Репнин, князь Юрий Никитич, генерал-лейтенант, выборгский губернатор, сын генерал-фельдмаршала и кавалера князя Аникиты Ив. Репнина, от второго брака его с Прасковьей Дмитриевной Нарышкиной, урожденной княжной Голицыной (умершей 4 января 1703 г.); родился 17 апреля 1701 года. Будучи еще в молодых годах зачислен на военную службу, он был послан в 1717 г. Императором Петром I, вместе с братом Василием, князем В. Долгоруковым, князем Ю. Гагариным и И. Толстым, волонтером в Австрийскую армию, под Белград, к принцу Евгению Савойскому, который в это время воевал против турок. Командировка эта была предпринята "для лучшего воинскому искусству обучения и присмотра", и государь, озабочиваясь о своих волонтерах, послал о них рекомендательные письма к главнокомандующему цесарской армией, но, насколько можно судить из сохранившегося письма старика князя Никиты Репнина, оба брата занимались за границей не столько обучением воинскому искусству, сколько веселым времяпрепровождением. "Они, писал старик, в Вене жили, а теперь в обозе живут непотребно со всяким непостоянством". Жалуясь далее на то, что воспитание Юрия и его брата и так обошлось ему уж в 15000 руб. и заставило войти в долги, Никита Репнин просил Петра І издать указ о возвращении его детей в Россию, находя дальнейшее пребывание их там бесцельным: "дети мои, будучи там в армии, от своего беспутного житья Вашему Величеству ныне и впредь никакого плода не покажут, только мне вечный стыд и разорение и несносная к старости печаль". Неизвестно, была ли удовлетворена Петром I эта просьба; точно также и о первых шагах на воинском поприще князя Юрия Никитича указаний в исторических документах не сохранилось; известно лишь, что, постепенно повышаясь в воинских чинах по службе в Военной Коллегии, Ю. Репнин в царствование императрицы Екатерины I был пожалован в подполковники и вскоре после этого был, согласно прошению, уволен в домовой отпуск "для своих необходимых нужд и для разделения пожитков с братьями" после смерти отца, последовавшей в 1726 г. Согласно оставленному отцом завещанию, князь Юрий Никитич должен был вступить в обладание половиной всего движимого отцовского имущества и, кроме того, от старшего своего брата Ивана получал выплатой 6000 руб. Оставаясь в отпуске до средины 1728 г., Репнин, по возвращению из него, подал Петру II челобитную, в которой просил определить его полковником в Вятский пехотный полк в Москву, в команду генерала Бона, на место Еропкина, назначенного Московским обер-комендантом. Просьба эта была уважена, и 12 июля 1728 г. последовал именной указ о пожаловании Репнина полковником. Когда, после смерти польского короля Августа II, правительство Анны Иоанновны решило поддержать кандидатуру на освободившийся престол курфюрста Саксонского против Станислава Лещинского и, не остановившись на одних представлениях, прибегло к вооруженному вмешательству, — Репнин был командирован в Литву вместе с генералом Измайловым. Хотя он находился под непосредственным начальством последнего, но, как видно из дошедших до нас именных указов Императрицы, во многих случаях действовал самостоятельно, постоянно рапортуя о всех предпринимаемых шагах непосредственно в Кабинет Министров. В конце октября 1733 г. Репнин получил высочайший указ выступить из Смоленска в Литву по дороге на Витебск и Быхов и принять под свое командование Вологодский пехотный полк, один батальон из Смоленского гарнизона и Рославльский эскадрон. 31 октября того же года он уже доносил об исполнении этого указа, сообщая, что выступает в поход без Рославльского эскадрона, собрать который оказалось нелегко в короткий срок. В силу данной Репнину, одновременно с указом, инструкции из Государственной Военной Коллегии, ему пришлось разместить свой отряд по отдельным городам, обратив преимущественное внимание на Витебск и Быхов. При занятии обоих этих городов, 19 и 20 декабря 1733 г. у него произошли столкновения с поляками, окончившиеся быстрым успехом. В числе прочих обязанностей, возложенных в эту кампанию на Репнина, лежало между прочим и склонение проживавшей в Литве шляхты на сторону русского претендента на польский престол. В Витебском воеводстве Репнину удалось достигнуть этого без особых трудов, но в Оршанском повете он ожидал на предстоящем "сеймике" противодействия намерениям русского правительства, а потому, дабы обеспечить и там избрание на польский престол Августа III, он командировал на сеймик отряд драгун и солдат под начальством капитана. Вскоре после этого Репнину было приказано двинуться с военным отрядом к г. Полоцку, что и было им выполнено к 25-му февраля 1734 г., но сообщение об этом почему-то своевременно не было получено в Петербурге. Вследствие этого на имя князя Ю. Н. Репнина 30 марта 1734 г. был дан высочайший рескрипт с выражением в нем удивления о неполучении от него в течение долгого времени "репортов" и с приказанием немедленно сообщить с нарочным о своих действиях. "К немалому нашему удивлению, было написано в этом рескрипте, что от вас.... никакого известия не имеем и хотя здесь словесно объявляют, якобы вы, для разогнания противной партий, к Полоцку пришли и оный взяли и противников разогнали, однако ж, за неимением от вас о тамошнем происхождении никаких репортов, весьма сумневаемся, для чего так присылкою оных замедление учинилось...". О том, что на самом деле происходило у г. Полоцка, донесений не сохранилось; известно лишь, что стратегические передвижения между Полоцком и Витебском Репнину приходилось предпринимать неоднократно, что самый город в конце концов был занят русским отрядом, а с Полоцкого воеводства была взята присяга в ноябре 1734 г. Как видно из журнальных записей Кабинета Министров, действия Репнина в Белоруссии встречали полное одобрение правительства. Для усиления находившихся в его распоряжении военных сил было отдано распоряжение о присылке в его командование Вятского батальона из Смоленска и отряда князя Радзивилла.
Особой апробации удостоились распоряжения князя Репнина о разгоне вооруженной силой собраний противной партий, о чем 17 апреля 1734 г. последовал новый рескрипт на его имя; в этом же рескрипте, ввиду достигнутого, благодаря принятым мерам, некоторого успокоения в Белоруссии, Репнину поручалось расширить район своей деятельности на прилегающие к последней уезды Псковской провинции (а именно: Пусторжевский, Заволоцкий и Опочецкий), откуда в это время стали поступать сообщения о разорениях, чинимых поляками. Но, ввиду ограниченности воинских сил, находившихся в распоряжении Ю. Н. Репнина, а также ввиду отдаленности от него нового района, ему была предоставлена при этом широкая самостоятельность. За обнаруженные по исполнению возложенных на него поручений успехи Репнин был произведен 12 декабря 1734 г., в генерал-майоры и продолжал оставаться в Белоруссии до окончательного улажения русско-польских отношений, наблюдая за прекращением разбоев, водворением правильной гражданской жизни, своевременным сбором повинностей и урегулированием торговых сообщений. Кроме того, ему было поручено производство тщательных розысков о том, не скрываются ли за польской границей беглые русские солдаты и крепостные крестьяне. В феврале 1735 г., когда до Петербурга стали доходить слухи о движении польских отрядов на Смоленск, Репнину было предписано действовать совместно с полковником Шамординым для разогнания "противничьих собраний" и для охраны в безопасности русских границ. Для той же цели был сформирован из Смоленской шляхты отряд в 500 конных вооруженных человек, который и был отдан в команду генерал-майора Репнина. 11 мая того же года, во исполнение предписания, Репнин доносил о разбитии его отрядом Огинского, сына Витебского воеводы, за что указом от 20 июня ему была вновь выражена благодарность, с предписанием: "ежели б такие противники у вас еще являться стали, то стараться вам всякими образы таких шатающихся противников прекратить и через всякие возможные способы к покорению привести и оных вовсе искоренить и в тамошних местах успокоить".
На этих сообщениях сведения об участии Репнина в Польской кампании обрываются; очевидно, он был вскоре отозван из Белоруссии ввиду наступившего там успокоения. Во второй половине того же 1735 г., по свидетельству английского посла К. Рондо, Репнин принял, с разрешения самой Императрицы, участие в военной кампании на Рейне, присоединившись к корпусу ген. Ласси, состоявшему из 8 русских полков и предназначавшемуся для подкрепления армии Австрийского императора. Репнин отправился на Силезскую границу, где находился в то время театр военных действий, вместе с братом своим и несколькими другими офицерами русской службы. Как видно из переписки К. Рондо с лордом Гаррингтоном, Репнин считался одним из лучших офицеров того времени. О последующих годах службы Репнина сведений не сохранилось, и лишь начиная с 1739 г. его имя начинает опять попадаться на страницах исторических памятников. В декабре 1739 г. князь Репнин в третий раз отправился за границу, на этот раз получив позволение: "для лечения от своих болезней к лечительным водам в немецкия земли ехать". По возвращению оттуда князю Юрию Никитичу было поручено принять участие в совместном с турецкими Комиссарами установлений границ вокруг г. Азова. По мирному трактату, заключенному между русским правительством и Портой еще 18 сентября 1739 г., а именно по 3-му артикулу этого договора, Азовская крепость должна была быть совершенно разрушена, а земля, занимаемая ею, должна была — ради обеспечения "вечного и истинного мира" оставаться пустой по границам, установленным еще договором 1700 года. Выполнение этого-то разграничения и было возложено на Репнина. Вместе с тем, ему было поручено озаботиться судьбой правительственных чиновников из упраздняемого города. Первую задачу — разграничение земель вокруг г. Азова по Кубанской стороне реки Дона князь Репнин закончил еще осенью 1741 г., и 20 октября выдал турецким комиссарам "конвенцию о разграничении кругом Азова земли". Определив затем оставшихся по разорении Азова чиновников в Донецкую крепость и распорядившись, чтобы комендант оной отпускал им провиант и жалование из тамошнего магазина, Репнин еще в продолжение некоторого времени продолжал руководить делами пограничной с Турцией области, то исполняя возлагаемые на него поручения центральной власти, а то предпринимая, в случае надобности, и самостоятельные шаги. Так в конце января 1742 г. ему было предложено сдать дела, казну и находившихся у него под началом чиновников секретарю Коллегии Иностранных Дел Тейльсу, а самому направиться из крепости св. Анны в Малороссию и озаботиться отправкой в Крым пленных туров, содержавшихся во время войны с Турцией в г. Астрахани. Вслед за тем, указом Императрицы Елизаветы, ему было повелено "переселить на нагорную сторону жену хана Дундука, а в случае ее непокорства — предупредить турецких комиссаров, Крымского хана и Кубанского сераскира, дабы с их стороны не было оказано ей никакой помощи". Действия Репнина, предпринятые им во исполнение всех этих поручений, как видно из дневных записок Государственной Коллегии Иностранных Дел, имели результатом "апробацию его трудов и ревности по сей Комиссии". В марте того же года до сведения Репнина дошло, что кочующие около Кубани калмыки собираются осуществить свое намерение и перебраться из-за Кубани в Крым. Дабы помешать этому плану или, во всяком случае, удержать кочевников от проявлений самоуправства и грабежей, Репнин распорядился увеличить гарнизоны в пограничных крепостях и вообще принял все нужные меры.
Вскоре деятельность Репнина на юге России прекратилась, и в августе 1743 г. он уже принял участие в генеральном Суде, учрежденном Имп. Елизаветой Петровной над подполковником Ив. Степ. Лопухиным, его отцом, матерью, графиней Бестужевой и другими лицами, обвинявшимися в сношениях с некоторыми ссыльными, а также с членами Брауншвейгской фамилии. В составе этого Суда принимали участие, помимо всего Сената с генерал-прокурором, архиепископ Псковский и Суздальский, архимандрит Троицко-Сергиева монастыря и значительное число генерал-лейтенантов и генерал майоров; в качестве судьи князь Репнин получил предписание "то дело немедленно рассмотреть и что кому по правам учинить надлежит, подписав свое мнение, для нашей апробации нам (т. е. Елизавете Петровне) подать".
Непосредственно по возвращению с юга, Репнину было поручено присутствовать в Сенатской Конторе и вручена главная команда в С.-Петербурге, остававшаяся в его ведении до начала 1744 г., когда 16 января он был назначен, согласно утвержденному докладу Сената, губернатором в г. Выборг, в только что учрежденную по завоевании Финляндии губернию, к которой были присоединены Выборгская и Кексгольмская провинции; по примеру Эстляндской губернии, при нем в Выборге был учрежден "губернаментс-рат". По новой должности ему было поручено заведовать секретной о лифляндских делах Комиссией, т. е. разведочной службой о передвижениях и мероприятиях на Шведской границе. В мае же 1744 г., вероятно, ввиду успешного выполнения возложенных на него в 1741 г. поручений по размежеванию с Турцией, Репнину предложено было принять участие в Комиссии по разграничению границ со Швецией; в последовавшем по этому поводу рескрипте на имя князя Ю. Н. Репнина от 25 мая 1744 г. ему предписывалось домогаться, чтобы граница со Швецией проходила около Нейшлота, со включением в русские владения всего Пумала-Зунта (мнение ген. Любраса) или, по крайней мере, половины его и немедленно приступить к работам по разграничению. За выполнение вышеозначенных поручений Ю. Н. Репнин был награжден, 15 июля 1744 г., по случаю торжества мира со Швециею, орденом св. Александра Невского, рескрипт о пожаловании которого последовал 26 июля 1744 г. Он, однако, ненадолго пережил эту награду и умер в Выборге, в чине генерал-лейтенанта, 14 октября 1744 года, 43 лет от роду.
Князь Юрий Никитич был женат на Клеопатре NN и имел от нее сына Александра, страдавшего слабоумием. Ввиду последнего обстоятельства Репнин, умирая, завещал все свое имущество, минуя больного сына, племяннику своему, сыну генерал-фельдцейхмейстера князя Василия Репнина — князю Николаю Васильевичу. Сила сего завещания была, однако, оспорена; дело восходило на Высочайшее рассмотрение, и только 10 июня 1753 г. последовал именной указ об исполнении во всем объеме воли завещателя.
"Сборник Имп. Русск. Историч. Общества", т. LXXVII, стр. 401, 402; т. LXXXIV, стр. 123, 217; т. СVI, стр. 582, 584, 585, 587, 588, 590; т. СVІІІ, стр. 3, 8, 21, 27, 28, 35, 44, 46, 47, 63, 64, 79, 97, 98, 102—104, 114, 115, 121, 123, 124, 132, 139, 142, 143, 181, 198, 205—207, 259, 264, 285, 315, 316, 330, 337, 345, 375, 382, 397, 429, 435, 439, 440; т. СХI, стр. 1, 14, 15, 23—26, 40, 41, 47, 48, 92, 128, 175, 195, 216, 288, 382, 335, 521; т. СХІV, стр. 42; т. СХХХ, стр. 588; Бантыш-Каменский, Историч. собрание списков кавал. 4-х Российск. Имп. Орденов, M. 1814 г., стр. 196; "Русск. Старина" 1874 г., т. XI, стр. 41; "Архив кн. Воронцова", т. І, стр. 117, 167, 203, 208, 234, 243, 244, 245, 320, 322, 308; т. VI, стр. 93, 103, 116, 118; т. XXV, стр. 51, 54, 56—58; "Сенатский Архив", т. VI, стр. 125, 136, 139; т. VII, стр. 362; "Опись Высоч. Указов и Повел. в Сенатском Архиве", П. Баранова, т. ІІ, №3144; т. III, №№ 9083, 9173, 9288, 10301; С. Соловьев, История России с древнейш. врем., кн. IV, стр. 155; Бантыш-Каменский, Обзор внешн. сношений России, М. 1894, т. І, стр. 47; т. III, стр. 73; Список воен, генер. со вреv. Петра І до Екатерины II, СПб. 1809 г., стр. 43; Описание Дел Архива Морск. Минист-ва, т. IV, стр. 206, 211; т. VII, стр. 355. Князь П. В. Долгоруков, Русская родословная книга, т. І.