Константин Андреевич Тренев.
Сватанье
править
Прослужил Явтух Нечипоренко пять лет богу и государю в Колыванском полку и пришел $5 в свой родной хутор Козинку. А Козинку так занесло снегом, что только и видно, как дым из труб идет, да слышно, как собаки лают.
Вошел Явтух в улицу — никого не видно. Прошел дальше. Вышло что-то из одного двора с ведрами на плечах да и ползет к колодцу, навстречу Явтуху. Смотрит на него Явтух и не может сказать, человек ли то ползет или баба: на ногах шаровары, а на голове платок. Подошел ближе, из-под платка борода видна: человек. Смотрит на него человек, а Явтух на человека смотрит.
Смотрел, смотрел, да как вскрикнет:
— Тю, брат ты мой! Да ведь это же дядько Буряк! А я, признаться, думал, что это так себе, тетка какая-нибудь!
Узнал и дядько Буряк Явтуха и тоже радостно вскрикнул:
— Тю! Да ведь это же Явтух и есть.
Поцеловались Буряк и Явтух и пошли к Буряку в хату. Тетка Бурячиха стала печь перепички да жарить сало, а дядько принес сороковку. Выпили все по чарке, только обнесли было трехлетнего Юхимка. Но Юхимок сейчас же затянул:
— И мени, мамо, водочки.
Поднесли и Юхимке, только не полную чарку.
Послал Явтух и от себя за сороковкой. Выпили и ту, а Юхимок — ну и забавное хлопья — добрался до чарки, из которой пили, и вылизал ее языком.
За перепичками да за сороковками рассказали Явтуху все хуторские новости. Ивана-вора уже нет: хуторяне покрутили ему руки и ноги, а он взял да на другой день и умер. Роман Зима стал Библию читать, но с ума покамест еще не сошел, так полагают, что через год, пожалуй, должен сойти.
Словом, было рассказано все, что произошло важного в хуторе за последние пять лет.
Захотел потом Явтух пойти посмотреть на свою родную хату, которую он покидал одинокою, когда шел на службу. Пошли с Буряком. Подошли к хате, хотели войти, а двери нет, под снегом. Только и не занесло снегом единственное окно на улицу, только оно одно и выглядывает из-под снега. Но за такую нескромность у него давно выбиты стекла. Посмотрел на свою хату Явтух, послушал, как поет ветер в ее разбитом окне, и не мог разобрать, что выражает эта песня: тоску ли одиночества или радость свиданья.
Не разобрал Явтух песни ветра и перетолковал ее по-своему. Перетолковал, будто ветер спрашивает его, где он будет зиму зимовать. А перетолковавши так песню, задумался Явтух и не знал, что ответить на нее. Подумал было ответить: «в своей хате» — так ветер, видно угадавши его мысли, сейчас же сердито запел, что не пустит его туда. А кроме хаты, что же еще есть у Явтуха? Казенная шинель? Но она так же греет, как и хата, потому что за долговременную службу награждена такими же отверстиями, как и разбитое окно хаты. Есть, правда, у него и деньги, да только половину их он уже истратил на распитую у Буряка сороковку.
Не справилась голова Явтуха с вопросом ветра. Спросил Явтух Буряка. И Буряк задумался. Стали думать в две головы. Думали, думали и надумали только одно: Буряк вспомнил, что Игнатенку работник нужен, а Явтух решил сейчас же сходить к Игнатенку и попроситься в работники.
Оказалось, действительно так. Работник точно нужен, да только чтобы не один, а с женой, с работницей. А где же Явтуху жену взять, когда он не женат! Пришел он к Буряку и стал говорить, что один он, действительно, может стараться, сколько требуется хозяину, а чтобы это, например, вдвоем, то он никак не может, потому что он один.
Опять стали думать. Подумавши, почесал Буряк за левым ухом да и говорит:
— Разве уж такую штуку устроить: жениться тебе, чтобы было вас двое!
Явтух обрадовался находчивости дядька Буряка, и стали теперь думать, как бы это умудриться, чтобы жениться по этому случаю.
Конечно, для такого дела, как сватанье, нужно и человека в старосты найти подходящего, такого, чтобы умел слово сказать. Нужно попросить старостою Ивана Котенка. Оно, положим, и дядько Буряк тоже может слово сказать, только далеко ему до Котенка! Тот, например, когда приедет на мельницу и станет рассказывать мужикам, где находится конец света и что обозначает собою слово «кругообзор», то так расскажет, что ему за это без очереди всю муку смелют и еще мешки на воз навалят.
Котенко даже говорить может разными французскими словами, как паны. Например, когда он не согласен с тем, что вы ему говорите, то не скажет вам, что это не так, а посмотрит вниз, поднимет большой палец вверх и скажет:
— Вот ты мне задал политику, а я теперь тебе критику.
И потом уже начинает говорить. Образованный человек! Порядок у него в доме тоже такой, какого нет ни у кого в хуторе. Когда вы, например, обедаете у него и, поевши борщ, сидите в ожидании каши, то уж кладите ложку вверх дном, как полагается по приличию, а не вниз. Иначе он так пристыдит вас за ваше невежество, что вы покраснеете, как перевернутая вами ложка. Жену свою он никогда не называет по-мужицки: Гапка. А всегда: жена моя Агафия. Чтобы уж точно было.
А если вам желательно, чтобы по вашей спине походила его вербовая палочка, которую он один месяц выбирал в роще, а другой вырезывал да украшал резьбой, если вам желательно откушать этой палочки, то встретьте его, когда он идет куда-нибудь по важному делу, и, вместо того чтобы, согласно его правилам, сказать: «где идете?», спросите: «куда идете, дядько?»
За это «кудыканье» он не пощадит ни вашей честности, ни образованности.
Одел Явтух новый кожух дядька Буряка, и пошли они к Котенку. Тот поздоровался с Явтухом и начал расспрашивать у него про военную службу: как и что. Высказал при этом и свои соображения касательно того, почему теперь всех служить заставляют: англичанка супротив нашей земли подымается и подбивает на это еще французского, американского и разных прочих королей. Буряк поопасался было по этому случаю, что, дескать, как бы в самом деле не напакостила чего каторжная баба, эта англичанка. Но Котенко успокоил его, объяснивши, что за нас теперь уже держат руку Китай и Померанская империя.
Поговоривши насчет политики, Буряк начал разъяснять, зачем они пришли. Так и так, мол, идем свататься, так нужно переднего человека, потому что, как гуси без гусачка впереди или, к примеру, стадо без барана, так и сваты без хорошего свата. Потому что все дело тут в хороших словах и лестном рассуждении.
Котенко подумал, согласился и затем стал объяснять присутствующим, что такое брак:
— Брак есть великое дело. До такой степени великое, что всякий деликатный человек должен обязательно быть женатым. И который ежели человек не женат, такой человек не есть фундаментальный, а наоборот даже, как немец или идолопоклонник.
Объяснивши, что такое брак и почему, Котенко сказал:
— Ну а теперь можно идти свататься.
Вышли сваты и жених из хаты, остановились среди улицы, и Котенко произнес;
— Теперь, любезный мой сват, товарищ Грыцько Прохорович, и ты, молодой князь Явтух Микифорович, теперь мы, как, может, и вам известно, вышли из хаты. А по этому случаю я вам делаю запрос: куда будем идти, то есть в какую, например, хату, и также вообще, кого будет сватать, какую, приблизительно, девицу? Ответствуйте.
Буряк посмотрел на Явтуха, а Явтух на Буряка — не знают.
— Значит, не имеете на предмете? — сказал Котенко. — При таком поведении начнем мы с крайней хаты и таким примером будем идти по тем хатам, где состоит девка. В которой хате нашу хлеб-соль примут, там будет наша княгиня.
Одобрили Буряк и Явтух речь главного свата и пошли к первой хате.
Остановились перед дверью, и говорит Котенко:
— Теперь я буду стучаться и ответа дожидать.
— Значит, сигнал подавать, — говорит Явтух.
— По-военному это сигнал обозначается, — поправляет его Котенко, — а по-свадебному говорится: «предлог делать».
Постучался Котенко, а в хате спросили:
— Кто там?
Котенко поправил шапку, перевязал пояс и отвечал:
— Купцы из иностранной заграницы. Едем с знаменитым князем за дорогоценною покупкой. Проехали разные отечества и приехали в ваш город-палестину.
Впустили сватов в хату. Котенко начал объяснять, какая покупка требуется, и просил показать эту самую покупку.
— Какая ж это покупка? — спрашивают.
— А покупка эта есть ваша девица, которая прозывается Мария.
— А Марьи ж нашей нет, — отвечают, — в хате нет. На улице гуляет.
— Видишь, — сказал Котенко, — что дело это не подходит, потому что нам скоро требуется. Идемте, купцы, дальше.
Подошли сваты с князем к другой хате, где жила Хивря с дочкой, и опять дядько Котенко стал в дверь предлог делать. За дверью спросили:
— Кто там?
Котенко отвечал:
— Купцы из иностранной заграницы. Едем с знаменитым князем за дорогоценною покупкою, проехали разные отечества…
Впустили в хату знаменитых купцов из-за границы, и Котенко продолжал:
— Теперь мы вошли в вашу заграницу и, собственноручно обсмотревши ее, нашли то, что требуется для нашего знаменитого князя.
А Хивря посмотрела на Явтуха да и говорит:
— Это ж тот самый знаменитый князь, что все хуторскую череду пас?
Неловко стало Явтуху от таких слов Хиври. Но Котенко поднял палец кверху и отвечал:
— Это бывает, действительно, что князь и даже именитые короли для удовольствия одеваются в пастушескую одежду.
А Хивря опять посмотрела на Явтуха и опять говорит:
— Значит, ваш князь тоже для удовольствия чужой кожух надел? — Сказала и давай смеяться.
Дядько Котенко помолчал, пока она пересмеялась, и сказал:
— Значит, теперь мы видим, что на нашу политику в этой хате отвечают критикой, а потому обратно берем свой хлеб назад и законным способом идем в другую хату. И с тем извиняйте — до свидания.
Сваты с князем пошли из хаты, а Хивря сказала им вслед:
— Не прогневайтесь, добрые люди, что в нашей хате ноги поморозили.
Пошли сваты к третьей хате, опять остановились у двери.
— Теперь мы будем делать третий предлог, — сказал Котенко и застучал в дверь. Опять пошел разговор о купцах и князе. Но тут уж, впустивши в хату сватов, не перебивали их, пока Котенко не довел речь до конца. Кончил он речь и говорит:
— Теперь мы вам будем вопрос задавать, а вы нам будете обратно ответ возвращать, будет ли согласие на то, чтобы девица ваша, именуемая по-уличному Горпина, а по святцам Агрипиния, стала именитой княгиней?
Тут отец с матерью на дочку сослались, а дочка стала у печки и стала ее пальцем колупать — согласна.
На другой день утром Явтух увидел, что у Горпины на левом глазу бельмо. Он почесал за ухом и спросил:
— А другим глазом видишь?
Горпина ответила:
— Вижу. Я и левым раньше видела.
— Живет, — сказал Явтух и пошел к Игнатенку наниматься вдвоем.
Через неделю дядько Котенко стоял на дворе у Игнатенка и говорил Явтуху:
— Теперь ты, Явтух, как, может, и самому тебе известно, женат. Потому ты женат, что брак великое дело. И по такому случаю ты теперь уже деликатный человек своего отечества. Старайся.
Явтух снял шапку, низко поклонился и сказал:
— Спасибо же вам, дядюшка, что за ваши хорошие слова стало нас двое. Дай вам бог здоровьячка.
<1902>
Источник текста: Повести и рассказы / К. Тренев; Сост. и предисл. М. О. Чудаковой. — Москва: Сов. Россия, 1977. — 350 с.; 20 см.