Рассказ этапного офицера (Огарев)

Рассказ этапного офицера
автор Николай Платонович Огарев
Опубл.: 1859. Источник: az.lib.ru

 Н. П. Огарев

 Рассказ этапного офицера

 Н. П. Огарев. Избранные произведения в двух томах
 Том второй. Поэмы. Проза. Литературно-критические статьи
 М., ГИХЛ, 1956

 1

 Да! Право, бедность лишь одна
 Заставить может службу эту,
 Кряхтя, вычерпывать до дна,
 Не изведя себя со свету;
 Не хуже каторги она.
 А как тут быть? Чуть из пеленок,
 Совсем дурак, совсем ребенок,-
 А мать кричит: "Ступай служить!
 Мы нищие, нам надо жить!.."
 Ну! и пошел. Пять лет в тревоге
 Хожу все по одной дороге.
 Я малый добрый, господа!
 Готов кутнуть... А иногда
 У нас дела такого сорту,
 Что все бы бросил, ну их к черту!

 Вот хоть недавно: на ночлег
 Пригнал я партию. Ей-богу,
 Устал. Прошел, хоть и не в бег,
 А все ж не малую дорогу.
 Прилег. Вдруг слышу - меж собой,
 Прикованных рука с рукой,
 Бранятся двое - хоть до драки.
 Вскочил, кричу: "Ах вы, собаки!
 Молчать! Вот я вас, дураки!
 Чуть пикнете - скую вас строже,
 В такие завинчу тиски...
 Эй! свечку! Дай взглянуть им в рожи!"
 Пришел и сторож со свечой;
 Смотрю - сидят передо мной,
 Молчат. Один - пожалуй, молод,
 Но ряб и рыж; зато кулак
 Здоровый - что железный молот...
 Другой пожиже - так, мозгляк.
 "С чего вы, чертово отродье?"
 А рыжий мне: "Я - ничего,
 Я смирен, ваше благородье;
 Все это он,- приструнь его".-
 "Ты что, пострел? Вишь, прыть какая!
 Кажись, фигура небольшая,
 Силенки, чай-то, ни на грош,
 Туда же в драку лезет тож!
 Чего тебе?" Мозгляк сварливый
 Приподнял голову лениво,
 И на меня он посмотрел
 Так как-то грустно, так уныло,
 Что индо сердце защемило,
 И словно я оторопел.
 "Чего тебе?" - его я снова
 Хотел спросить весьма сурово,
 Но чувствую, что голос мой
 Стал будто мягче сам собой.
 А он в ответ: "К кому хотите
 Меня прикуйте, хоть к двоим;
 Но с ним меня вы развяжите,
 Мне страшно - я не свыкнусь с ним".
 Тут рыжий, рот скосив, нагнулся
 И мелким смехом усмехнулся.
 А я стою - совсем дурак -
 Гляжу и, сам не знаю как,
 Сказал: "Эх, братец, жаль мне, право,
 Но сам я не имею права;
 Пожди до города, скажу
 Полковнику - и развяжу".
 Поутру, выспавшись обычно,
 Подумал: это неспроста;
 Кажись, я человек привычный -
 С чего ж напала доброта?
 Достойно ль это офицера?
 Чего я им смотрел в глаза
 И не отвесил, для примера,
 Им ни единого туза?
 Все это странно... "Эй, ребята!
 У кабака вас угощу;
 Но даром не бывает трата,
 За это вот что с вас взыщу:
 Рассказывай, смотри - как было,
 Все без утайки, черт возьми!
 За что в Сибирь вас угодило?
 За что наказаны плетьми?"

 2

 Вот рыжий начал: "Что же, барин!
 За водку буду благодарен,
 Да и корысти нет скрывать:
 Своей судьбы не миновать,
 Стыдиться тоже мне не сродно,-?
 Так расскажу вам что угодно.
 Я у отца был старший сын;
 Отец мой родом мещанин,
 Торговлю вел чем ни попало -
 Веревки, деготь, мыло, сало,-
 Так в городишке небольшом
 Лавчонку содержал с трудом.
 Мы всё беднели с каждым годом;
 Не то чтоб чай водился с медом
 Спасибо скажешь, не взыщи,
 За хлеб да за пустые щи.
 Мы, дети, оставались босы;
 Отец придет из кабака,
 Да мать почнет таскать за косы
 И нам, не то чтобы слегка,
 Даст мимоходом тумака.
 Я рос в нужде, в тревоге дикой,
 Завистлив, зол и плут великой,
 И думал: скоро ты большой,
 Такую жизнь себе устрой -
 Чего ни спросишь - тут и было б,
 Всего бы вволю, ешь да пей!
 Тебя тронуть никто не смей,
 А сам других, пожалуй, бей,
 Все нипочем, все с рук сходило б.
 Вина захочешь - наливай!
 Пей до упаду, дна не знай!
 Закуску надо - не хлопочешь,
 Идешь к купцу, берешь что хочешь,
 Звенишь тяжелою мошной -
 Все золотой да золотой!
 А у купца есть дочь-девица,
 Кровь с молоком и круглолица
 И с темнорусою косой...
 Позвал - иди! и без запинки -
 Повязку прочь, долой косынки,
 Чтоб были плечи наголо!
 Гляди умильно и светло,
 Люби меня во что б ни стало,
 С утра и до другого дня
 Ласкай меня, целуй меня,-
 Она б меня и целовала
 Так, что всего бы в жар бросало.
 Вот жизнь так жизнь! А это что?
 Чепан дырявый да побои...
 Добро! поплакал, но зато
 Добьюсь же, понатешусь вдвое...

 Но как начать? В пятнадцать лет
 Ни силы, ни уменья нет.
 Эге! - подумал,- клад готовый!
 В день улучу часок-другой
 И шмыг - то к станции почтовой,
 То к церкви. Грязный да босой
 Начну с слезами и рыданьем
 Копить деньжонку подаяньем.
 Кто незнаком - тому как знать?..
 Подаст затем, что видит - нищий;
 А кто знаком - подаст опять:
 Знать, у семьи, мол, нету пищи,
 Должно быть пакостный отец
 Спился-де с кругу наконец.-
 Расчет не дурен, промышляю;
 Когда ж, случится, запоздаю -
 Отцу и матери солгу;
 Сестре и братьям ни гу-гу!
 Прах их возьми! В судьбе убогой
 Ползи они своей дорогой.
 И стал я грошики на двор
 Таскать и прятать под забор.
 Недели шли, а толку мало,
 Казны не много прибывало.
 Путь длинен... Как беде помочь?..
 Вот и купец просватал дочь...
 Что, думаю, ушла невеста,
 А с горстью меди ты ни с места?
 Нет! видно, надобно, друг мой,
 Придумать промысел иной.

 У нас в то время, под горою,
 Жил Сидор Карпыч - старовер,
 С седой и длинной бородою;
 Крестился на иной манер.
 Бывало, лоб наморщит лысый,
 Очки натиснет и сидит,
 Листами за полночь шурстит
 В старинных книгах, словно крысы.
 Чего от этих книг он ждал,
 Какую правду в них сыскал?
 Бог весть! Ему оно нимало -
 С утра до ночи круглый год
 Обмеривать честных господ
 И брать с них втрое - не мешало.
 Где можно взять - не проронит
 Копейки даром, истый жид.
 Подбился я к нему искусно:
 Я, Сидор Карпыч, говорю,
 И крест по-вашему творю;
 А мне на белом свете грустно,
 Попам не верю, а отец
 Все бьет и разорил вконец.
 Возьмите в лавку! Я вам буду
 Служить, как пес, куда ни шло б,
 За корм да обувь,- и по гроб
 Благодеянья не забуду.-
 Ну! и разжалобил. Купец
 В сидельцы принял наконец.
 Торгую славно на почине
 И тоже слушаю порой
 Рассказ - как черт кого в пустыне
 Смущает бабой иль казной,
 А тут же с стороны другой
 Спешит напутствовать святой.
 Старик, в чаду благоговенья,
 Иной раз плакал - и потом,
 Крестяся, оземь бился лбом;
 Я тоже - с видом умиленья,
 А сам смотрю: у старика
 Как ключ добыть от сундука?
 Но как ни думал - нет, опасно!
 Должно быть, будет труд напрасный,
 А надо с ловкостью смекнуть -
 Из лавки как бы что стянуть.
 Вот я и начал понемногу
 (Конечно, помоляся богу)
 Что день - с продажи кое-как
 Утаивать хоть четвертак.
 Подметил лысый черт да в зубы:
 И ты, мол, лезешь в душегубы!..
 Да за ворот, да в часть привел:
 "Сечь, сечь тебя! А там пошел -
 Сиди хоть двадцать лёт в остроге".
 А я ему бултых да в ноги:
 "Эй, Сидор Карпыч, пощади!
 Хоть пожалей лета младые,
 Еще исправлюсь, погоди,
 Авось помилуют святые!"
 Старик молчит, но с виду зол;
 А тут исправник подошел
 Да так взглянул, что так вот в душу
 Насквозь и смотрит, как в стекло,
 Иному б просто дух свело;
 Но он смекнул, что я не трушу,
 И молвил: "Карпыч, не замай!
 Ты лучше мне его отдай;
 Исправлю, не шути со мною,
 А парень выйдет с головою".
 Старик махнул себе рукой
 Да плюнул - и пошел домой.
 Исправник дал мне в поученье
 Пинка - и принял в услуженье.

 Живу и грамоте учусь,
 Не устаю себе, тружусь,
 Какая ни была бы скука;
 И скоро мне далась наука:
 Пишу - хоть тотчас в писаря
 Годился б даже у царя.
 Исправник начал брать в разъезды;
 Известно - дело хоть куда:
 У нас огромные уезды,
 Так деньгу зашибешь всегда.
 Идешь в кабак - берешь все даром,
 Исправнику приводишь баб;
 По селам наша прыть могла б
 Сравниться разве что с пожаром;
 Исправник важный человек,
 Пил, грабил, ел и сек.
 А ты при нем весь день хлопочешь,
 Зато и пользуйся чем хочешь.
 Я ж был усерден да и лих
 И с мужиков и с становых -
 Не брезгал - брал рубли и гривны...
 Но девки были мне противны:
 Такую дай - была б точь-в-точь,
 Как та купеческая дочь,
 Что замуж отдали в ту пору,
 Как я был парень без призору.
 Так вот она с ума нейдет...
 Терпи, мол, думаю,- ты малый
 Оно не то, что безудалый,
 Терпи - придет и твой черед.

 Ну! так годов прошло немало,
 Живу... всего бы доставало,
 А скучно что-то. Но сам бог
 Распорядился и помог.
 Из волости, у нас с уездом
 Почти-то смежной, к нам в обед
 Купец заехал мимоездом,
 Приятель с самых давних лет.
 Народ скупой, дорогой бойкой
 Сам правит собственною тройкой,
 Один как шиш, чтоб как-нибудь
 Копейки лишней не смахнуть.
 Со стужи ль думал подкрепиться
 Или хотел повеселиться,-
 Но он подвыпил... ну болтать;
 Исправник начал подливать,
 Знай подавай за фляжкой фляжку;
 Гляжу, купец мой нараспашку -
 Расхвастался про то, про се,
 Что он как барин, что другого
 Нет по губернии такого
 И что плевать ему на все;
 Что у него пятнадцать лавок
 И денег куры не клюют,
 Что он на ярмарку вдобавок
 С собой теперь везет, вот тут
 (Рукой пощелкал по карману)
 Запас немалый чистогану
 И скупит все, на чем тотчас
 Он рубль на рубль возьмет как раз.

 Смекнул исправник. Тут-де ближе
 Дорога есть,- и мне сказал:
 "Ты хорошенько проводи же,
 Чтоб он пути не потерял".
 А сам мигнул. Я понял четко.
 По делу, говорю, схожу,
 А там их милость погожу
 У рва за городской слободкой.
 Жду. Смерклось. Таяло слегка,
 И месяц чуть сквозь облака
 Виднелся, и несло погодкой,
 И как нарочно ночь была
 Ни тьма, ни свет,- а только мгла.
 Вот и бубенчик звякнул в поле,
 Ползет кибитка наконец,
 И подъезжает мой купец...
 "Постойте ж, захватите, что ли!.. -
 И я вскочил на облучок:-
 Давайте вожжи, спите с богом;
 Известен здесь по всем дорогам
 Мне каждый пень или сучок".
 Он тут же завалился спьяну
 И по ухабам стал, сонной,
 Бить о рогожу головой,
 Как по какому барабану.
 Въезжаем в лес. Нет ни души;
 Все только ельник длиннорукий
 Кой-где сучком тряхнет в глуши
 И ссыплет снег... Опять ни звука.
 Пустил я шагом. Тот все спит.
 Я тише, тише". Тройка стала.
 Он и не чует, все храпит,
 Не пошевельнется нимало,
 Я слез, и - кажется, не трус -
 А все чего-то я боюсь.
 Вот, шеей потною махая,
 Вдруг зазвенела пристяжная,
 И пар кругом пошел как дым...
 Я вздрогнул - и середь ухаба
 Стоял с минуту недвижим...
 Да что же, думаю, бог с ним -
 Он мне не сродник, я не баба,
 Взялся - кончай! И вот я в миг
 Ему распутал и откинул
 У шубы лисий воротник,
 Свой нож из-под рубахи вынул,
 Да так по горлу им черкнул,
 Что он не пикнул, не вздохнул.
 Я опростал ему карманы,
 Бумажник кожаный нашел,
 Еще мешочек полотняный -
 Он был и звонок и тяжел.
 От сапога и до косынки
 Себя потом я осмотрел;
 Все ладно, полушубок цел
 И ни на чем нет ни кровинки;
 Нож вымыл начисто о снег
 И до дому пустился в бег.
 А тройка?.. Пусть бредет со скуки;
 Наткнется на кого-нибудь:
 Украдет ?- с богом, добрый путь!
 Не то доставит нам же в руки.
 Теперь уйти б мне одному
 Подальше с кладом... Да боюся,
 Исправник ловок - попадуся...
 Нет! лучше все отдам ему.
 Домой пришел я до рассвета,
 Никто меня и не видал,-
 Ну! стало, крыто дело это...
 Исправник деньги сосчитал:
 Вот, молвил, лучше всяких взяток,-
 И дал тысчонок мне с десяток;
 Потом он следствие завел,
 Ну! ничего и не нашел;
 Таскались мы по всем селеньям
 И драли тоже не слегка,
 В остроге даже мужика
 Держали с год под подозреньем,
 Но, не дознавшись ничего,
 Мы отпустили и его.
 Потом исправник взял отставку,
 Купил деревню, сам большой;
 А я в губернии другой
 Открыл себе спокойно лавку,
 И никогда меня никто
 Не заподозрел ни за что.

 И шло бы дело по порядку,
 Я торговал и с барышом,-
 Как вдруг одним беспутным днем
 Встречаю бабу я - солдатку.
 Судьба! Она была точь-в-точь,
 Как та купеческая дочь.
 Я обомлел. Знакомлюсь с нею
 И в лавку привожу с собой,
 Кажу товар: бери любой,
 Все рад отдать, не пожалею.
 Поладить не велик был труд,
 И не прошло и двух минут -
 Она мне бросилась на шею.
 Ну! пир пошел во все концы...
 Добро, коль раз середь недели
 Заглянешь в лавку; молодцы
 Там торговали как хотели;
 У нас все песни да вино...
 А пожил - хорошо оно!
 Пируешь за полночь с обеда
 И спи, пожалуй, до полдня;
 Там гости, смехи да беседа...
 Она, бывало, у меня
 Подвыпьет, разгорятся щеки,
 Затеет пляску, руки в боки,
 Распустит косы из-под лент.
 На сарафане позумент
 Горит как искры издалече,
 Рубашка белая дрожит,
 Так все и ходит - грудь и плечи,
 И только пол под ней трещит.
 Когда же гости разойдутся...
 Да что об этом толковать!..
 Вот как припомнишь все опять -
 Так вот все жилки и забьются,
 На волю хочется рвануться.
 А как же княжески тогда
 Я разодел ее, злодейку,
 Припас ей к зиме душегрейку -
 Все шелк да соболь - хоть куда!
 Да как пустились на буланой
 На тройке с сбруей серебряной,
 Пошли по городу катать
 Да звонко песни распевать -
 Так индо барин раз, усатый,
 Остановился, шапку снял,
 Да так-то ею замахал,
 Кричит: знай наших! ай да хваты! -

 Да! хорошо, а пожил я...
 Как прах по ветру, все пропало,
 В год не хватило капитала,
 И лавка рухнулась моя.
 А как она лишь увидала,
 Что у меня нет ничего,
 Она тотчас и убежала,
 И я остался без всего:
 Без денег, без вина, без бабы...
 Глядел сердито, сам не свой,
 Подумал думу день-другой;
 А силы, чувствую, не слабы,
 Взял нож, да в лес, да и давай -
 Будь кто пешком иль в экипаже,
 А от меня не ускользай
 И поплатись-ка всей поклажей.
 В Сибирь и угодил теперь,
 Иду в цепях, как лютый зверь;
 Но расшибу еще я цепи,
 Урвусь - в леса-ля, или в степи,
 А вам меня не удержать...
 И бабу отыщу опять
 И заживу во что б ни стало
 Опять не хуже генерала.
 Ну! вот и все - поверь на честь;
 Теперь и надобно поднесть".

 3

 Покончил рыжий. Два-три раза
 Он оживал в пылу рассказа,
 Сжимал кулак и станом рос,
 Широко раздувался нос,
 Глазенки дерзкие сверкали,
 Бледнели губы и дрожали;
 А тут - гляжу я на него -
 Опять молчит лицо рябое,
 Не разгадаешь ничего;
 Что..,в нем- сидит? что он такое?
 Лукав и скрытен или так -
 Не то умен, не то простак?
 "Поднесть,- я говорю,- признаться,
 Я поднесу, хоть и не рад;
 А сдам тебя охотно, брат,
 И дай бог больше не встречаться.

 Ну! ты, мозгляк, не бось, вперед!
 Рассказывай, знай свой черед".
 Мозгляк поникнул головою
 И начал тихо, будто он
 Какой-то длинный, страшный сон
 Припоминает сам с собою:

 4

 "В господской дворне я рожден.
 Середь села наш флигель старый
 Доселе - низенький, поджарый -
 Стоит, подперт со всех сторон.
 Отца не помню. Помню смутно,
 Как умер он, как бесприютна
 Осталась вся наша семья.
 А там и мать пошла к покою,
 И я остался сиротою.
 Вот барыня велела взять
 В хоромы - с барченком играть.
 В ту пору мне лет восемь было,
 Меня одели казачком,
 И мне, мальчишке, сильно льстило,
 Что поступил в господский дом.
 А барыня была богата;
 Зачем в деревне все жила -
 Как знать! Скупа ль она была,
 Пугала ль городская трата,
 Иль наших мест, глухих сторон
 Затем покинуть не хотела,
 Что муж ее тут схоронен,-
 Не знаю хорошенько дела.
 А думаю - пришлося ей
 Так понутру: живет, хлопочет,
 Заводит тысячу затей
 И делает себе что хочет;
 Чего же больше? Лучше встарь,
 Пожалуй, не жил самый царь.
 А барченка она любила...
 Уж сколько было с ним тревог!
 Бывало, дня не проходило -
 Все няньки пособьются с ног.
 То не тепло его одели,
 То напоили холодно,
 То дать варенья пожалели,
 То окормить его хотели,
 Все сговорятся заодно,-
 И то не так, и то некстати,
 И крик, и брань, и беготня,
 То есть покою нет ни дня.
 А вскочит прыщик у дитяти -
 Беда! За доктором скорей!
 Шлют в город барских лошадей,
 Да через час, боясь погоды,
 Чтоб доктор запоздать не мог,
 Плутая в ночь середь дорог,
 Как барыня ворчит и плачет,
 По стульям беззаботно скачет,
 Да и смеется надо всем.

 Почти мы были однолетки,
 И хоть я чувствовал порой,
 Что все ж он властен надо мной,
 Но ссоры между нами редки
 Бывали в детские года;
 Всё заодно мы с ним шалили
 И, признаюся я, тогда
 Друг друга даже мы любили.
 Прошло без малого лет пять,
 Решила барыня, что нужно
 Сынка наукам обучать,
 А что самой ей недосужно
 И мало учена притом...
 И вот француза взяли в дом.
 Француз был просто плут, пройдоха;
 Учился барин больно плохо,
 А он твердит полушутя:
 "Ваш сын чудесное дитя!"
 А сам все вьется вкруг застолен
 За девками - взамен наук...
 И так был барин своеволен,
 Тут вовсе выбился из рук;
 Такой стал мальчик прихотливый,
 Не зол, а как-то свысока,
 И мне подчас нетерпеливо
 Не в шутку скажет дурака.
 Ну!.. наше дело подневольно,
 А все же... вместе мы росли -
 И становилось индо больно.
 А годы исподволь все шли,
 Шестнадцать лет подкрались тихо,
 Велик стал барин, смотрит лихо;
 Хочу-де в полк, пора служить...
 Старуха барыня тужить:
 У нас-де он такой смиренный,
 А там убьют-де непременно...
 Но ни слезами, ни мольбой
 Растроган не был барин мой.
 За что терять младые леты?
 Шлют две мужицкие подводы.
 А барченок со мной, меж тем
 Давай коня да эполеты!
 Мундиром бредит наяву.
 Смирилась мать. "Хоть годы стары -
 Для сына, говорит, живу".
 Француз отправился в Москву,
 А мы отправились в гусары.

 Служил мой барин года два,
 Но службой занят был едва.
 Кутил все время; денег много -
 Ну, жил, как всякий, например,
 Живет богатый офицер.
 Солдат своих держал не строго,
 То их поит и вместе пьет,
 То раскричится и побьет,
 Так - сдуру, только для угрозы,
 Чтоб знали: властен-де и я!
 Случалось - треснет и меня,
 А там обнимет, да и в слезы:
 "Алеша! я и сам не рад,
 Прости меня, я виноват".
 Как ни досадно, как ни стыдно,
 Смолчишь, простишь - хоть и обидно.

 Но вот случись - старуха мать
 В успенье ездила к обедне;
 Вернулась - ни души в передней"
 Ну! и пошла она кричать.
 Дворецкий прибежал в испуге...
 "А! ты мирволить стал прислуге!.."
 Да так взвела себя во гнев,
 Что, покраснев и посинев,
 Упала на пол, растянулась
 Да вечным сном и задохнулась.
 Приказчик тотчас пишет к нам:
 "Знать богу так угодно стало -
 Скончалась маменька. Но вам
 Приехать к нам бы не мешало;
 Я рад служить вам до конца,
 Но жить нельзя нам без отца".
 А барин мне кричит: "Алеша!
 Пиши на почту поскорей:
 Спустил все в карты, нет ни гроша,
 Пусть денег вышлет мне злодей!.."
 Пождали денег три недели,
 Там и поехали домой.
 Ну! по приезде барин мой
 Сперва о маменьке жалели,
 Потом соскучились они,
 Нашли, что долго идут дни,
 И в полк вернуться захотели.
 Да нрав-то шаток был у них...
 Сосед подбился к нам в ту пору
 И продал барину - борзых
 Собаки три да гончих свору.
 Пошла охота целый день;
 С утра мой барин в поле чистом
 Верхом чрез кочку, ров и пень
 Летят с атуканьем и свистом.
 А там известно - вечерком
 Пошел кутеж, и к нам, бывало,
 Гостей сбиралось полон дом,
 Все ело, пило, ночевало.
 А там, гляжу я, барин мои
 Совсем в деревне обжилися
 И волокитством занялися -
 Потешить возраст молодой...
 Я до собак был не пристрастен,
 Ни до гостей, ни до проказ -
 Но что же делать? Я подвластен
 И воле барской не указ;
 Велят посводничать - работай
 Равно неволей иль охотой.
 Сперва - обычно у господ -
 Дворовых девок шел черед;
 А там - как все понадоело -
 Пошло смелей: мужик-де раб,
 Все стерпит молча; ну! так дело
 Дошло и до крестьянских баб.
 А я-то барину в подмогу -
 По глупости (а то с чего б?) -
 Народу в скорбь, в противность богу
 Служил с усердьем, как холоп!..

 Но вот и отпуск был просрочен,
 И мысль на барина нашла,
 Что в полк им хочется не очень,
 Да не пускают и дела;
 Хозяйства не швырнешь под лавку,
 И что за служба, что за спесь?..
 И лучше уж остаться здесь...
 Ну, мы и подали в отставку,
 И можно было угадать,
 Что нам в деревне вековать.

 Одна из девушек успела
 От барской прихоти уйти;
 Из дворни, изо всей почти,
 Она одна и уцелела.
 По случаю: ее отец -
 Дворецкий барыни покойной -
 Просил, как милость наконец,
 Оставить девку жить пристойно
 И тронул барина слегка,
 И пощадил он старика.
 И то спасибо - без печали
 Хоть дни девичьи миновали!..
 И девка - впрямь - умна, мила,
 Не хуже барышни была;
 Домашний быт вела исправно,
 Одета скромно, ходит плавно
 И песни - то есть как поет,
 До слез всю душу надорвет.
 В нее я подлинно влюбился,
 Да вижу - и она не прочь,
 Согласны и отец и дочь;
 Пошел я к барину, спросился,
 И барин, к радости моей,
 Тотчас мне свадьбу разрешили,
 И подарили сто рублей,
 И образом благословили.
 И был я счастлив, счастлив... да!
 Как не бывает никогда
 Наш брат... Хоть мы и не злодеи,
 А все же низкие лакеи -
 Не надо б чувствовать совсем,
 Знать, рождены мы не затем!..

 Зима прошла быстрей минуты,
 И снег сошел, пришла весна,
 Но и сыра и холодна.
 Вдруг занемог отец Анюты,
 Все боль стояла в голове,
 Помаялся недельки две -
 И умер. Плакали мы много,
 Старик хороший был у нас,
 И сердцем добр, и жизни строгой,
 И за обедней каждый раз,
 И по постам, и в воскресенье,
 Протяжно - всем на удивленье -
 Апостола, надев очки,
 Читал получше, чем дьячки.
 И так по нем нам горько стало,
 Так нам его недоставало,
 Как будто что-то с ним ушло,
 Как будто-счастье все прошло.
 И впрямь прошло! Случился к лету
 В судьбе на худо поворот:
 Меня стал барин гнать со свету,
 Бранится, только что не бьет;
 Пошло все на иную ногу,-
 Что день, сердитей барин мой...
 Вот замечаю понемногу -
 Смеются люди надо мной,
 За что, про что - и сам не знаю,
 И ничего не понимаю.
 И вижу я - моя жена
 Со мною странно холодна;
 Приходишь днем - она уходит
 И даже речи не заводит,
 Приходишь ночью - все молчит
 Или прикинется, что спит.
 Частенько плачет втихомолку,
 Худеет так, что страх взглянуть;
 А спросишь - не добьешься толку:
 Я-де не плакала ничуть...

 Мне становилось не в терпенье,
 Дай - разом порешу сомненье
 И говорю, пришед домой:
 "Анюта! что ты - бог с тобой -
 За что меня ты будто гонишь
 И от себя меня сторонишь?
 Повинен в чем - я не солгу,
 А этак жить я не могу".
 Она мне бросилась на шею:
 "Алеша! и сказать не смею!
 Ты знаешь, как тебя люблю -
 Оставь, оставь меня, мой милый!
 Боюсь, тебя я погублю...
 Меня взял барин, взял он силой
 (В ту ночь ты - помнишь - уезжал,
 Тебя он в город посылал...)
 Да говорит: "Смотри, Анютка,
 Не смей ты быть женой его;
 Но чтоб не знал он ничего,
 А сведает - да хоть бы шуткой
 С сердцов перечить мне начнет,
 Ну! это знай ты наперед,
 И плачь не плачь, а жди тогда ты -
 Как раз отдам его в солдаты,
 Иль в дом рабочий упеку,
 Иль вовсе насмерть засеку".
 Алеша! я его, злодея,
 Смерть ненавижу - ты поверь,
 И мне противен он, как зверь;
 Но каплю жалости имея
 К моей судьбе, молю тебя -
 Не погуби ты сам себя!"

 Стою я - точно как испугом
 К земле прикован. Боже мой!
 Так голова и ходит кругом...
 Смотрю: Анюта предо мной
 Бледна, как мертвая какая,
 И плачет, изредка рыдая.
 Я крепко вдруг ее прижал
 К моей груди - и побежал...
 И чувствую, что весь сгораю..
 Тоска, и злоба, и печаль
 Так вот меня и гонят вдаль.
 Иду - куда, и сам не знаю.
 Прошел село. Вот в стороне
 Кладбище в поздней тишине.
 Иду - как Каин окаянный...
 Вот знаю место - крест стоит
 Полусогнивший, деревянный,
 Тут мой отец в гробу зарыт,
 А возле мать. Я поклонился,
 Задумался, перекрестился,
 На землю у креста припал
 И горько, горько зарыдал.
 Отец родной и мать родная!
 Простите мне - с ума схожу!
 Я ль виноват, иль доля злая -
 Но я его не пощажу:
 Убью его, не пожалея,
 Как вошь, как гадину, как змея.
 Молитесь за душу мою!
 Мое невольно преступленье -
 Молитесь за душу мою!
 Авось господь пошлет прощенье.
 Не помню, долго ли лежал
 Я над могилами родными,
 Но помню, что, когда я встал,
 В последний раз простился с ними
 И огляделся,- ночь была
 И молчалива и светла,
 И стало на сердце потише,
 Как будто, сжалясь, кто-то мне
 Благословенье подал свыше,
 И я забылся как во сне...
 Но вдруг опять, как зверь, очнулся,-
 Нет! говорю, уж так и быть,
 Судьбы никак не изменить -
 И быстрым шагом вспять пустился.

 Вхожу на кухню. Вдоль стола
 Наш повар спит точь-в-точь убитый,
 Полштоф тут возле недопитый.
 Я допил. С печки из угла
 Достал, пошарив, нож забытый
 И робко поглядел кругом -
 И побежал в господский дом.
 Всё спит. Иду по тусклой зале,
 Две половицы затрещали;
 Дрожит в гостиной свет, и тень,
 И месяц ясен, словно день.
 Иду как вор. Вот спальня. Ноги
 В коленях гнутся от тревоги
 И сердце бьется и стучит,
 Едва дышу, в ушах шумит...
 Я отпер дверь: лежит, сердечный,
 И разметался, спит беспечно.
 Свеча горит. Из сонных рук
 Упал черешневый чубук...
 Кажись, что ус пошевельнулся.
 Боюсь я, как бы не проснулся -
 И вдруг, с разбегу, что есть сил
 Я в брюхо нож ему всадил.
 Он страшно вскрикнул - дикий голос,-
 Привстал весь бледный, дыбом волос,
 И что-то он хотел сказать,
 Но покатился на кровать,
 Вздохнул и умер. В доме целом
 Все спало тем же крепким сном,
 А я, как вкопанный, с ножом
 Один стоял над мертвым телом.
 Еще красна, еще тепла
 Кровь на ноже моем была,
 Гляжу - все смутно в мыслях бродит,
 Всего так знобом и поводит;
 Я нож мой на пол отшвырнул
 И вышел из дому. Светало,
 Навстречу воздух мне пахнул,
 И в голове яснее стало...
 Куда идти?.. Э! все равно,
 Так, видно, богом решено.
 Пошел к приказчику всех мимо:
 "Вставай!" - "Что, что?" - "Да ничего,
 Сейчас зарезал я его".-
 "Кого?" - "Да барина, вестимо".-
 "Алеша! что ты! что с тобой?
 В уме ли ты? Беги скорее!" -
 "Не убегу я, братец мой,
 Останусь мертвого смирнее.
 Теперь и дело не о том,
 Теперь мне все уж нипочем;
 На прочих не было б гоненья,--
 За становым без замедленья
 Сейчас же ехать прикажи.
 А обо мне ты не тужи!
 Я кончил. Жизнь мне не отрада,
 Пусть будет то, чему быть надо".

 Сижу. Совсем уж рассвело.
 Все так красиво и светло...
 А в доме поднялись тревоги,
 Как? что?., и все ко мне спешат
 И как на чучелу глядят.
 Жена пришла. Упала в ноги:
 "Алеша! - говорит,- любя,
 Совсем сгубила я тебя!"
 Ее я обнял. Сердце ныло.
 Заплакал я. "Что б там ни было,
 А ты иди себе домой,
 Прости меня, господь с тобой!"

 Приехал становой. Сурово
 Распорядился всем, как мог;
 Потом свезли меня в острог...
 А остальное вам не ново.-
 Подчас и барина мне жаль,
 Как вспомнишь, как детьми мы были,
 Резвились вместе и шалили...
 А пуще все томит печаль:
 Жена ко мне придет ли в ссылку?
 Иль я один сойду в могилку?..
 А впрочем - пусть другой возьмет,
 Авось ей счастье бог пошлет!"

 5

 Мозгляк замолк. Я вижу - слезы;
 Конечно, тут не до угрозы!
 Что мне еще его терзать?
 И приказал я расковать.
 Авось ли сам за состраданье
 Не попадусь под наказанье!
 И средство есть: придешь - отдай
 С харчей полковнику свой пай,-
 И помиримся с ним на этом.

 Полковник, точно, деньги взял,
 Подернул левым эполетом
 И дружелюбно мне сказал:
 "Ты молод, на уме все шалость,
 А поживешь - забудешь жалость".
 И был попрежнему хорош...
 Мне, вправду, дорог каждый грош,
 Но тут дела такого сорту,
 Что все бы отдал - ну их к черту!
 Да бедность, бедность - вот беда...
 Ну - так кутнемте, господа!

 ПРИМЕЧАНИЯ

 ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

 Гершен.- "Стихотворения Н. П. Огарева" под редакцией М. О. Гершензона,
М. 1904.
 ИРЛ - Институт русской литературы Академии наук СССР (Пушкинский дом).
 ЛБ - Государственная ордена Ленина библиотека СССР им. В. И. Ленина.
 ЛН - "Литературное наследство", изд. Академии наук СССР.
 Лонд. изд.- "Стихотворения Н. Огарева", изд. Н. Трюбнера и Кo. Лондон,
1858.
 ОЗ - "Отечественные записки".
 ПЗ - "Полярная звезда".
 РМ - "Русская мысль".
 PC - "Русская старина".
 ЦГАЛИ - Центральный Государственный архив литературы и искусства СССР.
 ЦГАОР - Центральный Государственный архив Октябрьской революции и
социалистического строительства СССР.

 Рассказ этапного офицера. Впервые - ПЗ, 1859, стр. 260-281;
перепечатано - "Лютня", II, Лейпциг, 1874, стр. 245- 270. Печатается по
этому изданию. Написана поэма в 1857-1858 гг. Автограф ЛБ-ИРЛ.