Речь генуэзского дожа Жироламо Дураццо и ответ Наполеона Бонапарте
правитьВ 4й день июня после обеда г. Бонапарте допустил к себе на аудиенцию дожа генуэзского и депутатов, которые представлены были принцем Евгением. — Дож произнес следующую речь:
«Повергаем к стопам В. В. желание Сената и народа лигурийского. При возрождении сего народа вы приняли на себя долг сделать его счастливым. Он тогда только может сделаться счастливым, когда будет управляем вашей мудростью, защищаем вашей храбростью. Перемены, произошедшие в областях сопредельных, имели несчастнейшие следствия для отдаленной нашей республики; они требуют, чтобы мы присоединены были к Франции, которую вы славой своей осеняете. Нам поручено изъявить пред вами сие желание и исходатайствовать, чтобы удостоили его своим вниманием. Европа, зная причины сего желания, может быть уверена, что оно не есть следствие постороннего влияния, но необходимость, к которой привело нас нынешнее наше положение. Благоволите В. В. внять прошению народа, который был в союзе с Францией во времена самые наиблагоприятнейшие; соедините с вашей империей ту Лигурию, которая была первым театром ваших побед и первой ступенью к престолу, занимаемому вами для счастья всем благоустроенных обществ; удостойте нас принятием в число своих подданных; никто из них не превзойдет нас в верности и преданности.»
По окончании слова, дож подал Наполеону сенатское определение и положил на ступени трона большой ящик, который насилу могли нести два служителя. В ящике находились списки голосов от архиепископов, епископов и прочего духовенства, от морских и сухопутных чиновников, от властей гражданских, от национального института и университетов, от граждан генуэзских, от 47 округов и 705 приходских обществ, составляющих Лигурийскую республику.
Бонапарте отвечал:
Обстоятельства дел и самые ваши желания в течении десяти лет нередко заставляли меня принимать участие во внутреннем положении республики. Я всегда хотел и старался, чтобы вы, наслаждаясь тишиной, получили благородный образ мыслей; — он один мог бы возвратить правительству вашему тот блеск, которым оно отличалось за несколько перед сим столетий. Но я скоро уверился, что вы не можете сделать ничего достойного славы ваших предков. Все переменилось. Новые правила морских законов, которые англичане приняли сами и принять заставили большую часть Европы; право блокады, которое они могут распространить на крепости, не подлежащие осаде, даже на все берега и реки, и которое в самом деле есть не что иное, как право уничтожать торговлю народов по своему произволу; размножающиеся грабительства варварийских народов — все сии обстоятельства изнуряли вас при вашей независимости. Потомство будет мне благодарить за намерение возвратить морям свободу и принудить варварийцев, оставя разбойничество, быть честными людьми и землепашцами. Выгоды человека и сан его управляли моими мыслями. Англия при заключении Амьенского трактата не захотела участвовать в сем благородном намерении; другая твердой земли держава обнаружила подобное нехотение. Мне одному оставалось начать войну для произведения в действо справедливого намерения; но я имею право лить кровь моих народов только в том случае, когда их польза того требует.
Когда Англия отказалась удовлетворить Европу в рассуждении требуемого ограничения права блокады; когда корабли слабых государств, не будучи в состоянии защищаться, соделались жертвой варварийских разбойников: в то время исчезла независимость морей. Люди проницательные могли предвидеть, что ныне исполнилось. Если для народа торгового не существует независимость на море, тогда он бывает в необходимости соединиться с сильнейшим флагом. Я исполню ваше желание; присоединю вас к великому (!!) моему народу. В этом найду для себя новое средство подавать вам мою помощь, которая и прежде всегда была для вас готова. Мой народ примет вас с удовольствием.
Он знает, что вы при всех обстоятельствах благоприятствовали его войску и помогали ему всеми силами. Кроме того он приобретает ваши гавани и ваших мореходцев, которые весьма нужны ему для утверждения прав своих против самовластных утеснителей. Вы ничего не имеете, кроме кораблей и пристаней; соединясь с моим народом, получите твердую землю, получите флаг, который — несмотря на все притязания моих неприятелей — заставлю уважать на всех морях земного шара. Наконец вы избавитесь от постыдного рабского ига, которое несут слабые государства против моей воли, но от которого я всегда буду в состоянии защитить моих подданных. Ваш народ не лишится моего уважения, и в отеческих моих расположениях найдет верную для себя поруку, что ничего не будет опущено для устроения его благоденствия.
Господин дож и господа депутаты Сената и народа генуэзского! Возвратитесь в отечество наше. Скоро я сам приеду к вам, и приведу к концу соединение вас с моим народом. Преграды, разделявшие вас с твердой землей, должны уничтожиться для общего блага, и дела должны принять естественное свое положение. Подписка всех ваших сограждан, вместе с вашим желанием мне поднесенная, служит ответом на запросы, которые сам себе я мог сделать; она дает мне такое право, которое почитаю законным. Заставив других уважать его, я произведу в действо поручительство в независимости, вам обещанной.»
Дураццо Д., Наполеон I Речь генуэзскаго дожа Жироламо Дураццо [4 июля 1805 г.] и ответ Наполеона Бонапарте: (Из нем. газ.) // Вестн. Европы. — 1805. — Ч. 22, N 14. — С. 143-148.