Сатирический вестник,
удобоспособствующий разглаживать наморщенное чело старичков, забавлять и купно научать молодых барынь, девушек, щеголей, вертопрахов, волокит, игроков и прочего состояния людей, писанный небывалого года, неизвестного месяца, несведомого числа, незнаемым Сочинителем
ЧАСТЬ IРусская сатирическая проза XVIII века: Сборник произведений / Сост., авт. вступ. статьи и комментариев Стенник Ю. В.
Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1986
№ 10676
НЕИЗВЕСТНОГО МЕСЯЦА 897168 ГОДА, ВО 180 ДЕНЬ
ИЗ ГОРОДА М.……
НЕИЗВЕСТНОГО МЕСЯЦА ОТ 87 ДНЯЗдесь находится множество молодых людей, приехавших в отпуск для праздного жития. На денежки родителей своих настроили они себе богатые кареты, накроили множество кафтанов, навешали на себя множество цепочек, наполнили карманы табакерками, сувенирами и наперниками; груди опоясали модными пуговицами, шеи увязали в жабо, руки оковали в брилиянтовые кольца, ноги стянули продолговатыми пряжками, головы преобратили в ранжереи, волосы и пукли — в висячие Вавилонские сады1, всю же сию наружность достоинств своих окутали в полосатое. С таковыми-то снарядами рыскают они по всему городу, везде знакомятся, во все общества приемлются, лепечут с прекрасным полом, вертятся, прыгают, хохочут. Имея худое воспитание, сердце, необразованное просвещением и добродетелию, сии молодые люди вообще не предполагают никаких целей в жизни своей, редко бывают честными людьми, добрыми гражданами и со другами ближних. Таковых-то сердца и головы без разбору наполняются всем, что только пороки имеют в себе вредного и гнуснейшего. Поелику искушения девиц, сети, подставляемые молодым супругам, по удивительной силе страстей и развратности нравов вменяемы стали за блистательные достоинства юношей, то сии-то юноши отважились явно выдавать себя так называемыми волокитами. Сии открытые враги благонравия и спокойствия общественного, куклообразные волокиты, несмотря ни на что почитаются однако ж людьми, да еще и такими, которые превосходнее настоящих и истинных человеков. Имея подделанный разум, изобилуя в вытверженных словах, искусны будучи в разных уклонках, вертениях, скочках, поклонах, прищуривании глаз и вздохах, они удобно успевают уверить в том женский пол, что накладные их дарования есть истинные достоинства. Красота, имеющая похвалы единою для себя пищею, находит в них безумолкных прославлятелей. Прекрасный пол весьма верит как одобрениям, так и страстности сих тварей; ибо женщины обыкли поставлять все удовольствия жизни своей в искусстве уверять себя в мнимкх своих достоинствах, так равно и в том, что ложно оказуемая им страстность и уважение суть истинны.
С сими молодыми людьми родители прекрасных девушек нарочито знакомятся, втайне предопределяя их в мужья дочерям своим; сии же сводят радостно таковые знакомства, втайне думая только, чтоб за ними волочиться. Из сих одна другой противополагающихся мыслей происходят разные несчастные последствия. В городах, а наипаче в уездах сии люди, составляя гнуснейшие сообщества растлителей честных нравов и супружеских должностей и добродетелей, считают славные свои дела по числу срама, беспорядков и бедств, изливаемых ими на век целых семейств; поставляют себя великими, потому что велики в пороках и бесчестии; поставляют себя просвещенными для того, что весьма тонки в придании порокам вида добродетелей, а сим — в придании наружности пороков. Что значит таковое ремесло, и кто придает ему имя блистательных достоинств? Те, кои сами имеют супруг, дочерей, сестер и родственниц; те, которых сердца должен некогда коснуться яд, изливаемый сим пороком; те, которые рано или поздно долженствуют увидеть среди собственных семейств своих скорбную рану бесчестия.
В здешнем уезде весьма редко слышно о браках. Худое воспитание и многие странные свойства нынешних девушек суть наиглавнейшими тому причинами. Зараза роскошью, надменность пустыми преимуществами, страсть к тщеславию, ложное честолюбие и гордость наипаче всего полагают оплоты к бракосочетанию. Самые малые и, можно сказать, от слабоумия проистекающие понятия служат также затруднениями супружеским союзам. Многие предложения здешних дворян отвергнуты были как девицами, так равно и родителями их по самым почти более нежели смешным основаниям. Некоторым отказано было единственно только потому, что не имеют права возить свою повозку четырьмя или шестью лошадьми2. Нашлись здесь такие девицы, которые именно назначили и положили, какого достоинства и чина должен неотменно быть тот, кто хочет искать чести соделаться их супругом. Таковые затеснили головы свои требованиями, чтоб никто иной не принимал дерзновенья свататься за них, как тот, который имеет чин полковника или бригадира. Сии чинолюбительницы мало размышляют здесь о том, что для невест всего государства невозможно набрать толикие тысячи полковников и бригадиров; не трудятся также они ломать своей головы и домыслить, что правительство для таковых затейных мыслей не благорассудит раздавать толь нарочитое множество чинов; нимало не представляют, что чины служат означением награждаемых заслуг, приобретаются течением не краткого времени: следовательно, и невозможно, чтоб женихи и молодые люди от 20 до 30 лет были такими же полковниками и бригадирами, как их отцы, имеющие уже от роду 60 и 80 лет. Итак, будучи дочери сих чиновных людей, подкрепляемые внушениями и толкованиями семейства своего и знакомых, они полагают, что самая природа судила им ездить на шести или четырех. А по следствию таковых понятий почитают за несчастие и низкость присоединить участь свою к человеку, хотя бы впрочем достойному, но потому токмо для них неприличному, что он имеет право ездить только на двух или четырех, а не на шести лошадях.
Сии странные и истинного сожаления достойные заблуждения последуются и заменяются у других чуднейшими и гораздо слабоумнейшими мнениями о браке. Находятся в нашем уезде такие девицы, которые отказывали предложениям молодых людей для того, что они подобно первым в очередь свою сделали такое положение, что тот, кто желает учиниться их супругом, должен иметь известное и назначенное уже ими число крестьян или прочего какого-либо имущества. Таковое число крестьян, по мнению их, неотменно должно простираться от 500 до 1000, Сии также не расчислили, что для невест всего государства нельзя набрать такое множество достаточных женихов, чтоб каждый из них имел за собою 500 и 1000 душ; ибо для выполнения таковых желаний надлежало бы, чтоб государство наше равнялось пространством своим со всеми четырьмя частями света и владения сих женихов — с целою нашею Европою. Несмотря, однако ж, на все сии очевидные и вредные заблуждения, родители сих девиц, полагая бедность в число самого одиннадцатого греха, не престают внушать сим прелестным розам брака своего отравительных и устрашающих мыслей о бедности; подкрепляют в них те заблуждения, которые и без того уже глубоко укоренены в сердцах их роскошью, тщеславием и рвением к щегольству. По сему-то самому добродетели и дарования здесь вменяются в ничто; напротив того, число крестьян, избыток и деньги занимают всю высокую цену души, сердца и просвещения.
Далее, носятся здесь слухи, что отказывали многим сватавшимся потому только, что родословная одного не весьма далеко простиралась; другого родительница 70 лет, не щеголиха и ходит в платочке; третьему для того, что кафтан его был не с долгим лифом, что он не знает вертеться, жеманиться и вообще не искусен в делании глупостей приятными; иным же потому, что были причесаны не по моде, говорили не болтая, ходили не шаркая, взоры имели кроткие; а вообще для того, что были жители деревенские, а не городские.
И так сии и сим подобные заблуждения, из коих каждое в очередь распространяет худые и бедственные свои влияния, представляют брак не душою общественного благополучия, не ценою истинной любви, благонравия, дарований и добродетелей, но более такою торговою вещью, которую покупают ложною монетою богатства и честей. Родители дочерей своих, или, лучше сказать, сей товар, с осьмнадцати лет начинают возить каждую зиму в большие города. Несмотря на то, ожидания их столько же бывают напрасны, сколько заблуждения и требования их велики и ложны. Продолжая сие до самой старости, наконец, сии родители с горестию усматривают исчезающую младость дочерей своих; преносясь же ко гробу, видят целую уже семью оных преобращенную или в пустыню или в больницу. Итак, девицы, отовсюду и во всех обретая единых одобрителей заблуждений своих, не имея в подкрепление доброго воспитания и просвещения, покоряя ум свой излияниям свойств века и мало научаясь опытами, проводят молодость свою в заблуждении и праздности, возмужалость — в придумании средств прельщать увядшею красотою своею; напоследок в старости видят около себя таких только мужчин, кои участвуют в одном числе и счете лет жизни их. Они ведут век свой ни от кого не утешаемы, кончив же оный, никем не бывают оплаканы. Такова-то есть истинная картина нынешних понятий о браке худого воспитания девиц и жалостного конца пустой их жизни!
На сих днях, наконец, прибыл сюда из чужих краев сын богатого нашего помещика г. Безмозглова. Молодой Безмозглов во время путешествия и учения своего в чужих краях великие, как слух носится, приобрел познания, из числа коих наиглавнейшее состоит в том, чтоб не узнавать своих знакомых и почитать себя умнее всех. При нем находится ученый гофмейстер, нанятый за великую сумму денег, с тем, чтоб он рассказывал и говорил за молодого г. Безмозглова о том, что он в чужих краях видел и чему научился; также чтоб все умные свои слова и рассуждения объявлял за слова и рассуждения г. Безмозглова; притом вдобавок извинял бы молчаливость его пред прочими тем глубокомыслием, которое произведено в нем великою его ученостию и долгим пребыванием в Англии. Да и подлинно молодой г. Безмозглов есть редкого ума человек, что самое можно увидеть из нескольких проектов или предложений, сочиненных им по случаю как нынешних военных, так и прочих обстоятельств. Сии важные предложения его состоят в следующем:
1) Учредить бомбы такой величины, чтоб во внутренность оных сажать можно было по нескольку человек; целыми тысячами пущать таковые бомбы в город; и когда оные туда влетят и разорвутся, то посаженные люди, выскочив, совершенно свободно могут город взять и покорить.
2) По поводу того, что в военные времена случается, упадать солдатам в столь глубокие рвы, что вылезть из оных никоим образом невозможно бывает, предлагает Г. Безмозглов ввести между военными в обычай завивать длинные и крутые косы, так что, упавши в ров, можно бы было сию косу продеть сквозь ног, потом, ухватя оную спереди обеими руками, вдруг дернуть что есть силы и помощию сего выкинуть и выбросить самого себя из рва.
3) Для скорости же в причесывании волос военных людей предлагает г. Безмозглов сделать такой величины сальное бревно, как Иван Великий или Сухарева башня3, так чтоб под оное уставиться мог и вдруг вымазать себе тупеи целый полк. Также упоминает он о толь большой пудренной кисти, от которой единого маху напудрен быть может вдруг целый полк.
4) В рассуждении же опасностей, наносимых сражениями, предлагает г. Безмозглов выдумать такие ружья для сражения с неприятелем, которые бы, простираясь в длину на несколько верст, чрез сие самое могли наносить неприятелям крайний вред, а самим бы доставляли способы не только избегать смерти, но даже и всякой опасности.
Г. Безмозглов не удовольствовался толь важнейшими открытиями для отечества своего: он распространил и снабдил сочинения свои гораздо превосходнейшими предложениями и примечаниями.
5) Предложил он также о заведении особенного рода удобной почты. Сия мысль его состоит в том, чтоб сделать такую превысокую гору/ которая бы место от места покатее простиралась. Таким образом устроенная гора от Москвы до Санктпетербурга и таковая ж оттуда до Москвы могли бы служить средством доставлять наискорейшим образом письма; ибо стоит только великое лукошко, наполненное множеством оных писем, пустить с сей горы из Москвы, то оное докатится чрез несколько часов в Петербург, или оттуда в Москву.
6) Далее делает он описание о почте на голубях и бумажных змеях. О сей последней упоминает он, что можно письма как принимать, так и отправлять оные по анемометру или ветропоказателю, т. е. в которое наместничество ветер, в то бы и писать письма со вспушенным на воздух почтовым змеем. На сии змеи можно бы, прилагает он, сажать почталиона, который, увидя себя над каким-нибудь городом, мог бы находящуюся с ним предолгую веревку опустить и по оной с бумажным змеем и письмами притянут быть в желаемый город.
7) В рассуждении бумажных змеев поступает он к дальнейшим выдумкам, а именно: в облегчении трудов, употребляемых на выдергивание больших деревьев, приглашает он любопытных опробовать выдергивать оные с помощию больших змеев. Стоило бы таковых пятьдесят или более привязать крепко к дереву, и когда бы змеи поднялись от ветра все вдруг на воздух, то могли бы так сильно потянуть, что мгновенно выдернули бы самое превеличайшее дерево.
И так сими-то выдумками и предложениями намерен себя прославить молодой г. Безмозглов; да и надлежит уповать, что подлинно по новости оных сделается он известным. Ко всему тому ученейший сей человек, исключая многих путешествий, учиненных им по всей Европе, знает столь много географию собственного своего государства, что положительно уверяет, будто Россия несколько более графства Гогенлоге,4 что Сибирь есть город Костромского наместничества, а Камчатка — большое село в Кашинском уезде, что торг лесом производится из степных мест, соболей ловят близ Москвы, а икру и рыбу получаем мы из Украины. Он уверяет, что верста составляет 500 сажен, а 500 сажен составляет версту, и что от Москвы до Петербурга подлинно столько же верст, сколько от Петербурга до Москвы. Словом, если бы время и место позволяло, то можно бы написать о сем редком человеке гораздо толстейшие томы, нежели сколько в себе содержит пространный Белев Исторический словарь.5 Таковы-то есть редкие плоды путешествий, чинимых многим иждивением людьми, во всем подобными г. Безмозглову.
Молодые люди здешнего уезда по долгом пребывании в неизвестности о моде пряжек напоследок на сих днях освободились от грубых ааблуждений своих и разрешили споры о сем важнейшем пункте щегольства. Дамы наши и девицы, с своей стороны, также получили свет и знание о новых пряжках, принадлежащих к их одеянию. Недавно прибывшая сюда молодая чета поспешествовала важнейшему сему открытию. Господин и госпожа Промоталовы навезли сюда много мод, а наиглавнейшая из оных состоит в вышереченных пряжках. Дамы наши узнали от супруги г. Промоталова как о стальных, так и о тех позолоченных и прочих пряжках, которые употребляются для женских кушаков; а молодые наши мужчины получили сведения от самого его о употребляемых ныне продолговатых пряжках. Все дамы, равно как и здешние щеголи, отправили уже немалые суммы для закупки таковых пряжек. Мужчины, имевшие прежние серебряные пряжки, неизвестно почему начали уже оные презирать, велели сбыть их с рук, хотя бы то было за бесценок, а на вырученную за оные сумму, хотя бы и с прибавкою, купить накладные продолговатые нынешние пряжки. Неизвестно, скоро ли здешнего уезда ноги иметь будут вид городских ног, а талии наших дам и девиц украсятся кушашными пряжками.
Пронесшийся слух, будто бы в столице дамы оставляют накладки филейные, а мужчины манжеты филейные, повергнул многих здешнего уезда госпож и девиц в великое уныние. Известная гжа Неразсудова, барышня престарелых уже лет, наипаче всех от сей новости предалась сокрушению. Сия госпожа девица, от своеобычности своей и худого воспитания не могши в молодости своей вступить в брак, долгом сочла окружить себя невольными девственницами. Она собрала в свой дом до 50 девок, которые денно и ношно упражняются только в любимых ею филеях. Сии 50 Лукреций день от дня стареются6 и, будучи незамужны, время от времени увядают. Лишены будучи способов ко вступлению в брачные обязательства, они, вместо того чтоб в продолжение жизни своей иметь случаи делать излияния на благо правительства и человечества, ничего иного в весь свой век обществу и свету не производят, как только несколько десятков аршин филе. Мода есть тиран, а филе, для которых барышня их полагает быть созданными, изнуряет их век и занимает место брачных уз. Разные решетки, цветочки, узоры составляют все цели жизни их. Сии животные, имеющие в действии одни только иссохлые свои пальчики, изнуряют жизнь свою и пресекают оную филеями, для коих употребляемая игла есть меч, который рушит пустую, в бытности погребенную и ничем не означающуюся их жизнь.
Сему подобных губительных домов в уезде нашем находится великое число. В дворянских домах родители определяют дочерям своим по нескольку таковых девок-филейниц, отдают оных несчастных им в приданое, и девица по следствию своеобычности или худого воспитания, не могши долго вытти замуж, предопределяет сих готовить ей приданое, из филе состоящее, в сем тщетном труде проводить весь век и невольно сотовариществовать ей в девстве. Странные уставы, произведенные свойством века нашего, нашими нравами и нашими обычаями! Кто не ужаснется, видя, что состоянием и благом целой жизни располагают с толиким безвниманием, равнодушием, жестокостью и небрежением? Кто может поверить, чтоб суетность и пустота светской и общественной жизни до толь высочайшего степени возмогли загладить чувствования человеколюбия, что решились претворить подобных себе в те простые махины, которые предопределяются для удовлетворения прихотей и самых ребячеств, от коих, однако ж, между тем простирается та беспрерывная цепь горестей, которая составляет безотрадность, мрачность и бесполезность века нескольких людей?
Ученый муж в гидравлике, здешнего уезда дворянин, который, как известно, назад тому несколько лет, в рассуждении водяного судоходства и для облегчения лошадей, которые тянут барки против воды, предлагал приучать тянуть и вместо лошадей сих употреблять всегда пятящихся назад раков, ныне паки учинил полезное предложение ездить по воде вместо лодок на двух шляпах, таким образом, чтоб у сих шляп вырезать тульи, а для плавания продевать туда ноги. Неизвестно, найдутся ли столь любопытные, чтоб захотели сие опробовать.
Здесь проявилась модная игра в три и три, почему вист почти во всех домах начали кидать, и сия игра столь по новости своей всем полюбилась, что самые защитники ломбера, старых игр — панфила, тресета, басета, а ла муш и тентере7 весьма в оную игру углубились. Дурачки, а особливо марьяж, почитаются уже ныне подлыми играми потому наиболее, что в сии игры в деньги не играют. Здесь любят такие игры, которые скоро решат счастие и несчастие, выигрыш и проигрыш. Единственное упражнение здешних дворян состоит в беспрестанном занятии себя игрою. Не проходит почти ни одного собрания, в котором бы игра, обычно именуемая приятным упражнением, не разорила двух или трех человек весьма неприятным для них образом. Почитают здесь людьми весьма достойными тех, кои помощию разных изобретенных ими картежных хитростей бесчестно лишают других имений и живут на собственный их счет. Дамы и молодые девицы пред прочими дают преимущество тем молодым людям, кои носят на себе имя игроков. Не упражняющиеся в картежной игре почитаются дураками или худо воспитанными людьми. Одним словом, старики и обоего полу молодые люди весьма пристрастны к игре; неупражнение ж в оной, по принятому здесь от всех изречению, именуется потерянней драгоценного времени. Все здешние общества и посещения не что иное, как академии картежных игр. В нашей стороне часто не только деньги, но и целые имения из рук в руки переходят. Столичных городов игроки, узнавши о толь великой склонности наших дворян к картежной игре, на учрежденную в здешней стороне ярмонку приезжают их обыгрывать в притворном виде разного состояния людей. Они наперед распускают несколько сотен дюжин своих карт и сим средством наверное лишают денег. В нынешнюю ярмонку приехавшие сюда в купеческом платье славные бездельники и игроки Стинов, Онов, и Леев обыграли молодых людей нашего уезда на несколько десятков тысяч и чрез то самое многих разорили и пустили по миру. Сказывают, вышеупомянутые игроки не в одном нашем уезде причинили таковые бедствия. Слух носится, что они под чужими именами с помощию разных плутней и притворств ездят весь год и обыгрывают дворян по ярмонкам, деревням и городам.
Здесь наипаче всех множество молодых людей, не имеющих определенного состояния, заразились склонностию к игре, поелику каждый порознь возмечтал удачею в оной приобресть для себя хорошую участь. Богатые дворяне, получив худое воспитание, исполнены будучи развратности и преданы всегдашней праздности, также в очередь свою избрали игру любимейшим своим упражнением. Сии пущаются в бой против счастия с своим изобилием, а бедные — с последними своими деньгами. Первые разрушают обнадеженное состояние свое и поздно уже усматривают, что самое несчастие для пагубы поселило в душе их склонность к игре. Бедные же, нередко испытывая свое счастие с людьми равного с ними состояния, так сказать, друг у друга последнее грабят, друг друга разоряют, то торжествуют, то мучат и мучимы друг от друга бывают. Итак, страсть к игре крайне свирепствует. Пример и попущение родителей и вообще целого общества суть главнейшими причинами сей вредной для юношества склонности, и сия зараза тем наипаче соделывается неизлечимою, что те, кои служить врачами оной, сами одержимы сею скорбию.
Здешнего уезда дворяне единодушно приняли кафтаны с высокими лифами и узкою спинкою, так что коротких кафтанчиков более двух или трех не можно найти во всем уезде. Определено иметь всех тех в презрении, которые носят кафтаны без высоких лифов и узкой спинки; да и самые молодые девушки почитают таковых жалкими созданиями. Словом, в стороне нашей все короткое не в моде. Жалко, что здесь все меряют по лифу, и не прежде познают о достоинстве человека, пока не посмотрят на него сзади!
Недавно услышали здесь, что начали носить палевого цвета кафтаны, отчего молодые люди, имеющие фраки красного цвета с черными пуговицами, приведены были сим печальным известием в великое замешательство. Многие сделали фраки помянутого палевого цвета; но не успели предаться всем восхищениям своего воображения, как достигает другой слух, что начали носить на кафтанах полосатые сукна. От сего самого молодые люди уезда нашего паки поверглись в печаль и уныние. Но таковые приключения, по отдаленности здешнего уезда от столицы, часто постигают сих ревностных модников. В доказательство того, сколь медленно доходят сюда моды, послужить могут недавно только оставленные здесь те старозаветные фуфайки, у коих, если не в труд будет припомнить, совсем не было пуговиц, но находилась одна только сверху от груди простирающаяся прореха. В таковом дальнем от большого света расстоянии некстати бы толь ревностно последовать моде, однако ж, несмотря на то, многие уже послали деньги для закупки полосатых сукон, которые чаятельно не прежде сюда достигнут, как тогда, когда уже совсем оные носить перестанут, или когда оные изгонятся какою-либо другою материю — змеичатою с кругами, или неизвестно с каким другого манера разводом. Удивительно, что одеваться по употреблению соделалось между людьми такою страстию, которой они последуют, невзирая на неудобства к тому времени, места и обстоятельств. Вертопрах, затеивающий в Париже какую-либо моду, без сомнения едва бы живым от смеха остался, если бы знал, что невзначай и навзбалмашь что-либо им выдуманное занимает и некогда достигает до человека за пять или шесть тысяч от него живущего, и что он сие приемлет с жадностию и уважением!
Господин Бедняков, известный здесь по учености своей, несмотря на беспристрастие и твердость, которые досель были ему свойственны, находясь в крайней бедности, на сих днях поднес одно сочинение свое г. Простакову, человеку весьма богатому, но нимало не сведущему. Чувствуя толь предосудительный поступок, г. Бедняков сочинил целые три тома в оправдание себя; все сии три части посвятил однако ж г. Фалелеину, который гораздо богатее и гораздо малознающее г. Простакова. Поелику ученые люди здешнего города много и в сем случае его предосуждают, то можно надеяться, что чрез краткое время выдет от него еще несколько томов оправдательных сочинений, которые паки будут от него посвящены каким-либо богатым невеждам. Прибыточный способ оправдывать себя таковым образом в беспристрастии и твердости!
На сих днях прибыл сюда сын г. Тщеслава. Сей молодой человек принят всем уездом столь почтительно, сколько он модно и хорошо одет. Он весьма пристрастен к театру, и все, что ни говорит, поет на голос арий, находящихся в новопредставленной италиянской опере Идалиде. Сей ревностный любитель опер, в случае если устает от пения, то, не внимая и не слушая, кто бы что ни говорил или о чем бы его ни спрашивал, вдруг с жаром произносит разные монологи из трагедии. Отец сего разумнейшего чада со слезами восхищается таковыми дарованиями его. Он не может насладиться разговорами, которые сын его для лучшей удобности напевает уже не на голос италиянских арий, но более на тон известнейших песен, которые находятся в Мельнике и Збитенщике.8 Сей юноша редких знаний в театре и в операх, сказывают, много пропел отцовских денежек, но говорят притом и то, что он, приехавши сюда, помощию разных трагических монологов выпросил у жалостного родителя своего немалую сумму оных. К общему всех прискорбию утверждают заподлинно, что сей молодой человек скоро отправится в столицу, ибо он пропел все уже известные ему песни; а притом поспешает он туда, дабы в некотором обществе мотов играть изготовленную уже для него ролю.
У известного нашего дворянина г. Псолюбова очумела вся псовая охота и не более как в неделю без остатку переколела. Невозможно объяснить со всею приличною живостию той печали, которая постигла душу г. Псолюбова. Трудно также описать радость тех несчастных и разоренных мужиков, на счет коих изобилия и гладу содержаны были сии резвобегающие твари. По примеру многих дворян г. Псолюбов употреблял на содержание охоты своей не только ежегодные доходы свои, но за недостатком оных столь много распродал крестьян, что чрез то самое малолетных лишил отцов, у жен отнял мужей, а у одряхлевших — помощников их и пропитателей. Исключая сего вреда, великое число крестьян исхищены им были от плуга своего для исполнения праздной и пустой должности псарей. При том он так любил покойную свою охоту, что в голодные годы желал лучше видеть умирающими от недостатка хлеба крестьян своих, нежели околевающими собак его. Сия любовь ко псам столь много занимала его душу, что в оной не оставалось любви к подобному себе. Жена, дети, родственники и друзья находились в забвении, памятуемы же были одни только собаки. Словом, все цели и благополучие жизни своей поставлял он в псах; а с кончиною оных полагал и самого себя умершим. Сказывают, однако ж, что по прошествии отчаяния своего твердо положил он не заводить впредь собак, дабы по случаю нового их переколения не предаться столь же великой печали, каковою в недавне удручены были дни его. Все бедные крестьяне его внутренно и сердечно желают, дабы утвердился он в сих мыслях своих; от сего они надеются, что сердце его обратится к свойственной оному любви несчастных сочеловеков, и что изобилие, добрый порядок и малое, но часто похищаемое благополучие беспышной их жизни паки водворятся в горестию исполненные жилища их.
Благомыслящие дворяне и начальники семейств не менее также радуются о истреблении охоты г. Псолюбова; ибо он доселе не довольствовался тем, что поскользновенному к слабостям юношеству представлял собою худой пример, но даже многих молодых наших дворян разными способами пристрастил к сей охоте, толико вредной, разорительной и притом редко соответствующей благоразумной цели, для которой она принята между благомыслящих обществ людей. Желательно, чтобы те молодые люди, которые имели прежде в г. Псолюбове одобрителя своего, последовали его примеру, оставя таковые праздные упражнения; а те, кои равноподобно ему содержат великие стаи собак, число оных соделали бы соответствующим цели, для которой принято упражнение сие, или бы лучше совсем истребили такую склонность, которая вместо того, что должна была служить приятною заманкою к движению, поспешествующему здравию, бодрости и веселию нрава, по злоупотреблению своему сделалась напротив того такою страстию, которая занимает целую жизнь, расточает целые имения, разоряет бедных крестьян и доставляет в нас целым уездам и обществам юнош худой и растлительный пример добрых нравов. Притом колико удивительно и жалко видеть таких людей, которые для доставления себе минутных зрелищ на зайца и бегущих за ним собак в сих упражнениях провели всю жизнь, прожили все имение, разорили всех крестьян, и не иное что оставили в наследие бедным и беспомощным своим детям, как один только хорошо устроенный собачий двор, но опущенное жилище; хороших псарей, но разоренных крестьян; многие своры собак, но и многие тысячи долгу! Таковых-то людей подлинно многим есть чем помянуть и детям их и потомству!
Недавно в здешнем уезде случилось печальное приключение от принятого нашими дамами обычая всем говорить вдруг. Сей обычай, сказывают, перешел сюда из больших городов; но как бы то ни было, произвел он весьма худые последствия. Пожилой человек, дворянин наш, за нуждами своими отъезжал в город. Жена его, молодых лет барыня, в некоторый после отъезда его день назвала к себе много гостей, которые, последуя принятой моде, все вдруг говорили, так что собрание сие не столько было похоже на общество, как на жидовскую синагогу. В самый тот день рассудилось и пожилому дворянину возвратиться в сумерки домой. Желая удивить супругу свою нечаянным приездом, подкрался он к дому через сад. Но каким объят он был ужасом, услыша величайший шум в доме своем! Тщетно старался он подслушивать, не выразумеет ли чего из оного крику. Он слышал только то толстые, то тоненькие, писклявые и охриплые голоса. Жена его, которая наиболее следовала в тот день сей моде, кричала осиплым голосом, который он заслыша, возмнил, будто все люди в доме его взбунтовались, выстрелил из пистолета, закричал и упал без памяти. Его нашли в изнеможении от ударившего паралича, а чрез несколько дней от болезни сей преселился он в вечное блаженство. Итак, вот какие следствия произвела мода кричать и говорить всем вдруг!
Молодые люди здешнего уезда весьма добиваются знать, какие ныне пуговицы подлинно в употреблении; по чему самому писали многие из них о присылке самых модных пуговиц, за подписанием двенадцати славных промотавшихся петиметров. Здесь также пронесся слух, что известный наш прожившийся сосед, недавно прибывший из столицы, будто бы имеет на своем фраке такие пуговицы, коих портище стоит 75 рублей; но сказывают, что, по объявлению его, находятся еще пуговицы ценою во 150 рублей портище.
Если все сии известия о дороговизне модных пуговиц подлинно справедливы, то можно смело полагать, что как сей наш сосед, так равно и многие ему подобные обратили волшебным образом все свои деревеньки и достаточек в одне сии пуговицы. Благоразумные родители и дворяне содрогаются, дабы такая разорительная мода не постигла заразою уезда и не опустошила бы нашей страны; ибо всем известно стало, что вышеозначенный промотавшийся сосед сделал фрак с синими пуговицами в такую цену, которую он получил за двух проданных им крестьян. Вот весьма изрядная мена людьми, их спокойствием и блаженством на модные пуговицы. Но удивительно ли то, что отдают людей за сталь? Променивали и ныне променивают их на куклы или болваны, сделанные, однако ж, не из простой, но китайской или саксонской глины.
Некоторый наш эконом по поводу покачнувшихся на сторону строений выдумал утверждать в таковые строения мачты, а на оных приделывать паруса, которые тогда, как потянет ветр на ту сторону, от которой покачнулось строение, должно распустить все вдруг, так что оные, от ветру взявши необычайную силу, совершенно могут выпрямить покачнувшееся строение. Сей славнейший выдумщик полагает также, что помощию сих парусов можно сламывать и сваливать одним разом всякое старое и ветхое строение.
Хотя некоторое общество молодых людей сложилось суммою и определило оную на жалованье некоторому в столице живущему петиметру за то, что он обязался каждую почту писать к щеголям уезда нашего о всех модах, пересылать образчики сукон, материи, пуговиц, пряжек и прочего; однако ж на сих днях прибывший сюда из столицы славный вертопрах сделал переторжку, спустил цену и подрядился уведомлять о модах гораздо вернее, нежели прежде избранный ими петиметр. О превосходных знаниях своих и щегольстве представил он молодым дворянам нашим убедительнейшие опыты. В сии доказательства приведены промотанные им тысяча душ, толь частые его в городе выезды, что он ни одного дня дома не бывает, и напоследок то, что он знаком со всем городом, записан во все общества, за сукны и прочие безделки каждый год наживает на себя долгу 10 000 рублей. После таковых доказательств дворяне наши предпочли его прежде избранному от них моту. Теперь он отправился в столицу, все с нетерпеливостию ожидают от него известий, и никто не сомневается в ревностном его исполнении взятых им на себя должностей и обещаний промотать денежки наших дворян и открыть им науку чрез краткое время прожить имение и для перемены деревенского воздуха переселиться в магистрат.
Славная гжа Подражалов" назад тому с месяц страждет потерянием голоса. Охриплость ея произошла от сильного спору и прения с гжею Новолюбовою о голубых шляпках и дамских картузах. От сего же самого спора и гжа Новолюбова спала с своего голоса и получила опухоль в горле. Весь город и уезд с нетерпеливостию ожидают прервания жесткой неизвестности о сих модах. Все дамы разделились на две стороны, и неизвестно, которая из оных одержит верх. Со времени болезни сих двух госпож беспрестанно из уезда в город разъезжают множество слуг для осведомления о их здоровье. Мужья сих двух спорившихся госпож сделались между собою великими врагами. Сказывают, насилу могли их удержать от постыдного намерения решить шпагами спор жен своих о голубых шляпах и картузах. Уверяют также, что сии госпожи с крайнею нетерпеливостию ожидают своего выздоровления, ибо положили оне в некотором доме снова съехаться для спору. Гжа Подражалова и гжа Новолюбова намерены предложить те удостоверительные о модах письма, из которых одно писано некоторою славною щеголихою, а другое продавицею помянутых картузов, полученных из Лондона и Парижа.
П. П. Сей час распространилось по всему уезду жалостное известие о смерти гжи Новолюбовой. Она окончала дни свои от опухоли в горле, ибо прение, которое она имела о модах, происходило в холодное время, и как она довольно много растворяла уста свои, то и последовала сперва простуда, а потом опухоль горла. Все несказанно оплакивают преселение ея в вечность и тем более о ней сокрушаются, что заподлинно узнали о употреблении английских с высокими тульями и прочими расположениями дамских картузов и шляп. В мыслях всех дам покойная ревностная и вернейшая предвозвестница мод приобрела к себе великое уважение. Госпожа же Подражалова, приведена будучи в стыд и посрамление, на сих днях, сказывают, принудила мужа своего отпроситься в отпуск и ехать в столицу, где она намерена, не жалея ни доходов, ни имения мужа своего, нарядиться наимоднейшим образом, потом обратно сюда приехать и снискать доверенность и уважение, коими она доселе удостоена была от дам всего уезда.
Танцевание сделалось в уезде нашем толь употребительным, что начали поставлять оное свыше всех дарований и качеств душевных. Воспитание дочерей своих начинают здесь не с головы, но с ног. Неумение танцевать вменяется для девушек за самый презрительнейший порок; и по сему-то зажиточные старушки для просвещения ног дочерей своих в зимнее время возят их нарочно в города обучать толико важнейшей науке, ибо оне полагают, что для девушек искусство ног есть самое богатое приданое. Бедные дворяне также отвозят в города танцмейстерам последние свои денежки; ибо и старички также в очередь думают о сынках своих, что танцевание долженствует составлять все их счастие и воспитание. Они более желают учинить их хорошими танцмейстерами, нежели хорошими гражданами. Упражнение сие, вышед из пределов, соделалось страстию юношества. Прекрасный пол, одобряя танцевание за великое достоинство, чрез то самое поощряет юношей к приобретению отличностей и совершенств в знании сем. Между обществ оба пола взаимно поспешествуют придавать танцеванию блестящие и важные наружности и достоинства. Сия зараза потому наиболее окореняется в сердцах воспитателей, родителей и юношества, что большие города представляют из себя одобрительные примеры сему заблуждению. Сказывают, будто знание по правилам ступать, а не дарования вводят юношество во храм счастия. Слышно, что ныне начали судить о искусстве в обхождении по ногам, а не по голове; и если то правда, что руки много имеют влияния в общежитии, не менее того ныне соделалось очевидно, что ноги доставляют нам много жизненных удовольствий и выгод. Утверждают, что ныне не кто иной похваляем бывает всем обществом, как только тот, кто хорошо танцует. Человек, занимающий хорошее место, нередко есть токмо что знаток по правилам вертеться. Лестный жених, добрый муж, хороший зять, достойный сродственник и друг есть тот, кто выучился ступать по предписанной о том науке. Словом, искусство ног, сказывают, соделалось нужным для всех сих обстоятельств, а наипаче для женитьбы учинилось даже необходимым. Итак, если все сии слухи справедливы, то весьма справедливо, что непостоянный свет по чудной, но свойственной ему коловратности ниспрокинул разум, душу и все достоинства из головы в ноги.
Некто любитель и знаток музыки по поводу того, что славный иезуит Кирхер делал некогда наиважнейшее предложение о кошечьей музыке, и также в силу находящегося в принцовой истории в 15 главе предложения, учиненного королю Людовику XI о такой же музыке, производимой вместо кошек свиньями, отдавая справедливость таковым незабвенным выдумкам, издал сочинение о последовании оным, а притом собственно от себя учинил объяснение, как сделать такое строение, которое бы могло служить вместо большого роду духового инструмента. Далее же в сем славном сочинении своем предлагает он любопытным и истинным любителям музыки испытать, не можно ли выучить раков клешнями своими играть на бандоре и мандолине.
Здесь между дамами проявилась мода казаться ложно недомогающими и больными. Самая употребительнейшая между ими болезнь есть ипохондрия и истерика. Те, кои не притворяются страждущими от сих болезней, единогласно признаются женщинами или худо воспитанными, или не знающими светского и приятного обхождения. По сих болезнях занимают вторую степень: кашель, грудная боль, самая чахотка, мигрень, изгага, простуда, трепетание сердца и обмороки. Сии госпожи, съезжаясь в гости, представляют из себя целую больницу. Оне возят с собою разные декокты, спирты, микстуры и зельцерскую воду. В продолжении целого дня любимейший их разговор состоит в рассказывании о болезнях, и те, которые из них злейшую и опасную выдумать могут, наиболее прочих удостоиваются внимания и уважения. Одне из них от истерики курятся бумагою, другие гложут сахар, намоченный Гофмановыми от ипохондрии каплями; иные сидят подвязаны от простуды; некоторые, страдая мигренью, перевязывают голову туго-натуго; прочие же кашляют, зевают, чихают, стонут, охают, пьют воду от трепетания сердца и наступающих обмороков. Таковые проклятые моды, неизвестно откуда перенятые, стоили бы бедным мужьям многого стыда, беспокойств и издержек, если бы, к счастию их, не потерпели оные болезни великой перемены, воспоследовавшей от приезду сюда некоторой городской барыни, которая уверила, что ипохондрия, истерика и прочие болезни в больших городах не в употреблении. Таковое известие совершенно было излечило всех госпож от болезней прежней моды; но поелику между светскими дамами всегда учреждено страдать какою-либо употребительною болезнию, то и вышло, что сия употребительная болезнь между дам (и, к стыду, у некоторых даже мужчин) есть близорукость. Происхождение новомодной болезни сей приписывают тому, что в городах большая часть дам и девиц весьма приохотились к лорнетам и зрительным трубкам, ибо для них весьма приятно показалось с нежным голосом называться от мужчин слепинькими. Итак, с сего времени и наши дамы и девушки ударились в близорукость; декокты, спирты и воды ими уже оставлены; но, страдая, по мнению своему, близорукостию, употребляют лорнеты. Сих лорнетов накупили оне несказанное множество, ибо без оных при гостях не могут оне ступить ни одного шагу; но в случае отсутствия оных, благодаря свойству чудной сей болезни, изрядно и по-прежнему видят. Чего не делает страсть к последованию моде! Колико удивительно малодушие и переимчивость женщин!
В здешнем уезде настаивание наливок учинилось главнейшею метою всех экономов. Хозяева и хозяйки как наивозможно стараются делать наливки свои превосходными и славнейшими по всему околодку. При таком добром попечении о винах появляется здесь довольное число таких людей, которые отведывают оные и похваляют. Принято за правило выходить из обеденного стола с булавкою в голове и быть хмельну до такой степени, дабы можно было видеть те двери, в которые идти следует, и чтоб человек не казался мухою, муха — слоном, а столы, стулья и прочее — щепками. Итак, если человек несколько не довидит, забывает по временам, как его зовут, то сие здесь не называется быть пьяным, а говорится быть навеселе или находиться в приятном рассеянии. Наливками причиняемое пошатывание в ту и другую сторону, вдруг происходящее сование вперед, летание из угла в угол, подгибание ног и стремительное падение в креслы или канапе, производит в хозяевах несказанное восхищение о таковых добрых действиях их наливок. Приводимы будучи в восторг радости, они благодарят гостей за толь веселые в доме их выступки; по сем опять удвоивают подносы, наливки паки похваляют и отведывают. Итак, умеренность здесь во всем видна; здесь все пробуют, а не пьют, или столь мало вкушают, что в доказательство того привести можно некоторую пирушку, на которой десятьми человеками отведыванием опорожнено, а именно: 40 бутылок смородиновки, 20 рябиновки, 15 малиновки, домашнего вишневого ликеру, подносимого для отведывания тем, кои вовсе не берут в рот хмельного, 28 бутылок.
Некто из разумнейших граждан наших сделал исчисление, что на 5000 жителей дворян число перукмахеров, поваров, камердинеров, слуг и служанок простирается здесь более, нежели до 100 000 человек. Таковое множество людей отъяты частию от состояния хлебопашцев и от других полезнейших званий. Все важные должности их в том единственно состоят, дабы наполнять передние, трудиться для желудка сластолюбцев, созидать каждодневно волоса вертопрахов и ездить назади за идолопоклонниками счастию и рассеянию. Тщеславные, а если по справедливости сказать, малорассудительные дворяне, собирая около себя толикое множество праздных людей, питают и одевают их богато на счет глада и наготы несчастных и грабимых ими земледельцев. Таковые толпы слуг опустошают села и деревни, отъемлют изобилие у хлебопашцев, лишают их собою таких нужных помощников трудов, для возвращения коих родители проливали пот, лишались сна и утех, но в возмездие при дряхлости и слезах видят их только что исхищенными алчными руками тщеславия, роскошии прихотей. От сего же самого государство и целые гражданские общества лишаются таких людей, коих ремесло состоит в обработании той земли, произведения которой питают их, поддерживают их деятельность, споспешествуют их изобилию, спокойствию, порядку, тишине и целому благосостоянию. В благомыслящих обществах, в государствах, славившихся благополучием, целостию добродетелей, совершенствами дарований, в преименитые времена благонравия и умеренности, прихоти не были должностию тысячи людей, а леность, роскошь и тщеславие не изрывали насажденных корней благополучия и устройства народов {1674 года в Цюрихе считали на девять тысяч осьмнадцать жителей сорок два слуги и семьсот пятьдесят служанок, а вообще всех 798. Потом же в 1769 году на 9850 жителей сочли 340 слуг и 1784 служанки. Итак, когда в толико умеренном государстве 2098 человек похищено у земледелия, то сколько долженствует быть отъято таковых у оного в большом государстве?
Как исчисление сие, так равно и многие другие изящнейшие рассуждения, исполненные дарований и истинносердечия, находятся в «Сельском Сократе»,10 писанном с сильным духом именитым доктором и писателем г. Гирцелем; на наш же язык к удовольствию любителей полезного чтения и учености преложен оный «Сельский Сократ» Насильем Васильевичем Новиковым и напечатан в Москве прошлого 1789 года.}.
На сих днях скончалась здесь гжа Обжорова индижестию, или болезнию, происходящею от несварения желудка. В честь памяти госпожи сей можно сказать то, что она была великая хлебосолка и ничем столько не занималась, как изготовлением и выдумкою разных кушаний. Каждый день провождала она время в созывании гостей, в сидении за столом четыре или пять часов, в рассказывании истории каждого блюда, по какому поводу оное выдумано и с чем именно изготовлено. К сожалению же, в сие самое время она все похваляемое ею беспрестанно ела и отведывала, что самое видя наиученейший человек не мог решить, для того ли она ест, чтоб жить, или для того живет, чтоб есть. После обеда продолжала покойная госпожа Обжорова есть разные сласти, ягодники, плоды и конфекты; а все сие запивали кофеем, шоколадом, чаем, аршатом, разными сиропами и медами. Словом, весь день проходил в ядении, питье и великой трате денег на разные лакомства. Бедные ее дети остались в крайней нищете, ибо едва достало всего имения на оплату за сахар, чай, плоды, напитки, столовые запасы и прочее. Наступающие времена голоду крайне делают для них памятною драгоценную жизнь родительницы их; ибо ее жизнь подлинно дорого стоила, поелику для продолжения оной проела она едва не все имение.
В здешнем уезде на сих днях с пышностию и богатством совершился брак г. Бездушникова с дочерью зажиточного нашего помещика г. Лжемыслова. Сей достаточный господин весьма был предосторожен в выборе супруга дочери своей. Он искал человека с достоинствами, совершенно находящимися в употреблении и моде. В сем он имел желаемый успех; ибо г. Бездушников есть молодой человек, преисполненный всеми дарованиями, каковые только одобряются между светом. Он умеет вызнавать нравы, известны ему слабые стороны людей, искусен в похвалах, а при нужде и злословии не тупоязычен. Может говорить целый день беспрестанно о такой вещи, изображение которой стоит нескольких только минут. Может всем и все обещать, никогда и ничего не исполняя; великую имеет способность брать деньги в заем, а и того паче одарен величайшим искусством извиняться, оправдываться и, наконец, совершенно увертываться от платежа сего. Всегда любимейший его разговор состоит о честности, а любимейшие дела его состоят в обмане и бездушничанье на самом опыте. Он никогда не есть таков, каковым быть кажется; вся доброта его находится токмо на языке, все добрые- дела в обещаниях, и все дарования в одном притворстве; словом, честность и' добродетель суть антиподы его сердца и души. При таких великих способностях ноги его одарены искусством в изобретенной для них науке, руки его умеющи в передергивании карт, глаза притворно изливать могут слезы, а из уст его исходят притворные вздохи, глас умоления нежности, любви, дружбы и почтения. Одним словом, ошибкою можно его почесть человеком достойным, каковым бы он и в самом деле мог назваться, если бы не лишен был только двух вещей, т. е. души и сердца. Родители! осмотритесь, не избираете ли и вы подобных супругов дочерям вашим!
Хотя мода распространяла законы свои на платье и образ жизни, однако ж не менее также имела она влияния на истинный образ мыслей наших, наши страсти, благополучие и даже самый конец жизни. Здесь прежде по моде предавались развращению, модное имели честолюбие, модную колкость, и по моде перенимали у французов их point d’honneur[1]. Мода повелевала ссориться, быть дерзким, всякого для испытания толкать, ругать, драться при первом слове и таковыми гнусными и обидными поступками принуждать других решить ссору шпагами, проливать кровь и нередко кончить самую жизнь. Такового-то округа люди прежде желали лучше последовать слепым предрассудкам, нежели истине законов; преступать лучше уставы обществ, но соблюдать внушения ложного честолюбия. Прежде мнили сохранить покой и честь свою на счет, ран или смерти подобного себе. Прежде безделка, слово, вид, взгляд, малое невнимание, даже рассеяние вменялись в преступления, достойные мщения, омытия крови и лишения жизни. Прежде истинная храбрость поставлялась в поражении граждан и сочеловеков; истинная благовоспитанность и блестящие дарования состояли в беспрерывной пре и битве, наподобие диких и кровожаждущих зверей. Прежде полагали, что цель жизни и добродетели ничто есть без убийства, и что доброе имя и слава есть право, приобретаемое силою кровожаждущей руки. Прежде самое общество внушало таковые чувствования и все то поставляло в добродетели. Прежде наглецам сим отворялись двери всех домов; тогда кричали о их достоинствах, о пороках же их только что шептали. Но ныне, благодаря премудрому, истинному и благозиждительному закону, таковые изверги преследуемы всюду наказаниями, всюду презрены и везде осрамлены. Опыты ясно дают нам видеть правосудие сих законов. Все желают, дабы сии премудрые и благо изливающие законы продолжили предограждать нас тишиною, водворяли бы среди городов благонравие и добродетели и воспрещали появляться прежней моды драчунам и убийцам.
Сего 192 числа представлена будет комическая опера «Напев жалких песен промотавшихся», музыка сочинения всех славных мотов. Чрез неделю спустя играна будет трагедия «Разорившиеся по моде»; а после оной краткая пиеса «Пустой кошелек и магистрат».
Со 102 числа месяца Обезьянства по 108 число месяца Подражательности прибыли: 6 796 французских мадам, торгующих чепчиками, 10 100 перукмахеров, 3 000 продавцов духов, 900 танцмейстеров, 500 славных ворожей на кофее, 8 600 женских и мужских портных и башмашников, 630 купцов с лорнетами, 10 000 купцов с галантерейными вещами. Отбыло же в чужие край: 50 перукмахеров, из коих каждый нажил 15 тысяч рублей; 200 французских мадам, обменявших чепчики на великое число наличных денег, портных, купцов и прочего состояния людей в виде богатых господ отправилось 10 102 человека.
Румян — 200,183 пуд.
Белил — 683,000
Пудры — 943,783
Помады — 1000,643 бан.
Зонтиков — 700 000
Тросточек — 2 000 673
Лорнетов — 63 000
Пряжек — 200 000
Жабо — 83 000
С пригожим личиком молодой мальчик, с полпудом пудры на голове и с золотником в оной мозгу, в одежде по моде, знающий вертеться, прыгать и обманывать, берет за невестою 1 000 душ.
Старичок чину довольно знаменитого, имеющий 80 лет, дряхлое здоровье, толь слабую память, что забыть мог число, в которое он женится; глухой до чрезвычайности, от подагры не могущий сходить с места, и столько близорукий, что не мог видеть происходящего от него в четырех шагах, берет за двадцатилетнею вертопрашкою 1 500 душ.
За настоящий пуд честности платится 27 ругательств и 369 насмешек.
За пуд честности в слове — 6725 обманов.
За полфунта супружеской верности и честности — ходячими рогами ежегодно по 100. пуд.
За дружескую верность и доверенность — 200 пуд старых масок.
ПРОДАЖА
правитьМолодой пиит г. Стихоплет чрез сие объявляет почтенной публике, что за великим избытком разума своего ставит он на подряд и продажу разные умопроизведения свои. Касательно же до достоинств своих уверить может он почтенную публику, что не более как в продолжение одного часа может он сочинить пространную оду; а потом, если нужда востребует, то на того же самого человека целую и сатиру. Имеющие надобность в таких скороспелых сочинениях должны только принять труд призвать его и объявить о содержании, заказать на заказ или купить совсем уже готовые. Цена же сочинениям его состоит следующая: 1) За хорошие, острые, нежные, плавные и на заказ писанные любовные стихи 2 рубли; за простые же, готовые и без дальних околичностей писанные 15 коп.
2) За нежное, страстное и лучшим слогом сочиненное письмо к любовнице 4 рубТ, готовое же похуже 25 коп.
3) Ода благодетелю или знатному человеку 35 коп.
4) Сатира на неприятеля готовая 25 коп., за сатиру же на заказ и такую, в которой должно обругать совсем беспорочного человека, по трудности сочинения такого рода берет вдвое, т. е. 50 коп.
5) За просительное письмо к знатному человеку 20 коп.
6) За письмо поздравительное 10 коп.
7) За разные стишки, нужные любовникам и волокитам, 9 коп.
8) За импромпту 8 коп.
Жительство имеется в переулке Корыстолюбия под номером Глупости, вывеска же сего ремесла его: Пегас с серебряными крыльями, имеющий вместо седла мешок с деньгами.
После покойного господина Промотаева продается деревня Разоренная, состоящая в 500 душах. По избыто-честву ее и угодиям отдается за сходную цену 5 000 рублей. Да в доме его продаются также несколько тысяч дюжин новых и мало поигранных карт, несколько сот пуд французской пудры, 10 кадок помады, 2 200 аршин косных лент, два сундука шпилек, 563 разных палочек с набалдашниками, крючками, головками и пр., пряжек по весу 15 пуд, бутылочек и скляночек бывших с духами 6 725, мало поношенного платья, шляп, сапогов и башмаков сколько явится в двух наваленных оными анбарах.
Иностранный купец недавно получил из чужих краев разного роду попугаев, как-то: макао, кокатунов, арра поппиниев или парротов, белых с гребнями, зеленых, полосатых, клузиуских, ангольских, бенгальских, бразильских, барбатских, сент-домингских и бонтийских. Известен будучи о склонности и моде безотменно всякому благородному и светскому человеку содержать у себя в покоях сих подражающих голосу человеческому пернатых, продает их за весьма умеренную цену; в случае же неимения денег соглашается также обменивать сих птиц и на людей.
Франц Карл, французский башмачник, чрез сие дает знать о продаже в доме его нововыдуманных ходуль для низкорослых девушек; для сего же самого предмета находятся у него выписные аршинные каблуки.
В Типографии мод вышли вновь следующие напечатанные книги:
1) Утешение промотавшихся, сочинение славного г. Зубохлопова, в пер. 220 коп.
2) Известие о числе невест, их летах, красоте, богатстве и приданом, о местах, в коих можно с ними видеться, и о средствах им нравиться, с присовокуплением нужных объяснений, сколько времени живут и в котором именно месяце привозятся зимою в города их родителями, тетушками или бабушками. Сочинение славной свахи Пройдоховой, 18 частей, в переплете из театральных объявлений 25 руб.
3) Иоанна Фридерика фон Нищего о чахотке кошелька, 3 части, 275 коп.
4) О способах крепко спать при долгах и после проигрышу, сочинение г. Пустодома, 2 части, в переплете из червонных дам 675 коп.
Еженедельное издание «Кто за кем в городе волочится и кто в кого влюблен». Цена каждой неделе в переплете из визитных карточек и билетов 1 руб.
ОБЪЯВЛЕНИЯ
правитьЗа 40 лет назад из дому гжи Старолеты безызвестно куда-то пропала удача в любовных делах; а поелику вышереченная госпожа ныне снова имеет нужду в оной, то сим и объявляет, что, если кто оную удачу отыщет и приведет в ея дом, тому уступит она из жизни своей целые 40 лет.
Желающие совсем выпиться из ума, могут явиться в 1 квартале Праздности под номером Глупости, в доме г. Пьянолюбова. В оный же дом охотники биться об заклад могут приезжать каждый день держать пари о том, выпьет ли один человек четверть бочки вина.
В каретном ряду делаются сообразно нынешним большим шляпам и находящимся на оных перьям, кареты двух сажен в длину и трех в высоту. В оном же ряду делаются такие аглинские высокие коляски, на которых, подъехавши, можно говорить с человеком, живущим во втором этаже; также удобно с оных входить прямо на балконы.
Совесть, вечно отпущенная г. Криводушниковым на волю, на сих днях скончалась; почему он и объявляет о уничтожении всех оною производимых дел.
Некоторая девушка, довольно собою толстая, ростом отменно невысокая, имеющая глаза большие, тому назад как пятнадцать лет ищет жениха бригадирского или полковничьего чина; но вышед из терпения, сим объявляет, дабы здесь живущие помянутого чина явились чрез месяц, а иногордные чрез полгода; в противном же случае после сего времени от ней еще чин прибавляется, и чем далее преслушание женихов продолжаться будет, тем год от году за чиновнейшего вытти за непременное почитать станет, так что достигнувши восьмидесяти лет, откажет в руке своей и самому фельдмаршалу, о чем чрез сие наистрожайше всем женихам подтверждается. Плутягина, ремеслом кофейница, загадчица на картах, отгадывальщица снов и в прочих знаниях именитая искусница, представляет услуги свои в рассказывании по густому кофею о том, чего она совсем не знает; в отгадывании по картам всех приключений, о коих она никакого понятия не имеет, и в растолковании по снам бывают горничными девушками тех госпож, кои загадывают о сне. Она также ездит по домам для научения госпож и пожилых девушек искусству толковать разные приметы.
Некоторый перукмахер обронил небольшой сверточек волосов, посланных от некоторой госпожи на перстень к г. Волокитову. Если оная бумажка с волосами будет кем принесена в дом его, то дано будет в награждение 25 густых старых немецких перуков. Он же принимает к себе мальчиков для научения причесывать по манеру последней моды кукол, присланных к нему из Парижа.
На сих днях из дому г. Игролюбова бежало счастие в игре и снесло с собою почти все его имение. Кто оное счастие в игре представит в дом его, тому отдаст он все пожитки без остатку. Оное счастие в игре носит платье, сшитое из руте, подпоясано винновою десяткою, а пуговицы имеет из бубновых тузов, собою рябо, подслеповато, лице имеет бледное, но веселое.
После покойного судьи г. Криволюбова оставшаяся честность его разыграна будет по билетам за весьма дешевую цену, о чем чрез сие и объявляется.
Некоторый волокита промотал уже известную гжу Поседелову, о чем чрез сие из сущего благонамерения своего прочим почтенным волокитам во известие объявляет, дабы они не употребляли тщетных и бесприбыльных к ней подлипательств.
Страхов Н. И. Сатирический вестник, удобоспособствующий разглаживать наморщенное чело старичков, забавлять и купно научать молодых барынь, девушек, щеголей, вертопрахов, волокит, игроков и прочего состояния людей. Часть I. — Впервые опубл.: М., 1790. Печатается по первой публикации.
1 …висячие Вавилонские сады…-- имеются в виду легендарные «висячие сады» в древнем Вавилоне, искусственно устроенные на большой высоте Навуходоносором для своей жены. Считались одним из семи чудес света.
2 …потому, что не имеют права возить свою повозку четырьмя или шестью лошадьми — В XVIII веке право запрягать в повозку четырех лошадей (четверню) имели право чиновники, начиная с надворного советника (по «Табели о рангах» — с 7-го класса); запрягать шестерню имели право статские советники (5-й класс) и выше.
3 …Иван Великий или Сухарева башня…-- колокольня Ивана Великого и Сухарева башня являлись самыми высокими зданиями Москвы в XVIII веке.
4 …будто Россия несколько более графства Гогенлоге… — Гогенлоэ — небольшое немецкое графство, существовавшее до XIX века во Франконии на территории Баварии.
5 …Белев Исторический словарь — «Исторический и критический словарь» в 2-х томах (1695—1697) Пьера Бейля (1647—1706), французского публициста и философа-атеиста.
6 Сии 50 Лукреций день от дня стареются…-- данное сравнение основано на сообщаемом у Тита Ливия рассказе о Лукреции, знатной римлянке, которая была обесчещена царским сыном и предпочла смерть позорной жизни.
7 …самые защитники ломбера, старых игр — панфила, тресета, басета, а ла муш и тентере…-- виды карточных игр, распространенных в XVIII веке в дворянской среде.
8 …на тон известнейших песен, которые находятся в Мельнике и Збитенщике — имеются в виду комические оперы «Мельник, колдун, обманщик и сват» (1779) А. О. Аблесимова и «Сбитенщик» (1783) Я. Б. Княжнина, музыка из которых пользовалась большой популярностью.
9 …и для перемены деревенского воздуха переселиться в магистрат — в XVIII веке магистраты являлись органами городского управления, ведавшие полицейскими и судебными функциями. Здесь имеется в виду — попал в тюрьму.
10 …находятся в «Сельском Сократе»…-- имеется в виду книга швейцарского экономиста Г. К. Гирцеля «Сельский Сократ, или Описание экономических и нравственных правил жизни философа-земледельца» (Цюрих, 1761). В 1789 году книга была переведена на русский язык и издана в Москве.
- ↑ Достоинство (франц.).