Владимир Маяковский. Полное собрание сочинений в тринадцати томах.
Том девятый. 1928
Подготовка текста и примечания В. А. Арутчевой
ГИХЛ, М., 1958
Тот, кто никогда не был в так называемой «провинции», плохо сейчас себе эту провинцию представляет.
Тот, кто был в этой провинции до революции, — не представляет ее совсем.
Прежде всего, самое название «провинция» дико устарело. Архаический язык еще склонен называть провинцией даже такие города, как Минск, Казань, Симферополь, а эти города, волей революции ставшие столицами, растут, строятся, а главное, дышат самостоятельной культурой своей освобожденной страны.
Наши дни — начало культурной революции — постоянно отмечают рост интересов рабочей массы к литературе.
Мне, по моей разъездной специальности чтеца стихов и лектора литературы, нагляднее и виднее этот рост.
За последние два месяца я выступал около 40 раз по разным городам Союза.
Первое впечатление — аудитория круто изменилась. Раньше редкий город мог бы выдержать более, чем один о литературный вечер. И аудитория — прежде густые, потом битые сливки города. Расходились задолго до окончания, чтобы не обменяли их ботики и шубы. Расстанешься после вечера и больше никогда и никого не видишь, разве что у зубного врача на приеме.
Сейчас любой платный вечер, рассчитанный на пару-рублевые билеты, неизменно горит. Тем не менее барьеры поломаны и стекла выбиты — это идут по два, по три на каждый входной и галерочный билет. Неизменная фраза перед началом каждого чтения: «Прошу товарищей галерочников слезть в партер!»
Настоящая аудитория и настоящее чтение начинается только на другой день.
Так, в Баку, после вечера в бывшем особняке бывшего миллионера, теперь Дворце тюркской культуры, звонки — «отношения».
— Товарищ Маяковский, ждем тебя в доках!
— Товарищ Маяковский, красноармейцы и комсостав такой-то и такой-то дивизии ждут тебя в Доме Красной Армии!
— Студенты не могут думать, что ты уедешь, не побывав у них…-- и т. д., и т. д.
Зато и слушатель встречается по-другому.
Грузчик в Одессе, свалив на пароход чьи-то чемоданы, здоровается со мной без всякого обмена фамилиями и, вместо: «Как поживаете?» — валит: «Скажи Госиздату, чтобы Ленина твоего дешевле издал».
Красноармеец из уличного патруля (3 года назад в Тифлисе) сам удостоверяет мою поэтическую личность.
За один день читал (за один, но не один) от гудка до гудка, в обеденный перерыв, прямо с токарного станка, на заводе Шмидта; от пяти до семи — красноармейцам и матросам в только что строенном, прекрасном, но холодном, нетопленном Доме Красной Армии; от девяти до часу — в университете, — это Баку. Еще бы, он столичнится на моих глазах.
Я помню дореволюционный Баку. Узкая дворцовая прибрежная полоса, за ней грязь Черного и Белого города, за ней — тройная грязь промыслов, с архаической фонтанной и желоночной добычей нефти. Где жили эти добыватели — аллах ведает, а если и жили где, то недолго.
Пыльно, безлисто.
Культура — «интернациональная».
Язык — среднерусский: «беру манташевские, даю манташевские!»
Запросы простые — заплатить копейку, вышибить рупь.
А тюркский язык — к чему он? Манташев и без него в Париже обойдется, а манташевский рабочий читать все равно не умеет.
Я видел Баку 24-го года.
Свобода наций бурно выплеснулась на каждый дом тюркским алфавитом вывесок.
С неба непрерывный дождь, с боков непролазная грязь (она течет с боков горок, делая улицы непроходимыми). С моря — непродуваемый, непродыхаемый норд-ост.
Каждый день моего недельного визита, пробираясь с кем-нибудь или к кому-нибудь из бакинцев, я слушал бесконечные планы, проекты.
Азцик. Тов. Агамали-Оглы говорит: «Тюркский алфавит — уже препятствие нашей культуре, мы переведем его на европейский, латинский».
Азнефть. Тов. Киферис говорит: «Желонки, фонтаны уже препятствие для нефтепромышленности. Мы переведем ее, выравняем на Америку, на групповой привод».
Азпролеты. Поэт говорит: экзотика, чадры, «синь тюркская» и прочие восточные сладости, вывозимые отсюда Есениным, — уже препятствие для нашей культуры, — мы должны ориентировать ее на рабочего, на индустрию.
После годовщины десятилетия я опять объехал Баку.
Часов в 6 утра протираю глаза. И от утра, и от необычайности зрелища. Навстречу прогромыхал электропоезд. Огромнейшие, чистейшие вагоны поднимали к проводам пары стальных иксов. На таких иксах вели поезда электровозы по тоннелям под Нью-Йорком. В двадцать четвертом я трясся здесь в чем-то теплушечном, обдаваемый копотью. Тогда дорога шла через песок и пустырь, сейчас — через европейские коттеджи, в садиках и цветниках.
Въезжаю в Баку.
В первый раз в жизни читаю тюркские слова вывесок латинским шрифтом.
Этот шрифт — культурнейшая революция, — это сближены пониманием начертания — четверти человечества.
Хожу. На пригорке сад. Лестница белого камня. Было кладбище. Велели родственников перенести. Теперь разрастается парк и сад, а лестница из невзятых памятников.
Вечером читаю в Доме тюркской культуры. До начала меня ведут в просторный зал читальни. Тов. Юрин, талантливый поэт из Бакинской ассоциации пролетписателей, знакомит с тюркскими, уже большими и знаменитыми (4 года!) писателями.
На столе развернуты журналы — толстый лит-политический — полутюркский, полулатинский алфавит. Тоньше — пионерский.
Это уже не сколок с московской культуры. Разница не количественная, а качественная. Это столичная культура --экономического, политического и культурного центра Азербайджана.
Сходства культуры — это не насилие сотни миллионов над десятком, — это общность идей одного трудового человечества, на разных языках строящего одну коммунистическую культуру.
На другой день я сорок минут мчал трамваем через новенький город в клуб Шаумяна — рабочие-подростки слушали стихи, не шелохнувшись, а потом — засыпали снегом записок.
— Что такое рифма?
— Как выучиться стать поэтом?.. и т. д.
Через три часа заторопились, но и торопливость особенная.
— Кончай, товарищ, а то завтра, в 7 утра трубы таскать, а уходить не хочется.
Я взялся писать и о Минске, и о Харькове, и о Краснодаре, и о Казани, но не могу оторваться на коротком расстоянии фельетона и от одного Баку.
Поэты и писатели, где живая хроника городов и людей?
Жизнь интереснее и сложнее поэтических и беллетристических книг о ней.
Я видел, как хохотали рабочие Баку над Яковом Шведовым, повертевшимся по Баку в качестве метра и потом тиснувшего в Москве стих (проснитесь, тов. редактор! У вас есть Б. С. Э.?) о том, что баржи наливаются нефтью прямо в Баку и прямо прут на Босфор, и даже без крохотной пересадки. А в хвост к этому стиху пристегнул от стиха бакинского поэта Юрина и без всяких кавычек.
Это пишет «знаменитый», бывший в Баку, а что пишут не знаменитые и не бывшие?
Провинция слопает! — так, что ли?
Фактов я еще наприведу в других очерках, но выводы и сейчас ясны.
Провинций много и сейчас, но они не то и не там, где были раньше. Провинция — думать, что для стихов подойдет и Каспийское море, впадающее в Черное.
Провинция — думать, что стихи величественнее газетной заметки, хотя их, как видите, можно высасывать из пальца (даже из чужого!), и никто за это из поэтов не выгоняет.
По Советской республике накопились новые факты, и ловить их в записную книжку интереснее, чем размусоливать потрепанный любовный фактик в целый роман или рассказ. Интереснее и читателю и писателю. Если писатель продолжит по-старому, его перерастет и массовый читатель, как уже перерос многие категории культработников.
Союз Советских Республик — это не политическая формула. Это жизнь тела территорий и наций со светлыми и особенными головами столиц.
[1928]
Рожденные столицы
Авторизованная машинописная копия:
Стр. 429
14 Вместо: По моей разъездной // 1 по своей разъездной
20—21 Вместо: потом битые // теперь битые
23—25 Вместо: Расстанешься после вечера и больше никогда и никого не видишь // Расстанешься с ними после вечера и больше их никогда не видишь
Стр. 430
24—25 Вместо: в только что строенном, прекрасном, но холодном // в холодном
Стр. 431
14 Вместо: Киферис говорит // Киферис говорил
17 Вместо: Поэт говорит // Поэт говорил
36 Вместо: культурнейшая революция // культурнейшая революцийща
Стр. 432
3 Вместо: талантливый // очень талантливый
8 Вместо: Тоньше // Больше
13 Вместо: Сходства // Сходство
34 Вместо: Яковом // Яшкой
39—41 Слова: [А хвост] А в хвост ….. кавычек — вставлены.
1 Знаком // отделяется текст основного источника от его первоначального варианта.
ПРИМЕЧАНИЯ править
Но. с (Новые стихи), изд. «Федерация», М. 1928, 108 стр. Слоны в комсомоле, изд. «Молодая гвардия», М. 1929, 96 стр.
Сочинения, т. 4, ГИЗ, М. —Л. 1929, 382 стр.
Туда и обратно, изд. «Федерация», М. 1930, 93 стр.
Сочинения, т. 6, ГИЗ, М. —Л. 1930, 256 стр.
Сочинения, т. 7, ГИЗ, М. —Л. 1930, 351 стр.
Без доклада не входить, ГИЗ, М. —Л. 1930, 112 стр.
Сочинения, т. 8, ГИЗ, М. —Л. 1931, 333 стр.
БММ — Библиотека-Музей В. Маяковского,
ГЛМ — Государственный литературный музей.
ИМЛИ — Институт мировой литературы им. А. М. Горького Академии наук СССР.
ЦГАЛИ — Центральный Государственный архив литературы и искусства СССР.
Рожденные столицы (стр. 429). Авторизованная машинописная копия (ЦГАЛИ); газ. «Ленинградская правда», 1928, № 19, 22 января.
Печатается по тексту газеты «Ленинградская правда».
Очерк написан после лекционной поездки Маяковского в конце 1927 г. по маршруту Харьков--Ростов--Новочеркасск--Таганрог-Армавир--Баку--Тифлис. В Баку Маяковский за четыре дня (с 4 по 7 декабря) выступил семь раз.
Стр. 429. Симферополь — был столицей существовавшей до 1945 г. Крымской АССР.
Стр. 430. …в Баку, после вечера в бывшем особняке бывшего миллионера.--Речь идет о первом выступлении Маяковского в Баку 4 декабря с чтением поэмы «Хорошо!» в бывшем доме нефтепромышленника Мусы Нагиева. Адрес этого «бывшего особняка» сокращенно записан Маяковским в записной книжке № 51: «Б<ывший> д<ом> Муса Нагиева Николаевская ул<ица> у Парапета „Исмаилья“ Дворец культуры».
…желоночная добыча нефти — подъем нефти из скважины при помощи желонки, примитивного прибора, напоминающего ведро.
…"беру манташевские, даю манташевские!" — Речь идет о биржевых спекуляциях акциями бывшего нефтепромышленника Манташева.
Стр. 431 Я видел Баку 24-го года.-- В 1924 г. Маяковский в Баку не выступал, но, возможно, останавливался на обратном пути из Тифлиса, где он был в начале сентября 1924 г. Не лишено также вероятия, что 24-й год назван ошибочно и Маяковский имеет в виду свое посещение Баку в феврале 1926 г. Дальнейший текст подтверждает это предположение, так как с председателем АзЦИКа (Азербайджанского Центрального Исполнительного Комитета Советов) Агамали Оглы поэт познакомился в 1926 г.
Тов. Киферис — Тиферис Л. Л. (ум. 1956) — в 1927 г. один из руководителей технической реконструкции бакинской нефтяной промышленности. Групповой привод — метод глубоконасосной эксплуатации, при котором от одного привода (мотора) эксплуатируется несколько (группа) скважин.
Азпролеты — азербайджанские пролетарские поэты.
…восточные сладости, вывозимые отсюда Есениным.-- Маяковский имеет в виду сборник стихов С. А. Есенина «Персидские мотивы». Стихи, вошедшие в этот сборник, были написаны Есениным в 1924 г. в Баку.
…от необычайности зрелища. — Речь идет о первой в СССР электрифицированной в 1926 г. железной дороге между Баку и его рабочими пригородами — Сабунчи — Сураханы.
Стр. 432. Яков Шведов (род. в 1905 г.) — советский писатель.