Гангебловъ Александръ Семеновичъ, декабристъ, родомъ изъ грузинскихъ дворянъ, по указу Алны Іоанновны 1739 г. вызванныхъ на русскую службу. Сынъ генералъ-маіора Семена Георгіевича (см. ниже). Мать Г., Екатерина Спиридоновна, рожденная княжна Манвелова, по отцу грузинка, по матери сербка изъ богатаго рода Чорбы. А. С. Г. родился въ 1801 г. ученье началъ въ Одессѣ въ пансіонѣ Вольсея, впослѣдствіе преобразованномъ въ Ришельевскій институтъ. Когда отецъ Г. былъ раненъ подъ Бауценомъ, Государь освѣдомился, какой онъ хочетъ милости, и раненый просилъ объ опредѣленіи сына въ Пажескій корпусъ. Мальчикъ Г. и попалъ туда въ 1814 г. Въ своихъ запискахъ онъ характеризуетъ корпусъ, какъ учебное заведеніе неудовлетворительное и въ воспитательномъ и образовательномъ отношеніи: «всѣ учились не для того, чтобы чтонибудь знать, а для того только, чтобы выйти въ офицеры», «объ исторіи среднихъ вѣковъ и новѣйшей мы и не слышали». Дойдя до отдѣленія камеръ-пажей Г. былъ назначаемъ къ Императрицѣ Маріи Ѳеодоровнѣ, и при дворѣ ея въ Павловскѣ видѣлъ Жуковскаго, Карамзина и др. знаменитости, при чемъ былъ подъ обаяніемъ идеаловъ Жуковскаго. По желанію Вел. Князя Николая Павловича, Г. былъ выпущенъ офицеромъ въ Измайловскій полкъ и вскорѣ попалъ съ полкомъ на стоянку въ Бѣлоруссію. Это было толчкомъ къ дальнѣйшему умственному пробужденію Г. Онъ попалъ въ артель двухъ братьевъ Семеновыхъ, Михаила и Николая, и И. И. Богдановича, застрѣлившагося послѣ 14 декабря. Подъ вліяніемъ Николая Семенова, Г. началъ читать не одни романы. Впослѣдствіи, привлеченный къ дѣлу декабристовъ, Г. показывалъ, что первою причиною, побудившею его вступить въ сѣверное тайное общество, была — «неограниченная власть помѣщиковъ» и «одно изъ главнѣйшихъ слѣдствій ея — «бѣдственное состояніе многочисленнѣйшаго класса, коего очевиднымъ свидѣтелемъ» былъ онъ въ 1821 году въ Бѣлоруссіи, «гдѣ помѣщики, давъ полную волю поступкамъ евреевъ, не обращаютъ ни малѣйшаго вниманія на нравственность крестьянъ, а между тѣмъ обращаются съ ними жестоко, когда дѣло доходитъ до собственныхъ выгодъ». По возвращеніи подъ Петербургъ, въ деревнѣ Витинѣ, гдѣ стоялъ 3‑й баталіонъ, Г. продолжалъ чтеніе, увлекался, между прочимъ, Руссо и сошелся съ подпоручикомъ Лаппою (Зетъ — записокъ Г.). Лаппа еще въ 1817 г. былъ принятъ въ «карбонары» италіанцемъ — учителемъ Джили. Въ кружкѣ Лаппы, Назимова и Семенова Г. бывалъ и въ Петербургѣ; друзья предполагали, между прочимъ, заняться всемірной исторіей, но на первомъ же собраніи они «свернули на Ріего, недавно повѣшеннаго въ Испаніи, а затѣмъ и на другія подобныя матеріи, и такъ протолковали допоздна. Слѣдующее засѣданіе прошло почти въ такомъ же родѣ» (Ріего былъ повѣшенъ 7 ноября 1823 г.). Однако Г. скоро отсталъ отъ кружка и съ неменыпимъ увлеченіемъ предавался другимъ любимымъ приманкамъ своимъ — оперѣ и посѣщеніямъ Эрмитажа, а также и разсѣянной жизни гвардейскаго офицера. Въ апрѣлѣ 1825 г. онъ встрѣтился съ товарищемъ своимъ по Пажескому корпусу Свистуновымъ, разговорился съ нимъ и далъ ему слово присоединиться къ тайному обществу, не дождавшись даже подробныхъ объясненій о цѣляхъ общества; плохо понимая живую французскую рѣчь Свистунова, Г. воображалъ, по его словамъ, что присоединяется къ обществу масоновъ. Между тѣмъ и Лаппа предложилъ Г. войти въ тайное общество, но уже отъ Г. не было скрыто о замыслахъ революціонныхъ и «истребленія предержащей власти». Это такъ поразило Г., что онъ заболѣлъ горячкой, а осенью батальонъ Г. выступилъ въ Петергофъ, гдѣ Г. повелъ прежній образъ жизни, не заботясь о своихъ разговорахъ со Свистуновымъ и тѣмъ болѣе съ Лаппой, которому не давалъ никакого слова. Въ смутные дни онъ считалъ, что рѣчь только о престолонаслѣдіи Константина. Но 23‑го декабря Г. былъ арестованъ и, послѣ допроса Николаемъ Павловичемъ, посаженъ въ крѣпость. Допрашивавшій Г. Чернышевъ увѣрилъ его, что противъ него далъ показаніе и Лаппа; Г. сознался тогда въ знаніи умысла на Императорскую фамилію и принесъ чистосердечное покаяніе. Г. былъ приговоренъ къ трехмѣсячному заключенію въ казематѣ съ 13 іюля 1826 г. и къ переводу тѣмъ же чиномъ поручика изъ гвардіи въ гарнизонъ. Освобожденный 13‑го октября, Г, немедленно ѣдетъ на службу во Владикавказъ. Здѣсь онъ назначается обычно въ ординарцы или въ конвой при проѣздахъ важныхъ военныхъ лицъ: Дибича, Д. В. Давыдова и т. п. А. П. Ермоловъ, при своемъ проѣздѣ, призналъ здѣсь Г. по сходству лица съ его отцомъ и, обращаясь къ присутствовавшимъ, сказалъ: «вотъ какого написали въ неспособные!». Вскорѣ Г. былъ прикомандированъ къ проходившему въ Персію Кабардинскому пѣхотному полку. Онъ участвуетъ въ штурмѣ Эривани; на стоянкѣ въ Делиманѣ нѣсколько разъ былъ наряжаемъ въ фуражировки по окружнымъ деревнямъ; по занятіи Урміи несетъ въ ней въ теченіе двухъ мѣсяцевъ службу надзора за «диваномъ» при разбирательствахъ дѣлъ христіанъ. Изъ Урміи Г. переведенъ въ Эривань плацъ-маіоромъ. По объявленіи войны съ Турціей Г. перепросился въ дѣйствующую армію и въ ней былъ прикомандированъ въ піонерный батальонъ. При взятіи Ахалцыха въ 1828 г., Г,, рискуя жизнью, вблизи бушевавшаго пожара, извлекъ изъ-подъ церкви приготовленные непріятелемъ для взрыва боченки пороха. Въ кампанію слѣдующаго года Г. участвовалъ при взятіи города Олты. На Кавказѣ Г. имѣлъ неоднократно случай встрѣчаться со своими бывшими товарищами по процессу 14‑го декабря, а въ 1829 г. видѣлъ въ дѣйствующей арміи Пушкина; объ этомъ онъ разсказываетъ въ запискахъ своихъ. Послѣ Турецкой войны, Г. жилъ въ Тифлисѣ, откуда былъ командированъ съ сапернымъ (бывшимъ піонернымъ) батальономъ на постройку крѣпости Новые Закаталы. Здоровье его начало разстраиваться отъ тяжелой походной жизни, и послѣ прозрачнаго намека Паскевича, что бывшимъ декабристамъ никогда не выслужиться и лучше выходить въ отставку, Г. поспѣшилъ это сдѣлать въ 1832 г. Онъ вернулся въ Верхнеднѣпровскій уѣздъ и съ тѣхъ поръ не выходилъ, повидимому, изъ сферы частной жизни, доживъ до глубокой старости. Онъ умеръ въ концѣ 1880‑хъ или началѣ 90‑хъ годовъ. — Оставленныя Г. «Воспоминанія» довольно подробно рисуютъ годы его ученія въ Пажескомъ корпусѣ, его службу въ гвардіи, исторію его привлеченія къ дѣлу «декабристовъ», заключеніе въ крѣпости и службу на Кавказѣ. Записки содержательны и написаны отличнымъ литературнымъ языкомъ, показывающимъ, что Г. въ своемъ уединеніи не терялъ любви къ литературѣ. Записки хотя и не безъ доли горечи, но съ полнымъ достоинствомъ, искренностью и простотою вводятъ читателя въ душевный міръ человѣка, таланты котораго были признаны ненужными родинѣ за сомнительную вину молодости. Гангебловъ составилъ также біографію своего отца.
«Воспоминанія декабриста Александра Семеновича Гангеблова». Москва, 1888, стр. VI+282. Напечатано съ дополненіями противъ текста воспоминаній, появившагося первоначально въ «Русскомъ Архивѣ», 1886 г., т. II, стр. 181—268. По поводу воспоминаній Г. замѣтки въ «Рус. Архивѣ», того же года: т. II, стр. 438, и III, стр. 167. — «Неизданное мѣсто изъ записокъ А. С. Гангеблова» («Р. Арх.», 1906 г., т. III, стр. 596—599). — В. И. Семевскій. «Политическія и общественныя идеи декабристовъ». С.‑Петербургъ 1909 г.