, зачем барышня так часто целуется с дядей, и почему они при этом так краснеют.
В один январский день нашелся снова новый дядя, — совсем еще молодой человек, в бобровой шубе, белых перчатках, с большим круглым стеклышком в левом глазу. Он тратил массу. Водил барышню и детей в лучшие рестораны, заказывал всегда шампанское и приносил каждый раз в кармане мешочек с засахаренными фруктами. Он угощал детей фруктами, если они оборачивались лицом к стенке, и Кате казалось очень странным, что барышня тогда сильно взвизгивала.
На седьмой или восьмой день знакомства они снова встретились с важным дядей. На этот раз они отправились уже не в ресторан, а на шикарную тихую улицу, где дома были окружены палисадниками, а лавок совсем не было.
Перед одним из таких домов «дядя» с барышней остановились, и дядя сказал обеим девочкам. «Вот вам кое-что полакомиться. Вы будете вести себя как следует, не так ли? Стойте здесь смирно и подождите, пока я не выйду с барышней».
Катя и Лотта стояли, жевали конфекты, переступали все время с ножки на ножку, потирали себе ручки и дышали на маленькие пальчики, так как была жестокая стужа, а барышня совсем не хотела появляться. «Катя, Лотта!» вдруг испугано закричал голос отца, и г-н Леттингер поспешил перейти через улицу. «Что это вы здесь делаете?!»
Это им не было явно запрещено, и потому Катя пробормотала: «Мы ожидаем барышню».
Больше от нее ничего нельзя было добиться. Тогда г-н Леттингер решил сам подождать барышню. Однако, он ее не взял домой, когда она, наконец появилась в сопровождении молодого человека. Он усадил полузамерзших девочек на извозчика и еще по дороге довел их до покаяния.
Вечером беседа с женой была не очень мирная. У мамы еще утром были заплаканы глаза, когда ей пришлось снова взять в свои руки воспитание обоих детей.
Текст издания: журнал «Пробуждение», 1909, № 8.