Русская честность
править«Честность всегда более славится там, где она редка», — сказал один французский сатирик. Жаль, если это правда. Что в таком случае должно заключить об Англии и Франции, где журналисты, адъютанты славы, трубят о всяком, для нас русских людей обыкновенном деле честности? Одна бедная женщина в Лондоне, получив вместо шиллинга гинею, возвратила ее — и все английские ведомости говорили о том с удивлением! Но у нас сколько важнейших доказательств честности остается без всякого замечания? Тем лучше, по мнению сатирика; однако мы не обманем ни других, ни себя, если скажем, что у нас добродетель бегает по улицам, как говорят французы. Не будем без памяти хвалить человека за то, что он только не вор; однако должно и полезно иметь внимание к хорошим делам, происходящим от нежного морального чувства: сердце патриота радуется ими, и перо его изображает их как для примера, так и для общего удовольствия подобных ему друзей отечественной добродетели. Не странно ли видеть в русских моральных книгах, издаваемых для детей, все примеры честности и бескорыстия выбранные из иностранных ведомостей и журналов, а не русские? Что заключит иностранец? Он без сомнения ошибется; но и мы виноваты в том, что по сие время не имеем собрания истинных анекдотов русской народной добродетели, которое могло бы обезоружить мизантропов. Я не принял бы в такое собрание ничего вымышленного, неверного — ничего даже украшенного: одна истина прелестна, и сама собой.
Следующий анекдот известен всем жителям города Т*.
Московский купец на пути в Астрахань остановился на несколько дней в Т*. Окончив дела свои, он поехал с приятелем за город, гулять, наслаждаться тихим летним вечером и пить чай на свежем воздухе. Время за самоваром текло неприметно: русские любят беседу; говорили о всякой всячине, и возвратились в город при захождении солнца. Купцу для расплаты понадобились деньги; он хватился сафьянной книжки своей — и не нашел, потеряв ее за городом — везде искали, и напрасно. В ней было 2700 рублей ассигнациями и несколько векселей.
Объявили в полиции; но купец лег спать с теми мыслями, что ему не видать своей книжки. «Находка 2700 рублей (философствовал он по-своему) есть опасное искушение не только для бедного, но и для нашего брата. Кто потерял, тот грустит и всем жалуется на свое несчастье; кто нашел, тот радуется — и молчит. Всякий жалеет и говорит: ах! если бы мне удалось найти!.. но Бог знает, с какими мыслями!»
Четыре мальчика гнали стадо по лугу: один из них увидел в траве красную сафьянную книжку, схватил, и боясь своих товарищей, в ту же минуту спрятал ее в ближнем кустарнике. Дома он сказывает о том своему отцу, бедному мещанину, который едва мог жить и питать семейство тяжкими, всегдашними трудами. Ф* П* идет на луг с сыном, берет книжку, развертывает, видит деньги, считает, велит сыну молчать, возвращается домой и не говорит ни слова о находке.
Сей мещанин был до сего времени добрым человеком, добрым мужем, отцом; никого не обманывал, ни с кем не бранился; в будни усердно работал, в праздники усердно молился… но как поступит теперь? 2700 рублей делали его Крезом на всю жизнь. Они не украдены, а найдены: ему легко вздумать, что сам Бог посылает ему сей дар в награду за трудолюбие и честность. Он мог успокоить себя всякими софизмами, и на другой день купить новую избу (ибо его уже крайне стара), добрую лошадь, жене платье, детям игрушки, зажить домом, лечь на дубовую лавку и наконец, положив в головы сафьянную книжку, отдыхать, сколько душе угодно.
Нет!.. На другой день, вместе с восходящим солнцем, они идет в полицию, и московский купец, получая в целости свои деньги и векселя, смотрит с удивлением на бедного мещанина, который отдает такую богатую находку с видом искреннего удовольствия, с чувством необходимой должности, без всякого требования и хвастовства! Купец обнял его, и дал ему сто рублей. Мещанин принял их с низким поклоном, с смиренной благодарностью — половину оставил у себя, а другую — роздал бедным!
Такой поступок кажется мне достойным замечания, хотя я не хотел изъяснять добродетельному Ф* П*, что он редкий человек!
Русская честность: (Сообщено из Т*) // Вестн. Европы. — 1802. — Ч. 3, N 10. — С. 139-143.