съ 1785 по 1787 годъ изъ Охотска по Восточному Океану къ Американскимъ берегамъ, и возвращеніе его въ Россію, съ обстоятельнымъ увѣдомленіемъ объ открытіи новообрѣтенныхъ имъ острововъ Кыктака и Афагнака, до коихъ не достигалъ и славный Аглинскій мореходецъ Капитанъ Кукъ, и съ пріобщеніемъ описанія образа жизни, нравовъ, обрядовъ, жилищъ и одеждъ обитающихъ тамъ народовъ, покорившихся подъ Россійскую державу: также Климатъ, годовыя перемѣны, звѣри, домашнія животныя, рыбы, птицы, земныя произрастѣнія и многіе другіе любопытные предметы тамъ находящіеся, что все вѣрно и точно описано имъ самимъ.
Съ Географическимъ чертежемъ, со изображеніемъ самаго мореходца и найденыхъ имъ дикихъ людей.
Построивъ при Охотскомъ портѣ въ 1735 году отъ компаніи три галіота, и наименовавъ оные, перьвой трехъ Святителей, второй Св. Симеона Богопріимца и Анны Пророчицы, третій Св. Михаила, отправился въ Восточный Океанъ 1785 года Августа 16 дня изъ устья рѣки Урака, впадающей въ Охотское море, съ 192 человѣками работныхъ людей; и будучи самъ на перьвомъ галіотѣ съ женою моею, которая вездѣ за много слѣдовала, и всѣ трудности терпеть не отреклась, назначилъ на случай разлученія судовъ противными вѣтрами, сборнымъ мѣстомъ островъ Беринговъ. Преодолѣвъ разныя затрудненія, препятствовавшія моему плаванію, 5 числа Августа же мѣсяца, приплыли къ перьвому Курильскому острову, но противный вѣтръ не допустилъ пристать къ оному даже до 2 Сентября. Сего числа ставъ на якорѣ, сходили на островъ и запаслись прѣсною водою, 5 Сентября пустились въ назначенной путь, на которомъ 12 числа сдѣлавшійся штурмъ и продолжаясь двои сутки, разлучилъ всѣ галіоты одинъ отъ другова. Буря сія столь была велика, что лишились было и надежды въ спасеніи своей жизни; но однакожъ 14 числа два перьвые галіота сошлись и пристали на Беринговъ островъ 24 Сентября, разположась прозимовать на ономъ, сколько въ ожиданіи третьяго галіота, на коемъ было людей 62 человѣка, столько же и въ разужденіи противныхъ вѣтровъ; но галіота онаго во все время бытности на Беринговомъ острову дождаться не могли. 25 Сентября съ обѣихъ судовъ нѣсколько человѣкъ на байдарахъ съ собою привезенныхъ, посылалъ обойти островъ, любопытствуя, не встрѣтятъ ли чего достойнаго примѣчанія. Посланные возвратились 27 числа того же мѣсяца, не нашедъ ни чего таковаго.
Во всю зиму ни какова промысла на семъ острову не имѣли, кромѣ малаго количества песцовъ, по тому что другихъ звѣрей и не было. Пища, каковую на семъ острову употреблять можно, состоитъ изъ морской рыбы, коей много разныхъ родовъ, такожде мясо морскихъ звѣрей, какъ то: Сивучей, Котовъ и Нерпъ; изъ птицъ находятся: Гуси, Утки, Лебеди, Урилы, Чайки, Ары, Куропатки, а сверьхъ того употребляютъ и коренья Кугатрное и Сарана, кои причисляются такъ же къ роду употребляемой пищи. Зима продолжалась съ сильными, и болѣе сѣверными и восточными вѣтрами, снѣгъ и метель были почти ежедневно.
Поелику мореплаватели цынготной не могли избѣжать болѣзни; то нужно было искать и средствъ къ освобожденію отъ оной: и для того, во время метели ходили возлѣ моря, а въ ясные дни по горамъ на лыжахъ въ дальнее разстояніе.
На линіи дѣланной, нашли тамъ склоненіе магнитной иглы къ востоку одинъ румбъ съ четвертью.
Оставили сей островъ 1784 года Іюля 16 числа, назначивъ на случай разлученія сборнымъ мѣстомъ Уналашку[1] одинъ изъ острововъ, считающихся подъ именемъ Лисьей Гряды. А чтобъ и третіе судно, отъ перьвыхъ двухъ отставшее, извѣстно было о семъ нашемъ условіи, и туда-же бы слѣдовало, то писалъ я изъ Берингова острова на оное письма. По 19 число удерживаемы будучи иногда недостаткомъ вѣтра, а иногда противнымъ, плыли весьма тихо; а 19 числа по причинѣ густова тумана, галіоть Св. Симеона потеряли изъ вида. 20 числа пристали къ мѣдному острову однимъ судномъ; тамъ запаслись свѣжею водою и взявъ мяса котовъ морскихъ, 25 числа отправились. 6 Іюля прошли островъ Атху, изъ числа Андреановскихъ; а 7 миновали островъ Амліо, 8 и 9 были въ виду острова Сіуамъ Амухта, а послѣ и четыре Сопочныхъ; 10 числа шли проливомъ между четырехъ Сопочныхъ, склоняясь съ Полуденной стороны въ Сѣверную, 12 Іюля въ отдаленіи отъ острововъ въ Сѣверную сторону сошлись съ оставшимся галіотомъ Св. Симеона и продолжая путь, 13 числа пришли на острова Уналашку и въ Натыкинскую Бухту. 14 завели галіоты въ гавань, Капитанскую называемую, гдѣ разфартовавъ оные, стояли по 22 число запасаясь нужнымъ.
Проходя мимо вышеписанныхъ острововъ, примѣтить могли только то, что цѣпь всѣхъ тѣхъ Алеутскихъ[2] острововъ, начинаясь отъ Берингова острова до острова Кыктака, о которомъ ниже сего означено будетъ, состоятъ изъ каменныхъ высокихъ горъ, въ числѣ коихъ много есть огнедышущихъ. Лѣсовъ стоячихъ совсѣмъ нѣтъ, а растутъ только растилающіяся по камнямъ, какъ то: тальникъ, ольха и рябинникъ, да и сіи не во всѣхъ мѣстахъ; жители же на дрова и на строеніе разнаго рода лѣсъ собираютъ выбрасываемой на берега моря.
Исправя на островѣ Уналашкѣ все нужное, и взявъ съ собою двухъ толмачей и десять человѣкъ Алеутъ, кои добровольно служить согласились, и не ожидая отставшаго третьяго галіота, 22 числа Іюля отправились въ сей путь, оставя однакожъ наставленія для галіота Св. Михаила, чтобъ присталъ къ острову Кыктаку, онъ же называется Кадьякъ, которой назначенъ всеобщимъ сборнымъ мѣстомъ. Проходили съ Сѣверной на полуденную сторону гряду Лисьихъ острововъ проливомъ между острововъ Унимака и Акуна. Сей проливъ ничего судовому ходу препятствующаго не имѣетъ, по тому что чистъ и пространенъ, только во время прилива и отлива быстрота въ немъ наисильнѣйшая. Августа 5 числа пришли къ острову Кыктаку, и съ полуденной стороны ввели галіоты въ гавань, поставя тамъ на якори. 4 числа отправлены были работные люди на байдарахъ, соединенныхъ по двѣ, чтобъ освѣдомиться, естьли на семъ островѣ жители. Двѣ байдары того же дня съ одной стороны возвратились, которыя никого изъ островитянъ не видали; а въ слѣдъ за сими изъ послѣднихъ двухъ байдаръ одна прислана въ гавань съ такимъ увѣдомленіемъ, что видѣлись съ нѣкоторымъ числомъ жителей; послѣ и оставшяя байдара возвратилась 20 числа, доставивъ съ собой одного изъ жителей острова, котораго я сколько было нужно, старался угостить, и одаривъ, по нѣкоторыхъ разговорахъ на другой день отпустилъ его обратно, который послѣ опять пріѣхалъ, и ждалъ насъ до самаго моего возвращенія, сопровождая во всѣхъ нашихъ разъѣздахъ; и не только малѣйшей не учинилъ измѣны; но еще и остерегалъ отъ нѣкоторыхъ злобныхъ жителей острова сего, покушавшихся на нашу жизнь. Сіе злодѣйское ихъ умышленіе видно было изъ самаго ихъ дѣйствія, о чемъ ниже сего изъяснено будетъ. На третій денъ по прибытіи нашемъ къ сему острову, изъ числа въ перьвый разъ видѣнныхъ нами людей, которыхъ Конягами называютъ, пріѣхали къ намъ три человѣка въ трехъ байдарахъ: мы приняли ихъ къ себѣ на судно со всѣми знаками дружбы и пріязни, и вымѣняли у нихъ на вещи надобныя имъ не много звѣрей. Во время ихъ бытности у насъ 5 Августа по полудни во 2 часу началось затмѣніе солнца, и продолжалось полтара часа. Сіе въ Конягахъ, такъ какъ въ людяхъ ни малѣйшаго о причинѣ явленія сего понятія не имѣющихъ, произвело величайшее удивленіе: но однакожъ ничего особеннаго при томъ не произошло.
7 Августа вторично посланы отъ меня были въ четырехъ байдарахъ работные люди, сколько для осмотрѣнія звѣриныхъ мѣстъ, а не меньше и для примѣчанія самаго острова, коимъ приказано какъ возможно далѣе около онаго проѣхать. 9 Августа, разстояніемъ отъ гавани верстахъ въ 40 усмотрѣли они множество дикихъ, собравшихся на отдѣленномъ и съ моря не приступномъ утесистомъ преобширномъ камнѣ, которой имѣетъ вышины съ одной стороны пять, а съ другой болѣе семь саженъ. Посланные отъ меня уговаривали сихъ дикихъ, чтобъ они приняли насъ дружески; но они не внимая тону, съ угроженіемъ, приказывали, чтобъ мы отдалились отъ береговъ ихъ, ежели желаемъ остаться живыми? и не отваживались бы впредь ни когда мимо ихъ разъѣжать. Я увѣдомленъ будучи о семъ, тотчасъ, съ бывшими со мною работниками отправился туда, и началъ было уговаривать оныхъ, чтобъ они оставили таковое упорство, и склонились бы къ дружественному обхожденію, обнадеживая ихъ, что мы съ нашей стороны не для каковыхъ либо ссоръ и обидъ къ нимъ пришли, но чтобъ дружескимъ съ ними обхожденіемъ пріобрѣсть ихъ благосклонность, и въ доказательство того обѣщалъ я по возможности своей одарить ихъ изъ вещей, весьма ими любимыхъ. Ихъ тутъ было превеликое множества, и по крайней мѣрѣ до 4000 человѣкъ. Они не смотря на таковыя убѣжденія, начали стрѣлять изъ своихъ луковъ; почему и принужденъ я былъ отъ нихъ удалиться, крайне безпокоясь о неизвѣстности, чемъ кончится таковое затрудненіе. Однако примѣтя изъ упорнаго ихъ наступленія на насъ и видя притомъ желанія оныхъ, чтобы я удалился отъ береговъ ихъ, или всѣ будемъ перебиты, я старался всѣ принять предосторожности отъ нечаяннаго на насъ нападенія. 19 Числа Августа въ самую полночь, во время производимой работными людьми на караулѣ перемѣны, сіи Дикіе въ превеликой толпѣ, сошедъ съ камня, на насъ напали съ такою жестокостію, что можно было помыслить, что совершенно достигнутъ они своего намѣренія, что и дѣйствительно бы имъ учинить, то было не трудно, ежели бы мы меньше были осторожны, и больше боязливы. Очевидная смерть подала намъ бодрость; и мы со оною защищаясь нашими ружьями, насилу могли обратить ихъ въ бѣгство; сраженіе продолжалось съ четверть часа. Съ восхожденіемъ солнца не увидѣли уже мы никого изъ нихъ близь себя, да и убитыхъ ни одного человѣка, ибо они таковыхъ уносили съ собою. Мы же напротивъ того были столько щастливы, что ни кто изъ нашихъ ни убитъ, ни же раненъ былъ, что одному я особому Божію промыслу приписываю. И вскорѣ потомъ отъ явившагося къ намъ переметчика, бывшаго у Дикихъ въ плѣну изъ жителей Тагагу, кои отъ Россіянъ имянуются Лисьевскими Алеутами, узнали мы, что на камень въ слѣдующей день Дикіе уже нѣсколько дней ожидаютъ изъ жилищъ отъ Илюды, Угашика, Угаатака, Чиннигака, и многихъ другахъ мѣстъ на помощь къ себѣ людей великое множество, и намѣрены соединенными силами со всѣхъ сторонъ, какъ на томъ мѣстѣ на насъ, такъ и въ гавани на суда наши сдѣлать сильное нападеніе, и истребить всѣхъ до единаго, что худой ихъ въ прежнее нападеніе успѣхъ не только не устрашаетъ, но къ сильнѣйшему еще возбуждаетъ защищенію, и что положили они, естьли останется сколько изъ насъ живыхъ, то тѣхъ раздѣлить, а имѣніе наше по рукамъ разобрать, и насъ сдѣлать рабами своими, равно какъ и досками нашихъ судовъ, почитаемыхъ ими за драгоцѣнныя вещи, думали такъ же завладѣть. Примѣтя вскорѣ сію угрожаемую отъ лютости дикихъ опасность, расположились мы предупредить оныхъ предпріятіе, и прежде нежели получатъ они подкрѣпленіе, овладѣть вышепоказаннымъ камнемъ, на которомъ они такъ какъ въ крѣпости засѣли. Между тѣмъ Дикіе не упустили дѣлать на насъ разныя покушенія. Сіе самое, такъ какъ и силы наши не отвѣтствующія нимало оныхъ множеству, принудили меня приступить со всѣми моими людьми къ крѣпости ихъ, съ тѣмъ намѣреніемъ, чтобы выжить ихъ оттуда, и для того подступивши къ оной, произвели изъ ружей пальбу; но какъ оная ни чего имъ не вредила, то они противъ насъ прежестокой дѣлали стрѣлами своими отпоръ, по чему принужденнымъ себя находилъ дѣйствовать выстрѣлами изъ пяти взятыхъ съ собою 9 фунтовыхъ пушекъ. Я велѣлъ мѣтитъ ими болѣе на острыя каменья и хижины ихъ тамъ бывшія, чтобы нѣкоторымъ оныхъ разрушеніемъ привести въ большей страхъ сихъ людей, яко незнающихъ еще дѣйствія таковыхъ орудій. Сіе и въ самомъ дѣлѣ столь новое и необычайное для нихъ явленіе болѣе, нежели чувствуемой отъ того ими вредъ, скоро произвело въ нихъ робость и ужасъ, и при томъ заставило дѣлать объ насъ нелѣпыя заключенія. По томъ они побѣжали изъ крѣпости своей, кою оставили уже намъ безъ потери и единаго человѣка, выключая 5 хотя и жестоко, но не смертельно раненыхъ. Сколько я ни избѣгалъ пролитія крови, не льзя однакожъ думать, чтобы не было при семъ нѣсколько изъ нихъ убито. Я старался узнать о томъ, но тщетно, по тому что съ одной стороны уносили они мертвыхъ съ собою, а съ другой бросали ихъ въ море. Изъ Конягъ взято въ плѣнъ болѣе тысячи человѣкъ, а прочіе, коихъ конечно не меньше трехъ тысячь было, разбѣжались. Въ плѣнъ привезли мы въ гавань болѣе 400 человѣкъ, распустивъ прочихъ на волю, и изъ плѣнныхъ выбралъ я одного начальника, которой по Коняжски называепся Хаскакъ, и отдалъ на конецъ оному всѣхъ плѣнныхъ въ полную команду, снабдя ихъ байдарой, байдарками, сѣтями и всѣмъ нужнымъ къ ихъ жизни, взялъ однакожъ въ залогъ вѣрности изъ дѣтей до 20 человѣкъ Аманатовъ. Плѣнные сіи похотѣли жить въ 15 верстахъ отъ гавани, что я имъ и позволилъ. Продолженіе времени показало ихъ верными союзниками, и чрезъ нихъ узнали мы, что въ самомъ дѣлѣ не избѣжать бы намъ всекрайнѣйшей опасности, или и совершеннаго истребленія отъ ожиданной Конягами изъ другихъ жилищъ помощи, состоящей изъ великаго множества Дикихъ, кои уже приближалися къ крѣпости; бѣгущіе изъ оной встрѣтя и насказавъ имъ страху больше, нежели сколько онаго въ самомъ дѣлѣ было, и увѣряя, что мы всѣ сдѣлались огненными, и своими стрѣлами камень и жилища ихъ разбивали, привели въ такую робость, что они тотъ же часъ разбѣжались; не смотря однакожъ и на сіе, скоро послѣ того сдѣлали они, выключая плѣнныхъ мною поселенныхъ, еще покушеніе, и ночью въ вѣтреное и дождливое время собравшись въ превеликомъ множествѣ, съ великой яростію атаковавъ стоящія въ Игатацкой Бухтѣ, байдары, со всѣхъ сторонъ дѣйствовали копьями и стрѣлами, но оружейные выстрѣлы и сихъ отбили: было ли сколько изъ нихъ убито, такъ же не извѣстно: съ нашей же стороны хотя шесть человѣкъ и ранено, но сіи въ короткое время выпользованы. Не можно сказать, чтобъ и Байдары, наши не были повреждены, ибо копьями Коняги пробивали оныя насквозь; таковыхъ ударовъ столь было много, что иные до ста сквозныхъ пробоинъ имѣли, и приступъ ихъ былъ такъ же жестокъ.
Я уже былъ предупрежденъ о немирности Коняжскаго народа, и о тѣхъ причинахъ, по коимъ имѣли они успѣхъ въ познаніи всѣхъ посѣщающихъ ихъ промышленниковъ; притомъ удобно могли отъ себя таковыхъ прогонять, но усердіе мое къ пользамъ отечества ободряло меня при всѣхъ, вселяемыхъ въ меня страхахъ, отъ стороны прежнихъ о томъ извѣстій, отъ бывшихъ на Мысѣ, при островѣ семъ находящемся, Агаехталикъ называемомъ, нѣкоторыхъ извѣстныхъ по дѣламъ промышленниковъ, и самихъ испытавшихъ жестокость ихъ. Я побѣждалъ всякія объ оныхъ предупрежденія, и такъ какъ въ договорѣ общемъ съ товарищами моими Капитаномъ Михайломъ Сергѣевымъ, (*) и Курскимъ купцомъ Иваномъ Ларіоновымъ дѣтьми Голиковыми, положено перьвою должностію на примиреніи Дикихъ соблюденіе пользъ казенныхъ, то и уговаривалъ я работныхъ моихъ на мое предпріятіе. Коняги легко почитали не только выгнать всѣхъ насъ изъ острова Кыктака, но и ни одного человѣка не оставить, ежели мы упорно будемъ противу ихъ нападеній стоять; или раздѣлить насъ по рукамъ въ рабы, такъ, какъ они обыкновенно ведя непрестанную между поколѣній своихъ брань, плѣнныхъ употребляютъ во всякія работы, почитая ихъ вѣчно себѣ принадлежащими, и въ достиженіе сего поставляли, 1) Малое наше людство, по тому, что было только всѣхъ 150 человѣкъ: 2) успѣхи, какіе они имѣли въ 1761 году надъ однимъ, нечаянно приставшимъ къ мысу Агаехталицкому разныхъ компаній, чтобы тамъ перезимовать промышленнымъ судномъ; ибо Дикіе сіи народы не только далѣе 5 верстъ отъ судна людей на ономъ бывшихъ не отпускали, но лишая ихъ всякихъ промысловъ, вытѣснили оное прежде времени, 3) въ 1776 году Холодковской компаніи судно, приставшее было къ тому острову, успѣли они прогнать чрезъ 11 дней. 4) въ 1780 году къ тому же Агаехталицкому мысу компаніи Пановыхъ судно, подъ начальствомъ штурмана Очередина приходило, и хотя расположилось было тамъ прозимовать; но на конецъ послѣ великихъ изнеможеній, и потерявъ много людей, бѣгствомъ оттоль спаслось. 5} въ 1783 году съ Лисьихъ острововъ, бывшихъ тамъ разныхъ компаній, промышленные снарядя три судна, пустились къ Сѣверо-Американскимъ берегамъ, составляя свое людство въ 500 человѣкахъ. Сіи суда были подъ предводительствомъ штурмана Потапа Зайкова; они прибыли къ берегамъ Сѣверной Амерки Августа въ послѣднихъ числахъ въ заливъ Чугатской, названной Кукомъ Зандвчь Саунъ, и остановясь, разсположились зимовать. По множеству своему думали они, что въ состояніи всякой противиться Дикихъ силѣ: но на конецъ узнали совершенно свою ошибку: они жителями тамошними къ промысламъ недопущены и не могли ни на одну версту въ маломъ числѣ и не вооруженные отходить. Едва только прозимовали, оставляя всѣ прежнія свои намѣренія, бѣжали, потерявъ тутъ не мало отъ голоду людей. Сіи то узнавъ о намѣреніи моемъ итти на островъ Кадіякъ, всѣми мѣрами старалися отъ того меня отговорить, представляя жителей онаго кровожаждущими и не примиримыми; выводя сіе какъ изъ прежнихъ вышеписанныхъ случаевъ, такъ и собственнаго своего испытанія, на мысѣ Чугацкомъ отъ однородныхъ Кадіякскимъ обитателямъ. Но я мало уважалъ все сіе, и пренебрегалъ всѣ опасности, дабы достичь цѣли намѣреній общества и собственнаго моего.
{(*) Капитанъ Михайла Сергѣевъ с. Голиковъ умре въ Санктпетербургѣ 27 Генваря, 1738 года на 41 году отъ рожденія. На могилѣ его въ Больше-Охтенскомъ кладбищѣ поставлено мраморное надгробіе, на коемъ между прочихъ изображено въ стихахъ: что онъ…
Для пользъ сообщества достатокъ истощая, Землеисканіемъ честь Россовъ умножая,
Соорудилъ суда, съ Охотскихъ кои водъ нашли въ полночную Америку проходъ:
На мѣдной дскѣ чертежъ имъ оныхъ мѣстъ оставленъ,
Чемъ Голикова трудъ и общниковъ прославленъ.}
Изъясненныя выше сего на меня нападенія, не обнадеживали насъ и впредь быть безопасными, но тѣмъ болѣе, что они никогда не пропускали нападать на наши байдары, посылаемыя для развѣдываній; и хотя всякой разъ послѣ покушеній давали они и на байдары своихъ Аманатовъ, по чему будучи намѣрены мы прозимовать на островѣ ими обитаемомъ, и довесть ихъ щедростію, угощеніемъ и подарками, до миролюбнаго познанія, что они чрезъ дикость свою собственнаго своего лишаются покоя, убивая другъ друга: и дабы показать имъ жизнь невѣдомую, все стараніе свое употребилъ къ тому, чтобы построить домики и сдѣлать крѣпость, на перьвой разъ хотя плетиевую. Мы въ томъ и успѣли, хотя съ великимъ трудомъ; но какъ, и со всѣмъ тѣмъ, не преставали они дѣлать покушенія какъ на байдары, посылаемыя мною для обозрѣнія и описанія мѣстъ, такъ и на насъ самихъ, то и избѣгая, сколько можно пролитія крови, и что бы лучше себя обезпечить, представлялъ силу и дѣйствіе нашего пороха, и пробуравивъ въ превеликомъ камнѣ дыру, наклалъ туда онаго, при которомъ утвердя замокъ отъ ружья, а къ сему предолгую веревку, подъ другой камень для безопасности того, кто долженъ дѣйствовать оною, разорвалъ вмѣстѣ съ ружейнымъ выстрѣломъ при множествѣ мирныхъ Конягъ, отъ чего разсѣянъ вездѣ слухъ о удивительной силѣ, такъ ими называемыхъ, нашихъ стрѣлокъ. Послѣ чего и другихъ непонятныхъ, чудныхъ и вмѣстѣ ужасныхъ для нихъ явленій, всѣ Конягъ острова оставили свои усильства къ вытѣсненію насъ: ибо я имъ представлялъ, что я желалъ съ ними жить въ дружбѣ, а не вести войну; а въ прочемъ ежели бы дрѵтое мое было намѣреніе, то не избѣгли бъ они силы моего оружія, при томъ же и все милостивѣйшая наша Государыня желаетъ имъ покровительствовать и доставить имъ жизнь безопасную и спокойную. Сіе, и многіе примѣры ласковаго обхожденія и малыя подарки совершенью ихъ усмирили. Тутъ я чрезъ толмачей всячески внушалъ имъ о спокойствіи, великости, силѣ и красотѣ всего находящагося во внутренности Россіи, равно какъ и о милосердіи нашей ИМПЕРАТРИЦЫ. Примѣтя же разсѣвающійся о всемъ томъ слухъ и любопытство, и болѣе еще старался удостовѣрить ихъ, иногда разказывая, а иногда показывая вещи, которыя бы они безъ предупрежденія готовы были боготворить, доводя ихъ постепенно до познанія того невѣжества, въ коемъ они находились. Такимъ образомъ приобрѣлъ я къ себѣ отъ нихъ столь великое благорасположеніе, что они наконецъ всѣ назвали меня своимъ отцемъ. При таковыхъ знакахъ ихъ ко мнѣ довѣренности, отдавали себя охотно въ мои повелѣнія; почитали они чудомъ скоропоспѣшное строеніе нашихъ домовъ, потому что они надъ одною своею хижиною трудятся, отесывая доски завостренными желѣзцами, нѣсколько лѣтъ, и для того почитаютъ они оныя великой цѣны стоющими. Невѣжество ихъ такъ велико, что они, когда мы во время темныхъ ночей выставляли бывшій у меня Кулибинской фонарь, думали что то было солнце, которое мы похищали, приписывая и мрачность дней причинѣ онаго. Мнѣ прискорбно было видѣть таковую умовъ ихъ темность. По чему и не оставлялъ ихъ болѣе пребывать въ семъ заблужденій, но старался, сколько можно, изъяснить имъ, что сіе есть дѣло такого же человѣка, какъ и они; съ тою только разницею, что они ничего не будутъ знать до тѣхъ поръ, пока не будутъ мирны, и заимствовать отъ насъ обычаи и родъ жизни. Я показывалъ имъ способность и выгоды Россійскихъ домовъ, платья и употребленія пищи, они видѣли труды моихъ работныхъ, когда они копали землю въ огородѣ, сѣяли и садили сѣмена; по созрѣніи плодовъ, я велѣлъ имъ оныя раздавать; но они употребляя ихъ, ничего кромѣ удивленія не изъявляли: многихъ я велѣлъ кормить изготовленнаго работными моими для себя пищею, къ чему они крайнюю чувствуютъ охоту. Таковое мое съ ними поведеніе часъ отъ часу болѣе ихъ ко мнѣ привязывало, и они не зная чѣмъ угодить мнѣ, приводили въ великомъ множествѣ дѣтей своихъ въ Аманаты тогда, когда я и не требовалъ ихъ, и когда они не нужны мнѣ были. Но я, чтобы не оставлять ихъ въ неудовольствіи, многихъ принималъ, а другихъ одаривъ приличными для нихъ вещами, отпускалъ. Послѣ таковой ихъ ко мнѣ привязанности, старался я познать ихъ Богослуженіе. Я не нашелъ сердецъ ихъ зараженными идолопоклонствомъ; они только признаютъ два въ мирѣ существа, одно доброе, а другое злое, присовокупляя объ оныхъ нелѣпости, свойственныя ихъ невѣжеству и дикости. По разсмотреніи сего, сдѣлалъ я опытъ расказать имъ сколько можно простѣе и внятнѣе о Христіанскомъ законѣ; а какъ увидѣлъ величайшее ихъ въ томъ любопытство, то и захотѣлъ я воспользоваться симъ случаемъ. И по тому началъ я любопытствующимъ въ часы свободные преподавать точное понятіе о нашемъ законѣ, и до истиннаго доводитъ пути, чѣмъ и зажегъ ихъ сердца; словомъ до выѣзду еще моего сдѣлалъ я Христіанами изъ нихъ сорокъ человѣкъ, кои и крещены были съ такими обрядами, какіе позволяются безъ священника. Я примѣтилъ, что сіи начинали, уже пренебрегать своихъ собратій, а что всего чуднѣе, то они принимая обыкновенія и поступки Россіянъ, дѣлаютъ насмѣшки надъ другими дикими, почитая ихъ совершенными предъ собою невѣждами. Поелику я многихъ изъ нихъ принималъ въ построенной тутъ комнатѣ, то они видѣли ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА Всемилостивѣйшей НАШЕЙ Государыни живописное лицеподобіе и нѣкоторыя книги, кои я употреблялъ, и примѣтивъ желаніе ихъ знать, что имъ казалось удивительнымъ, изъяснялъ имъ со всемъ подобающимъ благоговеніемъ о ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВѢ. Сказывалъ имъ о милосердіи ЕЯ, власти и силѣ, и сколь себя почитаютъ тѣ счастливыми, кои ЕЯ повелѣніямъ слѣдуютъ и находятся подъ ЕЯ законами; напротивъ того тѣ несчастливѣйшіе, кои отъ того бѣгаютъ; или дѣлаютъ противное ЕЯ повелѣніямъ. Всевозможно старался я внушать имъ о спокойствіи и безопасности каждаго, и что всякой можетъ вездѣ ходить одинъ, не опасаясь, что бы кто сдѣлалъ на него нападеніе, или отнялъ его имѣніе. Сіи слова, или маловажнѣйшій сей примѣръ выбралъ я для того, что бы понятнѣе имъ оное казалось. И въ самомъ дѣлѣ такое я сдѣлалъ въ нихъ о томъ впечатлѣніе, что они захотѣли и просили меня, что бы всѣхъ тѣхъ, которые будутъ приходить на ихъ островъ, я отгонялъ, поручая при томъ себя въ мою защиту, обѣщаясь слушать меня, и во всемъ мнѣ повиноваться. Бѣдные сіи люди приходя къ моему селенію, и видя иногда послушность ко мнѣ моихъ работныхъ, исполняющихъ мои приказанія, думали, что болѣе меня не можетъ уже никто быть. Но я вывелъ ихъ изъ сего нещастнаго заблужденія, и далъ имъ разумѣть, что я самыя послѣднѣшій подданный моей Государыни, что отъ Нее есть еще постановленныя Власти, которыя смотритъ, что бы обидъ и притѣсненія никому нигдѣ не было. Я всѣми возможными средствами объяснялъ имъ, сколько они будутъ благополучны, естьли возлюбятъ и вѣрными учинятся ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВУ, Всемилостивѣйшей НАШЕЙ Государынѣ, которая въ противномъ случаѣ за ихъ непокорность наказать можетъ. Разговаривая часто о порядкѣ въ Россіи живущихъ, и строеніи, возбудилъ въ нѣкоторыхъ любопытство, что сорокъ человѣкъ обоего полу захотѣли видѣть селенія Россійскія: въ показанномъ числѣ были и дѣти, коихъ при выѣздѣ моемъ оттуда дали мнѣ Дикіе, что бы хотя оные посмотрѣли все здѣсь находящееся, ежели они сами того сдѣлать не могутъ; и всѣ оные выѣхали со мною въ Охотскъ, изъ коихъ 15 приѣхали въ Иркутскъ, а послѣдніе съ возвратнымъ отправленіемъ судна моего, бывъ одѣты и одарены, возвратились. Что принадлежитъ до книгъ, то я не могъ ни какого объ ономъ сдѣлать имъ понятія. Но посылая иногда изъ нихъ съ записками моими къ артелямъ, оставленнымъ въ другихъ мѣстахъ сего же острова, въ такое приводилъ ихъ удивленіе, что когда по запискѣ моей посылалъ съ ними то, чемъ предсказывалъ прежде еще ихъ отходу, что они поставляли оное выше силы человѣческой; такъ напримѣръ: посылалъ я одного изъ тѣхъ съ запискою взять у прикащика моего черносливу и другихъ древесныхъ сухихъ плодовъ: посланный дорогою оныя отвѣдывая половину съѣлъ, что я по запискѣ узнавъ и ему сказалъ, чему онъ крайне дивился и сказалъ: это подлинно, что сія бумажка востро на меня глядѣла, когда я ихъ ѣлъ; но впредь я знаю, какъ отъ сего избавиться. Я желая испытать его простодушіе, послалъ за тѣмъ же въ другой разъ, но какъ и тогда по запискѣ и вѣсу узналъ, что цѣлой половины нѣтъ; а потому и получилъ отъ него опять въ лакомствѣ признаніе, и что для него чудно, что онъ ѣвши тѣ плоды зарывалъ ту бумажку въ песокъ, но видно что и сквозь песокъ она видѣла.
Второй примѣръ: въ построенной мною комнатѣ стояло большое зеркало, къ которому тѣ дикіе подходя несказанно дивились, что видятъ въ немъ во всемъ подобныхъ себя людей и не доумѣвая, что то за люди, почитали все сіе волшебствомъ имъ непонятнымъ. Чрезъ сіе началъ я вводишь ихъ въ познаніе о книгахъ и обѣщевая выучишь и дѣтей ихъ, ежели кто изъ нихъ на то согласится. Таковой, по ихъ мыслямъ, премудрости, нашелъ нѣкоторыхъ охотниковъ, кои приводили, и вручали мнѣ оныхъ. Должно отдать народу сему справедливость въ остротѣ ума; ибо дѣти ихъ весьма скоро понимали свои уроки, и нѣкоторыя до отъѣзду моего столько выучились по Россійски говорить, что безъ нужды можно было ихъ разумѣть. Я оставилъ таковыхъ учащихся грамотѣ 25 мальчиковъ, которые гораздо охотнѣе желаютъ быть съ Россіянами, нежели съ дикими ихъ отцами. Такими я путями старался доводить ихъ до того, что бы они увидѣли свое невѣжество. Всегда боролся я съ работными моими, рвавшимися къ ссорѣ, и на конецъ имъ же самимъ показалъ изъ того пользу. Дикіе узнавши о силѣ даванныхъ имъ мною записокъ, отлучаясь на дальныя промыслы, брали у меня такъ сказать билеты, дабы оные показывать въ случаѣ встрѣчи съ разосланными отъ меня въ дальнія мѣста артельми, въ доказательство, что они принадлежатъ къ мирнымъ и намъ доброжелательствующимъ. Защищая же ихъ людьми моими отъ набѣговъ на нихъ изъ другихъ мѣстъ Дикихъ, далъ имъ чувствовать, сколъ пріятно жить въ покоѣ; ибо послѣ сего не отваживалися непріятели ихъ дѣлать на нихъ нападенія. Видѣвшіе же при томъ, что услуги ихъ мнѣ показываемыя не оставались безъ награды, желали, чтобы я вѣчно съ ними остался. Я могу сказать и хвалиться тѣмъ, что когда узнали они о моемъ отъѣздѣ, то столько о томъ печалились, какъ будто все уже теряли; но при семъ случаѣ я поручилъ всѣ дѣла мои оставленному тамъ мною правителю Енисейскому купцу Самойлову, такому человѣку, на котораго надѣялся я, что будетъ слѣдовать всему тому, что я показалъ: сверьхъ же того снабдилъ я его и дополнилъ на бумагѣ наставленіемъ. До отбытія моего, по извѣстіямъ отъ Дикихъ, которые хотя и не могутъ ни малой вѣрности дать о числѣ мирныхъ Конягъ совершенно доброжелательствовавшихъ мнѣ, но изъ расказовъ ихъ и моихъ замѣчаній, можно почти вѣрно считать преданныхъ ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВУ обоего пола съ лишкомъ 50000 душъ. Я никогда не упоминалъ имъ о платежѣ Ясака, дабы не подашь какого подозрѣнія, или не было бы имъ сіе претыканіемъ, а старался только преклонять ихъ къ хорошимъ мыслямъ о Россіянахъ, и вводить исподоволь въ наши обычаи такъ, чтобы не только не противны они имъ были, но и перенимали бы оные, оставляя въ прочемъ разсмотрѣнію высокаго правительства, какъ поступитъ въ разсужденіи Ясака.
Въ 1785 мъ году между работными моими людьми примѣчена цынготная болѣзнь, которая на конецъ такъ усилилась, что съ половины зимы оные умирать начали, а оставшіеся сильно ослабѣвали. Слухъ о семъ вездѣ разнесся, и нѣкоторые между отдаленными Дикими примѣчены сборища. О семъ увѣдомили насъ совершенно доброжелательствующіе намъ Коняги, прибавя къ тому, что оные идутъ противъ насъ; и для того не ожидая дальнѣйшихъ моихъ наставленій, поспѣшили сами разсѣять оные, приведя ко мнѣ главныхъ заговорщиковъ, по признанію которыхъ въ ихъ намѣреніи нашелъ я нужнымъ задержатъ ихъ у себя подъ стражею. 9 го числа Апрѣля отправилъ я изъ Россійскихъ одного Расетнаго съ тысячью человѣкъ мирныхъ Конягъ, (кои всѣ изъ усердія ко мнѣ сами вызвались для безопасности онаго человѣка провожать на Утинскіе острова, наименованные отъ Беринга Шумагины) къ находящимся тамъ компаніямъ, съ письмами увѣдомляя оными о всѣхъ случившихся съ нами цынготной болѣзни несчастныхъ приключеніяхъ, просилъ отъ нихъ возможной помощи; но по отбытіи сихъ посланныхъ цынготная болѣзнь стала уменьшаться.
Маія 2 го отправилъ я въ четырехъ байдарахъ 52 человѣка Россійскихь работныхъ, 11 Лисьевскихъ Алеутъ и 110 человѣкъ Конягъ въ байдаркахъ въ Восточную сторону, съ намѣреніемъ, чтобъ познакомиться съ людьми, населяющими острова, лежащіе по Американской землѣ до Кинайскихъ и Ергатскихъ Бухтъ; узнать выгоды и описать все нужное, назначивъ продолжать сіе плаваніе дотолѣ, покуда лѣто дозволитъ. Партія оная возвратилась Августа въ послѣднихъ числахъ, плавая по Сѣверной сторонѣ проливомъ между Американской земли и островомъ Кыктакомъ, не видавъ во все лѣто ни отъ Конягъ, ни отъ Чюгачъ, и ни отъ Кинайцовъ никакихъ нападеній; но еще оные народы дали до 20 человѣкъ въ Аманаты. Въ разсужденіи тамошняго торгу, оной былъ въ сіе время почти ничего не значущій, потому что жители тамошніе будучи не знакомы, боялись вступить въ такое сообщеніе, не смотря на то, что Аманатовъ дали. Прибывши оная партія на островъ Кыктакъ, расположилась зимовать, избравъ для того Карлутское многолюдное мѣсто. Въ продолженіи зимы разъѣзжая на байдарахъ съ Сѣверной и Западной стороны острова, а по Амернканскому берегу Юкатъ Мака до Камышатской губы, чрезъ тихое съ обитателями обхожденіе, и всегдашнее приласкиваніе сопровождаемое, угощеніями и подарками привели ихъ въ союзъ, взяли Аманатовъ и торговали съ ними такъ, что ни малѣйшихъ раздоровъ не случилось.
Изъ гавани я во всю зиму разсылалъ объѣздъ около острова Кыктата съ Южной и Восточной стороны, и по островамъ около тѣхъ береговъ лежащихъ. Многое число Конягъ ласкою и торгомъ въ дружбу склонили, Аманатовъ также взяли и совершенное ихъ къ Россійской державѣ подданство утвердили. Декабря въ послѣднихъ числахъ отправилъ я изъ гавани при одномъ толмачѣ двухъ работныхъ въ Кинойскія губы, подъ видомъ торговыхъ людей для примѣчаній, давъ имъ и товару нѣсколько для промѣны; а острова Шуеха Аманатому Аскаку поручилъ ихъ въ сохраненіе.
1786 года Генваря 10 изъ гавани отправилъ одиннадцать человѣкъ работныхъ людей въ Восточную сторону по Кыктаку острову въ еловой лѣсъ, находящійся въ 160 верстахъ отъ гавани, близь Кинагатскаго селенія для дѣланія шлюбокъ. Сіи посланные построивъ прежде зимовье, послѣ и порученное дѣло исполнили, купивъ при томъ нѣсколько пушнаго товару, а 1 числа Маія въ гавань возвратились.
Февраля 25, отъ 19 числа съ Катманскаго Жика, отъ Грека Евстрата Деларова получилъ я письмо, которымъ онъ увѣдомилъ, что галіотъ нашей компаніи Св. Михаила, 1785 года Маія 19 числа, по предписанію моему изъ гавани острова Уналашки, вышедъ въ море противными вѣтрами задерживаемъ былъ около Уналашки шесть недѣль. На конецъ во время штурма потерявъ мачту, которую ниже Салинговъ сломило, принужденъ былъ возвратиться на Уналашку, и по исправленіи мачты въ Августѣ мѣсяцѣ при самомъ выходѣ въ море, вторичному несчастію былъ подверженъ; ибо ошибка подштурмана сдѣлала то, что галіотъ о каменья повредило, и принудило остаться на Уналашкѣ, и тамъ зимовать, отправивъ между тѣмъ, по дошедшимъ извѣстіямъ, на помощь къ намъ въ байдарахъ 50 человѣкъ: но сіи на дорогѣ удержаны 6удучи штурмами, пробыли шесть недѣль на Американскомъ берегу, лишась шесть человѣкъ отъ холоду и и отъ недостатка пищи. Оставшіеся спасены, по увѣдомленію вышеписаннаго же Грека Деларова, людьми, посланными изъ нашей компаніи, но и изъ тѣхъ по пріѣздѣ въ гавань пять человѣкъ померло.
Собираясь уже къ выѣзду изъ Америки, отправилъ я Марта 7 числа для учиненія дальнѣйшихъ описаній, не окончанныхъ въ прошедшемъ году, къ мысу Св. Иліи пять человѣкъ изъ Россійскихъ, и для построенія на томъ мысѣ крѣпости, которымъ будутъ спомоществовать во всемъ ономъ, разумѣя и соглашеніе къ миру тамошнихъ жителей до 47 градусовъ простирающимся тысячу человѣкъ Конягъ, Кадіака и другихъ острововъ, и 70 Лисьевскихъ Алеутъ добровольно изъ платы служащихъ, коимъ я велѣлъ по берегамъ ставить кресты, и закапывать въ землю обломки горшечные, кору березовую и уголья.
Оные посланные Марта въ послѣднихъ числахъ прислали ко мнѣ двухъ человѣкъ изъ Чингатскаго жила увѣдомляя, что Тоенъ Шугха оставя меня измѣнилъ; а прежде того порученныхъ въ его сохраненіе работныхъ и толмача, кои отъ меня посланы были для обозрѣнія Кинайскихъ губъ, убилъ.
Для сего случая требовалъ отъ меня людей къ отраженію Кинайцовъ, выѣхавшихъ близъ Шуеха съ Американскихъ береговъ, коихъ количество простиралось до тысячи человѣкъ. Получа сіе увѣдомленіе отправилъ я туда изъ гавани двѣ партіи: перьвую въ 50 человѣкахъ изъ работныхъ Россійскихъ людей съ однимъ предводителемъ, а вторую съ особливымъ правителемъ, состоящую изъ Конягъ и Лисьевскихъ Алеутъ, добровольно служащихъ, приказавъ занять на Афагнаки противъ Шуеха острова, способное для гавани мѣсто, и построивъ крѣпость по данному плану: между тѣмъ въ гавани исправлять галіотъ Трехъ Святителей для походу. Маія 19 числа получено съ острововъ Афагнака и Шуеха отъ посланнаго туда извѣстія, что по соединеніи нашихъ силъ предпріятіе Кинайцовъ уничтожено. Послѣ заложена на Афагнаки крѣпость, а на конецъ по данному отъ меня приказанію заложа таковую же и при Кинайской губѣ, отправились по Амержанскому берегу, къ мысу Св. Иліи. Для окончанія сихъ строеній оставлена тамъ особливая партія. Островъ Афагнакъ, и противу лежащій Америки берегъ такъ, какъ и островъ Кадіякъ имѣютъ наилучшія гавани; земля плодоносна; рыбы, птицъ разныхъ родовъ великое множество; луга покрыты травою и пажитями; лѣсовъ годныхъ для строенія судовъ и другихъ зданій на Шуехѣ и Американскомъ берегу находится въ великомъ изобиліи.
Въ сей годъ Американскихъ и островскихъ жителей въ гавани во всѣ наши артели, съ разными церемоніями и просто, ежедневно пріѣзжало несравненно болѣе перьвой зимы. Не упущено при семъ случаѣ ничего, чѣмъ бы только знаки дружества и тихости нашей изьявить. Сильнѣйшіе вѣтры нынѣшней годъ дули болѣе отъ Сѣвера и Запада; отъ Востока же очень малые, а отъ Полудня во всю зиму ни какихъ почти не было. Дозжа зимою очень рѣдко было видно, но большею частію перепадалъ снѣгъ, который на такихъ мѣстахъ, гдѣ вѣтры не могли дѣйствовать, лежалъ толще аршина; гдѣ же вѣтры сносить оной могли, тамъ и не могъ оной долго пролежать.
Маія 22 числа на галіотѣ трехъ Святителей я вышелъ въ морѣ, провожаемъ будучи Кыктакскихъ, Американскихъ и другихъ острововъ Тоенами и лучшими людьми изъ Конягъ; и тогожъ часа увидѣли на морѣ съ распущенными парусами нашей компаніи третій галіотъ Св. Михаила, идущій въ гавань. Я подъѣхавши къ оному, и перемѣнивъ находящагося на немъ мореходца, отправилъ его въ гавань, предписавъ назначенному тамъ правителю изъ бывшихъ на островѣ Шуехѣ и Афагнакѣ, чтобъ онъ по пріѣздѣ съ оныхъ острововъ отвелъ тотъ галіоть въ назначенную на Афагнакѣ при крѣпости гавань. Долженъ я еще здѣсь упомянуть и о галіотахъ, на какомъ имъ тамъ основаніи надлежало оставаться. Одному предписалъ я наставленіемъ, даннымъ мною повѣренному Самойлову плавать по длинѣ отъ 40 до 75 градусовъ, считая отъ Охотскаго меридіана, которой я первымъ поставлялъ въ своемъ изчисленіи, а по широтѣ отъ 60 до 40 градусовъ, въ открытомъ морѣ: другому же къ Сѣверу при сближеніи тамъ двухъ частей свѣта, для сысканія неизвѣстныхъ мѣстъ и острововъ. Третій, на которомъ выѣхалъ я изъ Кадіяка, обращенъ въ транспортное судно, на коемъ каждой годъ пріятнымъ долгомъ почитаю я увѣдомлятъ правительство о дѣлахъ тамошняго края. Послѣ пустились мы отъ Америки съ такимъ намѣреніемъ, чтобъ прошедъ 45 градусовъ широты, и по той линіи плыть прямо къ Западу, а поровнявшись съ Камчатскимъ мысомъ, подняться къ оному, и прошедъ Курильской проливъ, склоняться къ Охотску. Намѣреніе сіе имѣлъ я для того, что не увижу ли по сей линіи между 40 и 50 градусами неизвѣстные какіе либо острова? но по несчастію вѣтры безпрерывно все лѣто дули между Западомъ, которые и не допустили исполнить сего намѣренія, и по тому принужденъ былъ идти какъ только можно прямо въ Охотскъ, но и въ томъ противные вѣтры препятствовали. Во время сего пути изъ числа гряды острововъ видѣли четыре Сопочные и Амухту. Сей послѣдній островъ отъ огнедышущихъ горъ казался весь въ пламени. Лавируя же видѣли Сіугамъ, Амюлю, Атху и другіе Андреяновскіе Острова. До перьваго Курильскаго острова дошли, и при ономъ на перьвой якорь ста ли 30 числа Іюля. Поелику бывшихъ со мною Россійскихъ работныхъ людей 12 человѣкъ цынготная болѣзнь привела въ крайнюю слабость, то всю на суднѣ матроскую должность исправляли ѣхавшіе со мною изъ любопытства въ Охотскъ Американцы, которые на 31 число и свѣжей воды съ перьваго Курильскаго острова на галіотъ 40 бочекъ навозили. Въ разсужденіи моря, достойнаго примѣчанія сказать можно только то, что около Камчатской земли теченіе онаго наисильнѣйшее, и волненіе не только во время вѣтра, но и въ тихую погоду столь велико, что отъ онаго судно весьма качаясь, бортами почти воды касается.
Августа 1 числа галіотъ завели въ перьвой Курильской проливъ. Великой вѣтръ задержалъ тутъ до 5 числа, а въ сей денъ провели оной во второй Курильской проливъ къ гавани; 7 числа отправясь, склонились къ Большерѣцскому устью; а 8 числа противъ онаго устья стали на якорь, и я на байдарѣ вышелъ на берегъ, и возвратя оную къ судну, самъ остался для покупки свѣжей рыбы. Исполнивъ сію надобность, хотя желалъ было возвратится на судно, но разныя препятствія не допустили. Между тѣмъ галіотъ сильнымъ вѣтромъ съ якоря сорвало, и поелику слабость здоровья людей, на ономъ находящихся, лавироватъ не позволила, то сіе тѣмъ далѣе разлучило меня отъ судна. На конецъ я нанявъ ботъ пустился къ Большерѣцкому селенію, куда прибылъ 15 числа, и рѣшился отправиться въ Охотскъ, вокругъ землею на трехъ верьховыхъ лошадяхъ, купленныхъ мною тутъ за200 рублей. Но въ самое то время изъ Петропавловской гавани въ Большерѣцкъ дошло свѣденіе, что прибылъ въ оную 9 числа Аглинской корабль, и что оной намѣренъ тутъ простоять не болѣе 20 дней. Имѣя желаніе узнать о мѣстѣ, изъ коего сей корабль пришелъ, о причинѣ его путешествія, да и не откроется ли чрезъ то какого либо для насъ полезнаго свѣденія, принудило на время отмѣнить поѣздку въ Охотскъ, чтобъ между тѣмъ побывать въ Петропавловской гавани. 20 числа отправившись на верьховыхъ лошадяхъ, 25 туда пріѣхалъ. Агличана примѣтивъ съ корабля мой съ людьми пріѣздъ, поспѣшили изъ нихъ нѣсколько на шлюбкѣ сойти на берегъ. Начальникъ корабля Капитанъ съ двумя офицерами обошлись съ нами ласково, и изъ казеннаго дома склонили меня идти съ ними на корабль, гдѣ показали образцы своихъ товаровъ, и сказывали, что они привезли съ собою отъ Индійской компаніи къ Камчатскому начальнику письма, изъявляющія желаніе оной въ Камчаткѣ завести торгъ, и что оная требуетъ на то отъ Россіи позволенія. Я между прочимъ, не давая о себѣ знать, старался развѣдывать, отколѣ они пришли, и гдѣ плаваніе имѣли; потому что не скрывали они отъ меня своей карты. Узналъ я, что они по нашему счисленію 20 Марта вышли изъ Бингала, лежащаго подъ 23 градусомъ Сѣверной широты, изъ Малакки 16 Апрѣля въ Кантонъ 29 Маія, изъ Кантона 28 Іюля въ Петропавловскую гавань Августа 9. Офицеровъ на кораблѣ: Агличанъ три; Португальской одинъ; матрозы Англичана, Индейцы, Арапы и Китайцы. Всѣхъ людей 70 человѣкъ; корабль весь краснова дерева, обитъ латунью до бархвутовъ, о двухъ мачтахъ и 28 парусахъ, по килю 65 грузъ 3 1/2 футовъ, съ двенадцатью по декѣ пушками.
Въ бытность мою на семъ кораблѣ во весь день до ужина угощаемъ былъ разными питьями; послѣ ужина въ 10 часу начальникъ корабля Капитанъ, Виліамъ Питерсъ, проводилъ меня съ своими Офицерами до казеннаго дому на шлюбкѣ, отложа при томъ торгъ до прибытія Камчатскаго Начальника. 25 числа прибылъ туда Камчатскій исправникъ Баронъ Штюнгель, а 26 и 27 чрезъ него на французскомъ языкѣ условились о пошлинѣ съ тѣмъ, что какая вышшимъ Правительствомъ положена будетъ, таковую обязались они безотговорочно заплатить, и тогда начали производить торгъ. 28 числа соглашались, какіе на будущее время товары привозить въ Камчатку, а на противъ того и отъ насъ получать, и по какимъ цѣнамъ. 29, 30 и 31 принималъ я отъ Агличанъ сторгованные мною товары, а 1 Сентября пріемъ и щетъ окончали. Всего товару принято мною на 6611 рублей; въ то число я имъ заплатилъ тысячу рублей, а въ достальныхъ далъ вексель по объявленіи въ два мѣсяца заплатить въ Москвѣ съ шестью процѣнтами на годъ. 3 числа простяся съ Агличанами, отправился изъ гавани въ ботахъ: Агличане же намѣрены были выходить не премѣнно 4 числа. Въ Большерѣцкъ прибылъ я 8 числа Сентября, и всѣ покупные много у Агличанъ товары продалъ Тотельскимъ купцамъ, Пановымъ прикащикамъ и другамъ. Барыша отъ ихъ товаровъ получилъ по 50 копѣекъ на рубль.
Изъ Большерѣцка отправился я по Тигильскому берегу Сентября 12, а въ Тигильскую крѣпость прибылъ Октября 2 числа, оттуда отправился на собакахъ Ноября 18; въ Охотскъ пріѣхалъ 1787 года Генваря 27 числа, и слѣдовательно послѣ, нежели пришелъ къ сему мѣсту галіотъ, на которомъ я въ морѣ былъ. Изъ Охотска съ женою своею такъ же на собакахъ выѣхалъ Февраля 8 дня продолжая далѣе путь, индѣ на оленяхъ, а въ другихъ мѣстахъ на лошадяхъ и на быкахъ, претерпѣвъ несказанныя трудности и опасности. Въ Якутскъ пріѣхалъ 11 числа Марта. 12 числа Марта изъ Якутской области отправился саньми, и со отбытія съ Камчатки въ проѣздѣ, въ разсужденіи собачей и оленьей ѣзды, во многихъ пустыхъ мѣстахъ претерпѣвалъ крайнюю и несносную трудность, отъ коей многократно съ угроженіемъ мучительнаго страха подвержена была жизнь моя совершенной опасности. Первое отъ того что, между Тигилемъ и Инжигою Корятскія орды казались намъ весьма сумнительны. Второе, зима чрезвычайно безъ перемѣны почти, при самыхъ жестокихъ Сѣверныхъ вѣтрахъ, была до чрезмѣрности холодная; третіе, Пурги[3] такія не рѣдко на пустыхъ мѣстахъ захватывали, что ѣхать способу никакого, по ремню нарта за нарту связавши, не было, а только спасались въ такія времена лежаніемъ въ снѣгу по два, по три и по пяти дней, не сходя съ мѣста безъ воды, и не варя пищи. Для утоленія жажды, за невозможностію развести огня, употребляли снѣгъ, а вмѣсто пищи сухари или Юколу, лежавши въ снѣгу, грызли. При такихъ трудахъ за присталью собакъ и оленей послѣдній путь отъ Алдану до Иркутска за усталостію лошадей[4] по убродамъ часто до упаду, для по спѣшности шелъ. пѣшкомъ, и по всѣмъ трудностямъ, достигъ на конецъ въ Иркутскъ областной городъ, Апрѣля 6 числа въ половинѣ дня благополучно. Но за долгъ почитаю благодарность мою предъ всѣми изъявишь двумъ достопочтеннымь мужамъ, государству и отечеству нѣсколько уже лѣтъ безпорочно служащимъ, Капитанамъ роднымъ братьямъ, Тимоѳею и Василью Шмалевымъ, за охраненіе меня отъ всякихъ опасностей въ разсужденіи тамошнихъ дикихъ жителей, которые тогда одинъ въ Тигильской крѣпости, а другой между Тигилемъ к Инжигинскимъ городомъ, у Корякъ для усмиренія въ Каменскомъ селеніи Корякскихъ и Чукотскихъ ордъ пребываніе имѣли. Въ добавокъ, въ проѣздъ мой такъ же довольно способствовали сему моему успѣху Тигильской команды Капралъ Николай Поповъ, да Корятской толмачь Козакъ Иванъ Суздалевъ, который провожалъ для толмачевства меня отъ Тигильской крѣпости до города Инжиги, коимъ Попову и Суздалеву есть изъ Корякъ родственники, а по тому я и ѣхалъ по симъ способамъ безопасно, за что обязанъ я господамъ Капитанамъ двумъ братьямъ Шмалевымъ, и при томъ капралу Попову и Толмачу Ивану Суздалеву при случаѣ свидѣтельствовать мою благодарность, ибо они сохранили жизнь мою.
Сколько въ бытность мою въ Иркутскѣ, по краткости времени, дозволило о пребываніи моемъ въ морскомъ путешествіи, и о учиненныхъ къ пользѣ распоряженій исправить, оное значимъ выше сего. А теперь уже осталось не минуемо показать о всѣхъ видѣнныхъ мною мѣстахъ, обитающихъ тамъ народахъ и ихъ обрядахъ, находящихся тамъ звѣряхъ и птицахъ, чему слѣдуетъ описаніе.
Теперь долженствую описать землю Американскихъ острововъ, людей оную населяющихъ, нравы ихъ, обряды, одежды, и сказать о звѣряхъ и птицахъ, тамъ находящихся.
Острова, лежащіе около Американскихъ береговъ, и простирающіеся отъ Кыктака къ Восточной сторонѣ такъ же и въ Сѣверовосточной Америкѣ, болѣе каменистые и преисполненные горъ, но притомъ есть хорошія и годныя къ хлѣбопашеству земли, въ чемъ я и самыми опытами удостовѣрился, сѣявъ Ячмень, Просу, Горохъ, Бобы, Тыквы, Морковь, Горчицу, Свѣклу, Картофель, Рѣпу, и Ревень. Все родилось наилутчимъ образомъ, кромѣ что Проса, Горохъ, Бобы и Тыквы не принесли сѣмянъ, и то отъ того только, что упущено было время, въ которое бы сѣять должно было. Для сѣнокосовъ удобныхъ луговыхъ мѣстъ и травъ годныхъ довольно, а по мѣстамъ скоту и всю зиму можно жить безъ сѣна. Большихъ лѣсовъ не видалъ, а малыхъ весьма много. Обыкновенныя тамошнія растѣнія, кои обитатели употребляютъ въ пишу сутъ коренья, а имянно, Сарана, Макарша, Папоротное жолтое и кутагарное. Сіе послѣднее заслуживаетъ особливое вниманіе потому, что гдѣ по островамъ нѣтъ мышей, тамъ оно родится очень хорошаго вкуса, а гдѣ водятся сіи животныя, тамъ корень сей такъ горекъ, что и въ пищу не годится. Есть тамъ ягоды Малина Голубица, Черника, Морошка, Брусника, Калина, Клюква, и Кнеженика въ довольномъ изобиліи. Что принадлежитъ до Яблоковъ, оныхъ съ половины острова Кыктака и по Америкѣ къ Востоку находилъ я пять родовъ, а имянно; Ольху, Тальникъ, Березникъ и Рябину, а къ Востоку по островамъ по берегу Американскому при губахъ Ельникъ, Листвягъ и тотъ, о которомъ я выше сказалъ. Птицы тамъ водятся: Гуси, Утки, разныхъ родовъ, Вороны, Галки, Канарейки чорныя, называемыя Напойки, Сороки; сіи крикомъ своимъ мало походятъ на извѣстныхъ въ Россіи сего рода птицъ, а вмѣсто того очень не худо поютъ, но весьма тихо, и почти такъ, какъ снигири. Есть Чайки, Журавли, Цапли, Кулики, Глупуши, Топорки, Арыурилы, Гагары, Морскіе звѣри: Бобры, Сіучи, Киты, Нерпы. Рѣчныя: Выдры, Бобры; земляныя разныхъ родовъ: Лисицы, Волки, Медвѣди, Горностаи, Олени, Соболи, Зайцы, Россомахи, Рыси, Тарбаганы, Евражки, Дикіе Бараны, и Ежи отмѣннаго рода. Рыбы ловятся изъ морскихъ; Палтусы, Треска, Сельди; проходящія въ рѣчки; Чавыча, Кета, Нярки, Гольцы, Хаико, Каракатица и страннаго рода Раки.
Коняги люди рослые, здоровы, дородны, больше круглолицы; есть имѣющіе и продолговатыя лица; смуглы, волосы черные, а рѣдко темнорусые, которые мужеской и женской полъ стригутъ въ кружокъ. Знатныхъ же мужей жены отличаютъ себя отъ прочихъ тѣмъ, что зачосывая нѣсколько волосовъ на періодъ, подстригаютъ до бровей, и имѣютъ косы: у иныхъ бороды, а у нѣкоторыхъ грудь и плеча вмѣсто косынокъ шитыя. Мущины, женщины и дѣвки, средней хрящъ въ носу прокалываютъ, такъ же искалываютъ всѣ уши и нижнюю губу; шитыя шеи имѣютъ и мущины, но не многіе, а у каждаго мущины нижняя губа прорѣзана, и чрезъ то сперваго взгляда показываются такъ, какъ съ двумя ртами. Въ сдѣланную въ среднемъ хрящу носа дыру, вкладываютъ длинную кость; а у кого есть бисеръ и корольки, тѣ привѣшиваютъ оныя къ ушамъ, къ губѣ и къ носу, почитая то за самую лучшую вещь и украшеніе. Бороды не стригутъ, рубахъ всѣ не имѣютъ, ходятъ босые, а дома и совсѣмъ нагіе, только что съ переди опоясываются какимъ ни есть звѣринымъ лоскутомъ, или цвѣтами и травою. Парки носятъ бобровыя, Лисьи, Медвѣжьи, птичьи, Еврашечьи, Тарбаганьи, Выдреныя, Собольи, Заичьи, Оленьи, Росомачьи и Рысьи. Камлей родъ Паракъ изъ кишекъ Сіучьихъ, Нерпичьихъ и Китовыхъ. На головахъ носятъ шляпы, плѣтеныя изъ еловаго коренья и травы; шапки сдѣланныя гнутыя и выдолбленныя изъ дерева. При ловлѣ морскихъ звѣрей, употребляютъ стрѣлы, кои бросаютъ изъ досокъ, а для войны есть у нихъ луки и копья желѣзныя, мѣдныя, костяныя и каменныя. Топоры желѣзныя особаго манера, состоящіе въ маленькомъ желѣзцѣ; трубки, ножи желѣзные и костяные, иглы желѣзныя. До прибытія же нашего иглы дѣлали сами женщины, кишки жильныя, посуда деревянная, роговая, дикихъ барановъ, глиненая камнемъ выдобленная. Байдары и байдарки обшитыя сверьхъ рѣшотки вмѣсто досокъ кожею наглухо, кромѣ Люку, употребляютъ они тогда, когда удятъ рыбу и промышляютъ морскаго звѣря. При исправленіи всякихъ домашнихъ надобностей и разъѣздовъ, рыбу удить на морѣ удами костяными, поводки при удахъ длинные изъ засушенной морской капусты: ибо одна стебль капустная бываетъ сажень до сороку и болѣе. По рѣкамъ рыбу ловятъ каменными запорами, а колютъ ножами похожими на копья, въ коихъ въ тупомъ концѣ бываетъ гнѣздо, во оное вкладывается слабо въ зазубрины костяная, каменная, или желѣзная спица, привязанная жилою къ деревцу. Въ заливахъ, и бухтахъ морскихъ, красную рыбу стрѣлками убиваютъ тогда, когда оная изъ воды мечется. Огонь добываютъ треніемъ изъ дерева; освѣщаются зазженнымъ въ каменныхъ посудахъ жиромъ Тюленьимъ, Медвежьимъ, Сивучьимъ, Китовымъ и Котовымъ, полагая туда травяныя фитили.
О свадьбахъ ихъ я ничего не знаю, не могу такъ же и о новорожденныхъ ничего сказать, кромѣ что таковымъ даются имена по первой съ кѣмъ встрѣчѣ, хотябы какого звѣря, птицы и другаго тому подобнаго.
Похороны у разныхъ поколѣней Конягъ бываютъ разныя. Обрядовъ я самъ не видалъ, и по тому ничего объ оныхъ и сказать не могу; но то весьма вѣрно, что иные мертвыхъ кладутъ въ байдарку съ лучшимъ имѣніемъ его, и осыпаютъ землею, а другіе вмѣстѣ съ умершимъ и живаго полоненника, бывшаго рабомъ у онаго зарываютъ въ землю. Кинайцы же умершихъ тѣла жгутъ съ приносимыми родственниками его звѣриными кожами.
При печальныхъ обрядахъ по умершихъ стригутъ на головѣ волосы и лицо мараютъ черной краской. Сіе употребляютъ по родственникахъ, какъ то: по отцѣ, матерѣ, братѣ, сестрѣ, и другихъ близкихъ и любимыхъ имъ свойственникахъ, а часто и по постороннемъ человѣкѣ, съ коимъ жили въ дружбѣ. Въ прочемъ естьли умершей кому непріятенъ или и вовсе не имѣлъ съ ними дружества, хотя бы и родственникъ былъ, по таковомъ печальныхъ знаковъ на себѣ не носятъ.
Общихъ болѣзней у нихъ нѣтъ, кромѣ примѣченной Венерической; а оспы совсѣмъ не знаютъ и никогда тамъ оной не бывало; люди сложенія весьма крѣпкаго и живутъ до ста лѣтъ.
Приѣзжающихъ гостей встрѣчаютъ, вымаравшись красною краскою и въ лучшемъ ихъ нарядѣ колотя въ бубны, и производя пляску, имѣя въ рукахъ военныя свои орудія; а гости подъѣзжаютъ точно такъ, какъ на сраженіе. Какъ скоро они приближатся къ берегу, хозяева бросаются въ морѣ по самыя груди. Байдары и Байдарки со всемъ возможнымъ проворствомъ выносятъ на берегъ; по томъ спѣшатъ поскорѣе вынесть гостей изъ Байдаръ, и относятъ ихъ по одиначкѣ къ первому учрежденному для игры мѣсту на своихъ спинахъ; тамъ посадя всѣхъ по мѣстамъ и всѣ молчатъ до тѣхъ поръ, пока напьются и наѣдятся. Перьвая и лучшая почесть состоитъ въ томъ, что подаютъ холодную воду, а потомъ мальчики разнашиваютъ кушанье, жиръ, толкуши состоящія изъ смѣшенія жировъ Тюленьяго, Китоваго и Сіучьяго, иначе морскихъ Львовъ называющагося. Такъ же ягоды, какъ то: Бруснику, Клюкву, Черницу, Кнеженику и другія, присовокупляя къ тому и разныя коренья: ягоды безъ смѣшенія. Сушеную рыбу, называемую Юколу; звѣриныя и птичьи мяса, у кого что случится лучшее. Соль имъ не извѣстна. Каждое кушанье прежде всѣхъ долженъ хозяинъ начать самъ ѣсть и пить, а безъ того гости ничего не вкушаютъ; по сему надобно думать что они иногда мѣшаютъ и отравы. Хозяинъ начавши каждое кушанье, подаетъ перьвѣйшему гостю, которой взявъ нѣсколько для себя, посылаетъ прочее по порядку другому: и такъ до самаго послѣдняго доходитъ. Остатки отъ кушаньевъ всѣ обращаются къ перьвому, а сей кладетъ въ одно мѣсто; при отбытіи же все то гости увозятъ съ собой. По окончаніи кушанья продолжаютъ разговоры, а за тѣмъ начинается игра съ бубнами и побрекушками. Нѣкоторыя надѣваютъ разнаго и страннаго вида маски, дѣланныя изъ дерева, и выкрашенныя разными красками, а по томъ выносятъ гостей въ сдѣланную особо большую Казиму, въ которую людей вмѣщается множество. Казима оная подобна не большому храму, коего Архитектура представляетъ нѣчто безпорядочное, грубое и варварское. Тутъ происходитъ игра со всѣми по обыкновенію ихъ церемоніями; покуда гости во оной пробудутъ, играютъ день и ночь не престанно: усталыя спятъ тутъ же, а проспавшись опять за игру принимаются. Когда же вздумаютъ разъѣзжатъся, тогда кончится и игра; разставаясь же съ обѣихъ сторонъ, имѣющимися у нихъ вещами дарятся и торгуются. Въ сихъ Казимахъ совѣты, договоры и раздѣлы бываютъ, и когда занимаются важными совѣтами, въ то время женской полъ въ Казиму не впускаютъ.
Коняги и Чюгачи разговоръ имѣютъ одинакой, Кинайцовъ же разговоръ и жизнь совсѣмъ особыя.
Живутъ въ землянкахъ, имѣющихъ стѣны обитыя досками; окна на верьху; оконницы дѣлаются изъ кишокь и пузырей разныхъ животныхъ, сшивая маленькія, или узкія части жильными нитками, а входъ съ исподи. Печей во оныхъ нѣтъ, и огня не разводятъ, по тому, что довольно онѣ теплы и безъ того: изъ такихъ же землянокъ и бани ихъ состоятъ, въ коихъ парятся травою и березовыми вѣниками. Жаръ въ нихъ производятъ каменьями, нажигаемыми въ поварнѣ, и въ баню приносимыми; жаръ отъ нихъ дѣлается весьма великой, и никогда утру не бываетъ; париться они отмѣнные охотники. Кухня у нихъ общая въ кою двери, или лазеи во кругъ ее. Въ прочемъ жизнь ихъ есть разбойническая; кто чаще, больше и удачнѣе украсть что успѣетъ, тотъ чрезъ сіе большую похвалу заслуживаетъ. Женъ по многу не имѣютъ, у рѣдкаго есть двѣ; на противъ того хорошія, и проворныя женщины, держатъ по два и по три мужа, и въ томъ никакой рѣвности между мужьями нѣтъ, но еще живутъ дружески. Всѣ они сухопутной ѣзды не имѣютъ, да и животныхъ способныхъ на таковое употребленіе тамъ не находится, а хотя и много есть собакъ, но ихъ не употребляютъ. Жители Американскихъ береговъ и другихъ острововъ ѣздятъ рѣками, рѣчками и озерами въ своихъ байдаркахъ; о живущихъ же внутрь Америки я ничего не знаю.
О Божествѣ ни малѣйшаго понятія не имѣютъ, и хотя говорятъ, что въ мирѣ есть два существа, или два Духа; одинъ Доброй, а другой Злой, но имъ ни какихъ изображеній не имѣютъ, и не покланяются; словомъ ни какихъ идоловъ у нихъ нѣтъ. О показанныхъ существахъ не могутъ иначе изобразить, какъ что доброе выучило дѣлать Байдары, а худое оныя портить и ламать. По сему можно заключить, сколь въ тѣсныхъ предѣлахъ содержится ихъ разумъ: кромѣ того въ не маломъ у нихъ потребленіи колдовство и шаманство; суда и разправы не только порядочнаго, но и ни каковаго почти нѣтъ. Изъ сего всякъ ясно видѣть можетъ, что жизнь свою ведутъ они мало различную отъ скотской. Въ крови имѣютъ удивительную горячесть, что можно ощущать, подойдя ко всякому изъ тамошнихъ жителей, а особливо женщины кажутся пылающими.
Отъ природы хитры и предпріимчивы; въ обидахъ мстительны и злобны, хотя съ виду кажутся и тихи. О вѣрности и справедливости ихъ вообще я по причинѣ моего тамъ маловремяннаго пребыванія, сказать не могу; ибо я видѣлъ отъ многихъ великія доказательства вѣрности и постоянства, видѣлъ же тому и противное. Когда представляется имъ о какомъ дѣлѣ, что выдетъ изъ онаго польза, то охотно принимаютъ трудъ, хотя и мало имъ оная извѣстна, но не щадятъ онаго, естьли о прибыткѣ бываютъ увѣрены. Народъ вообще веселаго и безпечнаго свойства; доказательствомъ сему служатъ все дневныя ихъ игрища; и поелику они въ неограниченной и всегдашней живутъ разпутности такъ, что домашнее ихъ хозяйство въ крайнемъ небреженіи, да и понятія о томъ не имѣютъ, и отъ того часто голодъ и наготу терпѣть принуждены бываютъ.
Касательно же обстоятельнаго описанія морскихъ и воздушныхъ явленій, въ продолженіе нашего плаванія и на мѣстахъ, гдѣ останавливались жительствами, то особыя ведены были тому каждодневныя записки, и по прибытіи моемъ въ Охотскъ удержаны тамошнимъ областнымъ начальникомъ господиномъ Козловымъ-Угренинымъ, которыя думаю онъ отъ себя не оставитъ представить, куда слѣдуетъ, ежели что они содержатъ достойнаго примѣчанія.
Шоумшчу. Островъ сей въ длину отъ Сѣверовосточной къ Юговосточной сторонѣ простирается верстъ на 50, а въ ширину на 30, низменъ. Въ срединѣ острова на Восточномъ берегу около моря высокій яръ и каменные утесы, а близъ берега множество Кекуровъ[5]. На острову усмотрены разные металлы, въ томъ числѣ и серебреная руда, которая прежде сего бывала разработывана. По туже сторону выпала въ море рѣчка. По Сѣверную сторону къ западу берегъ песчаный и мѣстами каменистъ. На срединѣ острова озеро окружностію около пяти верстъ, изъ котораго выходитъ не большая въ море рѣчка. Кромѣ сей главной рѣчки много есть и другихъ мѣлкихъ такъ какъ озеръ и болотъ; въ падающія въ море рѣчки въ Маіѣ и Сентябрѣ мѣсяцахъ входитъ съ моря рыба разныхъ родовъ: Лососи, Горбуша, Голцы, Курижи; на мирѣ въ тихую погоду промышляютъ удами терпуши, треону и рямку. Лѣсу круглаго нѣтъ кромѣ мѣлкаго ольховника, тальника, сланца кедроваго, на которомъ растутъ мѣлкіе орѣхи. Волненіемъ на берегъ выкидываетъ китовъ и разныхъ родовъ раковъ. На островѣ растетъ трава сладкая, изъ которой курятъ вино, купрень, кутагерникъ, Морковникъ, кои жителямъ служитъ въ пищу. Изъ крапивы женщины дѣлаютъ веревки и сѣти. Мышей на острову разныхъ родовъ множество, коихъ по тамошнему называютъ Наушьчичи.
На семъ островѣ Ясачныхъ 41 души.
Поромусиръ или Поромуширъ. Вторый островъ отъ перьваго, отдѣляется проливомъ около двухъ верстъ, гдѣ во время нужды можно имѣть отстой одному судну, однако не безъ опасности; ибо дно въ проливѣ состоитъ изъ каменистыхъ горъ. Ежели по несчастію судно на якорѣ неудержится, то бываетъ подвержено крайней опасности, потому что берега тамъ крутые и каменистые, а по узкости пролива отбѣжать отъ нихъ не возможно. Примѣръ несчастнаго приключенія въ семъ проливъ случился въ 1741 году, когда погибло тамъ морское казенное судно. Островъ сей простирается отъ Сѣверовостока въ Южнозападную сторону; величиною вдвое больше перьваго, гористъ, рѣчками и озерами весьма изобиленъ: лѣсу на немъ нѣтъ ни какого, кромѣ сланца и ельника, которой жители на дрова употребляютъ, а на строеніе юртъ сбираютъ выкидываемыя изъ моря разныхъ родовъ деревья, въ коихъ бываютъ и канфорнаго дерева не малыя куски. Растетъ на острову сладкая трава, Крапива, Кислица, Шаламайникъ, Чакича, Лютикъ, котораго корень замариваютъ, и столча мажутъ стрѣлы для отравы звѣрей. На острову водятся красныя Лисицы, Волки и множество мышей разныхъ родовъ. Ясашныхъ на семь островѣ 76 человѣкъ.
Ширинки отстоитъ отъ втораго чрезъ проливъ около 20 верстъ, которой въ тихой день по теченію прогребаютъ въ 4 часа. Вокругъ всего острова утесъ и камень сыпучей, по чему для судовъ пристаней не находится: пристаютъ же къ нему въ тихое время, когда волненія съ моря не бываетъ, на Байдарахъ для промыслу на пищу звѣрей и на платье птицъ, Ара называемыхъ. Островъ въ окружности имѣетъ около 40 верстъ, и какъ въ длину, такъ и въ ширину равенъ. На немъ есть круглая сопка, водятся Сивучи и Нерпа, а красныя Лисицы заносимы бываютъ только на льду съ другихъ острововъ. Ростетъ корень Сарана, Упява, Усутъ, Куташъ и сладкая трава; ягодъ, кромѣ Шикши не родится, лѣсъ ростетъ кедровой небольшой сланецъ и ольховникъ. Нѣтъ на немъ текущихъ рѣкъ, ни ключей, ни источниковъ, а только ямы и рытвины наполняются дождевою водою, которою пріѣзжающіе для промыслу курильцы довольствуются и бываютъ подвержены опасности, потому что кругомъ острова съ утесовъ всегда сыплются не малые камни, которыми не только людей, но и птицъ иногда убиваетъ, почему на немъ и жителей нѣтъ.
Макань Рурь Асы. Сей островъ отъ третьяго разстояніемъ около 60 верстъ, въ длину простирается верстъ на 20, а въ ширину на 10. Берегъ окруженъ горами на подобіе хребтовъ, а между ими есть луговыя мѣста; Морошки и Шисавы родится на немъ малое число. Лѣсу кромѣ Кедроваго, Ольховаго, малаго Сланца и Рябинника ни какого не ростетъ. Коренья ростутъ Сарана, Упява, Миту, Куташь, Черемша и сладкая трава. Около острова въ маломъ количествѣ водятся Бобры, Нерпы и красныя Лисицы. Озеръ и рѣчекъ нѣтъ, а изобилуетъ по берегу ключами. Гаваней не только для большихъ судовъ, но и для лодокъ не имѣетъ.
Анакитанъ или Анекотанъ. Разстояніемъ отъ четвертаго около 55 верстъ, въ длину простирается около ста верстъ, а въ ширину 15 верстъ. На семъ островѣ двѣ Сопки; первая окруженная небольшими сопками и хребтами, по Курильски называется Асырлингнтаръ, что значитъ, что она напередъ сего горела. Она стоитъ на лопаткѣ ко второму острову, окруженной утесами и высокими горами: тутъ водятся птица Глупыши и Ары. При лопаткѣ къ Восточной сторонѣ на самомъ проливѣ отпрядной камень Кекуръ, на которомъ такъ же плодятся Глупыши и Топорки. Вторая Сопка стоить посрединѣ острова, называемая Амкаусаръ, которая такъ же напредъ сего горѣла: возлѣ сей Сопки есть озеро, въ длину на 4, а въ ширину на 2 версты; но рыбы въ ономъ никакой ненаходится. Третія Сопка близъ лопатки къ шестому острову, называемая Тоорусыръ, стоитъ посреди озера, въ окружности имѣющаго до 15 верстъ, въ которомъ рыбы, такъ же какъ и въ первомъ никакой не водится. Лѣсу стоячаго годнаго, кромѣ Кедроваго Сланца и мѣлкаго Ольховника нѣтъ никакого; а для пищи ростетъ коренье миту, усутъ; ягоды Шикша, Голубица, Жимолостъ, Рябина и Морошка; трава Шеломайникъ, Кутагарникъ и малое количество травы сладкой. Красныхъ Лисицъ иногда бываетъ на семъ островѣ довольно, а Бобровъ и Нерпы мало. На Сѣверной сторонѣ Бухтъ пещаныхъ шесть; на Восточной посрединѣ острова одна; а по другимъ сторонамъ есть Бухты и пристани каменистыя, въ которыя Байдары входить могутъ. Изъ горъ и изъ падей острова текутъ каменистые рѣчки, въ кои во время прибылой воды заходятъ Гольцы и Горбуша.
Аръ Амакутанъ, т. е. Саранной или Харамокатанъ есть шестой островъ, и отъ вышеписаннаго острова отстоитъ верстъ на шесть. По срединѣ его находится Сопка, которая прежде горѣла; на Сопкѣ къ Сѣверной сторонѣ есть озеро безрыбное, въ длину на 5, а въ ширину на 2 версты; при озерѣ два каменистые острова, на которыхъ водятся чайки и гуси; на Восточной сторонѣ Сопки два озерка, по Курильски Тонтоу и Руи называемыя. На острову ростутъ коренье Сарана, Миту, Упечь, Куташь; трава сладкая Шеламойникъ и Черемиса; ягоды Шикша, Морошка, рябина; лѣсъ Сланецъ кедровой, Ольховникъ и Рябинникъ не большой. На островѣ двѣ рѣчки, въ коихъ одна къ Сѣверу впала въ песчаную Бухту, а другая къ Западу, обѣ безрыбныя; берега на острову каменистые. Къ проливу пятаго острова въ Восточной сторонѣ Сопка, подножіе и верьхъ ея составляетъ бѣлой песокъ. На семъ островѣ водятся въ небольшемъ количествѣ красныя Лисицы, Бобры, Нерпы. Для промыслу ихъ пріѣзжаютъ Курильцы съ другихъ острововъ, ловятъ сѣтьми, сдѣланными изъ крапивы и бьютъ изъ лука стрѣлою. Въ утесахъ сего острова есть металлъ на подобіе желѣза, а другой съ искрами въ бѣломъ камнѣ.
Сыаскутанъ или Шіяшкотанъ островъ, отстоитъ отъ предъидущаго на 50 верстъ; теченіе между ими отъ пролива и отлива случающееся, бываетъ весьма быстро. Онъ имѣетъ въ длину около 80, а въ ширину около 5 верстъ. На немъ двѣ каменныя сопки; одна стоитъ на Сѣверо-Восточномъ краю, и по Курильски называется Синнарка; она прежде сего горѣла и вышла на подобіе хребта, куда ходятъ пѣшіе. Подлѣ сей сопки есть не большіе каменныя горы и каменистыя мѣста. Другая сопка большая стоитъ близъ лопатки на Сѣверо-Западномъ берегу; по обѣимъ ея сторонамъ каменистыя мѣста и отъ самаго верьху до берега гориста. Посрединѣ острова по обѣимъ сторонамъ есть бухты песчаныя, а кромѣ ихъ другихъ способныхъ къ приставанію и промежъ горъ низменныхъ мѣстъ нѣтъ. Съ сего острова, минуя два слѣдующіе, перегребаютъ прямо на островъ Муссыръ; а отстоитъ онѣ около 55 верстъ.
Икарма или Егарма. Отъ сего острова до предъидущаго разстоянія около 19 верстъ; въ длину имѣетъ онъ около 8 верстъ. На немъ есть сопка, которая горитъ временно; берега его индѣ каменисты, а въ другомъ мѣстѣ песчаны; на каменистыхъ видны сѣрные источники, а къ песчанымъ можно приставать лодками. Ни озеръ, ни рѣчекъ на семъ островѣ не находится, кромѣ однихъ источинъ; ростетъ коренье: упегъ, сарана, кутагарникъ, сладкая трава, шеламойникъ; лѣсъ мѣлкой кедровой, ольховникъ, шальникъ, и рябинникъ : птицы водятся гуси, чайки, а по утесамъ глупыши, топорки; звѣри нерпы только и бобры, и то въ маломъ количествѣ.
Чирмикутанъ или Чикуркотанъ, разстояніемъ отъ Икарма на 50 верстъ; въ длину и ширину имѣетъ около 15 верстъ; на немъ къ краю моря есть курящаяся сопка, изъ которой всегда сыплется камень, отъ чего сдѣлалась на ней падь. Во кругъ всего острова горы и утесы каменные, и потому для Байдаръ нѣтъ способныхъ пристаней. Трава на немъ ростетъ всякая; мѣстами не большой Ольховникъ; птицы плодятся Ары, Топорки, Глупыши, и небольшія черненькія птички, съ краснымъ носомъ и высокимъ на головѣ перомъ, называемые Курикуры; а другіе еще меньше сихъ, черныежъ, съ бѣлыми глазами, краснымъ носомъ и тремя перышками на головѣ на подобіе рожковъ, называются Турушуры, поютъ звонко, и живутъ въ норахъ, когда высиживаютъ цыплятъ, обѣ сіи птички водятся по утесамъ и въ щеляхъ. Для промыслу сихъ птицъ Курильцы съ острова Суаскутана пріѣзжаютъ въ лѣтнее время, и изъ кожъ ихъ шьютъ себѣ платье; а особенно для того предпочитаютъ кожи глупышей. Когда сіи птицы бываютъ еще молоды, и отъ гнѣздъ удаляться не могутъ, то ихъ хватая, вывариваютъ изъ нихъ жиръ и запасаютъ оной для зимы, потому что онѣ такъ жирны, что кромѣ онаго и тѣла почти не находятъ. Во время высиживанія Глупышами дѣтей въ гнѣздахъ человѣку подходить къ нимъ опасно, ибо они изъ рота рыгаютъ и брызгаютъ жиромъ, подобно какъ водою; и имъ своихъ дѣтей кормятъ, собирая оной съ моря. Гнѣзда у Глупышей по косогорамъ въ густыхъ травахъ. Топорки же птица вьетъ гнѣзда въ утесахъ, щеляхъ и земляныхъ норахъ; во время ловли жестоко кусаются; дѣтей кормятъ морскою рыбою, подобною Сельдямъ, таская оную изъ моря.
Муссыръ или Егакто, островъ, отъ предъидущаго раздѣляется проливомъ около 35 верстъ; въ длину и ширину на 5 версты. Подлѣ его находятся два отпрядные камня или кекуры, изъ которыхъ на одномъ плодятся Чайки, и Уриль, по Курильски Чурожыссыръ, а на другомъ Сивучи, по Курильски Сыяго называемыя. Сей островъ каменистъ и не имѣетъ ни ручьевъ, ни ключей, а воду остающуюся послѣ дождей, достаютъ изъ ямъ; пристань на немъ весьма худа. Около сего острова много морскихъ звѣрей, сивучей, кои на немъ и плодятся. Въ Іюнѣ мѣсяцѣ телятъ бываетъ довольно, для промысла которыхъ пріѣзжаютъ Курильцы съ разныхъ острововъ; большихъ стрѣляютъ изъ лука и ружья, а малыхъ бьютъ палками; мясо ихъ употребляютъ въ пищу, а кожа молодыхъ на обувь и одежду. Въ семъ островѣ лѣсу нѣтъ никакого, и Курильцы для варенія пищи воду и дрова привозятъ съ собою.
Рахкоке или Рахкоти, одиннадцатый Курильскій островъ 3 раздѣляется отъ предъидущаго проливомъ на 120 верстъ: въ длину и ширину имѣетъ около 20 верстъ. Онъ нынѣ сдѣлался необитаемымъ, и состоитъ изъ одной горы или сопки; изъ прежнихъ же о немъ описаній видно, что на немъ росли травы, въ которыхъ водились птицы; что весь ево утесъ осыпался камнемъ и землею, и сопки почти третью часть сорвало и разметало вокругъ острова. А нынѣ, объявляютъ нѣкоторые, что въ 1777 году онъ горѣлъ, и сопка отъ того разсыпалась; гдѣ же прежде была глубина 15 саженъ, тамъ нынѣ песчаные мѣли, на коихъ ложатся и тѣлятся сивучи въ великомъ множествѣ; а птицы не имѣя притонныхъ мѣстъ, удалились.
Мутова или Матоуса островъ, отстоитъ отъ вышеписаннаго на 45 верстъ; длины и ширины имѣетъ на 50 верстъ. На полуденной его сторонѣ есть превысокая дымящаяся сопка, которая часто вымѣтаетъ горячіе каменья; а къ Сѣверному концу увалы и равныя мѣста, на которыхъ, равно какъ и въ поляхъ, ростутъ травы: сладкая, Шеламойникъ, Кутатрникъ, Кислица, щавельная и другихъ родовъ, и какъ на другихъ островахъ, разныя сараны. Сверьхъ сего на семъ островѣ ростетъ трава выше человѣка, дудка у нее толстая; на верьху листъ круглой и широкой, на подобіе шляпы, такъ, что человѣка въ оной находящагося, ни какой дождь промочить не можетъ. Лѣсъ на семъ островѣ мѣлкой Ольховникъ, Кедровникъ и Рябннникъ; изъ звѣрей водятся одни лисицы; песчаные берега сего острова изобилуютъ бухтами и байдарными пристаньми. Около острова водятся Бобры и Нерпы, и для промыслу ихъ пріѣзжаютъ тѣже Курильцы, которые промышляютъ на предъописанныхъ островахъ. По утесамъ сего острова плодится довольно всякихъ птицъ. Рѣкъ рыбныхъ со всѣмъ нѣтъ. Возлѣ острова сего лежитъ друтой низменной безъ хребтовъ, на которомъ ростетъ всякая трава, и птицъ морскихъ не малое число, а Гуси линяютъ на мѣстѣ семъ, гдѣ Курильцы ихъ промышляютъ и сушатъ. На семъ островѣ ясашныхъ 6З человѣка, женъ 85, дѣтей мужеска полу 14, женска 28.
Расагу или Рашауа, третійнадесять островъ, отстоитъ отъ предъидущаго на 40 верстъ; въ длину и ширину простирается по 50 верстъ. На немъ есть высокіе хребты, а, кругомъ утесы; берегъ морской каменистъ, песчаныхъ мѣстъ мало. По косогорамъ и хребтамъ ростетъ хорошій Березникъ, Ольховникъ и Кедровникъ, а подъ горою по Полямъ и ровнымъ мѣстамъ всякая трава, и между прочими весьма высокая съ большимъ листомъ. Звѣрей кромѣ лисицъ на семъ островѣ нѣтъ, и то въ маломъ количествѣ; по утесамъ и камнямъ родятся всякія морскія птицы; около острова водятся Бобры и Нерпы. Малое число жителей острова сего нравами и образомъ жизни подобны Курильцамъ, живущимъ на первыхъ островахъ, и говорятъ одинакимъ языкомъ,
Усасыръ или Ушиширъ островъ, отдѣляется отъ третьягонадесять проливомъ около 17 верстъ; длины и ширины имѣетъ по 25 верстъ, и состоитъ изъ двухъ небольшихъ островковъ; берега перьваго состоятъ изъ утесовъ на подобіе яру, а поверьхность онаго ровное мѣсто съ увалами, гдѣ мѣстами ростетъ всякая трава; по срединѣ онаго ростетъ довольно Морошки; звѣрей не водится ни какихъ. Другаго острова за проливомъ, прилегшій къ проливу конецъ низокъ и травянистъ, а потомъ начинаются высокіе хребты, съ Восточной и Сѣверной стороны утесы, а мѣстами кекуры, съ Полуденной стороны въ островъ прошелъ заливъ на подобіе круглаго озера; по срединѣ залива два не большіе острова съ сопками, а въ самомъ устьѣ залива состоитъ большой кекуръ. На семъ островѣ между прочими травами есть и высокая трава съ большимъ листомъ, сладкая, Шеламойникъ, Кутагарникъ, Кислица и разныя Сараны. Берегъ вокругъ залива песчаной, и какъ близь онаго, такъ и близь морскаго берега бьютъ горячіе и кипящіе ключи другъ возлѣ друга; близь большихъ ключей яръ высокой, гдѣ сѣра горючая и селитра накапливаяся отламывается большими глыбами, и по берегу валяется въ великомъ количествѣ. Островъ сей безлѣсенъ, а вокругъ горъ и хребтовъ по низкимъ мѣстамъ разныхъ морскихъ птицъ плодится великое множество, какъ то: Ары, Глупыши, топорки, Урилы, Курукуры, Турутуры, разные Чайки, сѣрые гуси и величиною съ Косаточку птичка, съ сѣроватыми на крыльяхъ и спинѣ перьями, бѣлымъ брюхомъ, и кривымъ носомъ, называемая Кагарка. Курильцы съ разныхъ острововъ для промыслу ихъ пріѣзжаютъ въ лѣтнее время и живутъ до осени; на промышлявши же ихъ сушатъ, а изъ Глупышей вывариваютъ жиръ.
Кетой есть пятыйнадесять островъ и отъ вышеписаннаго отстоитъ на 36 верстъ; въ длину 30, а въ ширину съ 30 верстъ. На немъ хребты и горы съ бѣлыми утесами; подъ хребтами и увалами ростетъ Березникъ, Ольховникъ, Рябинникъ, Кедровникъ, Сланецъ, а особливо не толстой камышникъ съ коленцами и крѣпкое дерево, похожее на Ельникъ, на которомъ ростутъ красныя съ косточками ягоды, подобныя Вересу: оно по Курильски называется Райма. Подъ увалами въ падяхъ и по берегамъ ростутъ разныя травы, между прочими и высокая на толстой дудкѣ съ большимъ и круглымъ листомъ, Шеламойникъ, Сладкая, Кутагарникъ и Сараны довольно. Водятся на семъ островѣ бѣлыя Лисицы, Сиводушки, и красныя; около острова Бобры и Нерпы; но въ маломъ количествѣ.
Семусыръ или Шимуширъ островъ, отъ пятагонадесять острова отстоитъ на 50 верстъ; въ длину имѣетъ 150, а въ ширину 10 верстъ. На немъ 4 сопки, изъ коихъ одна стоитъ близь лопатки къ пятнадцатому острову, по Курильски То-ето-Кусыръ называемая: у подножія ея ростетъ весьма густой камышникъ и Березникъ; въ лопатку вошла бухта въ длину верстъ на 10, а въ ширину на 3,съ устьемъ, шириною въ 200 саженъ; въ ней водятся одни Нерпы. Вторая сопка, называемая по Курильски Етаикои, верьхъ имѣетъ плоской; она прежде сего горѣла, отъ чего стоящій у подножія ея Сланцовой лѣсъ и коренье выжжено. Третья сопка, называемая Икаимикотъ вышла къ Восточной сторонѣ гребнемъ, у подножія ея каменья. Четвертая сопка Анеиусы; на ней находятъ каменья, кои употребляются къ стрѣламъ вмѣсто желѣзцовъ; при подножіи ея стоятъ горы и высокіе каменныя утесы. Вокругъ всего острова и по берегу каменья и утесы; съ Восточной стороны песчаныя не большія три губы, но по причинѣ мѣлкости и бываемаго великаго волненія для Байдарной пристани не способныя; на Сѣверной сторонѣ по срединѣ есть удобная для пристани бухта. Озеръ, и рыбныхъ рѣчекъ, кромѣ малыхъ источинъ, нѣтъ; коренье, трава, сланецъ, березникъ и камышъ мѣлкой таковы же, каковы на прежнихъ островахъ; звѣри водятся лисицы бурыя, сиводущатыя и красныя весьма не добротныя; Бобры, Нерпы и Сивучи, но въ маломъ количествѣ; ягоды, Рябина, Шикша и Кедровыя орѣхи бываютъ годомъ. Отъ сего острова проливомъ до слѣдующаго около 20 верстъ.
Чирпоой, седьмыйнадесять островъ, въ длину и ширину простирается на 25 верстъ, и раздѣляется проливомъ въ 4 версты; въ проливѣ на Кекурахъ плодятся Ары и топорки. Первой островъ до тамошнему называется Репунки гиркосы; на немъ горѣлая сопка, изъ которой по всему острову наметало каменья. Мысъ сего острова, вытянувшійся къ проливу шестнадцатаго, называется Тонукарасы, что значитъ, что съ онаго смотрятъ чрезъ проливъ. Тутъ есть песчаная губа, но по всегдашнему волненію отстой и для Байдаръ опасенъ. Лисицъ красныхъ на островѣ, а Бобровъ и Нерпы кругомъ острова весьма мало. Для пищи ростетъ коренья и черемши довольно, такъ какъ и на прочихъ островахъ. Лѣсу кромѣ прутнику рябиннаго не ростетъ ни какого. На семъ островѣ рѣчекъ нѣтъ ни какихъ; въ одномъ только мѣстѣ бѣжитъ изъ утесу ключъ кислаго вкуса, какъ квасъ, а когда согрѣется, то въ водѣ кислота пропадаетъ.
Отъ сего острова отдѣлившійся островокъ въ длину имѣетъ около 10 верстъ; на немъ есть горѣлая сопка, вытянувшаяся гребнемъ гладкая; при подножіи сопки горы и утесы каменные. По причинѣ каменистаго берега и всегдашняго волненія около всего острова нѣтъ ни единой байдарной пристани. Къ проливу осьмнадцатаго острова стоитъ на самой лопаткѣ камень и заливъ не большой, въ которомъ въ лѣтнее время Сивучей бываетъ довольно. Ни лѣсу, ни озеръ, ни рѣкъ, кромѣ малыхъ исшочинъ, нѣтъ; коренья ростутъ тѣ же, и въ такомъ же количествѣ, какъ на прочихъ островахъ. Отъ сего острова до слѣдующаго проливъ съ 25 верстъ.
Въ разстояніи 50 верстъ отъ сего острова между Сѣверомъ и Западомъ есть еще островокъ круглой, называемой Сивучей, длиною около 12 верстъ; на немъ сопка, у которой подножія горы, хребты и утесы превысокія; лѣсъ Сланецъ, Кедровой, Ольховой, Тальникъ и Рябинникъ; годомъ бываетъ ягодъ и орѣховъ кедровыхъ довольно; коренья же ростутъ тѣже, какіе на прочихъ островахъ; вокругъ острова берегъ каменистый и утесъ высокій; около острова сивучей довольно, бобровъ и нерпъ мало; по утесамъ водятся Ары, Топорки, Глупыши, Чайки и гуси въ довольномъ количествѣ.
Урунъ, осмыйнадесять Курильской островъ отстоитъ отъ предъидущаго на 25 верстъ; длиною около 200, а шириною 30 верстъ. По сему острову разсѣяны хребты и горы высокія; на поверхности ихъ голецъ щебень и утесы; а между ими пади и рѣчки глубокія. На Сѣверномъ концѣ острова верстъ па пять низменное мѣсто, на которомъ родятся разныя коренья; близь сего острова лежитъ четыре маленькіе островка не подалеку другъ отъ друга. На немъ, какъ около хребтовъ въ падяхъ и надъ рѣчками, такъ и по всему острову на Сѣверномъ и Восточномъ берегахъ ростетъ хорошій березникъ, Ольховникъ, Рябинникъ и Тальникъ стоячей высокой, между ими ростетъ Райма и еще лѣсъ, подобной березнику; листъ на немъ такой же, а разнствуетъ крѣпостію и цвѣтомъ, подобнымъ цвѣту черемухи. По всѣмъ гористымъ мѣстамъ ростетъ сланцовой кедровникъ и прегустой камышникъ мѣстами въ обыкновенную трость. Изъ хребтовъ выпадаютъ хорошія рѣчки, въ которыя во время лѣта идутъ изъ моря гольцы, Кунжи и Горбуши. На Сѣверной сторонѣ посреди острова озеро большое, изъ коего течетъ въ море рѣчка, въ которую изъ моря идетъ рыба разныхъ родовъ. Подлѣ моря на ярахъ въ падяхъ и близъ рѣчекъ ростутъ большія травы, высокія съ толстою трубкою, сладкія, изъ коей сидятъ вино, Кутагарникъ, Морковникъ Галамайникъ, Черемша, разная кислица, приморскія Пырей и другія болотныя травы; на сухихъ мѣстахъ ростутъ разные цвѣты, звѣробой, разныхъ родовъ Сарана и коренье Миту и Чакича называемое, въ довольномъ количествѣ. На Сѣверной сторонѣ по многимъ мѣстамъ родится довольно полеваго гороху, земля мѣстами черная и влажная, ягоды родятся рябина, крупный сладкій Шипишникъ; Лисицы водятся красныя и бѣловатыя и великое множество крысъ. Около острова по многимъ мѣстамъ бухты, которыя Байдарамъ вмѣсто пристаней служатъ, а на полуденной сторонѣ острова есть и такая, гдѣ всякія суда приставать могутъ. Около острова какъ на полуденномъ, такъ и на Сѣверномъ концѣ и въ утесахъ видны жилы на подобіе серебряной руды, а по другимъ мѣстамъ разнаго вида бѣловатыя и красныя, изъ которыхъ три камня дворяниномъ Антипинымъ, бывшимъ на семъ островѣ, привезены были въ Иркутскъ, и по изслѣдованію г. Карамышева нашлось, что въ одномъ изъ нихъ мѣдная калчаданная руда со вмѣшаннымъ кварцомъ, можетъ дать изъ 100 отъ 10 до 15; въ другомъ стальноплотной чистой колчеданъ, содержащій большую часть сѣры горючей и нѣсколько желѣза, къ тому примѣшанъ кремнистой кварцъ; изъ сего колчедана можно дѣлать сѣру горючую, зеленой купоросъ и красную краску. Въ третьемъ сѣрной колчеданъ, содержащій весьма малую часть мѣди, сидящей въ горносальной съ малою частію смѣшанной породѣ. Около острова водятся Бобры и Нерпы, для промыслу оныхъ пріѣзжаютъ мохнатые Курильцы съ острововъ Еторту, Кунасыра, Чикоша и другихъ, и живутъ до Августа, а нѣкоторые остаются тутъ и зимовать.
Еторпу островъ отъ вышеписаннаго отстоитъ на 50 верстъ и какъ въ длину, такъ и въ ширину простирается на триста верстъ. По сему острову разсѣяны хребты, горы и сопки высокія, изъ коихъ одна на Сѣверномъ концѣ безпрестанно курится, иногда выбрасываетъ и пламень, на поверхности хребтовъ голецъ, щебень и утесы, между коими пади и рѣчки глубокія. Около рѣкъ и по всему острову ростетъ толстой Березникъ, Ольховникъ, Рябинникъ и Тальникъ высокой, между ими ростетъ Райма и другой лѣсъ, подобной березнику; по сему острову камышникъ толщиною въ трость; а по ровнымъ мѣстамъ растуть травы и цвѣты, земля влажная и черыая, на которой вѣроятно, что всякой хлѣбъ могъ бы родиться. По падямъ и подлѣ моря на ярахъ ростутъ разныя травы, сладкая, Шаламойникъ, Кутагарникъ, Черемша, Кислица и высокая трава на одной дудкѣ съ большимъ листомъ. Къ полуденной сторонѣ почти съ половины острова по горамъ и ровнымъ мѣстамъ начался лѣсъ лиственичной, которой близъ моря не толстъ, а подалѣ годится на строеніе. Черныхъ медвѣдей, Соболей, Лисицъ, крысъ и другаго гнусу въ лѣсахъ довольно. Берегъ около всего острова состоитъ изъ широкихъ губъ и бухтъ, и пещаныхъ съ утесами мысовъ; изъ хребтовъ въ бухты и губы впадаютъ рѣчки въ коихъ въ лѣтнее время бываетъ такая же рыба, какая на предъописанномъ острову; въ рѣчки, вышедшія на Сѣверную сторону лѣтомъ входитъ всякая рыба, а въ Сентябрѣ и Ноябрѣ мѣсяцѣ кеть и бѣлая рыба. На той же сторонѣ близъ Сѣвернаго конца большое рыбное озеро, изъ котораго въ море течетъ рѣчка. Около острова въ тихіе дни на Байдарахъ ловятъ удами треску, Палтусы, Ряжму и другія рыбы. По разнымъ бухтамъ на семъ островѣ живутъ мохнатые Курильцы большими семьями, мужескаго полу 99, женскаго 117, малолѣтныхъ мужеска 58, женска 79. Около острова водится только Нерпа и Сивучи небольшаго рода; недостатокъ другихъ морскихъ звѣрей награждается выкидываемыми на берегъ Китами и большими Косатками.
Кунасыръ или Кунашпръ островъ, отстоитъ отъ вышеписаннаго на 40 верстъ, и простирается въ длину на 150, а въ ширину на 50 верстъ. Вдоль острова протянулись сопки и хребты высокіе; но посрединѣ есть равные и низменые мѣста. Подлѣ хребтовъ по падямъ ростетъ ельникъ, Листвякъ, Березникъ, Ольховникъ, Рябинникъ, Тальникъ и мѣстами сланцовой Кедровникъ, а по равнымъ мѣстамъ Еловой и лиственичной лѣсъ годной. По низкимъ мѣстамъ посрединѣ острова лѣсъ рѣдкой кустарникъ, трава ростетъ всякая, поля хорошія, гдѣ всякому хлѣбу родишься можно. Около берега мѣстами ростутъ тѣже травы, какія и на другихъ островахъ; сладкая трава весьма толста и высока. Звѣри водятся черные Медвѣди, Соболи и Лисицы, а въ рѣкахъ Выдры.
На полуденномъ концѣ сего острова отъ хребтовъ верстъ на пять низкое мѣсто, гдѣ вымываетъ изъ моря Жемчужныхъ раковинъ, которыхъ довольное число по песку валяется, и употребляются вмѣсто тарелокъ. За мысомъ изъ бухты съ моря заливъ большой, подобный озеру; въ него изъ хребтовъ пала рѣчка, въ которую въ лѣтнее время изъ моря входитъ рыба всякихъ родовъ. По выше лопатки и низкаго мѣста большое озеро изъ котораго въ море бѣжитъ рѣчка, и по ней изъ моря осенью въ озеро накопляется довольное число Кеты и бѣлой рыбы. На Сѣверной сторонѣ подлѣ моря есть такъ же озера, около береговъ промышляютъ сѣтьми Треску, Палтусину и другихъ родовъ, рыбы довольно, и между ими родъ рыбы, подобной Стерледямъ. На островѣ живутъ мѣстами мохнатые Курильцы, мущинъ 41, женщинъ 95; дѣтей мужеска полу 27, женска 33. На семъ островѣ построена крѣпость и обведена рвомъ.
Чикоши или Шигоданъ, дватцать перьвый Курильскій островъ, отстоитъ отъ вышеписаннаго на 70 верстъ; въ длину имѣетъ 120, а въ ширину 40 верстъ. На немъ, такъ какъ и на прочихъ, есть горы и Сопки, рѣчки и озера, лѣсъ ростетъ такой же., какъ на предъидущемъ. По рѣчкамъ и озерамъ живутъ мохнатые Курильцы и промышляющіе въ морѣ и озерахъ рыбу. Звѣри водятся Лисицы и Соболи.
Матмай или Аткисъ островъ, отъ острова Чикота отстоитъ на 20, а отъ Кунасыра на 25 верстъ. Величина сего острова неизвѣстна; а нѣкоторые Японцы думаютъ, что онъ есть часть матерой земли, но мы того за вѣрное принять не можемъ, и точно не знаемъ, островомъ ли ево считать, или матерою землею.
На Южномъ концѣ Матмая есть городокъ того же имени гдѣ живетъ начальникъ. Величина земли владѣнія Японцовъ и Китайцовъ не извѣстна. Собственно же Матмаемъ владѣютъ мохнатые Курильцы, не подвластные ни Китайцамъ, ни Японцамъ, и имѣютъ свои законы. Каждая ихъ часть имѣетъ начальниковъ старшихъ въ роду, которые правятъ какъ хозяевами главные повелители; но естьли у нихъ надъ симя главная особа, не извѣстно.
Японцы и Китайцы для торгу съ Курильцами, пріѣзжаютъ на Матмай судами привозятъ имъ платье изъ бумажныхъ и шелковыхъ матерій, лаковую посуду, сорочинское пшено, важу тобакъ, сабли, ножи, котлы, топоры и прочее; а отъ нихъ въ мѣну получаютъ Бобровъ, Нерпу, мѣхи разныхъ звѣрей, Китовой и другихъ морскихъ звѣрей жиръ, рыбу, Орлиныя перья и прочее.
На извѣстномъ намъ берегу Матмая, то есть, на мысѣ, протянувшемся къ Сѣверу, вездѣ высокія горы, лежащіе хребтомъ къ Восточной сторонѣ. Въ срединѣ острова между хребтами есть пади или увалы широкіе, множество рѣкъ, текущихъ въ море, морскихъ заливовъ, и губъ для гаваней довольно. На Матмаѣ ростетъ Дубъ, Букъ, Вязъ, Липа, Березникъ, Тальникъ и мною другаго лѣсу въ Россіи неизвѣстнаго. Въ хребтахъ ростутъ большіе орѣхи, въ поляхъ травы не извѣстныя, ягоды Земляника, Шикша, Морошка, Шиповникъ. Въ лѣсахъ водятся черныя Медвѣди, Лоси, Олени, дикіе козы, мѣлкіе Соболи, Лисицы, Зайцы, а по рѣчкамъ Выдры. Дикихъ козъ жители стрѣляютъ изъ луковъ и ловятъ облавно. Птицъ по озерамъ всякаго рода довольно.
Курильцы о Богѣ никакого понятія не имѣютъ; а объявляютъ, что въ старину кто то въ туманѣ сходилъ съ неба на землю; обожаютъ птицу филина, и имѣютъ множество болванчиковъ, какъ Мунгалы и Тунгусы. Мертвыхъ зарываютъ въ землю, и вѣрятъ, что онѣ живутъ подъ землею.
Курильцы всѣ отращиваютъ бороды, которые отъ самыхъ глазъ всѣ лицо закрываютъ; по всему тѣлу имѣютъ мелкіе волосы, а на грудяхъ густые и черные, отъ чего и получили названіе мохнатыхъ.
Начальники и зажиточные люди ихъ носятъ. Японскіе и Китайскіе азямы, а прочіе шитое изъ кожъ медвѣжьихъ и дикихъ козъ такъ же и тканое изъ лякъ платье. Въ шитьѣ онаго упражняются женщины. На послѣднихъ трехъ островахъ жители говорятъ однимъ языкомъ, и разговаривая, часто гладятъ бороды и брюхо, и гладя ладонь о ладонь, гогочутъ, га, гое, га. Писмянъ же никакихъ не имѣютъ.
Во время кушанья всякой хозяинъ или старшина разрѣзываетъ поставленное, какъ то рыбу и прочее: первой кусокъ кладетъ себѣ, а потомъ дѣлитъ по старшинству. Во время ихъ кушанья, всѣ сидятъ кротко и молчатъ: старшей же при раздѣлѣ гогочетъ.
Курильцы мохнатые въ послѣднихъ четырехъ островахъ живутъ на балаганахъ, устроенныхъ на столбахъ, окладенныхъ и покрытыхъ травою. Ежели въ балаганѣ кто умретъ, то на другомъ мѣстѣ дѣлаютъ новой.
Беренговъ, или Командорской островъ безлюденъ, имѣетъ низкое положеніе и каменистъ, а особливо въ Юлгозападной сторонѣ, и лежитъ въ 250 верстахъ прямо на Востокъ отъ рѣки Камчатки, подъ 185 градусомъ долготы. Сей островъ содержитъ въ длину отъ 70 до 80 верстъ, и простирается отъ Сѣверозапада къ Юговостоку въ такомъ же направленіи, какъ и мѣдный островъ, получившій сіе названіе отъ того, что море выбрасываетъ на берега большіе и малые куски самородной мѣди, которой тамъ такое множество, что можно бы оною производить весьма выгодной торгъ съ Китайцами, у коихъ сей металлъ весьма дорогъ. Нѣкоторые изъ сихъ мѣдныхъ кусковъ имѣютъ такой видъ, какъ будто бы прежде были разтоплены, хотя мѣстоположеніе сего острова и невысокое, однако онъ имѣетъ много холмовъ. Море выбрасываетъ иногда на сей островъ настоящее конфорное, и еще другое дерево, которое имѣетъ бѣлой цвѣтъ, мягко и благовонно. Мѣдный островъ лежитъ въ 60 или 70 верстахъ отъ Южновосточнаго носу Берингова острова, и въ длину содержитъ около 50 верстъ.
Алеутскихъ острововъ число неизвѣстно. Сіи острова лежатъ почти въ 500 верстахъ отъ Мѣднаго острова и простираются отъ Востока къ Югу. Аттакъ есть ближайшій. Онъ кажется обширнѣе Берингова острова, и лежитъ отъ Запада къ Юговостоку въ 20 верстахъ отъ онаго къ Востоку находится Самія, не подалеку же отъ Восточнаго краю лежитъ еще другой небольшой островъ. Въ Южной сторонѣ отъ морскаго прилива, отдѣляющаго оба сіи острова, находится Анатта почти въ томъ же самомъ положеніи, и въ длину имѣетъ не болѣе 25 верстъ. Всѣ сіи острова лежатъ между 54 и 55 градусомъ Сѣверной широты. Жители сихъ острововъ по большой части питаются сушеною рыбою и другими морскими звѣрями.
За Алеутскими островами слѣдуютъ Адріановскіе острова, кои простираются даже до Лисьихъ и дополняютъ рядъ острововъ отъ Камчатки до Америки. Сіи острова Адріановскими называются по той причинѣ, что Адріанъ Толстыхъ во время своего путешествія въ 1760 году былъ почти на всѣхъ сихъ островахъ.
Островъ Анга содержитъ въ окружности около 130 верстъ, и на немъ есть многія высокія и каменистыя горы, промежъ которыхъ лежатъ болота и Тундра; но высокія дерева совсѣмъ не ростутъ. Растенія тамошнія суть почти тѣже самыя, какія находятся и въ Камчаткѣ. Изъ ягодъ есть Водяница или Шикша но Голубица изрѣдка попадается. Числа жителей опредѣлишь не можно, потому что они безпрестанно переѣзжаютъ на байдарахъ съ одного острова на другой.
Канага лежитъ въ Западной сторонѣ отъ Аяги и имѣетъ въ окружности 200 верстъ. На семъ островѣ есть высокая огнедышущая гора, около которой жители собираютъ лѣтомъ сѣру. У подошвы сей горы находятся горячіе ключи, въ коихъ жители варятъ себѣ пищу. Въ прочемъ же островъ сей не имѣетъ никакихъ текущихъ водъ, и число жителей простирается только до 900 человѣкъ.
Четьхина лежитъ въ 40 верстахъ отъ Канаги въ Восточную сторону, и въ окружности имѣетъ около 80 верстъ. На немъ есть многія каменистыя горы, и коихъ примѣчанія достойною почитается такъ называемая Бѣлая Сопка. На низменныхъ мѣстахъ находятся такъ же горячіе ключи; однако изобильныхъ рыбою текущихъ водъ совсѣмъ нѣтъ. На семъ островѣ живутъ только четыре семьи.
Тагалакъ имѣетъ въ окружности 40 верстъ, и лежитъ въ 10 верстахъ къ Востоку отъ Четь Хина. На семъ островѣ каменныхъ горъ мало, а изобилующихъ рыбою текущихъ водъ вовсе нѣтъ. При томъ не ростутъ на немъ и такія травы, которыя бы можно было въ пищу употреблять. Берега его сплошь каменисты, по чему опасно приставать къ онымъ на байдарахъ. Жителей же токмо четыре семьи.
Атху лежитъ отъ Талагака къ Востоку же въ 40 верстахъ, а окружность его простирается до 560 верстъ. Не подалеку отъ сюда есть пристань, гдѣ суда безопасно на якорѣ стоять могутъ. На семъ островѣ много горъ, изъ коихъ вытекаютъ разныя рѣчки въ море впадающія, и въ одной изъ нихъ текущей къ Востоку, водится весьма много рыбы. Жителей на семъ островѣ около 60 человѣкъ.
Амлагъ гористый островъ, лежитъ къ Востоку въ семи верстахъ отъ острова Атху, и содержитъ въ окружности своей 500 верстъ. На немъ жителей такъ же 60 человѣкъ; но онъ имѣетъ изрядную пристань, и отмѣнно изобиленъ годными въ пищу кореньями. Малыхъ рѣкъ на семъ островѣ много, но рыба водится токмо въ одной, текущей къ Сѣверу.
Жители сихъ острововъ живутъ въ подземельныхъ пещерахъ, въ коихъ и зимою огня не разводятъ. Рубахи или парки свои дѣлаютъ изъ кожъ птицы Ару и Топорка, коихъ ловятъ силками. Во время дождливой погоды носятъ они еще и другое платье, сшитое изъ тюленьхъ и сивучьихъ кишекъ. Рыба Камбалу ловятъ они деревянными удами и ѣдятъ сырую. Они ни когда и ни чемъ въ прокъ не запасаются; по чему, ежели во время бурной погоды не могутъ выѣзжать на рыбную ловлю, принуждены бываютъ питаться морскою травою и улитками, коихъ собираютъ около берега, и ѣдятъ такъ же сырыхъ. Морскихъ Бобровъ ловятъ они въ Маіѣ и Іюнѣ мѣсяцахъ слѣдующимъ образомъ: во время тихой погоды выѣзжаютъ они на нѣсколькихъ байдарахъ въ море, и увидя Бобра, стрѣляютъ по немъ изъ гарпуновъ, а по томъ подъѣзжаютъ къ нему такъ близко, что онъ никакъ уйти не можетъ. Равнымъ образомъ ловятъ они и Тюленей. Они и во время самой жестокой стужи обыкновеннаго своего платья неперемѣняютъ; въ чрезвычайные же морозы жгутъ только сухую траву, и грѣютъ около огня свое одѣяніе. Женское и дѣтское платье шьется у нихъ изъ Бобровъ, и точно такъ же какъ и мужское. Ежели случится имъ ночевать внѣ своего жилища, то. вырываютъ они въ землѣ яму, и ложатся въ оную спать; при чемъ одѣваются токмо платьемъ и рогожами изъ травы сплетенными. О будущемъ совсѣмъ не помышляютъ, и думаютъ единственно о настоящемъ; о законѣ не имѣютъ ни малѣйшаго понятія, и не полагаютъ ни какого различія въ разсужденіи благопристойнаго и не благопристойнаго, да и весьма мало рознятся отъ скотовъ.
Слѣдуютъ за Алеутскими и Андреановскими, и лежатъ между 53 и 55 градусами Сѣверной широты, и между 210 и 218 градусовъ долготы; а по тому и примыкаются къ Америкѣ.
Уналашка или Агуналяска, знатнѣйшій Лисьевской островъ, по свидѣтельству однихъ имѣетъ въ длину 120, а по другимъ 200 верстъ, въ ширину отъ 10 до 18 верстъ, и лежитъ подъ 55 градусомъ 29 мин. Сѣверной широты, и отъ 215 до 215 градуса долготы. Съ Сѣверной стороны сего острова есть три залива, изъ которыхъ одинъ, называемый Удага простирается по Сѣверовосточной и Югозападной сторонѣ почти до самой половины острова. Лѣсу на немъ ни какого, кромѣ сланцу таковаго ненаходится; Ясашныхъ и неясашныхъ жителей до 200. Мущина платье носятъ птичье и кишешныя, камлей и шапки деревянныя, а женщины котиковы; въ губахъ и носу носятъ кости, въ ушахъ бисеръ и корольки разнаго цвѣта, но преимущественно бѣлаго; волосы съ переди стригутъ, а съ зади вяжутъ пучкомъ и выпускаютъ виски; юрты строятъ изъ наноснаго лѣсу, вкапѣваясь въ землю на сажень; по разнымъ рѣчкамъ промышляютъ рыбу красную, бѣлую, кижичь, гольцы и, горбушу; и къ пищѣ служащіе ягоды Малину, Шикшу, Черницу, Сарану, сладкую траву, корень Макарша и другой желтой, подобной осолодкѣ. На семъ островѣ водятся Лисицы чернобурыя, сиводушки и красныя; морскія Нерпы, Снвучи и малое число Бобровъ. Обыватели Уналашки на промыселъ звѣрей и Китовъ выѣзжаютъ на байдарахъ въ Маіѣ мѣсяцѣ человѣкъ по 100; стрѣляютъ изъ луковъ и мечутъ съ доски стрѣлою, которая длиною около двухъ аршинъ, и у которой въ концѣ вставливается острая кость или камень, служащій вмѣсто желѣзца; къ стрѣламъ привязываютъ пузырьки, чтобъ они потонуть не могли.
Умнакъ, островъ отстоитъ отъ Уналашки на 5 верстъ, длиною отъ 100 до 150, а шириною отъ 7 до 15 верстъ. На Западномъ краю Сѣвернаго берега находится довольно пространная гавань, и заливъ въ которомъ лежитъ небольшой каменистой островокъ Адугакъ, а на Южной сторонѣ есть другой, называемой Шемилга. Лѣсу на немъ, кромѣ сланцу, нѣтъ никакого; по срединѣ острова есть горящая сопка, отъ которой по низмѣнымъ мѣстамъ исходятъ горячіе ключи; жители въ нихъ варятъ мясо, рыбу и коренье; звѣри водятся: Лисицы чернобурыя, сиводушки и красныя, Нерпы, Бобры въ маломъ количествѣ ; жителей до 80 человѣкъ, обходительны всѣ.
Кигалга, островъ, лежитъ отъ Уналашки къ Востоку въ 5 верстахъ; въ длину имѣетъ не больше 10, а въ ширину 1 верста. Лѣсу и рѣчекъ на немъ нѣтъ, а для пищи ростетъ Сарана, коренье; сладкая трава, ягоды шикша; на немъ водятся Лисицы тѣхъ же родовъ и нерпы, а Бобровъ нѣтъ.
Акутана, островъ отдѣленый отъ вышеписаннаго проливомъ верстъ на 20, въ длину имѣетъ, 40, а въ ширину отъ 5 до 10 верстъ, утесистъ и гавани способной не имѣющій; лѣсу на немъ кромѣ сланцу, не ростетъ; звѣри, кромѣ Бобровъ тѣже, что и на прочихъ островахъ, тожъ разумѣть должно и о травахъ и ягодахъ. Въ рѣчкахъ рыбы не бываетъ. Жителей сорокъ человѣкъ.
Акунъ островъ, отъ Акутана отстоитъ на 1 версту; въ длину имѣетъ 35, а въ ширину отъ 10 до 15 верстъ: не имѣетъ ни какой гавани, кромѣ бухты на Сѣверной сторонѣ; лѣсъ ростетъ сланецъ; рѣчки хотя на немъ и есть, но рыбы въ нихъ бываетъ мало. Сверьхъ коренья ростутъ обыкновенныя ягоды; звѣри водятся Лисицы бурыя, сиводушки, и красныя, Нерпы; Бобровъ же не бываетъ. Жителей Ясачныхъ и неясачныхъ 50 человѣкъ.
Аватанокъ островъ отъ вышеописаннаго отдѣляется, на Востокъ, проливомъ на 50 верстъ, въ длину имѣетъ 20, а въ ширину отъ 3 до 5 верстъ; гавани не имѣетъ; жители, коихъ числомъ до 20, въ пищу употребляютъ траву, коренье, Сарану, ягоды; рѣчки хотя и есть, но безрыбны; звѣри водятся тѣже, какъ и на прочихъ островахъ; Бобровъ не бываетъ; отъ сего острова на Юговостокъ лежитъ
Островъ Кигалка чрезь проливъ на 20 верстъ. Островъ сей имѣетъ въ длину 20, а въ ширину отъ 5 до 7 верстъ; гавани, кромѣ морской бухты, къ судовому отстою неспособной, никакой не имѣется; рѣчки безрыбны; жителей 40 человѣкъ. Родъ ихъ жизни, такой же, какъ и на прочихъ островахъ. Звѣри и травы тѣже, что и на другихъ.
Угамокъ островъ, отъ Кигалки отстоитъ на 5 верстъ; жителей на немъ 7 человѣкъ, кои образъ жизни имѣютъ тотъ же, что и на прочихъ островахъ; звѣри водятся только красныя Лисицы и Нерпы.
Кадьякъ островъ лежитъ къ Сѣверовостоку и отъ Уналашки отстоитъ на 800 верстъ. Величина сего острова, за опасностію отъ нападенія островитянъ, точно неизвѣстна; но полагаютъ въ длину 200, а въ ширину отъ 20 до 30 верстъ. На Восточномъ онаго носу есть Бухта, въ которую впали многія рѣчки, изобильная рыбою, и въ сей Бухтѣ находится заливъ, глубиною въ 2 1/2 сажени, которой можетъ служить гаванью для судовъ. Лѣсъ на семъ островѣ ростетъ Ольхонникъ, Рябинникъ, Тальникъ и небольшой Березнякъ; а въ хребтахъ есть не малой величины Топольникъ, изъ котораго дѣлаютъ боты, на подобіе Камчадальскихъ въ коихъ можно сидѣть пяти человѣкамъ. Ростетъ на немъ такъ же довольно сладкой травы; ягодъ: Шикша, Малины, Брусники, Морошки, Черницы, Голубицы и коренья; изобилуетъ онъ разною рыбою; звѣри водятся Лисицы бурыя, Сиводушки и красныя Еврашки, Выдры, Горностаи и соболи; изъ водяныхъ звѣрей примѣчены только Нерпы. Жители сего острова живуть въ Юртахъ, поставленыхъ на столбахъ, съ боковъ обиты лѣсомъ и покрыты травою. Въ нихъ подѣланы многія казенки. Юрты внутри обиты деревянными цырелками, рогожамъ подобными. Для входу въ нихъ сдѣлано окно, которое прикрывается кишечною окончиною. Въ зимнее время нагрѣваютъ сіи казенки горячими каменьями и живутъ въ нихъ Тоены и лучшіе мужики; посуду имѣютъ глиняную, и деревянную; число жителей неизвѣстно. Всѣ островскіе жители живутъ обществами, въ коихъ бываетъ человѣкъ по 50, а иногда по двѣсти и по триста, въ большихъ подземельныхъ юртахъ или пещерахъ, которыя имѣютъ въ длину отъ 60 до 80, въ ширину отъ 6 до 8, а въ вышину отъ 4 до 5 аршинъ. Кровли у жилищъ ихъ рѣшетенныя, и покрываются сперва травою, а потомъ землею. Въ кровлѣ бываетъ отъ двухъ до трехъ отверстій, а на иной отъ пяти до шести; и въ сіи отверстія входятъ и выходятъ они по лѣсницѣ. Каждая семья имѣетъ въ пещерѣ особенное отдѣленіе, которое означено столбами. Мущины и женщины сидятъ одни отъ другихъ особо, а дѣти лежатъ на землѣ; и имъ связываютъ ноги, дабы они научились сидѣть на гоккѣ.
Въ жилищахъ ихъ гораздо больше чистоты, нежели у Камчадаловъ; и хотя они не держатъ въ нихъ огня, однако при всемъ томъ бываетъ тамъ столь жарко, что мужчины и женщины сидятъ обыкновенно нагіе. Естлиже они зимою, будучи въ отлучкѣ перезябнутъ, то пришедши домой зажигаютъ сухую траву, которою запасаются лѣтомъ, а по томъ становятся надъ огнемъ, и такимъ образомъ надѣваютъ кожаныя свои рубахи. Въ нутри жилищъ ихъ темно, по чему держатъ они въ большихъ лампадахъ огонь, а особливо зимою. Лампады же выдѣлываютъ изъ камня, и кладутъ въ нихъ свѣтильну изъ травы ситника. Такой выточенной камень называется Чадукъ.
Островскіе жители росту средняго, тѣломъ желты, лицемъ плоски и черноволосы. Мужчины брѣютъ у себя обостреннымъ камнемъ, или можемъ всю голову вокругъ: однако на верхушкѣ оной оставляютъ небольшой кружокъ волосовъ, кои висятъ со всѣхъ сторонъ. Иные мужчины умащиваютъ бороды, а иные ихъ брѣютъ, или выщипываютъ волосы съ корнемъ. Женщины подрѣзываютъ съ переди волосы на равнѣ со лбомъ, на зади же связываютъ въ пучокъ. На лицѣ, на спинѣ, на рукахъ и подъ мышками выводятъ они разные узоры, которые сперва накалываютъ иглою, а потомъ натираютъ нѣкоторою черною глиною. Въ нижней губѣ прорѣзываютъ они по три скважины, и въ среднюю продѣваютъ плоскую кость, или небольшой цвѣтной камень; а въ постороннія вставливаютъ длинныя обвостренныя кости, которыя достаютъ до самыхъ ушей. Такія же скважины дѣлаютъ они и въ носовомъ хрящу, и продѣваютъ сквозь оныя небольшія кости, отъ чего нозри ихъ всегда бываютъ приподняты къ верьху. Они дѣлаютъ и въ ушахъ скважины, въ коихъ носить разныя украшенія, и наипаче пронизки, такъ же янтарные куски, которые жители разныхъ острововъ вымѣниваютъ у обитателей острова Алаксы на стрѣлы и камни. Мужчины носятъ рубахи изъ птичьихъ кожъ, длиною по колѣна, и надѣваютъ ихъ черезъ голову. Сіи рубахи съ переди и съзади какъ будто обливаютъ около тѣла. Въ дождливое же время надѣваютъ они верхнее платье или камней, дѣлаемое изъ пузырей и другихъ внутреннихъ частей Сивучей и Китовъ, которыя они надуваютъ и сушатъ,
Женское платье покроемъ такое же какъ и мужское, и отличается только тѣмъ, что дѣлается изъ кожъ морскихъ Бобровъ и медвѣдей. Сіи кожи подкрашиваютъ нѣкоторою красною землею, и изрядно сшиваютъ жилами. Сверьхъ того украшаютъ они платье свое бобровою опушкою и кожаною бахрамою: на шеѣ же носятъ пронизки. Они шьютъ костеными иглами., а вмѣсто нитокъ употребляютъ жилы.
Нѣкоторые носятъ шапки изъ пестрыхъ птичьихъ кожъ, у которыхъ оставляютъ отчасти крылья и хвостъ. У обыкновенныхъ ихъ шапокъ, въ которыхъ ходятъ на рыбную ловлю и звѣриной промыселъ, торчитъ въ переди не большая досчечка, украшенная коренными зубами Сивучей, или пронизками, у Россіянъ вымѣненными. Во время же праздниковъ своихъ носятъ они еще лучшія шапки.
Обмѣнныя торги производятъ они между собою морскими Бобрами, платьемъ изъ птичьихъ кожъ, рубахами изъ кишекъ, большими кожами Сивучей къ покрыванію байдаръ употребляемыми, деревянными шапками, стрѣлами и нитками изъ жилъ и изъ оленьяго волосу, которой они получаютъ съ полуострова Аляска. Домашнія ихъ вещи состоятъ изъ четвероугольныхъ ведеръ и большихъ корытъ, кои дѣлаютъ изъ лѣсу, моремъ на берегъ выбрасываемаго. Вмѣсто топоровъ употребляютъ кривые каменные или костяные ножи. Однако они имѣютъ и желѣзные ножи, кои безъ сомнѣнія получили отъ Россіянъ. Огонь высѣкаютъ они иногда изъ двухъ кремней, ударяя одинъ объ другой надъ бобровымъ пухомъ съ сѣрою перемѣшаннымъ, или надъ сухими листьями. Обыкновенный же ихъ способъ доставить огонь состоитъ въ томъ, что они по примѣру Камчадаловъ дѣлаютъ въ доскѣ дыры, и просунувъ палку вертятъ съ великою скоростію до тѣхъ поръ, пока дерево не начнетъ загараться; послѣ чего ловятъ искру на трутъ. Суда имѣютъ они двоякія, большія и малыя. Къ первымъ принадлежатъ байдары, кожею обшитыя и имѣющія на обѣимъ сторонамъ веслы; въ нихъ могутъ помѣститься отъ 30 до 40 человѣкъ. Малыя же суда подобныя Гренландскимъ ботамъ, дѣлаются изъ весьма тонкихъ рѣшетинъ, и обыкновенно обшиваются кожею, которая покрываетъ судно какъ по бокамъ, такъ и сверьху, и плотно обтягивается около тѣла того, кто сидя въ немъ гребетъ. Въ нѣкоторыя изъ сихъ послѣднихъ судовъ садится и по два человѣка, и одинъ гребетъ, а другой ловитъ рыбу. Однако сей родъ судовъ представленъ кажется для преимущества однимъ только Тоіонамъ, и ихъ правятъ двулопатистымъ весломъ; вѣсомъ никогда не бываютъ они болѣе 50 фунтовъ. На сихъ судахъ переплываютъ они съ одного острова на другой, и въ тихую погоду проходятъ далеко въ море, гдѣ ловятъ треску и Камбалу костяными удами, для коихъ снурки дѣлаютъ изъ жилъ или изъ морской травы. Въ ручьяхъ бьютъ они рыбу стрѣлами. Море выбрасываетъ иногда на берегъ Китовъ и другихъ морскихъ звѣрей, коихъ они такъ же употребляютъ себѣ въ пищу. Они никогда не промышляютъ ни звѣрей ни рыбъ столько, сколько имъ надобно, и по тому питаются больше улитками, морскою травою и всемъ тѣмъ, что море выбрасываетъ. Наибольше же любятъ они Сарану и другія коренья, такъ же и розныя ягоды. Пищу употребляютъ обыкновенно сырую; естли же вздумаютъ поѣсть чего нибудь варенаго, то кладутъ рыбу или мясо въ выдолбленной камень, и накрывъ другимъ замазываютъ глиною, и разводятъ подъ ними огонь. Съѣстные запасы сушатъ всегда безъ соли на вольномъ воздухѣ. Россійское масло посное и коровье ѣдятъ они весьма охотно, но хлѣба не любятъ. Когда имъ въ первой разъ доказали сахаръ, то они не смѣли его отвѣдать, пока не увидѣли, что Россіяне и сами оной ѣдятъ. Узнавъ же, что оной сладокъ, спрятали къ себѣ, дабы имъ поподчивать своихъ женъ. Нюхотельной табакъ, которой они такъ же отъ Россіянъ впервые получили, употребляютъ теперь съ великою охотою. Они кормятъ и самыхъ малыхъ дѣтей грубою пищею и обыкновенно сырымъ мясомъ. Ежели младенецъ разкричится, то мать вынесши его на морской берегъ, окунываетъ въ воду, хотя бы то было лѣтомъ или зимою, и держитъ его во оной до тѣхъ поръ, пока онъ кричать не перестанетъ. Но сіе непричиняетъ дѣтямъ ни малѣшаго вреда, а на противъ того укрѣпляетъ и предуготовляетъ ихъ къ стужѣ: по чему они во всю зиму, не чувствуя ни малѣйшей боли ходятъ босые. Они принуждены такъ же часто купаться въ водѣ; ибо островскіе жители вообще думаютъ, что они бываютъ отъ того смѣлѣе, предпріимчивѣе и впредь счастливѣе въ рыбной ловлѣ. Ежели островскіе жители имѣютъ у себя что въ запасѣ, то ѣдятъ не разбирая времени; естлиже ни чего не имѣютъ, то могутъ и нѣсколько дней сряду сносить голодъ. Они ни мало не брезгливы и глотаютъ не только насѣкомыхъ, кои безпрестанно по нимъ ползаютъ, но и мокроту изъ носу вытекающую. Моются же они сперва мочею, а потомъ водою. Оружія ихъ есть: лукъ, стрѣлы, рогатины и дротики. Сіи и послѣднія бросаютъ они съ небольшой доски, по примѣру Гренландцовъ, аршинъ на 50. Дротики бываютъ длиною въ полтора аршина, и ратовище, которое судя по тому, чемъ они его обдѣлываютъ, довольно хорошее, составляется не рѣдко изъ двухъ кусковъ. Копья были прежде какъ у стрѣлъ, такъ и рогатины ихъ каменныя и костяныя; но нынѣ обыкновенно дѣлаютъ изъ желѣза, которое получаютъ отъ Россіянь. Желѣзо точатъ они между двумя камнями, поливая оное часто морскою водою, и дѣлаютъ изъ него такъ же ножи и топоры, коими строятъ свои байдары. По словамъ престарѣлыхъ людей на островахъ Умнакѣ и Уналашкѣ жители сіи не вели ни когда ни между собою ни съ сосѣдями своими войны, выключая одинъ только случай, по которому имѣли они брань съ жителями Алашки. Поводомъ же къ сей брани служило слѣдующее обстоятельство. Сынъ Уналашскаго Тоіона имѣлъ вывихнутую руку, къ коей жители Алашки приѣхавшіе гостить на Уналашку, вздумали привязать бубенъ и на смѣхъ заставили его плясать. Сродники сего мальчика почитая себя обиженными завели съ ними ссору, и съ того времени жители сихъ острововъ живутъ всегда во враждѣ, чинятъ одни на другихъ нападенія и стараюися другъ друга раззорять. Жители Уналашки нравами не столь суровы, какъ другіе островскіе обыватели, и они гораздо вѣжливѣе и ласковѣе ихъ къ чужимъ людямъ; но при томъ ведутъ непрестанныя войны, во время которыхъ больше хитростію стараются одержать побѣду. Жители Унимака почитаются сильнѣйшимъ всѣхъ прочихъ: и они нападаютъ въ великомъ множествѣ на обывателей другихъ острововъ и похищаютъ у нихъ женъ, что бываетъ главнымъ къ войнѣ поводомъ. Островъ Алаксу наиболѣе они нападеніями своими безпокоятъ, по тому конечно, что онъ многолюднѣе и обширнѣе другихъ. Они ненавидятъ всѣхъ Россіянъ, почитая ихъ общими своими непріятелями, нападающими вездѣ, гдѣ токмо надѣются получить себѣ корысть, и потому побиваютъ ихъ вездѣ, гдѣ бы они имъ ни попались. Каждое селеніе, имѣетъ особливаго начальника, котораго они называютъ туку (Тоіонъ), и который предъ прочими ни саномъ, ни почестію не отмѣнитъ. Онъ рѣшитъ споры съ общаго согласія сосѣдей; и ежели выѣзжаетъ на суднѣ въ морѣ, то имѣетъ при себѣ служителя, которой называется Хате, и гребень вмѣсто его. Въ семъ заключается все его примѣтное преимущество; въ прочемъ же работаетъ онъ такъ какъ и другіе. Сіе званіе не наслѣдственное, но дается тѣмъ, которые отличаютъ себя отличными качествами или имѣютъ у себя много друзей. И потому весьма часто бываетъ избираемъ въ Тоіоны тотъ, кто самое большое имѣетъ семейство. Ежели они бываютъ ранены, то прикладываютъ къ ранѣ нѣкоторой желтой корень и постятся нѣсколько времени. Естьли же чувствуютъ боль въ головѣ, то каменнымъ ланцетомъ пускаютъ кровь изъ какой нибудь головной жилы. Когда они насаживаютъ копьеца на свои стрѣлы, то бьютъ себя въ носъ тѣхъ поръ, пока не пойдетъ кровь; и сею кровью приклеиваютъ они свои копья.
За убійство нѣтъ у нихъ никакого наказанія, по тому что они не имѣютъ судей. Естьли у островскихь жителей во время разъѣздовъ издержатся всѣ собственные ихъ припасы, то они переходя изъ одного селенія въ другое, просятъ милостыню, или требуютъ вспоможенія отъ друзей своихъ и сродниковъ.
Свадебныхъ обрядовъ не имѣютъ они никакихъ, и всякъ беретъ столько женъ, сколько онъ содержать въ состояніи; однакожъ никто болѣе четырехъ не имѣетъ. Иные удовлетворяютъ такъ же похоти своей и противнымъ природѣ образомъ по примѣру Камчадаловъ; и такіе мужчины носятъ женское платье. Жены живутъ не всѣ вмѣстѣ, но въ разныхъ юртахъ, какъ у Камчадаловъ. Мужья часто женъ своихъ промѣниваютъ на какія ни будь надобности, а во время голоду отдаютъ ихъ и за пузырь съ жиромъ. Нѣкоторые изъ таковыхъ мужей стараются такъ же получить женъ своихъ обратно; еслиже не могутъ выручить, а особливо такихъ, коихъ больше другихъ любили, то не рѣдко сами себя убиваютъ. Ежели чужестранцы прибудутъ въ какое ни есть селеніе, то женщины по общему ихъ обыкновенію выходятъ на встрѣчу, а мужчины остаются дома; и сіе почитается знакомъ дружества и доказательствомъ того, что пріѣзжіе могутъ быть безопасны. Ежели хозяинъ имѣетъ многихъ женъ, то онъ одною ссуждаетъ своего гостя; естьли же и у самаго его только одна, то отдаетъ ему служанку. Естьли мужъ умретъ въ юртѣ своей жены, то она удаляется въ темную пещеру, и живетъ тамъ сорокъ дней. То же самое дѣлаетъ и мужъ послѣ смерти любезнѣйшей изъ женъ своихъ. Когда же умрутъ отецъ и мать, то дѣти должны сами себѣ промышлять пропитаніе. Россіяне нашли многихъ въ такомъ горестномъ состояніи и нѣкоторые приводимы были къ нимъ для продажи. Празднества бываютъ у островскихъ жителей весьма часто, а особливо когда обыватели одного острова пріѣзжаютъ гостить на другой, мужчины выходятъ гостямъ навстрѣчу и бьютъ въ небольшія бубны; предъ ними же идутъ жены, кои поютъ пѣсни и пляшутъ. По окончаніи пляски, хозяинъ проситъ гостей принять въ празднествѣ участіе: и потомъ возвращается въ свое жилище, укладываетъ порядочно рогожи и ставитъ для гостей наилучшее свое кушанье. Гости же при пришедши садятся, и наѣвшись досыта начинаютъ веселиться. Сперва пляшутъ ребята, и прыгая бьютъ въ свои малинькіе бубны, а старшіе обоего пола поютъ въ сіе время пѣсни. По томъ пляшутъ мущины почти со всѣмъ нагіе, и занавѣшиваются только съ переди. Они идутъ малыми шагами одинъ за другимъ, и бьютъ въ большіе бубны. А когда они устанутъ, то смѣняютъ ихъ женщины, кои пляшутъ во всемъ своемъ платьѣ иногда по одиначкѣ, а иногда по парно: при чемъ имѣютъ они всегда съ собою довольно надутые пузыри, коими они пляшучи размахиваютъ. Между тѣмъ мужчины безпрестанно бьютъ въ бубны и потомъ; по окончаніи же пляски гасятъ огонь, разведенной въ юртѣ нарочно для сего празднества, и ежели случится тутъ волшебникъ, то начинаетъ въ темнотѣ колдовать, естьли же его нѣтъ, то гости отходятъ въ свой шалашъ, которой дѣлаютъ обыкновенно изъ байдаръ и рогожъ. Звѣрей промышляютъ они наибольше, начиная съ послѣднихъ чиселъ Октября до начала Декабря мѣсяца, и въ сіе время бьютъ они много молодыхъ морскихъ медвѣдей или китовъ, коихъ кожи употребляются на одѣяніе. Во весь же Декабрь Мѣсяцъ они веселятся; и сіи забавы разнятся отъ вышепомянутыхъ тѣмъ токмо, что мущины пляшутъ въ деревянныхъ личинахъ, изображающихъ разныхъ морскихъ звѣрей, и подкрашенныхъ красною, зеленою и черною землею, которую на сихъ островахъ находятъ. Во время празднества жители посѣщаютъ одни другихъ не только изъ разныхъ селеній, но и съ ближайшихъ острововъ. По окончаніи игрищъ ломаютъ они свои личины и бубны, или кладутъ ихъ въ пещеры горъ, откуда никогда ихъ болѣё не берутъ. Весною промышляютъ они старыхъ морскихъ Бобровъ, Сивучей и Китовъ; а лѣтомъ ловятъ на морѣ рыбу. Иные изъ Россійскихъ мореплавателей утверждаютъ, что островскіе жители не имѣютъ о Богѣ ни какого понятія; но мнѣніе сіе несправедливо; ибо и между ими дѣйствительно видны слѣды хотя непорядочнаго, однакожъ такого богопочитанія, какого отъ непросвѣщеннаго народа ожидать можно. Выше сего упомянуто уже нами что они при празднествахъ своихъ употребляютъ волшебниковъ, которые объявляютъ, что они внушаемы бываютъ Куганами или демонами. Естьли они что ни будь предсказываютъ, то надѣваютъ деревянныя личины, изображающія тѣхъ самихъ Кугановъ, которые по ихъ сказкамъ, имъ являлись; а потомъ они пляшутъ, ломаясь чрезвычайно, и бьютъ въ бубны покрытые рыбьею кожею. Островскіе жители носятъ такъ же на шапкахъ своихъ нѣкоторыя изображенія, и ставятъ ихъ сверьхъ того около юртъ для отвращенія діяволовъ или злыхъ духовъ. Все сіе довольно доказываеть, что и они имѣютъ нѣкоторую вѣру. Скудныхъ покойниковъ завертываютъ они въ ихъ платье или въ рогожу, а по томъ кладутъ во гробъ и засыпаютъ землею; богатыхъ же укладываютъ въ платьѣ и съ оружіемъ въ небольшія байдары, которыя дѣлаютъ изъ наноснаго лѣсу, и вѣшаютъ ихъ на столбахъ, поставленныхъ крестообразно; послѣ чего мертвое тѣло истлѣваетъ на вольномъ воздухѣ. Нравы и обычаи жителей Алеутскихъ острововъ весьма много сходствуютъ со нравами и обычаями жителей лисьихъ острововъ. Алеуты платятъ нынѣ ясакъ и совсѣмъ подвласный Россіи. Нѣкоторые изъ нихъ научились уже нѣсколько отъ Россійскихъ промышлениковъ и по Руски. Да и всѣ вообще жители острововъ въ Восточномъ Океанѣ лежащихъ отмѣнно склонны къ ученію и весьма скоро Россійской языкъ понимаютъ.