Прейс, Петр Иванович, славист, профессор С.-Петербургского Университета, род. во Пскове в 1810 г., умер 10-го мая 1846 г. О детстве и о первоначальном его воспитании сведений почти не сохранилось. Рано лишившись отца, бывшего учителем музыки, П. сам должен был заботиться о воем образовании и о семье. В 1824—1825 гг. он поступил в С.-Петербургский Университет на историко-филологический факультет, но, по домашним обстоятельствам (болезни матери и бедственному состоянию семьи), должен был оставить Университет за полгода до окончательных экзаменов и принять место младшего учителя русского языка в Дерптской гимназии, на котором и был утвержден 12-го мая 1828 г.; в этом звании П. оставался до 1837 г., когда 10-го октября был назначен старшим учителем той же гимназии. Усердно исполняя свои обязанности, П. продолжал заниматься, при помощи дерптских ученых, с давних пор интересовавшим его предметом: литературой и древностями славянских народов. Научная любознательность и наклонность к филологическим занятиям пробудились у IT., по его собственным словам очень рано. За период 1823—1828 гг. он перечитал в Публичной Библиотеке «все, что умел требовать» по интересовавшему его вопросу. В Дерптской университетской библиотеке он пользовался довольно богатым книжным собранием Эверса. Чем далее Прейс углублялся в свой предмет, тем более расширялся его умственный горизонт. Сочинения Домбровского и Копитара придали его изучениям критическое направление, а работы Як. Гримма, Фр. Боппа и других немецких ученых расширили область его занятий, заставив обратиться к изучению сравнительного языкознания. Кроме изучения «древнерусского, церковно-славянского, богемского, польского, сербского, русняцкого языков, их литературы и истории», Прейс деятельно занимался «сличением славянской грамматики с родственными языками — с германским, латинским, греческим и отчасти литовским», анализом слов, перешедших из чужих языков в славянские и из славянских в чужие. «Все эти изучения, — писал Прейс, — к концу 1837 г. вместе с историей, древностями и… правом славян послужили основанием к составлению общеславянского этимологического словаря; от этого накопились материалы к сравнительной грамматике славянских языков, образовались сборники юридический, мифологический, грамматики исторической русской и словаря древних слов русского языка». Из этого видно, что проведенное в Дерпте десятилетие не прошло даром для него, несмотря на весьма неблагоприятные условия. Но недостаток и времени, и пособий не позволял Прейсу все эти разнообразные сведения связать в целое, объединять, привести в стройную систему. За это время он напечатал в «Журнале Министерства Народного Просвещения» только две небольшие статьи: «О волохах Нестора» (1837 г., ч. 14, стр. 213—235) и «Изображение Чернобога в Бамберге» (1838 г. ч. 18, стр. 227—243), да и то обе они не самостоятельны, а являются извлечением из сочинения Шафарика «Slowanskié starozitnosti» (1836 г.).
В июле 1835 г. был утвержден новый университетский устав, который, в ряду других новооткрытых кафедр, дал место и кафедре славянской филологии. Ввиду того, что ученых, приготовленных для занятия этой кафедры, не было, Министерство Народного Просвещения предложило самим университетам выбрать молодых людей, для этого пригодных, и обещало дать средства для лучшего приготовления их к преподаванию. В Петербургский Университет с таким запросом Министерство обратилось в сентябре 1837 года. Профессора историко-филологического факультета M. С. Куторга, университетский товарищ Прейса, Устрялов, Порошин и некоторые юридического, как Калмыков, познакомившиеся с Прейсом еще в 1828 г. в Дерпте, во время своего пребывания в профессорском институте, хорошо знавшие его и высоко ценившие его знания и дарования, рекомендовали его Совету Университета, а Совет — попечителю Петербургского Учебного Округа, как человека, наилучше всего приготовленного для занятия новой кафедры. Попечитель и министр, с своей стороны, одобрили выбор университета, и Прейсу было сделано предложение отправиться для подготовления к профессорской деятельности в славянские земли и по возвращении занять новоучрежденную кафедру. Прейс принял это предложение, но неимение ученой степени послужило для него некоторым препятствием: он просил министра разрешить ему держать экзамен прямо на степень магистра, а от него требовали предварительного испытания на степень кандидата. После хлопот со стороны Прейса дело несколько уладилось: министр решил отправить его в заграничную командировку, не подвергая никакому испытанию, а вопрос о кандидатском экзамене отложить до его возвращения. Ho Прейс, занимаясь, преимущественно, славянскими древностями и церковно-славянским языком, не отправился сейчас же путешествовать, так как считал необходимым, до получения этнографических сведений, которые могло дать ему заграничное путешествие, получить под руководством А. X. Востокова сведения археологического характера. Просьба его была уважена, и он в продолжение 9-ти месяцев (осень 1838 — осень 1839 гг.) занимался в Петербурге древнеславянскими памятниками в Публичной Библиотеке под руководством Востокова, который нашел его уже весьма хорошо подготовленным; эти занятия над древними памятниками еще более укрепили научные основы Прейса. Записка Прейса о занятиях 1823—1829 гг. дает ясное понятие о ходе работ по направлении ее за это время: «церковно-славянский язык должен был составить главный предмет моих занятий. Надо было поверить те результаты, которые приобретены были сравнительным изучением церковно-славянского… Сверх того, что древние памятники установили некоторые мои шаткие понятия о вопросах грамматики церковно-славянского языка, я должен заметить, что лексикографическая часть моих изучений подвинулась очень значительно»; наконец, благодаря сличению летописей Манасии и Георгия Амартола с их греческими подлинниками, для Прейса стали ясны многие очень важные грамматические пункты болгарского и сербского языков. Прейс не оставлял и старых занятий славяноведением: он занимался сравнительным изучением эпических и лирических песен разных славянских народов и очень жалел, что не мог привлечь к сравнению собрания немецких и датских песен, бывших у него раньше, занимался польским языком по старым памятникам, следил за новостями сравнительной филологии. Некоторым плодом петербургских занятий явились две его статьи в «Журнале Министерства Народного Просвещения» за 1839 г.: «Книги, изданные на немецком языке по славянской истории и древностям» (ч. 21, стр. 85—104 и ч. 23, стр. 213—236). Обе статьи критико-библиографического характера, но обширные и разнообразные знания Прейса ясно видны в замечаниях о разбираемых книгах.
Закончив свои занятия в Петербурге, Прейс выработал очень обстоятельный и обдуманный план своего путешествия по славянским землям, одобренный как Востоковым, так и Министром. Осенью 1839 г. Прейс начал свое путешествие, продолжавшееся три года; в декабре он уже находился в Кенигсберге, где пробыл около трех месяцев, занимаясь под руководством проф. Резы и литвина Куршата исключительно литовским языком (который он начал изучать еще в Дерпте), как важным пособием при сравнительном изучении славянских наречий. Результаты этих занятий были изложены в первом донесении Министру Народного Просвещения («Журнал Министерства Народного Просвещения» 1840 г., ч. 26, отд. VI, стр. 17—30). Занятия в Кенигсберге Прейс закончил пересмотром рукописного материала тамошних библиотеки и архива, после чего через Данциг и Познань отправился в Берлин, куда и прибыл в апреле 1840 г. Во втором его отчете, из Берлина, от 20-го июня 1840 г. ("Журнал Министерства Народного Просвещения 1840 г., ч. 28, отд. IV, стр. 1—24) мы находим важные сведения, до сих пор сохранившие свою верность, о Кашубском наречии, о его особенностях и отношении к польским наречиям, заметки о польских старинных памятниках, которыми Прейс занимался в Гнезне и Познани, и о занятиях его сравнительной филологией в Берлине под руководством Фр. Боппа. Прейс настолько хорошо знал тогда церковно-славянский и славянские языки, что мог сделать некоторые важные замечания такому авторитету, каким был Бопп. Не были оставлены без изучения как рукописи Берлинских библиотек, так и славянских памятников древности, находившихся в «Отечественном Музее» (Museum vaterländischer Alterthümer). Пробыв затем недолго в Галле и Лейпциге, Прейс занимался около семи месяцев (август 1840 — февраль 1841 г.) под руководством Шафарика и Палацкого в Праге. Обилие материалов печатных и рукописных, собранных Пражским народным музеем и Шафариком, а также занятия с последним заставили его так долго пробыть в Праге. «Теперь я занимаюсь, писал он М. С. Куторге 29-го августа 1840 г., богемским языком и составлением грамматики и лексикона болгарского диалекта»; «мои сборники мифологические, грамматические, лексикальные, юридические растут и растут, (письмо 12-го января 1841 г.); показывал их Шафарику; он очень доволен, особенно моим древне-славянским и древнерусским словарем»… Из Праги же, 26-го декабря 1840 г. послан был третий отчет Министру («Журнал Министерства Народного Просвещения 1841 г., ч. 29, отд. IV, стр. 31—52); более половины его было посвящено интересным соображениям об именах языческих богов, занесенных в Повесть временных лет, и общим выводам из этих соображений. Основанные на строгих выводах сравнительной филологии, соображения эти «не только объясняют места у Нестора, но и озаряют, вместе с тем, некоторые стороны истории арийских народов». Остальная часть отчета посвящена описанию занятий чешским и болгарским языками и славянскими рукописями. Из Праги Прейс отправился в Вену (в первых числах марта 1841 г.), где пробыл более месяца, занимаясь изучением памятников, хранящихся в Венской придворной библиотеке, и сербского языка под руководством Вука Караджича. Из Вены Прейс хотел ехать с И. И. Срезневским и Караджичем «в Далмацию, Черную Гору, Боснию и Сербию», но этот план расстроился, и Прейс путешествовал по Истрии, Далмации и Черногории около трех месяцев только с И. И. Срезневским, занимаясь, преимущественно, славянскими рукописями в Триесте, Дубровнике, Макарске и Омише. Во время этого путешествия Прейс получил сильную лихорадку, которая не оставляла его до самого возвращения его в Россию. Больной он приехал в начале августа 1841 г. в Загреб, где принужден был расстаться с Срезневским, который отправился путешествовать дальше один. В Загребе Прейс пробыл до начала ноября; несколько оправившись от болезни, он занялся составлением четвертого своего донесения Министру («Журнал Министерства Народного Просвещения» 1842 г., ч. 33, отд. IV, стр. 43—62) с отчетом о занятиях памятниками в Венской королевской библиотеке. Главной частью этого донесения является разбор отношений между древним церковно-славянским языком и новыми болгарскими наречиями. Кроме того, Прейс работал над памятниками, находившимися в общественной и частных (Людевита Гая и др.) библиотеках Загреба. Политические смуты в Болгарии помешали Прейсу ехать туда из Загреба, как он раньше намеревался. Он сделал еще одну поездку в Сербию, потом по Венгрии через Новый Сад, Пешт и Шемниц в Краков, откуда послал свой пятый и последний отчет — о глаголической письменности («Журнал Министерства Народного Просвещения» 1843 г., ч. 37, отд. II, стр. 184—238) — плод его загребских занятий. Несмотря на продолжительность этого путешествия (около года), занятия Прейса не были так же плодотворны, как раньше, и план, им составленный, не мог быть доведен до конца. За это время не имеется ни официальных его отчетов, ни писем к друзьям, и только воспоминания И. И. Срезневского проливают некоторый свет на этот период его жизни. Менее производительные занятия, по словам его, были обусловлены, кроме болезни, не покидавшей Прейса, еще тем положением, в которое он был поставлен. Прейс, как известно, не имел первой ученой степени, вследствие чего не мог сделаться полноправным профессором, а должен был оставаться, по его выражению, «вечно безгласным и бесклассным лектором». Между тем, получение первой степени становилось все более трудным, так как научные занятия все более и более обособлялись. В начале Прейс, увлекшись научными трудами, забыл об этом, но с наступлением последнего полугодия командировки заботы начали тревожить его, мешая работать. Болезнь не позволила ему возвратиться к сроку. Он пробыл за границей еще более полугода и, все-таки, возвратился в Петербург — 16-го ноября 1842 г.— больной.
С возвращением в Петербург оканчивается второй период деятельности Прейса — период собирания материала — и начинается третий, продолжавшийся, к сожалению, так недолго (1843 — май 1846 г.), период самостоятельной научной работы. Назначенный преподавателем, он был допущен к чтению лекции в Университете тотчас по возвращении из командировки, но болезнь была причиной, что он начал свои лекции, вместо начала января 1843 г., только в половине марта. Общий план чтений, обдуманный и приготовленный еще во время путешествия, был представлен Совету Университета в декабре 1842 г. Стройный, многообъемлющий и, вместе с тем, самостоятельный план этот свидетельствовал о широком взгляде Прейса на свои обязанности, как преподавателя истории и литератур славянских народов. Чтения его были разбиты на несколько курсов, из которых первый Прейс считал необходимым посвятить вопросу о древнейшей истории славян до принятия ими христианства. За этим вступительным курсом должно было следовать историческое рассмотрение политической истории, языка и литературы каждого из главных народов славянских в отдельности: Болгар, Сербов и Хорватов, Хорутан, Чехов со Словаками и, наконец, Поляков вместе с Балтийскими и Лужицкими славянами. Третий курс, посвященный сравнительной грамматике славянских наречий с изложением главнейших результатов сравнительной лингвистики вообще и отношениям русского языка к прочим славянским наречиям, должен был служить завершением чтений. И. И. Срезневский совершенно справедливо называет этот план лекции, вследствие его стройности и содержательности, «памятником в истории славянской филологии». Первую лекцию, заключавшую описание мест жительства славян, взгляд на их жизнь и очерк занятий ученых по этому поводу, Прейс читал в половине марта 1843 г. Он не побоялся вести зараз четыре курса: кроме введения, он излагал каждый год одному курсу историю, литературу и наречия южных славян с грамматикой церковно-славянского языка, другому — историю и литературу чехословацкую, третьему — польскую с замечаниями о Лужичанах и Полабах. Только курс сравнительной грамматики не был начат им ни разу; взамен его Прейс должен был читать церковно-славянскую грамматику для студентов не-филологов. Насколько добросовестно Прейс относился к своим университетским занятиям, видно из того, что, несмотря на свое постоянно стесненное материальное положение, он отказался во второй половине 1843 г. от двух предложенных ему мест: профессора в Педагогическом Институте и библиотекаря в Публичной Библиотеке. «Надо быть прежде всего честным человеком, а потом уже думать о богатстве», писал он по этому поводу В. Т. Благовещенскому в 1844 г. В июле того же года Прейс, наконец, был успокоен в давно тревожившем его вопросе: по ходатайству Министра Народного Просвещения, ему, с Высочайшего разрешения, было дозволено подвергнуться испытанию прямо на степень магистра. Успокоенный этим, Прейс стал собирать материал для диссертации, особенно после того, как окончил актовую речь «О эпической народной поэзии сербов» (Торжественный Акт С.-Петербургского Университета 1845 г., стр. 133—167). Темой для диссертации он выбрал исследование о ереси Богомилов. Работа над этим вопросом, совершенно не исследованным до него, требовавшим больших изысканий в самых разнообразных областях, и увлекала Прейса, и расходовала его силы. Болезнь, которой он подвергся за границей, не оставляла его и в Петербурге. Ho и заболев, он, все-таки, не покидал работы, занимаясь ею через силу. Несколько толстых тетрадей диссертации были им уже приготовлены набело, но работа не была еще подведена к концу, и это сильно беспокоило больного. Так, не докончивши своего главного труда, Прейс и умер 11-го мая 1846 г., умер 36-ти лет от роду, в ту пору жизни и научной зрелости, когда, запасшись самым разнообразным материалом, собранным в течение почти 20-ти лет работ, мог, наконец, приступить к широкой и самостоятельной научной деятельности.
Новизна разбираемого вопроса, строгая обдуманность обработки материала, замечательное по своей логической последовательности и простоте изложение, точные и крайне осторожные выводы, основанные на детальном изучении вопроса и сохранившие свою верность даже до сих пор — вот главные достоинства немногочисленных, к сожалению, работ Прейса, как бы малы по объему они ни были. Главным центром занятий Прейса был язык, в большинстве случаев служивший прочным фундаментом, на котором он строил самые разнообразные литературные, исторические, археологические и др. выводы; так, например, на основании анализа заимствованных слов литовского языка, Прейс делал предположения о древних связях литовцев с русскими славянами; посредством языкового метода он пробовал распутать вопрос о литовской мифологии; разбирая языковой состав глаголических рукописей, он пришел к выводу, признаваемому до сих пор, что родиной глаголицы надо считать приморскую Кроацию, а временем ее появления — начало X века. Занимаясь славянскими языками, Прейс останавливался не столько на усвоении славянских наречий, сколько на определении отношений их между собой и к прочим языкам арио-европейским. Впервые им был высказан взгляд на необходимость для славянской филологии изучения литовского языка, впервые были правильно определены отношения кашубского наречия к польскому и полабскому языкам, так же как и отношение староболгарского языка к церковно-славянскому. Лекции Прейса, как и вообще все его работы, отличались соединением научной полноты содержания с общепонятностью и, вместе с тем, самостоятельностью в руководящих мыслях и выводах. К сожалению, мы ничего не знаем о его главном труде — диссертации о Богомилах, — который, несомненно, представлял бы крупный вклад в науку; труд этот, написанный уже отчасти набело, пропал после его смерти. Со смертью Прейса наука понесла «беспримерную и невознаградимую утрату». «Не обижая никого из ученых, смело можно сказать, что Прейс был человек единственный»: такими совершенно справедливыми словами заключает статью о Прейсе один из его товарищей.
Пять донесений П. И. Прейса Министру Народного Просвещения, указанные в тексте; письма П. И. Прейса к M. С. Куторге, Изм. Ив. Срезневскому, П. О. Шафарику и др., изданные В. И. Ламанским в «Живой Старине» 1890—1891 г., вв. 2—4; «Путевые письма Изм. Ив. Срезневского из славянских земель», СПб., 1895 г. (по указателю); И. И. Срезневский, На память о Бодянском, Григоровиче и Прейсе — «Сборн. Отд. русс. яз. и слов. Имп. Акад. Наук», т. XVIII, № 6, стр. 2—14; В. В. Григорьев, Имп. С.-Петербургский Университет, СПб. 1870 г., стр. 242—245; М. П-ий, Григорович и Прейс, — «Известия Отделения Русского языка и слов. Импер. Академии Наук», т. II, кн. 3, стр. 722—744; А. Н. Пыпин, Русское славяноведение в XIX в. — «Вестн. Евр.» 1889 г., № 8, стр. 714—16; А. Кочубинский, Записка о путешеств. по слав. землям — «Записки Импер. Новороссийского Университета» 1874 г., т. XIII, стр. 104—106; А. Котляревский, Библиологический опыт о др.-рус. письменности — «Сборн. Отд. русск. яз. и слов. Имп. Ак. Наук», т. 50, стр. 307—308, 379—381; А. В. Старчевский, Воспоминания старого литератора — «Истор. Вестн.» 1888 г., № 10, стр. 113—114 (с неверным указанием причин смерти П. И. Прейса); «П. И. Прейс и В. С. Порошин» — «Иллюстрация» 1849 г., № 3 (17 янв.); «Журн. Мин. Нар. Просв.» 1846 г., июнь (некролог); Энциклопедический Словарь Брокгауза.