Чаадаев, Петр Яковлевич, род. 27 мая 1794 г., внук предыдущего и сын Якова Петровича, в раннем возрасте лишился отца и матери и остался на руках своей тетки, дочери известного историка князя М. М. Щербатова. Вместе с другими детьми кн. Д. М. Щербатова Чаадаев получил блестящее домашнее образование и рано обратил на себя внимание своих учителей, в числе которых были Мерзляков, Буле, Баузе и др. Некоторое время Чаадаев слушал лекции в Московском университете, а в 1811 г. из Москвы переехал в Петербург и поступил юнкером в лейб-гвардии Семеновский полк, в рядах которого совершил поход в Париж, где перевелся в Ахтырский гусарский полк. В начале 1816 г. Чаадаев перешел в лейб-гусарский полк, квартировавший уже и в то время в Царском Селе. Здесь он познакомился с Пушкиным, считавшим его в числе лучших друзей своих. Происхождение, образование, блестящая внешность — все, казалось, сулило Чаадаеву выдающуюся служебную карьеру. Тем тяжелее была для него необходимость выйти в отставку при обстоятельствах совершенно особого рода. В 1820 г. в Семеновском полку, в котором ранее служил и Чаадаев, разыгралась весьма прискорбная история: солдаты, несмотря на все увещания, отказались повиноваться командиру полка. Для подробного донесения государю об этом происшествии был послан курьером в Троппау Чаадаев, состоявший в то время адъютантом у командира гвардейского корпуса. Подробности продолжительной аудиенций Чаадаева у императора Александра І остались неизвестными, но в обществе стали ходить крайне неблагоприятные для Чаадаева слухи: говорили, что он предал своих товарищей, что сделал он это из желания получить флигель-адъютантские вензеля и т. п. Многое в этом эпизоде остается и, вероятно, навсегда останется невыясненным. Во всяком случае в начале 1821 г. Чаадаев неожиданно для всех подал в отставку и, несмотря на крайне стесненное материальное положение, уже не искал службы. Кризис в судьбе Чаадаева не обошелся для него даром: он упал духом и стал особенно восприимчив к болезням. Лучшим выходом из щекотливого положения, в которое был поставлен Чаадаев, было заграничное путешествие, и он до 1825 г. посетил Англию, Францию, Швейцарию, Италию и Германию. В Карлсбаде он познакомился с Шеллингом, с которым был впоследствии в переписке. Во время путешествия Чаадаев пополнил свои познания по богословию, философии и истории, вернувшись же в Москву, он задумал обширный труд по философии истории, из которого успел написать лишь небольшую часть в форме писем, на французском языке. Письма эти долго ходили по рукам в рукописном виде и создали их автору известность в широких кругах. Одно из этих писем увидело наконец свет в «Телескопе», 1836 г., т. 34, под заглавием «Философические письма». Появление его составило целое событие, имевшее весьма осязательные последствия и для автора, и для издателя журнала, и для цензора, пропустившего статью: автор был официально объявлен сумасшедшим и отдан под надзор врача, издатель Надеждин сослан в Усть-Сысольск, а цензор Болдырев отрешен от должности. В свое оправдание Чаадаев написал «Апологию сумасшедшего», но она, вместе с другими философскими письмами, увидела свет лишь в посмертных «Oeuvres choisies de Pierre Tchadaïef, publiées pour la première fois par le p. Gagarine de la compagnie de Jésus, Paris», 1862. Врачебный надзор продолжался год с небольшим; Чаадаева оставили в покое, и он до смерти своей в 1856 г. оставался одним из видных представителей московских кружков.
Чаадаев принадлежал к тому умственному течению, у сторонников которого непосредственное знакомство с западноевропейскими порядками и учреждениями и невыгодное сравнение их со строем родной страны оставили в душе тяжелый осадок и неудовлетворенность. Всего резче сказалось это в Чаадаеве, чем и объясняется то общее несочувствие, которым было встречено появление в печати начала «Философических писем». Прошлое нашей родины представляется ему в самом мрачном свете, будущее — в самом безнадежном виде. «Мы существуем, — говорит он, — как бы вне времени, и всемирное образование человеческого рода не коснулось нас». «Мы совсем не имели возраста безмерной деятельности, поэтической игры нравственных сил народа. Атмосферу Запада составляют идеи долга, закона, правды, порядка, мы же ничего не дали миру, ничего не взяли у него, ничем не содействовали совершенствованию человеческого разумения и исказили все, что сообщило нам это совершенствование. Сфера, в которой живут европейцы, есть плод религии. Если враждебные обстоятельства отстранили нас от общего движения, в котором общественная идея христианства развилась и приняла известные формы, то нам нужно оживить веру, поставить все воспитание на другие начала». Основным фактом, определившим исторический ход событий и строй Запада, Чаадаев считает католицизм и не скрывает своих симпатий к нему.
Из сочинений Чаадаева появилось далеко еще не все; издание избранных его сочинений, сделанное о. Гагариным, к сожалению, малодоступно.
Биографический материал содержится в статьях: М. Н. Лонгинова, воспоминание о П. Я. Чаадаеве, «Русский Вестник», 1862, ноябрь, стр. 119—160; М. И. Жихарева, П. Я. Чаадаев, из воспоминаний современника, «Вестник Европы», 1871, июль, стр. 172—208, сентябрь, стр. 9—54; Д. Свербеева, Воспоминания о Чаадаеве, «Русский Архив», 1868, стр. 976—1001. Лучшая характеристика Чаадаева принадлежит А. Н. Пыпину, Характеристики литературных мнений, изд. 2, СПб., 1890, стр. 141—195.