Ростислав-Михаил Мстиславич, третий сын Мстислава Владимировича, внук Владимира Мономаха, князь Смоленский (1125—1159 г.), а затем Киевский. Профессор П. В. Голубовский в своей монографии «История Смоленской земли до начала ХV ст.» отводит ему первенствующее место в деле устроения Смоленской земли. «Значительная населенность, — говорит он, — развитие торговли с востоком и западом, севером и югом давали Смоленскому князю обильные средства для придания своему княжеству политического веса в общерусских делах, и, несмотря на всю отрывочность имеющихся у нас данных, можно сказать, что Ростислав умел воспользоваться своим положением и поставил Смоленскую землю на высшую степень политического могущества, какой она уже никогда не достигала после его смерти». Стремясь поставить свой удел в независимое положение и в церковно-административном отношении, Ростислав основал в Смоленске в 1137 г. епископскую кафедру, а в 1151 г., «сдумав с людьми своими», т. е. с согласия веча, написал уставную грамоту, в которой назначил десятую часть доходов князя и княгини, земельные владения, бобровые гоны, «сеножаты» (сенокосы) и т. д. — «Святей Богородици (Соборной церкви во имя Успения Пресвятой Богородицы) и епископу, кроме продажи, и кроме виры, и кроме полюдья». Примеры назначения десятой части доходов в пользу церкви были, как известно, и ранее: начало «десятин» в пользу церкви положил, как известно, Владимир Святой, при построении им Десятинной церкви в Киеве. В случае упразднения епископской кафедры в Смоленской земле и присоединения этой земли, как то было раньше, к Переяславской епископии, — все преимущества, дарованные Смоленскому епископу, должны быть, как сказано в уставной грамоте 1151 г., уничтожены. Из этой же уставной грамоты видно, что ежегодный доход князя Ростислава составлял на наши деньги около 535869 рублей, а если присоединить колеблющиеся доходы: гостинную и торговую дани, мыто, корчемную и весовую пошлины, то сумма эта, вероятно, превышала 600000 рублей.
Первым епископом Смоленским был назначен в 1137 г. грек Мануил, пришедший из Греции в Киев к великому князю Мстиславу, отцу Смоленского князя Ростислава, с двумя певцами. Будучи знатоком церковного пения (деместик), он развил в жителях Смоленска любовь к хорошему церковному пению, о котором впоследствии так заботился Преп. Авраамий. Выбор в епископы Мануила и беседы с выдающимися лицами из Смоленского духовенства доказывают, что Ростислав любил окружать себя образованными и учеными людьми. Из послания Киевского митрополита Климента (Клима) Смолятича (Смоленского уроженца) к его старому другу, священнику г. Смоленска Фоме, видно, что Климент писал перед тем самому Ростиславу, что князь беседовал по поводу его письма с Григорием (тоже из высшего Смоленского духовенства) и Фомой и поручил последнему написать ответ, вызвавший со стороны митрополита новое послание. Из послания Климента к священнику Фоме ясно также, что творения святых отцов и классических писателей Греции были известны высшему Смоленскому духовенству в подлиннике, что свидетельствует о высоком уровне его образованности.
Просвещение, торговля и богатство Смоленской земли обусловливались ее географическим положением. Находясь в верховьях Днепра, Западной Двины и Волги, она рано вступила в торговые сношения с Западной Европой через посредство Полоцкой земли, с Киевом, Новгородом, Суздальской землей вообще и выделившимся из нее впоследствии Тверским княжеством. Ведя оживленную торговлю с соседями, Смоленская земля — через них или даже непосредственно, вошла в сношения с далекими образованными странами на Востоке, как, напр., с Волжской Булгарией и Багдадским халифатом, а на юге — с Византией, под сильным влиянием которой и развилось ее просвещение. Смоленские бояре, пришедшие с Ростиславом в Киев, когда он сделался великим князем, ездили в 1161 г. в Византию по делу о постановлении нового митрополита в Киев. Вследствие уменья Ростислава ладить с вечем, во все время его долгого княжения в Смоленской земле господствовало внутри страны спокойствие. Для большей ясности повествования о деятельности Ростислава Мстиславича мы должны помнить, что после смерти Владимира Мономаха стало обнаруживаться в отдельных княжениях Южной и Западной Руси стремление к самостоятельности. Киев привлекал к себе и Мономаховичей (сыновей и внуков Владимира Мономаха), и Ольговичей. Киевляне были более расположены к Мономаховичам, считая их своими законными князьями, но и Ольговичам случалось занимать киевский стол, для достижения которого многие из них опирались на половцев, опустошавших Русские земли. Вследствие этого возникла борьба между Мономаховичами и Ольговичами, оставившая глубокий след в южно-русских летописях.
В 1125 г. скончался Владимир Мономах, и Киевское княжение перешло к его старшему сыну Мстиславу, который перевел брата Вячеслава из Смоленска в Туров, а сына своего Ростислава посадил в Смоленске. В 1128 г. Ростислав ходил с смолянами к Друцку против Полоцких князей, в 1130 г. против Чуди, а в 1131 г. Мстислав брал его с собой в поход против Литовцев. Такое участие Смоленского князя в походе великого князя Киевского можно объяснить повиновением сына отцу и желанием оказать ему помощь, но из последующих событий видно, что Смоленск находился в зависимости от великого князя. После смерти в 1132 г. Мстислава Киевляне выбрали в князья его брата Ярополка, и Ростислав вносил ему со Смоленской земли известную дань, или «дар», за которым приезжал в Смоленск, по поручению Ярополка, старший брат Ростислава — Изяслав. В 1139 г. Ростислав помогал Ярополку в его походе против Чернигова.
В том же 1139 г. умер бездетный Ярополк, и великим князем Киевским, помимо его брата Вячеслава, сделался Всеволод Ольгович, троюродный брат Изяслава и Ростислава Мстиславичей, женатый на их сестре и настолько с ним расположенный, что в 1142 г. его родные братья роптали на него за любовь к Мстиславичам. Как видно, Смоленск продолжал и Всеволоду платить подать: в летописи встречается известие, что в 1142 г. Ростислав шел «с Смоленским послом в Киев к своему зятю» и, слыша, что Ольговичи бились у Переяславля с его дядей Вячеславом и братом Изяславом, напал на владения Ольговичей и захватил все, что им принадлежало около Гомия. В 1144 и 1146 гг. Ростислав участвовал в походах великого князя Всеволода против князя Галицкого Владимира. По возвращении из первого похода, Ростислав построил в 1145 г. при Смядынском монастыре церковь во имя св. мучеников Бориса и Глеба, желая почтить память Муромского князь Глеба, убитого неподалеку от этого места в 1015 г.; в 1146 г. он построил в том же монастыре церковь во имя св. апостолов Петра и Павла.
После смерти Всеволода Ольговича в 1146 г., произошли сильные распри из-за Киевского княжения между его братом Игорем и Изяславом Мстиславичем. Верх одержал Изяслав, а Игорь был сослан им в Переяславль для заключения в «порубе» при монастыре св. Иоанна. С этого времени Ростиславу пришлось принимать деятельное участие в большей части походов своего старшего брата Изяслава. Скажем об этих походах, не вдаваясь в подробности, уместные в биографии Изяслава.
По вступлении на великокняжеский стол, Изяслав предоставил Переяславское княжение Ростиславу, а Смоленск назначил своему меньшому брату Владимиру; но Ростислав не пожелал расстаться со Смоленском и Владимир жил при брате в Киеве. В 1147 г. Ростислав участвовал в походе на Святослава Ольговича, пожег Любич и, соединившись с Изяславом на урочище Черная Могила, посоветовал ему идти к р. Суле навстречу неприятелю. Они взяли и разграбили г. Всеволож; из нескольких городов население бежало в Чернигов, а после того, как жителям г. Глебла удалось от них отбиться, братья Мстиславичи отправились в Киев, и несколько времени Ростислав мирно там прожил. В 1148 г. Изяслав прислал своих людей к Ростиславу за советом, мириться ли с князьями, имевшими против него вражду из-за убиения Игоря Ольговича Киевлянами? Ростислав ответил, что если «старший брат делает ему такую честь», что желает узнать его мнение, то, «для блага земли Русской и православных, он предпочитает мир», а потому, если князья перестанут враждовать из-за Игоря, то следует помириться.
В 1149 г. Изяслав пришел к Ростиславу в Смоленск за помощью против своего дяди Юрия Долгорукого, князя Суздальского. Сговариваясь относительно похода, они проводили время не только в кругу своих дружинников, но и со Смолянами, что указывает на близкие отношения, существовавшие между Ростиславом и жителями Смоленска. Изяслав и Ростислав сделали друг другу большие подарки: Изяслав привез брату в дар произведения Русской, т. е. Киевской земли и Византии, Ростислав отдарил Изяслава тем, что получал из «верхних» земель и от Варягов. Из Смоленска Изяслав поехал в Новгород к своему сыну Ярославу, собрал там войско и несколько времени спустя соединился на устье реки Медведицы (притоке Дона) с братом Ростиславом, который привел с собой Русские (южные) и Смоленские полки. Раньше, чем предпринять поход, Ростислав отправил к дяде Юрию послов, думая, вероятно, войти с ним в мирное соглашение, но Юрий задержал послов и оставил племянника без всякого ответа. Опустошив земли Юрия по обоим берегам Волги, Ростислав вернулся в Смоленск, а Изяслав в Новгород, так как наступила Вербная неделя, сделалось тепло, и Волга и Молога вскрылись, В августе того же года Юрий собрал большое войско и призвал половцев, чтобы идти мстить Изяславу за весеннее опустошение и за обиду, нанесенную сыну Юрия — Ростиславу. Услыхав о сборах Юрия, Изяслав послал за своим братом, Ростиславом Смоленским, который и принял участие в сражениях против Юрия. Поход окончился поражением союзных войск Мстиславичей; Юрий занял Киев, Изяслав с семьей отправился во Владимир Волынский, а Ростислав вернулся в Смоленск. По поводу борьбы с Юрием заметим кстати, что он ни разу не решился прорваться через Смоленскую землю, — следовательно, признавал могущество Ростислава. Дальнейшие распри из-за Киева между Юрием и Изяславом обошлись без содействия Ростислава, а потому мы и не говорим о них. Когда же Изяслав посадил в 1151 г. в Киев дядю Вячеслава, старшего представителя Мономаховичей, а сам сделался его соправителем, то понадобилась помощь венгров и Ростислава. Вячеслав и Изяслав послали звать Ростислава, причем Вячеслав велел сказать ему, что считает и его, и Изяслава своими «сыновьями», а Изяслав признавался, что «посадил» дядю в Киеве вследствие неоднократных доводов Ростислава, всегда отстаивавшего право старшинства. «Ты меня, брат, не раз понуждал», должны были сказать послы Изяслава Ростиславу, «чтобы я оказал честь дяде своему и отцу, а теперь Бог привел меня в Русскую землю, — и я посадил дядю моего и твоего в Киеве для тебя и всей Русской земли»…
Вскоре после призыва Вячеслава Ростислав явился в Киев с большим войском и был дружески принят дядей и братом. Как в этом, так и в следующем, 1152 г. Ростислав участвовал в походах против Юрия, а в промежуток между походами жил у себя в Смоленске. В 1152 г. Ростислав и союзные князья, придя на помощь Изяславу Давидовичу, выдержали в Чернигове 12-дневную осаду от половцев и Юрия с его союзниками, которые только тогда отступили от Чернигова, когда узнали, что Вячеслав и Изяслав Мстиславич двинулись к нему со своими полками.
В 1154 г. умер Изяслав Мстиславич. Вячеслав, назвавший Ростислава «сыном», немедленно известил его о кончине брата и до его прихода в Киев не пустил к себе Изяслава Давидовича, очевидно, опасаясь, что он захватит Киевский стол. Чтобы не оставаться одному, Вячеслав послал за любимым племянником Ростислава, Святославом Всеволодовичем, который и приехал в Киев. Вся Русская (т. е. Киевская) земля и Черные Клобуки были довольны, что Ростислав пришел в Киев. Вячеслав передал ему свой полк и дружину и сказал, чтобы он властвовал и распоряжался по примеру Изяслава, а Киевляне обещали Ростиславу, что Киев будет за ним в течение всей его жизни, и требовали только, чтобы он почитал Вячеслава так же, как почитал его Изяслав. Ясно, что Киевляне были твердо намерены устранить Юрия Долгорукого от Киевского стола, несмотря на его старшинство. Между тем, Изяслав Давидович Черниговский и его двоюродный брат Святослав Ольгович Новгород-Северский известили Юрия Суздальского обо всем происшедшем, и он прислал своего сына Глеба с половцами на Переяславль, где находился Мстислав, сын умершего великого князя Киевского Изяслава. Ростислав со своим сыном Святославом и племянником Мстиславом количеством войска нагнал страх на половцев, и они ушли за реку Сулу. Предстояло идти против Изяслава Давидовича к Чернигову, а потому Ростислав, не возвращаясь в Киев, выступил со своими полками в поход; он взял с собою племянников: Святослава Всеволодовича и Мстислава Изяславича, Торков и Киевлян и, перейдя Днепр, остановился напротив Вышгорода. На другой день прискакал из Киева гонец с известием о внезапной смерти Вячеслава. Оставив свои полки, Ростислав поспешил в Киев; там он оплакал Вячеслава, как своего отца, и похоронили его в храме Св. Софии. После похорон Ростислав приехал на «Ярославов двор» и велел принести к себе имущество Вячеслава — одежды, золото и серебро. Он взял только крест на благословение, а все имущество роздал по монастырям, по церквам, отшельникам и нищим. Распорядившись поминовением, Ростислав поехал к войску и советовался с племянниками относительно похода к Чернигову. На военном совете дружинники, очевидно Киевляне, знавшие настроение населения, отговаривали его от похода к Чернигову, считая, что следует ему прежде упрочить свое положение в Киеве. «Если твой дядя Юрий и придет на тебя, когда ты с Киевлянами уладишься, удобно будет — если захочешь мириться, то мириться, а если предпочтешь воевать, то — воевать с ним». Ростислав не послушал этого совета, двинулся к Чернигову и предложил Изяславу Давидовичу целовать крест, что он признает Ростислава Киевским князем. Изяслав отверг мирные предложения и, соединившись с Глебом Юрьевичем и Половцами, вышел к Боловесу навстречу Ростиславу. Видя огромное число половцев, Ростислав оробел и стал посылать к Изяславу Давидовичу, прося мира; при этом он отдавал ему Киев и Переяславль. Услышав это, Мстислав Изяславич рассердился: «Пусть же не будет ни мне Переяславля, ни тебе Киева», сказал он и вместе со своею дружиною покинул дядю. После двухдневной упорной битвы с Половцами полки Ростислава обратились в бегство; Святослав Всеволодович был взят в плен Половцами, а Ростислав едва избежал той же участи. Не заключив никакого договора с Киевлянами, Ростислав не решился вернуться в Киев и отправился в Смоленск. Изяслав Давидович предложил себя в князья Киевлянам и был ими принят; своему союзнику Глебу Юрьевичу он дал Переяславскую волость.
Между тем, князь Юрий Долгорукий, призванный в Киев Святославичами, узнал на дороге о вышеупомянутых происшествиях и направился к волости Ростислава. Собрав войско, Ростислав вышел к нему навстречу и послал просить у него мира. При свидании он сказал Юрию: «Отец, кланяюсь тебе, ты ко мне был прежде добр, а я — к тебе, и теперь кланяюсь тебе; ты, мой дядя, мне как отец». Юрий отвечал: «И вправду, сын мой; с Изяславом поладить я не мог, а ты мой брат и сын». Они целовали между собой крест, чтобы быть в любви и дружбе. Ростислав вернулся в Смоленск, а Юрий отправился в Киев, где и вокняжился мирно, так как Изяслав добровольно уступил ему Киевский стол. Узнав, что многие князья готовятся к походу против него, Юрий послал в Смоленск за Ростиславом и велел ему сказать: «Сын мой, кто мне поможет удержать Русскую землю, как не ты? Ступай сюда». В это же время жена Юрия приехала со своими детьми из Суздаля в Смоленск к Ростиславу. Вследствие приглашения Юрия, Ростислав отправился провожать тетку и повел в Киев весь свой полк. Юрий встретил его с великою любовью и честью и они проводили время в пирах. При посредстве Ростислава состоялось примирение Юрия с сыновьями Изяслава Мстиславича, и все они вместе ездили в Канев для переговоров с Половцами относительно мира. Вернувшись затем в Смоленск, Ростислав заключил союзный договор со своими родственниками — Рязанскими князьями, которые, как сказано в летописи, «смотрели на Ростислава, как на отца своего, и так его почитали».
В 1158 г. Изяслав Давидович решил воспользоваться возобновившимся неудовольствием сыновей Изяслава Мстиславича против Юрия и начал замышлять поход, причем заручился союзом Мстислава Изяславича и Ростислава. Надо полагать, что Ростислав согласился примкнуть к Изяславу Давидовичу вследствие того, что рассердился на Юрия из-за своих племянников и младшего брата Владимира, княживших в Волыни и потерпевших от Юрия. Стали собираться в поход; Ростислав отрядил уже своего сына Романа с полком на юг, как пришло известие о смерти Юрия, последовавшей 16-го мая 1158 г. Немного более полугода прокняжил вторично в Киеве Изяслав Давидович, а затем Мстислав Изяславич овладел Киевом для своего дяди Ростислава и послал в Смоленск звать его на Киевский стол. Ростислав сознавал, что уронил себя в глазах Киевлян бегством с поля сражения после смерти Вячеслава, и мог предполагать, что храбрый Мстислав станет относиться к нему, как Изяслав относился в былое время к старому дяде Вячеславу: оказывая наружное уважение и называя отцом, быть настоящим князем-правителем. Вследствие этого Ростислав послал сказать союзным князьям: «Если зовете меня в правду с любовью, то я пойду в Киев на свою волю, чтоб вы имели меня отцем себе в-правду и в моем послушании ходили; и прежде всего объявляю вам: не хочу видеть Клима митрополитом, потому что он не взял благословения от св. Софии и от патриарха». Лишь после долгих споров и пререканий Роман, старший сын Ростислава, уговорился в Вышгороде с Мстиславом о принятии нового митрополита из Константинополя.
Ростислав въехал в Киев 12-го апреля 1159 г., в самый день Пасхи; Киевляне приняли его «с достохвальною честью», — «и бысть людям двоя радость: и воскресение Господне, и княже седение». В Смоленске Ростислав оставил своего старшего сына Романа, а сына Рюрика взял в Киев; Мстиславу Изяславичу он дал из Киевских волостей Белгород, Торческ и Треполь. Вскоре после приезда в Киев Ростислав назначил свидание в Моравске своему давнишнему врагу Святославу Ольговичу. Они обедали друг у друга и поменялись дарами: Ростислав дарил Святослава соболями, горностаями, черными куницами, песцами, белыми волками, рыбьими зубьями; Святослав отдарил Ростислава барсом и двумя резвыми конями в кованых седлах. Этот союз, вызванный их общей враждой к Изяславу Давидовичу, показался Киевлянам странным и подозрительным. Для успокоения Киевлян и берендеев, Ростислав взял к себе Всеволода, сына Святослава Всеволодовича, взамен своего сына Рюрика, которого отправил к Святополку Ольговичу в Чернигов против Изяслава Давидовича. Вследствие прихода Половцев на помощь Изяславу, Ростислав послал против него еще нескольких князей и галицкий отряд. Удача в этом походе была на стороне Ростислава и его союзников, и это побудило Изяслава прибегнуть к хитростям, чтобы поссорить Ростислава с новым его приятелем Святославом Ольговичем. Вследствие этого положение дел изменилось, и Изяслав начал борьбу за Киевский стол, соединившись с Ольговичами; сам Святослав, однако, в поход не выступил. Война велась с переменным счастьем: сначала Изяслав не решился встретить Ростислава, стоявшего с войском в Треполе, и бежал, а Половцы ушли в степь. Несколько времени спустя Изяслав с союзными князьями и Половцами приступил к Подолью (в Киеве) и застиг Ростислава врасплох; так как к нему не успели еще придти вспомогательные отряды Мстиславичей, то Ростислав, по совету дружины, очистил Киев и со своими полками отступил к Белгороду. Вслед за тем 12-го февраля 1161 г. Изяслав Давидович вступил и Киев в третий и последний раз. Около трех недель длилась осада Белгорода Изяславом. Святослав Ольгович советовал ему мириться с Ростиславом или отступить за Днепр, но Изяслав не согласился и продолжал осаду. Узнав о приближении Мстислава с большим войском, Изяслав обратился в бегство, а Ростислав, соединившись с пришедшими подкреплениями, отправился за ним следом. Изяслав был ранен в сражении, вероятно, черными клобуками и отвезен в Киевский монастырь св. Симеона, где и скончался в тот же день, 6-го марта 1161 г. Ростислав возвратился в Киев, сохраненный ему, благодаря содействию племянника Мстислава Изяславича. Вскоре, однако, между ними возникли несогласия, и Мстислав уехал из Киева. Давид Ростиславич, без приказания отца, отправился в Торческ, схватил там посадника Мстиславова и привел в Киев: было необходимо занять Торческ, чтобы отрезать Мстиславу сообщение с черными клобуками. В Белгород Ростислав посадил своего сына Мстислава. Лишь два года спустя эти города были возвращены Мстиславу Изяславичу и к ним прибавлен Канев вместо Триполя, данного Ростиславом младшему брату, Владимиру Мстиславичу. В 1161 г., вслед за кончиной Изяслава Давидовича, Ростислав выдал свою дочь за Олега Святославича, а в 1164 г. принял его сторону, когда у него произошли пререкание из-за волостей с Святославом Всеволодовичем, который наследовал Черниговский стол после смерти Святослава Ольговича.
М. С. Грушевский в своей монографии "Очерк истории Киевской земли от смерти Ярослава до конца XIV ст. "так характеризует Ростислава во время его Киевского княжения: «Ростислав с честью носил достоинство Киевского князя; не обладая особенными дарованиями государя и полководца, он внушал к себе уважение своею честностью и справедливостью. Он, действительно, был первым между равными и обладал некоторым авторитетом: в Смоленской области, на Волыни, в Новгороде сидели его дети и племянники; он также имел влияние на Полоцкие дела; Ярослав Галицкий и Ольговичи присылали полки свои по его призыву; только Северо-Восток оставался вне сферы влияния Ростислава».
По поводу участия Смоленска в делах Полоцких мы встречаем интересные соображения у проф. Голубовского. В 1159 г. вернулся из своих скитаний Рогволод, сын бывшего Полоцкого князя Бориса. Полочане признали его своим князем и прогнали княжившего у них Ростислава Глебовича. «Полоцкая земля» — говорит проф. Голубовский, «сосредоточилась в руках одной семьи Глеба Всеславича, энергического защитника самостоятельности Полоцкой земли, постоянно грозившего целости Новгородской и Смоленской территории. Такое положение дела не могло не внушать опасения смоленским князьям, и потому вполне естественно было Ростиславу Мстиславичу поддержать теперь Рогволода Борисовича, чтобы разделить Полоцкую землю между князьями двух семей. Вслед за уходом Ростислава Глебовича из Полоцка Рогволод двинулся на него к Минску. Ростислав Мстиславич послал ему в помощь двоих своих сыновей, — Романа и Рюрика, боярина Внезда и Смоленские ополчения. Полоцкая земля раздробилась снова на два крупных удела: Полоцкий и Минский, и на два меньшие: Изяславльский и Стрежевский. Этим вмешательством Ростислава в распрю Полоцких князей было положено прочное основание для распространения протектората Смоленска над землей Полоцкой, который устанавливается в начале XIII столетия».
Как мы видели выше, Половцы доставляли Ростиславу много неприятностей. В 1163 г. он счел необходимым заключить с ними мир и женил своего сына Рюрика на дочери хана Белука. Но так как Половцы не представляли из себя сплоченного народа, и каждая орда находилась под начальством независимого хана, то не могло быть общего продолжительного мира. Половцы были опасны не только в военном отношении: они вредили торговле Руси с греками, которая была очень важна для Киева. В 1166 г. Половцы засели в приднепровских порогах и начали грабить «гречников», т. е. купцов, производивших торговлю с Грецией; Ростислав послал своего боярина Владислава с войском, под прикрытием которого гречники прошли пороги и достигли Киева. Летописное известие 1166 г. показывает, что приходилось принимать иногда большие предосторожности для охраны торговых судов от нападения половцев. В этом году Ростислав послал ко многим князьям приказ собираться со всеми своими полками; пришли: Мстислав Изяславич из Владимира Волынского, с братьями — Ярославом из Луцка и Ярополком из Бужска; Владимир Андреевич, Владимир Мстиславич, Глеб Юрьевич, Глеб Городненский, Иван Юрьевич Туровский; сыновья Ростислава — Рюрик, Давид и Мстислав, Галицкий отряд, и все долгое время стояли у Канева; когда поднялись торговые суда — все князья разошлись по домам.
Как видно, Ростиславу удалось умиротворить всех князей и на западной, и на восточной стороне Днепра; предстояло устроить дела на северо-западе.
Мы не сказали в своем месте ничего об отношениях Ростислава к Новгороду, чтобы не прерывать повествования о Киеве. В 1154 г. Новгородцы прогнали Ярослава Изяславича за то, что он «нарушил порядок», т. е., был причиною борьбы сторон, Софийской и Торговой, Не желая разрывать с Мстиславичами и великим князем Киевским, они призвали из Смоленска Ростислава Мстиславича, который, конечно, не мог занять Новгород без согласия старшего брата Изяслава. Но и Ростислав не только не установил порядка, а еще более наделал смуты. Он спешно уехал в Киев, вызванный туда после смерти Изяслава, и оставил в Новгороде сына Давида. Новгородцы были недовольны последними распоряжениями Ростислава, а потому «показали по нем путь сыну его» и взяли к себе в князья Мстислава, сына Юрия Долгорукого. В 1157 г. в Новгороде произошла сильная распря между жителями: одни стояли за Мстислава Юрьевича, другие — за Ростиславичей. Приехали сыновья Ростислава, Святослав и Давид, а три дня спустя и сам Ростислав, направляясь в Киев для занятия великокняжеского стола. Мстислав Юрьевич бежал из Новгорода, и Ростиславу удалось на этот раз примирить враждовавшие стороны. Уезжая из Новгорода, Ростислав оставил там Святослава, а Давида посадил в Торжке, вероятно для обереганья границы со стороны Суздальской. Ростиславичи не сумели ладить с Новгородцами, которые в 1160 г. потребовали у Святослава вывода его брата Давида из Торжка. Святослав исполнил их желание, но вскоре вспыхнуло восстание против него самого. Новгородцы схватили Святослава и его жену, сковали дружинников и разграбили княжеское имущество. Святослава они отправили на Ладогу, а его жену — в монастырь Св. Варвары. Узнав об этом, Ростислав приказал посадить Новгородцев, бывших в Киеве, в Пересеченскую тюрьму (погреб), и в одну ночь умерло 14 человек. Ростислав был очень огорчен этим и велел остальных Новгородцев освободить и развести по разным городам. Святослав бежал из Ладоги в Полоцк к Рогволоду, который и проводил его в Смоленск. Новгородцы просили князя у Андрея Боголюбского; он дал им своего племянника Мстислава (сына Ростислава Юрьевича); по в 1161 г., стараниями Ростислава Мстиславича, Андрей Боголюбский вывел его из Новгорода. Снова призвали к себе Новгородцы Святослава, и притом, как сказано в летописи, «на всей воли его». На этот раз причин к недовольству князем оказалось еще больше, так как он был дан Новгородцам помимо их воли, вследствие решения двух сильных князей.
В конце 1168 г. Ростислав отправился в Новгород, чтобы установить там спокойствие. По дороге он заехал в г. Чичерск, к своему зятю Олегу, и получил много подарков и от него, и от дочери, а их, в свою очередь, осыпал еще большими дарами. Затем он отправился в Смоленск. Смоляне стали встречать его за 300 верст от своего города, потом встретили его внуки, за ними сын Роман, епископ Мануил, тысяцкий Внезд и чуть не все жители вышли ему навстречу. Все сильно обрадовались приезду Ростислава и поднесли ему множество подарков. Из Смоленска Ростислав отправился в Торопец и послал звать сына Святослава с Новгородцами в Великие Луки, потому что болезнь не позволяла ему ехать дальше. Уговорившись с Новгородцами, которые клялись в верности Святославу, и получив много даров от них и от сына, он возвратился в Смоленск совсем больной. Сестра Рогнеда советовала ему остаться в Смоленске и лечь в построенной им церкви, но Ростислав отвечал: «Не могу здесь лечь, — везите меня в Киев; если Бог призовет меня еще дорогою, то положите меня в отцовском благословении — у св. Феодора; а если, Бог даст, выздоровлю, то постригусь в Печерском монастыре». Перед смертью он говорил своему духовнику, священнику Симеону: «Отдашь ты ответ Богу, что не допустил меня до пострижения». Ростислав постоянно имел эту мысль и неоднократно говорил Печерскому игумену Поликарпу: «Тогда мне пришла мысль о пострижении, как получил я весть из Чернигова о смерти Святослава Ольговича». С тех пор он все твердил игумену: «Поставь мне келью добрую, боюсь напрасной смерти». Но Поликарп возражал: «Вам, князьям, Бог так велел быть: правду блюсти на этом свете, суд судить праведный и стоять в крестном целовании.» Ростислав отвечал на это: «Отец! княжение и мир не могут быть без греха, а я уже немало пожил на этом свете, так хотелось бы поревновать святым». Поликарп, наконец, согласился: «Если уже ты так сильно этого хочешь, князь, то да будет воля Божия.» На Ростислава напало раздумье: «Подожду еще немного; есть у меня кое-какие дела». Теперь все дела были устроены, — и Ростиславу хотелось скорее приехать в Киев и постричься там. По дороге из Смоленска в с. Зарубе, принадлежавшем его сестре Рогнеде, Ростислав почувствовал приближение смерти и послал за духовником, В летописи приведена молитва его к Пресвятой Богородице, читая которую, он плакал, отирая платком слезы, катившиеся по его лицу; он скончался в полной памяти 14-го марта 1168 г. Погребение его совершилось 21-го марта в Киеве, в монастыре св. Феодора.
В летописи сказано, что Р. имел обыкновение в течение великого поста каждую субботу и воскресение сажать с собой обедать двенадцать монахов и игумена Поликарпа; в Лазареву субботу он звал всех Печерских монахов и из других монастырей приглашал братию. Сам каждое воскресенье великим постом приобщался св. Тайн и так усердно молился и «смирял» себя, что видевшие это не могли удержаться от слез. Князь Ростислав помещен в «Книге о святых» между Святыми «Града Киева, по благочестии в нем и в пещерах». Князь Ростислав не канонизован.
С. М. Соловьев подводит такого рода итог деятельности Ростислава: «И этот Мстиславич представляет также замечательное явление между древними князьями нашими: далеко уступая старшему брату своему Изяславу в деятельности, отваге и распорядительности ратной, Ростислав отличался охранительным характером: постоянно почтительный пред старшим братом, покорный его воле, он был почтителен и перед дядьями, с неудовольствием смотрел на борьбу с ними старшего брата, уговаривал его уступить им, и когда самому пришла очередь быть старшим в роду, то потребовал от младших такого же повиновения, какое сам оказывал своим старшим. Принявши старшинство, он не уступил пылкому племяннику своему Мстиславу в требованиях, — как по всему видно, неумеренных, но после и его, и всех остальных младших родичей ни в чем не обидел, всех старался примирить, всех наделил волостями, так что при конце его жизни повсюду водворилось спокойствие».
У Ростислава Мстиславича было пять сыновей и одна дочь: Святослав княжил в Новгороде; Роман в Смоленске, а затем в Киеве; Рюрик-Василий (женат с 1163 г. на дочери Половецкого хана Белуха, а во втором браке на Анне, дочери Юрия Ярославича) — в Новгороде, а затем в Киеве; Давид княжил последовательно в Новгороде, Торжке, Вышгороде, Витебске и Смоленске; Мстислав Храбрый (женат на дочери Глеба Рязанского) — в Треполе, а затем в Ростове и Новгороде. Дочь Агапия была замужем за князем Олегом Святославичем.
Через браки своих семи сестер Ростислав Мстиславич находился в родственных отношениях с Норвежским, Оботритским и Венгерским королями, с Греческим императором Иоанном и с князьями: Брячиславом Борисовичем (внуком Всеслава Полоцкого), Ярославом (сыном Святополка II Михаила) и Всеволодом (сыном Олега Святославича), князем Черниговским.
Полн. Собр. Русск. Летописей, т. II (Ипатьевская летопись); Софийский временник, М. 1820 г., I; Новгородская летопись, СПб. 1888 г., І и II; Карамзин, История госуд. Росс., т. II; М. Погодин, Исследования, замечания и лекции о Русской истории, M. 1855 г., т. VI; Соловьев, История России, т.т. І и II; А. В. Экземплярский, Великие и удельные князья северной Руси в татарский период с 1238 по 1505 г., СПб. 1889 г., т. І; Никитин, История города Смоленска, М. 1848 г.; Голубовский, История Смоленской земли до начала XV ст., Киев. 1895; M. С. Грушевский, Очерк истории Киевской земли, Киев. 1891 г.; Строев, Списки иерархов, СПб. 1877 г., Н. П. Барсуков, Источники русской агиографии, СПб. 1882 г.