Сухозанет, Иван Онуфриевич, генерал-адъютант, генерал от инфантерии, брат Николая Онуфриевича Сухозанета, родился 11 июля 1788 г.; происходил из дворян Витебской губернии (отец его в царствование Екатерины II переселился из Польши и поступил на русскую службу). В 1800 г. С. поступил на казенный кошт в инженерный (впоследствии 2-й) кадетский корпус, из которого в августе 1803 г. вышел подпоручиком в инженерный корпус, год спустя был переведен в артиллерию и в ее составе участвовал во всех войнах против Наполеона I. Боевое крещение получил в сражении под Пултуском, затем, состоя в авангарде, был в делах под Прейсиш-Эйлау (контужен картечью в левый бок), Вольфсдорфом, Шарником, Гутштадтом, Гейльсбергом, Фридландом (смят неприятельскою кавалериею и замертво вынесен с поля сражения), Тильзитом и др. За отличия С. был награжден двумя орденами и золотым знаком с надписью "За труды и храбрость", произведен в поручики, вместе с переводом в гвардейскую артиллерию назначен адъютантом к инспектору конной артиллерии, ген.-майору Яшвилю; затем в 1811 г. повышен в капитаны и в конце того же года — в подполковники. Вторжение Наполеона в Россию застало С. командиром конно-артиллерийской № 1 батареи, с которою он вошел в состав отдельного корпуса Витгенштейна; под начальством последнего участвовал в сражениях под Вилькомиром, Волынцами, Якубовым, при Клястицах; особенно отличился в первой битве под Полоцком: в решительный момент перешел в энергичную атаку и тем спас нашу резервную артиллерию (награжден Георгием 4-й ст.). Во время преследования армии Наполеона С. в чине полковника командовал артиллерийской бригадой. За сражение под Бауценом был произведен в генерал-майоры с назначением состоять при начальнике артиллерии всех действующих войск, князе Яшвиле. Особенно выдающуюся роль сыграл С. в сражении под Лейпцигом, где в критическую минуту успел развернуть всю русскую артиллерию (100 орудий) и огнем ее отразил решительную атаку французской конницы. Со вступлением союзных войск на территорию Франции С. получил в командование резервную артиллерию главной армии, а по взятии Парижа и заключении мира назначен начальником артиллерии ІV корпуса. Во вторичном походе за Рейн С. состоял начальником штаба всей артиллерии. В 1819 г. он был назначен начальником артиллерии гвардейского корпуса и ближайшее после этого время посвятил улучшению разных сторон этой части, главным образом — поднятию дисциплины, в чем и достиг цели. Известно, что в день 14 декабря 1825 г. гвардейская артиллерия не обнаружила никакого колебания и, во главе с С., сразу и определенно стала на сторону Императора. Она и сыграла решающую роль в подавлении восстания, разогнав картечью его участников. Признательность свою за решительные действия С. в событиях 14 декабря государь выказал уже на следующий день, пожаловав его в генерал-адъютанты, а затем и впоследствии относился к нему очень милостиво, неоднократно жалуя его и защищая от нападок его противников. В первую половину турецкой войны 1828—1829 гг. С., уже в чине генерал-лейтенанта (с 1826 г.), был сначала начальником штаба осадных войск под Браиловым и за отличия в сражениях при этой осаде награжден Георгием 3-й ст., потом под Шумлой начальником штаба гвардейского корпуса, командуя вместе с тем и отдельным отрядом, во главе которого разбил турецкую часть при Гаджи-Гассан-Ляр; в 1829 г. командовал 16-ю пехотною дивизиею, перешел с нею Балканы, по ущельям преследуя неприятеля, а затем с 8 баталистами ходил в г. Демотику для усмирения мятежа. В польской кампании 1830 г. он занимал должность начальника артиллерии всей боевой армии, но пробыл в ней недолго: почти в самом начале похода, в сражении под Прагой, ядром ему оторвало ногу, вследствие чего он принужден был оставить театр военных действий и на некоторое время отправиться для лечения за границу (в Пруссию). Этим кончается первый период его службы — боевой период.
По возвращении С. из-за границы начинается период его административно-учебной деятельности. Назначенный в 1831 г. главноуправляющим артиллерийским училищем, он быстро повышается по военно-учебному ведомству, так что два года спустя стоит во главе почти всех военных училищ: с 28 декабря 1831 г. — председатель артиллерийского комитета, с 11 января 1832 г. — директор военной академии и член военно-учебного комитета; с 5 февраля того же года — главноуправляющий главным инженерным училищем; с 24 июня 1833 г. — член военного совета; о 4 сентября того же года — главный директор Пажеского и всех сухопутных корпусов и Дворянского полка; с конца того же сентября — член совета о военно-учебных заведениях. Некоторые из этих должностей впоследствии были с него сложены, но военной академией он управлял более 20 лет, вплоть до 1854 г., когда она была преобразована. В том виде, какой академия имела в царствование Николая I, с немногими достоинствами и обильными недостатками, она была вполне детищем С. Она была им организована с начала до конца, им лично избраны все преподаватели и весь штат, установлены главные положения ее внутреннего быта, и даже программы изложения предметов почти до мельчайших деталей разработаны им же. Главным основанием, на котором базировался весь строй академии, была дисциплина в духе своего времени, т. е. послушание без всяких условий — без возражений, без изложения своего мнения и в репрессивных случаях даже без оправдания. Эта особо понятая своеобразная дисциплина, вообще характерная для той эпохи, в С. нашла своего крайнего выразителя и проводника в жизнь, и недаром его имя стало нарицательным и доныне еще употребляется в публицистике как выражение и символ начала "не сметь свое суждение иметь". На этом принципе и был положен С. весь строй академии. Он был ее полным хозяином. "Конференция, — говорит историк академии Глиноецкий, — сделалась в то время вполне безгласною; журналы ее заседаний не представляют ничего, что служило бы хоть намеком на какую-либо с ее стороны инициативу; она только и занимается утверждением списка книг, приобретаемых для академической библиотеки, да разбором результатов экзаменов. Совет академии также всецело заслонялся личностью Сухозанета, который вносил предложения только для формы". Первый вице-директор академии барон Зедделер, стремившийся поднять значение конференции и внести дух прогресса в преподавании, по донесению С. военному министру был отставлен от должности как "потрясающий основания службы и подчиненности". Жизнь в академии напоминала военный лагерь, до того в ней дисциплина преобладала над всем прочим. При малейшем проступке офицера начальство должно было употреблять карательные меры, не принимая никаких объяснений, не вдаваясь в разговоры. "Объясняться с ними (офицерами)! — воскликнул раз С. — Да ежели я узнаю причину проступка офицера, то значит я уже делаю снисхождение, тогда я становлюсь более отцом, нежели начальником. Вот настоящий смысл военной дисциплины!" Под проступками понимались зачастую такие явления, которые не всегда ставятся в вину ученикам младшего возраста. Опоздание на лекцию или невнимание в аудитории относились уже к разряду серьезных нарушений, караемых арестом; ходить рядом с юнкером запрещалось офицеру под угрозой двухсуточного ареста; за держание рук в карманах шаровар следовал выговор провинившемуся пред собранием всех офицеров и администрации академии. О постановке научной стороны в академии можно судить по любимым словам ее начальника, употребляемым им даже в приказах: "Без науки побеждать можно, но без дисциплины — никогда". Наука в военном деле, по убеждению С., есть нечто третьестепенное, "не более как пуговица к мундиру; мундир без пуговицы нельзя надеть, но пуговица еще не составляет всего мундира". При таких условиях понятно, что желающих поступить в академию офицеров находилось немного и число их убывало с каждым годом. В 1851 г., напр., из нее было выпущено лишь 12 человек, а к приему явилось всего 10 человек, и это несмотря на то, что академия давала широкие служебные привилегии. Только с началом новых веяний было обращено внимание на постановку учебного дела в академии и на малочисленность в ней студентов-офицеров. Была наряжена особая комиссия, которая объяснения С. о некомплекте учащихся признала недостаточными; и в 1854 г. он был отставлен от директорствования, будучи зачислен с чином генерала от артиллерии по гвардейской конной артиллерии. Скончался С. в 1861 г. от нервного удара. Он имел все русские ордена до Андрея Первозванного включительно, а из иностранных — прусский "Pour le mérite" и австрийский Марии Терезии. В "Русской Старине" 1873 г. напечатаны (т. VII) его воспоминания под заглавием "14 дек. 1825 года".
Архив канцелярии военного министерства, д. 1837 г., № 37. — В Общем архиве Главного штаба формулярные списки за 1849 г., кн. 13481 и 1852 г., кн. 15074, список 15; прохождение службы от 1845 г., кн. І, стр. 96. — В Моск. отделении Общего архива Главного штаба: формул. список за 1853 г., № 15600. — Глиноецкий, "Исторический очерк Николаевской академии главного штаба". — Н. М. Затворницкий, "Столетие военного министерства. Память о членах военного совета", СПб., 1907 г., стр. 141—148. — Д. Мамышев, "Георгиевские кавалеры", вып. 5 и 6. — П. С. Лебедев, "Последняя польская смута", "Русская Старина", 1874 г., т. XI и XII. — Поправка к этой статье: "О речи генерала Веселитского на празднике в честь Сухозанета", сообщ. А. Ган, там же, 1874 г., т. XI, стр. 377—378. — "Русская Старина", т. 37, стр. 172, 253—338, 349, 354, 410—427, 631—637, 638, 703—711; т. 39, стр. 601, 609. — Высочайшие рескрипты в "Русск. Инвалиде", 1844 г., №№ 70 и 273; 1846 г., № 14; 1848 г., № 82. — "Из недавнего прошлого; приказы по военной академии И. С. Сухозанета", "Русский Архив", 1875 г., т. I, стр. 219 и дал. — Шильдер, "Император Александр I, его жизнь и царствование", т. IIІ, СПб., 1905 г., стр. 170. — Некрологи: "Русский Инвалид", 1861 г., № 40; "Военный Сборник", 1861 г., № 3; "Артиллер. Журнал", 1861 г., № 3. — "Энциклопедия военных и морских наук" Леера, т. VII, СПб., 1894 г., стр. 360.