Полетика, Иван Андреевич, врач; первый русский профессор иностранного университета и первый из врачей, русских по происхождению, стоявших во главе большого русского госпиталя; малоросс, сын значкового товарища Лубенского полка, родился в 1722 г. в городе Ромнах, умер 22-го апреля 1783 г. в Васильковском карантине. Полетика учился в течение 9-ти лет в Киевской Академии, затем отправился в Голштинию, в г. Киль, и там 4 года изучал в Академии врачебные науки, после чего вернулся в Россию. В ноябре 1750 г. он подал прошение в Медицинскую Канцелярию (в Петербурге) и, представив свидетельство о своих занятиях за границей, заявил, что он "означенной наукой недоволен и для большего утверждения в той науке просит принять его в С.-Петербургский генеральный сухопутный госпиталь слушать медицинские лекционы на своем коште, но на казенной квартире". Просьба Полетики была исполнена: 31-го декабря 1750 г. он принят был в госпиталь, но вскоре оказалось, что он еще более недоволен петербургскими лекционами, чем кильскими. Менее чем через год он вновь поехал за границу и продолжал свое врачебное образование в Кильском, а затем в Лейденском университетах. В 1754 г. он напечатал в Лейдене диссертацию о наследственных болезнях и, защитив ее 27-го июня, был удостоен степени доктора медицины Лейденского университета. В заглавии диссертации он упомянул Малороссию и свой родной город Ромны. Получив диплом, Полетика не сразу возвратился в Россию. Профессор Чистович объясняет это обстоятельство предположением, что Полетике еще не было известно о смерти архиятера Бургава, не жаловавшего русских ученых.
Из Лейдена Полетика вернулся в Киль и там удостоился чрезвычайно высокой чести, которая тогда впервые выпала на долю русского ученого: в том же году Кильская медицинская Академия избрала его своим профессором. Это избрание было утверждено герцогом Шлезвиг-Голштинским, наследником русского престола, великим князем Петром Федоровичем (впоследствии император Петр III).
В течение двух лет Полетика занимал кафедру в Киле, но затем соскучился по родине и просил увольнения. Получив абшит, подписанный 8-го июня 1756 г. герцогом Петром, он приехал в Петербург. Здесь он не был подвергнут экзамену для получения права практики. В указе Медицинской Канцелярии 12-го августа 1756 г. это было объяснено тем, что он "природный русский, а не чужестранец, к славе отечества, по прилежанию в науках, сверх докторской степени удостоился и произошел в чин профессора, которым, как в данном ему от Е. И. В. благоверного Государя Великого Князя Петра Феодоровича абшите точно объявлено, в Голштинии при академии Кильской действительно находился".
Для того, однако, чтобы исполнить требования закона, архиятер Кондонди устроил в Медицинской Канцелярии ученую беседу приезжего профессора с профессором Шрейбером и доктором Сикопеусом (colloquium). После этого разговора (о медицине и ее частях), при котором присутствовал сам Кондоиди, был подписан одобрительный аттестат 11-го сентября 1756 г., — и Полетике дано право практики в России. Его назначили младшим доктором С.-Петербургского генерального сухопутного госпиталя, а через три недели поставили во главе этого госпиталя в звании старшего доктора (с жалованьем по 600 p. в год, казенной квартирой и 4 денщиками). В указах о назначении Полетики в эти должности он был назван доктором и профессором.
Служба Полетики в России вначале сложилась самым блестящим образом, но вскоре у него начались нелады с начальством и сослуживцами.
Полетика был крайне самолюбив, вспыльчив и упорен в своих мнениях. Он не допускал вмешательства военного начальства в медицинские дела. Вскоре он поссорился с военным инспектором госпиталя, генерал-лейтенантом бароном фон Вертерном. Возникла неприязненная переписка между Медицинской и Военной Коллегиями. Генерал был неправ, и это выяснилось в конце дела; но открытый и решительный способ действий русского доктора повредил его службе.
Кроме того, Полетике повредили частые ссоры с ближайшим его помощником, старшим лекарем госпиталя, Степаном Венечанским. Оба были упрямы, как настоящие хохлы. На этот раз Полетика, по-видимому, и не был прав. Ссоры были горячи, происходили почти ежедневно и доходили до директора Медицинской Канцелярии, Кондоиди. Последний неоднократно мирил Полетику с Венечанским, но, наконец, убедился в том, что они не могут ужиться вместе, Полетика был переведен в С.-Петербургскую дивизию генерал-аншефа графа А. И. Шувалова на должность дивизионного доктора, а на его место был назначен бывший дивизионный доктор той же дивизии, Христиан Пеккен.
Полетика принес значительную пользу Генеральному госпиталю. Он был энергичным и способным профессором госпитальной школы. Памятником деятельности Полетики остался ботанический сад с большим прудом и аллеями, разведенный им при госпитале в 1758 г. Этот сад сохранился до настоящего времени; он находится между Клиническим госпиталем, Военно-Медицинской Академией и Клинической больницей баронета Виллие. В том же году стараниями Полетики были построены 7 деревянных бараков, которые в 1759 г. уже были заняты больными.
В 1759 году Полетика получил новое назначение, о котором мы уже упоминали. Оно совершенно не соответствовало ни характеру этого замечательного врача, ни его способностям. Здесь он вовсе не мог приложить свои научные познания, а между тем ему уже была закрыта дорога в госпитали и высшие врачебные школы. Полетика заскучал и стал проситься в Малороссию, в Васильковский карантин. Новый его начальник Лерхе, по словам Чистовича, "ненавидевший всех русских и Полетику в особенности, как русского ученого и правдивого человека, чрезвычайно обрадовался средству удалить его из Петербурга куда-нибудь подальше" — и в октябре 1768 г. перевел его в Киевскую губернию, в Васильков, карантинным доктором. При этом Полетика просил о прибавке жалованья, ввиду трудности новой его службы, к которой, вероятно, и мало охотников найдется. Правительствующий сенат разрешил ему прибавку к жалованью по 200 p. в год. В Васильковском карантине Полетику продолжала преследовать злая судьба. В октябре 1764 г. президенту Медицинской коллегии, барону Черкасову было прислано "партикулярное письмо" из Киева, начинавшееся вопросом, "все ли души так испорчены вкоренилось, что весьма трудно истребить". Автор этого витиеватого письма доносил, что г. Полетика берет с каждого приезжающего с возом по 3 копейки в свою пользу. Донос оказался неправильным, и Полетика оправдался, но, конечно, перенес при этом много горя, так как дело тянулось долго.
В Васильковском карантине Полетика самоотверженно боролся с чумной эпидемией. Кроме того, он успешно работал в карантинном госпитале в Киеве. Должность васильковского карантинного врача он занимал в течение 20 лет до самой смерти.
Напечатал: Dissertatio medica inauguralis de morbis haereditariis, auctore Joanno de Poletyka, Romno im Parva Russia, 27 junii 1754 Lugduni Batav. defensa, 4°, 27 стр.
Я. A. Чистович, История первых медицинских школ в России, СПб. 1883 г., алф. список и пр.; Л. Ф. Змеев, Русские врачи-писатели; тетр. II, СПб. 1886 г.; В. Рихтер, "История медицины в России", ч. III, M. 1820 г., стр. 484; Я. A. Чистович, Очерки из истории медицинских учреждений XVIII столетия, СПб. 1870 г., стр. 220; "Medic. Zeitung Russlands", 1855 г., № 41; Архив кн. Куракина, кн. 8; "Киевская Старина" 1893 г., май, стр. 285—291.