ТОМ XIII
правитьГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
МОСКВА * 1926 * ЛЕНИНГРАД
Речь на собрании членов РСДРП 2 сентября 1904 г.
Непримиримые называют теперь наши центральные учреждения сборищем интриганов. К этим интриганам я имею честь принадлежать как член редакции и как член Совета, и именно в качестве «интригана» я буду говорить теперь. Моя первая интрига состоит в том, что я кооптировал в редакцию товарищей Мартова, Аксельрода, Засулич и Старовера. Говорят, что я этим нарушил волю большинства. Но это неверно. Я следовал уставу, который предоставил центральным учреждениям право кооптации! Да и каково было наше знаменитое большинство на съезде? Нас было одним человеком более, так что, когда этот человек перешел на сторону меньшинства, то съезд оказался разделенным на две половины, что и выразилось в его последней резолюции, касающейся судьбы протоколов. Продолжать политику так называемого «большинства» значило организовать в партии гражданскую войну, упорную и крайне вредную для нашего дела, борьбу между почти равными силами. Какой смысл могла иметь идейная борьба? Говорят, что это была бы борьба с оппортунизмом. Но нужно, чтобы слова имели человеческий смысл. Какой же Мартов оппортунист? Какой оппортунист Аксельрод или Старовер? Когда Каутский услыхал, что их называют оппортунистами, то он расхохотался. Обвинение их в оппортунизме совершенно бессмысленно, а между тем этим обвинением прикрывалась братоубийственная борьба, благодаря которой падали наши политические акции и поднимались акций социалистов-революционеров и «Освобождения». Эту вред-ную борьбу необходимо было прекратить, и на это я еще осенью прошлого года указал ЦК, и в том же направлении действовал я, пользуясь своим законным правом кооптации. Такова моя первая интрига.
Редакцию «Искры» обвиняют в резкости полемики с нашими «твердокаменными». Эта резкая полемика есть, очевидно, моя вторая интрига, потому что я полемизировал резче, чем кто-либо другой. Почему я так поступал? На это отвечают слова чириковского Нахмана, взятые мною эпиграфом к моей статье: «Централизм или бонапартизм?» Мне больно было видеть те, может быть неизлечимые, раны, которые «твердокаменные» наносили нашей партии. Товарищ Л. сказал, что мы должны были бы обращаться с зарвавшимися комитетами так, как учитель обращается с учеником, но я не знаю, какая педагогическая система требует, чтобы учитель гладил по головке того ученика, который, с своей стороны, осыпает его бранью? Во всяком случае я не сторонник такой системы. А что зарвавшиеся комитеты не церемонились с нами в выражениях, в том каждый может убедиться.
Здесь было высказано опасение насчет того, что от восстановления мира в партии пострадает т. Ленин. Но, во-первых, это опасение заставляет меня вспомнить известные слова одной из героинь Островского: «Кто тебя, батюшка, Кит Китыч, обидит! Ты сам всякого обидишь». А, во-вторых, я не понимаю, каким образом тот бы он пострадать? Разве кто-нибудь предлагает против него какие-нибудь специальные меры? Об этом нет и речи! А если психология т. Ленина такова, что он чувствует себя хорошо только во время партийных междоусобий, то тем хуже для него; нам жаль, но помочь ему мы не можем.
«Интрига» ЦК состоит в том, что он будто бы принял некоторые незаконные меры к умиротворению нашей партии. В принципе я не отрицаю возможности для ЦК, — как и всякой другой коллегии или всякого отдельного лица, — принять незаконную меру: errare humanum est. Ho разбирать и поправлять его ошибку надо законным порядком, а «твердокаменные», — эти, по-видимому, неуклонные сторонники дисциплины, — поступают совсем незаконно, осыпая ЦК бранью и рекомендуя товарищам не повиноваться ему. Вот она дисциплина «твердокаменных»! ЦО провинился только в том, что не захотел продолжать междоусобие. Но это — непростительный, смертный грех в глазах «твердокаменных». Они напоминают мне албанцев, о которых я прочитал сегодня в «Journal de Genève» странное известие: албанцы отправили к султану депутацию, которая должна поставить ему на вид, что они, албанцы, взбунтуются, если он не возьмет назад тех уступок, которые он делает македонцам. Албанцы ничего не требуют для себя, они народ бескорыстный: они хотят только, чтобы «красный султан» не переставал резать македонцев. Спрашивается, как угодить албанцам, не нарушая справедливости? Это невозможно. И совершенно так же невозможно угодить нашим албанцам, — нашим «твердокаменным», — не губя партии.
Но мы не должны, не можем и не будем губить ее. Амстердамский конгресс принял, между прочим, резолюцию, гласящую, что в каждой стране должна быть только одна социалистическая партия, подобно тому, как в каждой стране есть только один пролетариат. Мы, стоящие на точке зрения пролетариата, должны сделать все от нас зависящее для того, чтобы и у нас в России была только одна социал-демократическая партия, подобно тому, как есть в ней только один рабочий класс.