Фильд, Джон (John Field) — род. в Дублине 16 июля 1782 г., умер в Москве 11 янв. 1837 г. Известный в Англии под именем "русского Фильда" знаменитый композитор и пианист провел большую часть жизни в России. Как композитор Ф. занимает видное место в истории фортепианной литературы всех стран, как виртуоз он восхищал всю Европу, но как педагог он имел значение исключительно для России. Отец и дед Фильда были музыканты, и первые уроки музыки он брал у деда, крайне строгого учителя, отбившего у мальчика охоту заниматься. Известный музыкальный писатель Фетис рассказывает, что Ф. ему жаловался на "немилосердное отношение к нему отца и деда, принуждавших его заниматься музыкой весь день, так что он уже решил бежать из дому; но, к счастию для него, его вскоре за тем отправили в Лондон к одному из известнейших в то время учителей и виртуозов, к знаменитому композитору Муцио Клементи. Клементи пользовался, как педагог, большою славою во всей Европе, так что около него постоянно собирался кружок талантливых музыкантов, приезжавших к нему со всех концов света. Одним из способнейших учеников его был однако Ф., достигший, благодаря учению и влиянию Клементи, той высокой степени совершенства в игре на фортепиано, которая выдвинула его в ряд первых виртуозов мира. Ф. не только учился у Клементи, но жил с ним, был его помощником в депо роялей, которое Клементи открыл в Лондоне, и сопровождал его в концертных путешествиях. Так, в 1802 г. Клементи предпринял вместе с Фильдом большое путешествие; в Париже игра Фильда очень понравилась; исполнение им фуг Баха и Генделя обратило внимание музыкантов на выдающийся талант молодого виртуоза. В Вене Ф. брал уроки теории музыки у известного музыканта-педагога Альбрехтсбергера, а оттуда вместе с Клементи отправился в Россию. В С.-Петербурге Клементи оставался до 1804 г., давая уроки и концерты; в последних Ф. принимал деятельное участие, и с большим успехом. Известный композитор Л. Шпор (Spohr), находившийся в то время также в России, отозвался впоследствии в своей автобиографии с большою похвалой об игре Фильда, говоря, что он, касаясь клавишей, восхищал всех. Ф. несколько раз заменял Клементи на концертах в Английском клубе, управление которыми было поручено последнему, а по отъезде Клементи, дал в 1804 г. свой первый самостоятельный концерт в филармоническом зале: публики было много, успех был громадный. С тех пор Ф. давал концерты не только в С.-Петербурге, но и в других городах России, всюду очаровывая слушателей; он часто был приглашаем на концерты в аристократических кружках и давая много уроков, приобрел славу замечательного педагога. Не менее привлекательна была личность Фильда: не зная вражды и зависти, он был благороден, великодушен и щедр; к талантам относился сочувственно и дружественно, всегда готовый помочь советом и делом не только им, но и вообще всякому, обращавшемуся к нему; когда же он садился за рояль и извлекал из него волшебные звуки, он восхищал и очаровывал всех. В "Сыне Отечества" 1834 г. есть статья о Фильде, составленная по указаниям одного из его учеников, в которой говорится, что его игра отличалась необыкновенной чистотой и нежностью и удивительной выразительностью; ровность гаммы или постепенное усиливание или ослабление звуков были неподражаемы, туше дивно. Ho гораздо более веса имеет отзыв знаменитого Листа об игре Фильда, помещенный в предисловии к изданию Фильдовских ноктюрнов; этот отзыв сводится к следующему: когда Ф. сидел за роялем, то публики для него не существовало, и ему было все равно, были ли довольны его игрой, или нет. Характер Фильда влиял на его игру, а игра — на характер; в преклонных летах Ф. любил тишину, говорил тихо и протяжно; так он и играл: спокойно и плавно. Сидел он за роялем неподвижно, руки держал необыкновенно спокойно; спокойствие игры производило даже впечатление бесчувственности или лени; между тем слышались дивные звуки; игра походила на импровизацию; разнообразие звуков и переходы между ними были поразительны, узорчатые арабески и украшения очаровательны по нежности и тонкости исполнения; к то же время главный мотив никогда не терял своей ясности и полноты.
Переселившись в 1822 г. в Москву, Ф. продолжал концертировать и преподавать музыку. В Москве у него развилась кишечная болезнь, причинявшая ему впоследствии ужасные страдания. С целью посоветоваться о своей болезни с иностранными врачами, Ф. в 1830 г. предпринял путешествие за границу, давая на пути концерты во всех значительных городах. В Англии, куда он прибыл в 1831 г., он еще застал в живых своего старого учителя и друга Клементи († 1832). В Лондоне болезнь Фильда обострилась; была сделана операция, которая, хотя и доставила ему некоторое облегчение и возможность продолжать путь и давать концерты, однако болезни не устранила, а повела к бесконечному повторению операций. В Париже Ф. был встречен известными композиторами Россини и Керубини; на концерте, данном им в зале консерватории, присутствовал весь музыкальный мир Парижа, со вниманием следя за своеобразной игрой, слава о которой распространилась по всей Европе. После короткого пребывания в Брюсселе и Антверпене Ф. поехал на юг Франции, в Швейцарию и Италию и играл, между прочим, в Милане, Венеции и Флоренции. В Неаполе Ф. был вынужден около десяти месяцев пролежать в лечебнице, страшно страдая от несколько раз повторенных операций. Пробыв некоторое время на острове Искии, он, еще больной и слабый, отправился обратно в Россию. Вернувшись в Москву, Ф. прожил еще несколько лет, но его здоровье было сильно потрясено; в январе 1837 г. он простудился, вследствие простуды усилилась многолетняя болезнь и преждевременно свела его в могилу. Во всех газетах и журналах печатались некрологи и биографические очерки Фильда, и вскоре был сооружен памятник на его могиле; но более прочным памятником являются его сочинения и то значение, которое он имеет в истории фортепианной литературы и в истории музыкального развития в России.
Фильда должно считать предшественником Шопена, а Шопен был величайший композитор для фортепиано, реформатор фортепианной игры. До появления Фильда (и вместе с ним Шуберта и Вебера) композиция для фортепиано была связана формами; первоначальные формы танцев служили образцами для форм сюиты и сонаты. Развитие этих двух форм продолжалось целое столетие и только с конца прошлого века начинается освобождение музыкального содержания от стеснений музыкальных форм или, лучше сказать, подчинение формы содержанию. Уже Бетховен начинает сбрасывать с себя оковы форм, мешающие свободному полету фантазии, но полное освобождение содержания от формы было предоставлено романтической школе, во главе которой стоит и Ф. В этом отношении ноктюрны Фильда имеют большое значение. Лист прав, говоря, что его ноктюрны — импровизации, фантазии; действительно, Ф. не имеет в виду сочинить что-нибудь в известной форме, а напротив, сочиняя бессознательно, находит форму, подходящую к характеру чувств, которые в данный момент наполняют его душу. Но не только в этом внутреннем отношении Ф. должен считаться предшественником Шопена: характер его ноктюрнов вытекает также из характера инструмента. Нельзя сказать, чтобы Бетховен не понимал значения фортепиано, но играя на нем и сочиняя для него, он находился под влиянием музыки оркестровой и камерной, тогда как Ф. сочинял, применяясь к специальному свойству и отличительному характеру фортепиано. Как Ф., так и Шопен писали исключительно для фортепиано. У них мелодия отделяется от аккомпанемента, походя на вокальное пение, аккомпанемент же приноровлен исключительно к характеру фортепиано. Подвижные фигурации, бисерные украшения, характер пассажей, употребление педали, не игравшее до тех пор роли, развитие певучей игры, благодаря применению различных туше, — все это обусловлено характером инструмента, начато Фильдом и закончено Шопеном и Листом. Вполне сознавая и оценивая значение своего предшественника Фильда, Лист высказывает следующие мысли о его ноктюрнах: 30 лет прошло после появления ноктюрнов Фильда, и многое, сочиненное после них, устарело, они же не утратили своей свежести и никогда не утратят, так как вытекают непосредственно из души композитора, одаренного редкими качествами; они отличаются простодушием без всякой аффектации и всегда останутся образцами простодушной грации, меланхолической наивности и нежного, томного самозабвения. До появления ноктюрнов Фильда сочинялись рондо или сонаты, Ф. создал новый род композиций, в котором на первом плане стоит выражение чувств и пение, а уже на втором — форма сочинения; он изобретатель композиций, известных под названиями "песен без слов", "баллад", "баркоролл", "impromptus" и т. п.
В отличной статье о Фильде, напечатанной в известном английском словаре Грове (Grove), предпочтение отдается ноктюрнам 4-му, 7-му, 2-му, 3-му и 5-му, остальные же считаются не выдающимися; и Лист, вообще восхищаясь ноктюрнами Фильда, также находит в них некоторую небрежность композиции, но тут же смягчает свое суждение замечанием, что эта небрежность придает еще особенную прелесть его сочинениям. За ноктюрнами Фильда следуют по своему значению его фортепианные концерты с оркестром; их всего семь, но наибольшею популярностью пользовались первые концерты в es-dur и as-dur.
Во всех статьях, напечатанных о Фильде на русском языке, говорится о его педагогическом значении для России, об основанной им школе, из которой вышло много хороших учителей и пианистов, о выработке им метода преподавания, который преобразовал существовавшие до тех пор понятия об игре. Метод преподавания Фильда, к сожалению, не сохранился, и известно только то, что он обращал особенное внимание на спокойное держание рук и на развитие певучей, сочной, выразительной и беглой игры, в отличие от распространенной в те времена сухой, жесткой и холодной игры. Сохранилось несколько написанных им упражнений, так "Exercice pour le piano", "Exercire modulé dans tous les tons majeurs et mineurs". Другие сочинения Фильда представляют меньше интереса; он написал 1) для фортепиано с другим инструментом: два "Divertissements", "Rondeau" и "Квинтет", 2) для фортепиано в четыре руки: "Air russe varié", 3) для фортепиано в две руки: два "Airs en rondeau", "Rondeau écossais", "Polonaise en forme de rondeau", "Fantaisie sur le motif "Guarda mi un poco", "Nouvelle fantaisie sur le motif: "Ah, quel dommage"; далее "Air russe" (b-dur), "Air russe varié" (d-mol), "Romance pour le piano" (es-dur), "Cavatine pour le piano" (e-dur). Haконец, ему принадлежат несколько вокальных сочинений, так, напр., "Zwei Gesänge für eine Stimme". В словаре Грове ему еще приписываются два "Airs anglais " и "Vive Henry IV" — variés.
Для оценки музыкальной деятельности Фильда важна статья Ф. Листа, предпосланная изданию Фильдовских ноктюрнов (Schubert et Co.) и перепечатанная в русском переводе в журнале "Пантеон и репертуар русской сцены", 1851 г., т. II, № 4, ст. 22—26. — "А dictionary of Music and Musiciens edited by Gеorg Grove", London, 1879. — "Северная пчела", 1839 г., №№ 180 и 181 (обширная статья Ф. А. Гебгарда, отличающаяся полнотой и достоверностью сообщаемых сведений; главным источником при составлении этой статьи служили рассказы самого Фильда). — Литературн. прибавл. к "Нувелисту" 1852 г., № 3. — "Художественная газета", 1837 г., № 1, ст. 14—16 (некролог с подробн. сведениями о болезни Фильда). — "Сын Отечества", 1834 г., т. 42. № 15, ст. 504—515 (статья о Фильде, написанная по указаниям одного из его учеников).