Въ удовольствіе Любителей Россійской Учености
Николаемъ Новиковымъ,
Членомъ
Вольнаго Россійскаго Собранія при Императорскомъ
Московскомъ университетѣ.
Изданіе Второе.
Часть IX.
Въ МОСКВѢ.
Въ Университетской Типографіи у И. Новикова,
1787 года.
Что етому причина что ты остроумнова своево сына почти ни чему не учила: а сосѣдка твоя выучила и малоумнова своево сына. Твой сынъ какъ и тотъ уже дватцати пяти лѣтъ достигнулъ: твой знаетъ только по Русски, а тотъ по Латинѣ, по Французски, по Нѣмецки, по Италіянски и по Аглински. Твой едва грамотку прочести можетъ, а тотъ и стихи пишетъ.
Малоумному просвѣщеніе нужняе: подаютъ милостину бѣднымъ людямъ а не богатымъ.
Просвѣщенный разумъ изощряется; такъ лутчебы было, ежели бы твой сынъ былъ еще умняе.
Лишнее разума изощреніе отводитъ отъ закона; я слыхала, что люди прямо ученыя, всѣ не христіяня, а полуученыя всѣ суевѣры.
А я тебѣ доношу, что наука о Божествѣ достаточное подаетъ понятіе.
Да отъ православія отводитъ, и приводитъ ко расколамъ и ересямъ; ибо вся Европа не во благочестивомъ законѣ. А сынъ мой ради нужды разума довольно имѣетъ. Люди изобилуютъ не изобиліемъ разума, но изобиліемъ достатка. Мой сынъ уменъ и богатъ, а сынъ моей сосѣдки и глупъ и бѣденъ. Да и на что человѣка мучити; по тому, что животъ нашъ коротокъ. И какъ ученыя такъ и не ученыя науки во гробы не берутъ: а на краткое время на что премудростію заготовляться?
Познаніе Божества и бремя смертнаго часа облегчаетъ.
Обѣщаніе и надѣяніе будущей жизни ето дѣлаютъ а не наука. А ежели бы мы еще были невѣжественнѣе; такъ бы еще спокойняе умирали. Овцы и коровы не учены, а о смертномъ часѣ имъ, ко спокойству ихъ никогда и въ мысли не входитъ.
Я тебѣ докажу, что наука человѣку приноситъ пользу.
А я твоево доказательства не хочу слышать.
Система твоя изъ далека многимъ покажется основательна, а когда разсмотрится; такъ увидишъ ты, что твое мнѣніе ниже скотскаго.
Мнѣнія мухъ и червей ниже скотскаго, а отъ етова они и задумываются мѣнше.
Такъ лутче всево быть болваномъ?
Болваны не ядятъ, не пьютъ и не любятся: а не ученыя люди и ядятъ и пьютъ и любятся еще и лутче ученыхъ, и довольствуются жизнію своею, хотя и мѣнше скотины, но гораздо больше нежели учоныя. Такъ я не учила сына своево отъ великія къ нему любви, и не раскаюся въ етомъ. Слѣпой ученой не видитъ, ученой глухой не слышитъ, ученой беззубой не грызетъ, а зрячій не ученой видитъ, не ученой не глухой слышитъ, не ученой со зубами грызетъ. Пойди и проповѣдывай о премудрости по школамъ, которыя по большой части безумцами и вралями наполнены, и гдѣ первое достоинство споры: а я ни съ тобою и ни съ кѣмъ спорить не буду. Теперь обѣда время; не изволишъ ли щей со мною похлѣбать, хотя ихъ варилъ человѣкъ не знающій Философіи: да выпьемъ государь мой передъ обѣдомъ по чаркѣ водки, а при обѣдѣ рюмки по двѣ вина: ета Философія твоей премудрости понужняе и попріятняе.
Да щей то Философія не портитъ.
Да и вкуса имъ не придаетъ. Твоя Философія отягощаетъ голову, приключаетъ болѣзни и сокращаетъ жизнь: а моя удовлетворяетъ желудку, здоровье умножаетъ, и продолжаетъ жизнь. Пойдемъ, кушанье уже поставлено на столъ. Кушай со мною, лишь не спорь; и иди ѣсть а не спорить.