Черкасский, князь Борис Канбулатович, двоюродный брат жены Иоанна Грозного, царицы Марьи Темрюковны, боярин и воевода московский конца XVI века. Он был сыном кабардинского князя Канбулата и до крещения в православную веру носил имя Хорошай-мурза; по-видимому, уже в зрелом возрасте он выехал в Россию на службу к царю Иоанну Грозному и, по всей вероятности, в самом начале 80-ых годов XVI века, так как его имя встречается впервые только в 7091 году, но сразу уже он показан на очень важном посту: вместе с кн. Ф. Шестуновым он был послан осенью 1582 года, а вернее в начале 1583 года первым воеводою большого полку в Новгород для отражения шведов, собиравшихся напасть на русские владения под начальством знаменитого графа Делагарди. К тому же времени следует отнести и крещение Хорошая-мурзы в православную веру, с именем Бориса; во всяком случае оно совершилось перед отправлением его в Новгород.
В Новгороде князю Борису Канбулатовичу пришлось пробыть недолго, так как царь вступил с Делагарди в переговоры, кончившиеся в мае 1583 года заключением перемирия, сначала только на два месяца, а потом на три года. С 29-го апреля 1585 года князь Черкасский и Иван-Колодка Дмитриевич Плещеев были воеводами большого полку на «береговой» службе в Серпухове для охраны русских пределов от вторжений крымских татар и ногайских шаек; осенью 1585 года князь Борис Канбулатович был отпущен к Москве, а 5-го мая 1586 года опять был отправлен туда же на службу, где и пробыл, вероятно, до осени 1586 года. Должно быть, ввиду обострения отношений к Швеции, царь, 10-го августа 1589 года, отправил князя Бориса Канбулатовича в Новгород первым воеводой большого полку собранных и собиравшихся там войск. Однако, когда в январе 1590 года начались военные действия против шведов, первым воеводою большого полку был назначен кн. Фед. Мстиславский, а князь Черкасский даже совсем не упоминается ни на одном из воеводских мест, соответствовавших знатности его породы и его служебному положению. В 1591 году, весною, кн. Борис Канбулатович был послан на обычную «береговую» службу в Тулу первым воеводой большого полку. Когда, в конце июня этого года, на Москве стало известно, что крымский хан Казы-Гирей с 150000 татар ворвался в русские пределы, то всем «береговым» воеводам, в том числе и князю Б. Черкасскому велено было идти в сход к князю Федору Ивановичу Мстиславскому, в Серпухов; но вскоре пришла весть, что хан идет прямо на Москву, и потому воеводам приказано было спешить на защиту столицы.
В войске князя Ф. И. Мстиславского кн. Борис Канбулатович пришел к Москве первым воеводою сторожевого полку и стал у Данилова монастыря. 5-го июля крымцы бежали, не дождавшись решительной битвы, и князь Борис преследовал их со своим полком до Серпухова; после того он остался, по-видимому, дослуживать свою службу «на берегу», которая обыкновенно оканчивалась осенью; в Серпухов привез ему стольник Иван Юрьев и царскую награду — золотой корабельник. Крымцы, несмотря на неудачу вторжения, продолжали сильно тревожить границы Московского государства, что дало князю Борису Канбулатовичу возможность проявить значительные энергию и искусство в ратном деле.
В бояре князь В. К. Черкасский был пожалован в 1592 году и первый раз в этом чине указан под 14 июня за столом у Государя в Грановитой палате по случаю крестин царевны Феодосии Федоровны.
Из последующей его деятельности известно очень немного фактов. 22-го мая 1597 г. боярин кн. Б. К. Черкасский сидел среди бояр «в большой лавке», во время приема цесарского посла бургграфа Авраама Донавского (zu Dohna) в Большой Грановитой палате.
Воцарение Бориса Годунова не принесло вначале никаких перемен в положении князя Бориса, тем более, что и он находился среди собора, упрашивавшего Годунова вступить на осиротевший престол Московского государства.
Со 2-го мая до конца июня 1598 года, когда царь Борис лично выступил с войском в поход против крымского хана Казы-Гирея, князь Борис Канбулатович вместе с другими знатнейшими боярами, оставался при царице и царевиче ведать Москву, при чем имя его поставлено на четвертом месте; на случай осады Государь указал ему быть первым воеводой в Новокаменном городе, на большом посаде, от Неглинной по Яузу и по Москву-реку.
Совершенно неизвестно, за что царь Борис опалился на князя Бориса Канбулатовича.
Правда, одно уже то обстоятельство, что князь Борис был женат на сестре боярина Федора Никитича Романова, Марфе Никитичне, способно было возбудить подозрительность Бориса Годунова. Но есть некоторые намеки в источниках на то, что князь Борис, если не сам играл какую-то роль в кознях против Годунова, то, по крайней мере, смотрел сквозь пальцы на то, что делалось в его доме не в угоду царю. В «благодатном» доме князя Бориса Канбулатовича часто бывал Григорий Отрепьев «и от сына его князя Ивана Борисовича честь приобретал». Необходимо предположить, что Отрепьев часто приходил в этот дом не только для того, чтобы пользоваться гостеприимством хозяев, а, гораздо вероятнее, для того, чтобы встречать там людей, которые или ему были нужны или в нем нуждались. Князь Борис Черкасский был схвачен одновременно с Романовыми по обвинению в намерении извести Государя; сын его князь Иван Борисович также был посажен в тюрьму. Несмотря на свои заслуги, болезнь и пожилой возраст, князь Борис был наряду с остальными подвергнут пытке. Однако, по-видимому, ни сам он, ни другие не дали на следствии никаких особенно компрометирующих его показаний. Более полугода просидел князь в тюрьме, на цепи и в железах, пока, наконец, в 1600 году не был сослан вместе с женой, дочерью и некоторыми родственниками жены на Белоозеро; все его богатые вотчины и поместья, и даже движимое имущество были отписаны на Государя. Князь Борис умер на Белоозере в апреле (кажется, 25-го числа) 1601 года; причиной смерти его считали тюремную «тесноту и нужду», к которым следует еще присоединить и давнишнюю его болезнь — подагру. В 1606 году, по приказанию Лжедимитрия I, прах Черкасского был перенесен в Московский Новоспасский монастырь.
Кроме сына Ивана, у князя Бориса было еще две дочери Ирина и Ксения; Ирина была замужем за боярином Федором Ивановичем Шереметевым, а Ксения — за Иваном Дмитриевичем Колычевым.
Долгоруков П., князь, «Российская Родословная Книга», ч. II, стр. 41. — Валуев Д., «Синбирский Сборник», 1845 г., стр. 83, 88, 92, 108, 112, 114, 120, 125, 135, 136. — «Древняя Российская Вивлиофика», изд. II, ч. XIV, стр. 435, 467, 480; т. XX, стр. 64, 71. — Карамзин, «История Государства Российского», изд. Эйнерлинга, т. X, пр. 147, 273, 315; т. XI, стр. 10, 60, 61, 73; пр. 151, 156. — Соловьев, «История России», изд. «Обществ. Пользы», кн. II, стр. 734. — «Акты, собранные Археографической Экспедицией», т. II, стр. 42; т. III, стр. 227. — «Собрание государств. грамот и договоров», т. II, стр. 322. — «Сказание и повесть еже содеяся в царствующем граде Москве и о расстриге Гришке Отрепьеве»... в «Чтениях Общ. Истории и Древн. Российских», за 1847 г., № 9, стр. 4. — «Сборник материалов по истории предков Царя Михаила Федоровича Романова. Родословная рода Захарьиных-Юрьевых-Романовых, по материалам И. П. Сахарова, проверенн. и дополн. Н. Н. Селифонтовым», ч. II, Спб., 1898, стр. 90—92.